Суворов

Довольно многочисленные ссылки на источники, которые сделаны в главах, указывают на пользу ознакомления читателя с этими источниками, по крайней мере на столько, чтобы иметь некоторое о них понятие. Источники могут быть подведены под две главные рубрики: мало кому из публики доступные или же и вовсе недоступные, т. е. документы рукописные; затем те, кои служат, или по крайней мере могут считаться, общим достоянием, т. е. произведения печати. Сообразно с этим делением, ниже излагается краткий обзор источников по отношению к задачам настоящего труда, а потом приводятся некоторые сведения, служащие косвенно той же цели обзора.

А. Рукописные материалы.

Сборник князя А.А. Суворова.
Сборник состоит из 15 переплетенных томов рукописей и одной папки; документы эти собраны большею частью бывшим обер-прокурором св. синода графом Д.И. Хвостовым, который был женат на племяннице генералиссимуса, княжне А.И. Горчаковой. По смерти Хвостова, Суворовский сборник перешел к А.И. Хвостовой, а по кончине ее, в начале 40-х годов, стараниями барона А.Я. Бюлера, поступил во владение князя Александра Аркадиевича Суворова. А.А. справедливо ценя это сокровище, приумножил его бумагами и документами, касающимися деда, которые по разным случаям ему достались или были им приобретены. Сравнительно с 15 переплетенными томами, таких бумаг не много; все они, а также листы, выпавшие из переплетенных томов, собраны в одно место автором настоящей книги, распределены по содержанию и сгруппированы в одну категорию, которая обозначена словом папка. Нумерация томов сохранена существовавшая, а где метки стерлись, сделана произвольная.
Суворовский сборник есть самое богатое собрание документов, относящихся ко всем сторонам жизни и деятельности Суворова - и служебной, и домашней, и внутренней; уже одни эти бумаги дают столько материала, что можно по нем составить довольно правильное понятие о Суворове. В Суворовский сборник входят документы самые разнообразные; в особенности ценны собственноручные и за подписью Суворова письма, записки, заметки, отметки на чужих письмах и проч. Все это относится преимущественно к последним 10 годам его жизни, но есть и более ранние, писанные даже в его молодости. Попадаются в томах сборника и незначащие бумаги, выписки из печатных сочинений, копии с общеизвестных документов, но это не отнимает от него первостепенного значения для истории Суворова, в ряду других рукописных материалов. Тут видны самые затаенные движения души Суворова; раскрываются побуждения, объясняющие действия; казового конца нет, или он сам себя выдает; отовсюду выступает неумытая истина. В глухие периоды жизни Суворова, Суворовский сборник представляется подчас единственной темой и материалом для его истории, служа также цементом для связывания фактов и явлений, стоящих в одиночестве, без взаимной связи. Он дает хоть что-нибудь почти для каждой главы; без него правдивое жизнеописание Суворова было бы невозможно.
Последний из рода князей Суворовых, князь Аркадий Александрович, принес в нынешнем году этот сборник в дар Императорской публичной библиотеке в Петербурге, основанием которой послужила библиотека Залуского, взятая по праву войны в Варшаве, завоеванной в 1794 году генералиссимусом.

Кончанский Сборник.
Это название автор книги дал 24 тетрадям бумаг, хранившихся в селе Кончанском, разобранных и сгруппированных г. Рыбкиным, автором книги "Генералиссимус Суворов", о которой упоминается в рубрике печатных источников. Так как г. Рыбкину была нужна собственно-хозяйственная деятельность Суворова, а автору настоящей книги вся вообще, то он счел полезным ознакомиться с самими рукописями, о чем и не сожалел. В этих бумагах действительно заключаются по преимуществу хозяйственные распоряжения по имениям Суворова, дающие хотя не систематически полный, но все таки достаточный материал о генералиссимусе, как помещике; кроме того здесь почерпнуто несколько неизвестных читающему миру сведений о семейных делах Суворова и наконец немало мелких, отрывочных, неизвестно как попавших сюда данных самого разнообразного значения. Хотя не все, в Кончанском сборнике отысканное, нашло себе место в книге; но зато оно способствовало освещению Суворова с разных сторон и очень помогло установить правильную на него точку зрения. Иногда незначительное по-видимому письмо, коротенькая записка, пометка на бумаге числа и месяца, служили к разъяснению недоразумений или к опровержению какого-нибудь ходячего ошибочного сведения. Во всяком случае время, потраченное автором на рассмотрение бумаг Кончанского сборника, оказалось употребленным с пользой, а по отношению к хозяйственной деятельности Суворова и отчасти к семенным его делам, найденный здесь материал можно назвать драгоценным.

Вотчинный архив кн. Суворовых.
Такое название дано автором собранию бумаг и документов, занимавших в вотчинной конторе села Кончанского особый шкаф. Должно быть из числа этих бумаг были выделены те, которые названы выше Кончанским сборником. Документы этого собрания не относятся исключительно ко времени владения Кончанска Суворовыми; есть более ранние, даже конца XVП столетия. При пересмотре всей этой массы бумаг, автор книги выделил из нее лишь весьма незначительное количество для подробного рассмотрения, именно 15 тетрадей; все остальное было или казалось не подходящим. По своему внутреннему составу эта часть Вотчинного архива есть почти тоже, что Кончанский сборник, т. е. заключает в себе хозяйственные дела по разным имениям; в этом смысле Вотчинный архив даже более специален, чем Кончанский сборник. Зато тут, как и там, между разными отчетами и распоряжениями конторы и помещика, встречаются сведения, касающиеся других предметов, совершенно случайные и доселе неизвестные; между ними есть и очень характерные. Их правда немного, гораздо меньше, чем в Кончанском сборнике; но это не отнимает от Вотчинного архива его полезности для истории Суворова.

Переписка князя Алекс. Арк. Суворова.
С разрешения покойного князя Александра Аркадиевича, автор получил на просмотр несколько тетрадей переписки князя по служебным и фамильным делам. Найдено тут мало касающегося А.В. Суворова и его времени, но знакомство с этим найденным было не лишнее, а два-три указания разъяснили соответствующие предметы в виде прямого опровержения общеусвоенных неверных сведений.

Военно-ученый архив, в Петербурге.
Это есть богатое собрание документов, представляющих собою материал для изучения различных отраслей военного дела, преимущественно военной истории России прошлого и нынешнего столетий. Документы, касающиеся эпохи, в которую жил Суворов, оказались значительною долею уже разработанными гр. Милютиным, гг. Саковичем, Петровым и др. При всем том тут найдено много для второй Турецкой и особенно для Польской войны 1794 года, которая, как известно, вовсе еще не разработана; нашлось немало данных и для некоторых других периодов Суворовской жизни и деятельности, в том числе и для первой Турецкой войны, но большею частью уже не новых. Полных серий документов, для систематического описания какой либо войны (по отношению к ней Суворова), здесь впрочем не нашлось; остались большие пробелы, потребовались дополнительные по другим архивам и источникам изыскания, даже для третьей Польской войны; но и то, что найдено, можно назвать ценным приобретением при бедности литературы этой войны. Сверх подобных военных сведений, собрано также несколько таких, которые касаются не службы Суворова, а его домашней жизни и семейных дел. В итоге из Военно-ученого архива главного штаба получено многое.

Московский архив главного штаба.
Это очень большое, богатое хранилище рукописных военно-исторических документов, в том числе свыше 10,000 дел, касающихся деятельности Суворова. К сожалению, не было возможности все это тщательно пересмотреть, на что потребовались бы годы, а потому выбирались дела только наиболее нужные, в расчете пополнять пробелы. Документальные данные о Суворове нашлись лишь с 1769 года, т. е. за первую Польскую войну, и их удалось собрать столько, что преимущественно по ним участие Суворова в этой войне написано. Кроме того добыты документы, относящиеся к 90-м годам и в том числе к войне 1794 года; эти последние во многом дополнили материал, найденный в Военно-ученом архиве. Получены также разные сведения, относящиеся к другим годам, особенно за время пребывания Суворова в Херсоне; они большею частию отрывочны, случайны, почти ничего систематического не дали, но многие из них существенно полезны и даже важны. Точно также сослужили службу и те документы этого архива, неудовлетворительные копии с которых были найдены раньше в других местах; таких бумаг оказалось немало. Вообще Московский архив главного штаба заслуживает особенного внимания; было бы очень полезно дать ему надлежащее устройство и разобрать. Уже на многих тетрадях появилась с краев ржавчина; если не остановить её распространение, масса документов, быть может драгоценных, пропадет безвозвратно.

Московский главный архив министерства иностранных дел.
В этом громадном и по благоустройству своему образцовом хранилище, автору было предъявлено 11 картонов, как заключающие в себе документы, имеющие прямое соотношение к истории Суворова. В 9 из них находились бумаги, касающиеся войны 1799 года; в двух остальных относящиеся до Польской войны 1794 года, также за время пребывания Суворова на юге России до и после этой войны. Сведения о войне 1799 года богаты, но для автора они не представлялись существенно нужными, потому что 30 лет назад были разобраны гр. Милютиным и послужили материалом для его книги "История войны 1799 года". Тем не менее некоторые из дел, которыми пользовался гр. Милютин, были тщательно прочитаны, причем оказалось, что гр. Милютин воспользовался всем, что имеет какую либо важность, и что идти по его следам в Главном московском архиве, значит терять время понапрасну. Таким образом автор удовольствовался лишь беглым знакомством с этими документами и извлек из них очень немногое. Он был счастливее при разборе двух других картонов, но и тут найден материал большею частию второстепенного значения: крупных данных собрано мало. Сведения, отсюда добытые, послужили дополнительным материалом для некоторых из 90-х годов, в том числе и последней Польской войны; отчасти нашли они себе место и в других главах. По всей вероятности московский Главный архив мог бы дать гораздо больше сведений о Суворове, при рассмотрении дел Потемкинских, Румянцовских и иных, но это потребовало бы очень много времени.

Государственный архив министерства иностранных дел, в Петербурге.
Этот огромный и хорошо устроенный архив конечно только малою своею долею мог быть полезен для исторического исследования о Суворове. По просмотре очень объемистого алфавита, было намечено для прочтения до 200 дел, и хотя большая их часть оказалась не подходящими к теме сочинения, но зато остальные вознаградили потерянное время. К Государственному архиву автор прибегнул как к последней надежде, после долгих и неудачных поисков в других местах материала для пополнения некоторых пробелов, преимущественно опалы и ссылки Суворова. Надежда эта не обманула. Правда, дела тайной экспедиции этого архива не освещают предмет во всей его последовательности и подробностях, однако они все таки дали возможность подвести под него историческую основу. Затем тут же оказались драгоценные документы для истории Польской революции и войны 1794 года; ничего подобного никакой другой архив не давал. Наконец, здесь же найдено много разнообразных, крупных и мелких данных, часто очень характерных, так что почти в каждой главе настоящего сочинения есть сведения, основанные на документах Государственного архива. Их нашлось бы еще больше, если бы рамки труда были шире; однако многие подобные данные не остались мертвыми и теперь, потому что вошли если не в описание, то в освещение описываемого. Вообще архивные изыскания, требующие иногда большой траты времени как кажется по пустому, представляют ту выгоду, что вырабатывают взгляд. Документы петербургского Государственного архива обладают этим свойством по преимуществу, потому что отличаясь разнообразием, бросают на деятелей, на события и вообще на характер эпохи много света с разных сторон.

Сенатский архив, в Петербурге.
Сюда понадобилось обратиться с исключительною целью отыскивания в генерал-прокурорских делах сведений по опале и ссылке Суворова, но ничего не найдено, ибо данные эти, как оказалось потом, находились в делах тайной экспедиции, т.е. в Государственном архиве. Взамен того Сенатский архив дал несколько случайных, отрывочных сведений по разным другим предметам, - запас, небогатый ни качеством, ни количеством.

Синодский архив, в Петербурге.
Отсюда понадобилось только бракоразводное дело, затеянное Суворовым, но ничем не кончившееся; оно пролило много света на взаимные отношения Суворова и его жены.

Рукописное отделение Императорской публичной библиотеки, в Петербурге.
Тут было указано автору на Карабановский сборник и на Memoires de Loevenstern. Первый составлен из рукописей, принадлежавших известному их собирателю, именем которого и называется. Почти все содержание этого сборника было уже раньше исчерпано гр. Милютиным и некоторыми другими, так что пришлось попользоваться немногим. Мемуары Левенштерна состоят из двух тетрадей; одна из них имеет предметом настоящее столетие, другая дала несколько характерных указаний на конец прошлого, преимущественно на время Императора Павла. Отсюда извлечено, между прочим, несколько анекдотов о Суворове, но вообще получено очень немногое; Левенштерн удерживается от своих собственных суждений на счет генералиссимуса.

Сборник Императорского одесского общества истории и древностей.
Благодаря любезности покойного вице-президента Общества г. Мурзакевича, автор книги, в бытность свою в Одессе, получил на рассмотрение часть рукописного архива Общества, имеющую соотношение к Суворову. Бумаг было немного, немногим пришлось из них и воспользоваться, больше всего перепискою Суворова с Потемкиным из Крыма и Прикубанского края; встречались, но редко, бумаги и другого содержания и за другое время.

Сборник барона Бюлера.
Автору книги была любезно предложена бароном Ф.А. Бюлером на рассмотрение часть фамильного архива, подходящая к предмету предпринятого труда. Тут оказалось весьма мало такого, что было бы неизвестно из других источников, и в книгу вошло из этого собрания документов всего два-три сведения.

Материалы графа Д.А. Милютина.
Узнав в начале 1881 года от автора настоящей книги о предпринятом им труде, граф Д.А. Милютин с обязательным вниманием предложил ему большую картонку рукописей, сохранившихся от времени составления книги "История войны 1799 года". Картонка заключала в себе копии с документов, выписки из разных источников, заметки и проч. Большие достоинства сочинения графа Милютина, и в числе их полнота, не обещали большой жатвы в этих материалах, что и оправдалось на деле; но разница целей военно-исторических за один год от биографических за 70 лет, сделала знакомство с материалами графа Милютина производительным. Они во-первых дали один очень важный документ, дотоле тщетно разыскиванный, и затем доставили порядочное количество сведений, относящихся к двум последним годам жизни Суворова, которые хотя не внесли существенно нового в исследование, но служили дополнением и разъяснением разных частностей.

Материалы г. Дубровина.
Наш известный военно-исторический писатель, Н.Ф. Дубровин, любезно предложил автору настоящего труда кое-что из рукописных своих материалов. По отношению к Суворову оказалось не много такого, что было бы неизвестно из других источников, но в этом немногом, кроме мелочных сведений, нашлись отчасти и указания по некоторым не вполне ясным или спорным вопросам.

Знакомством с перечисленными выше архивами и собраниями документов не ограничились поиски автора за рукописными, неопубликованными источниками; но в результате получалась одна обманутая надежда, так как лица, у которых предполагалось найти сборники подходящих документов, вовсе их не имели, или имели кое-что слишком незначительное, или же по разным причинам их утратили. Для характеристики подобных неудачных поисков можно привести примеры.
По удостоверению редактора-издателя исторического сборника "Русский архив", П.И. Бартенева, существовала записка А.С. Пушкина, написанная им по поручению покойного великого князя Михаила Павловича и излагавшая факт личного оскорбления Суворова генералом Нащокиным. Записка эта была составлена нашим великим поэтом со слов его друга, Нащокина - сына, и должна была находиться в бумагах великого князя. Были приняты две различные дороги к отысканию записки, но обе они привели к полной неудаче: записка, если существовала, то пропала.
В 60-х годах вышла во Франции книга барона Амбера "Gens de guerre", в которой нашел место и Суворов. По поводу разразившейся над ним в 1800 году немилости Императора Павла, в книге говорится, будто у автора, барона Амбера, хранятся документы, заранее собранные приближенными к Суворову лицами для оправдания генералиссимуса. Хотя предвидеть немилость Государя было решительно нельзя, и приведенное Амбером сведение представлялось очень сомнительным, однако не следовало упускать случая - ознакомиться с новыми документами. Было сделано, чрез посредство третьего лица, сношение с русским военным агентом в Париже, бароном Фредериксом, который взялся за дело горячо, разыскал местопребывание Амбера в одном из департаментов Франции и обратился к нему с письмом. Генерал Амбер отвечал, что документы о Суворове, о которых упоминается в его книге, находились первоначально у маршала Мармона, перешли к его адъютанту (впоследствии генералу) Деларю, а от последнего достались отцу его, Амбера, следовательно действительно существовали; но в 1871 году разграблены в Париже коммунарами вместе со всем другим его, Амбера, имуществом и таким образом утрачены безвозвратно.
Для исследования и систематического изложения Суворовского метода воспитания и обучения войск, очень важно было познакомиться с первыми шагами Суворова на этом пути, во время командования Суздальским полком. Не подлежало сомнению, что существовал свод составленных им тогда правил, который он сам называл в 70-х годах "Суздальским учреждением": но несмотря на все старания ретивого и знающего архивариуса, его не удалось отыскать в делах Московского архива главного штаба, где он скорее чем где либо должен был находиться. Разысканы были лишь отрывки "Суздальского учреждения", в виде нескольких отдельных афоризмов, правил и указаний на прошлое, и хотя это прошлое было тогда очень не далеко (всего год или два), но между ним и тогдашним настоящим уже легла грань. Однако разыскание "Суздальского учреждения" было так важно, что сделана еще попытка: спрошен Суздальский полк, - куда сдали его архив за давнее время. В ответе не получено ничего утешительного. Вопрос повторен чрез начальство, ответ последовал тот же: архив был сдан в два места: в одном он сгорел, в другом "за давностью уничтожен".

Б. Печатные книги и статьи.

История войны 1799 года, Д. Милютина, изд. второе, 1857 года, Спб., три тома.
Первое издание, 1852 года, принадлежало отчасти перу г. Михайловского- Данилевского, второе же исключительно гр. Милютину, который притом воспользовался добавочными материалами, а потому оно, по этим двум причинам, значительно лучше. Этот замечательный военно-исторический труд не утратил до сих пор ни одного из своих многочисленных достоинств, а по отношению собственно к Суворову, т.е. как систематическое сочинение за известный период его деятельности, книга гр. Милютина есть лучшее из всех произведений русской и иностранных литератур. Гр. Милютин пользовался богатыми источниками, и метод его исследования отличается замечательною основательностью, добросовестностью и критическим талантом; если к этому прибавить прекрасное изложение, то не будет преувеличенным утверждение, что книга его нисколько не устарела в 30 лет. Есть конечно в ней и слабые стороны, к числу которых принадлежит отчасти односторонняя оценка русской политики, недостаток категоричности в некоторых выводах о Суворове, не совсем удовлетворительная полнота его военной характеристики. Впрочем книга писалась больше 30 лет назад, а 30 лет из 85, прошедших со времени смерти исторического лица, значат много; да и причины, вызвавшие сочинение гр. Милютина на свет, также могли наложить на него особенную сдержанность тона. Можно указать еще на главу, содержащую в себе небольшой очерк жизни и деятельности Суворова до 1799 года; в этом очерке особенно видно уменье сказать многое в немногих словах, но вместе с тем тут попадаются и фактические погрешности, и не совсем верные выводы. Во всяком случае частные недостатки прекрасного труда графа Милютина видны только вооруженному глазу и совершенно заслоняются огромными его достоинствами.
Книга гр. Милютина избавила автора настоящего сочинения от лишних 2-3 лет архивной работы, послужив ему главным источником для описания последней войны Суворова. Хотя приходилось обращаться к некоторым из первоначальных источников, которыми пользовался и гр. Милютин, но это требовалось только временами, для разъяснения недоразумений и проверки критического метода. Конечно не все, заключающееся в соответствующих главах настоящего сочинения сходится с книгою гр. Милютина; но это объясняется и невозможностью полного сходства двух взглядов, и некоторыми добавочными источниками, гр. Милютину неизвестными, и неполною тождественностью двух сочинений по их целям. Самая возможность не соглашаться в чем либо с гр. Милютиным служит косвенным доказательством больших достоинств его труда, так как во-первых, невольно обязывает на объяснение причин, а во вторых потому, что масса приложений и оправдательных документов, составляющая третий том его книги, указывает дальнейший путь исследованию и облегчает работу критики.

Суворов и падение Польши. Соч. Ф. фон-Смитта. Пер. с немецкого кн. Голицына, Спб., 1866.
Книга эта пользуется общею известностью не только по её достоинствам, но и по малому числу серьезных сочинений того же рода. К сожалению, она оканчивается 1792 годом, так что между сочинениями Смитта и гр. Милютина остается пробел в 7 лет времени, не заполненный ничьим другим равносильным трудом. Из этого впрочем не следует выводить заключение, чтобы книга г. Смитта могла стоять по своим достоинствам на ряду с книгой гр. Милютина; она выше других, но уступает последней во многих отношениях.
Г. Смитт, пользовавшийся обильными источниками и между ними Суворовским сборником, представляет Суворова не с одной официальной, внешней стороны, а касается его внутренней жизни; поэтому книга г. Смитта выделяется своею полнотою из ряда других, не страдает официальною сухостью и читается довольно легко. В ней есть жизнь и движение; попадаются места драматичные, даже увлекательные, как напр. измаильский штурм; г. Смитт очевидно много изучал предмет и питает симпатию к своему герою. Но наряду с этими крупными достоинствами, книга имеет и довольно значительные недостатки. Внутренняя жизнь Суворова только затронута, но не развита; легендарная, идеализованная его оболочка заменена историческою далеко не вполне; в книге нет единства, а какая-то двойственность, соответствующая двойной цели, видной из заглавия. Критика военно-историческая довольно слаба, между прочим вследствие недостаточности официальных данных; биографическая еще слабее, так что попадаются часто промахи, фактические ошибки, слишком рискованные заключения; изложение разжижено совершенно лишними рассуждениями и разглагольствованиями. Говоря вообще, книга Смитта имеет большие, неоспоримые достоинства и стоит гораздо выше уровня нашей заурядной литературы о Суворове, но все-таки совсем не так высоко, как поставила ее слишком снисходительная критика.

Les campagnes du feldmarechal comte Souvorov Rymnikski, par Anthing, trad. d'allemand par Serionne, Gotha, 1796, 3 vоl.
Антинг - немец, познакомившийся с Суворовым в начале 90-х годов и пленившийся его личностью, как был раньше пленен его делами. Принятый затем в русскую службу, он однако никакого официального положения при Суворове не имел. Написанная и изданная им книга кончается Польской войной 1794 года; первую её часть читал сам Суворов, вторую одно из доверенных его лиц. По желанию Суворова, Антинг избегал говорить в своем сочинении о его личности, а излагал только военные дела; он часто переписывался по этому предмету с племянником Суворова Хвостовым и получал от Суворова денежные пособия. В книге Антинга мало критики, сочинение его впадает в панегирик, в цифрах частые преувеличения, встречаются натяжки; вообще видно, что автор писал при жизни своего героя. Кроме того Антинг знал плохо русский язык, а между тем писал со слов русских людей и по русским документам. Но при всех своих дурных сторонах, сочинение Антинга есть один из самых лучших источников для изучения военной жизни Суворова. Следует только смотреть на него не как на историю, а как на летопись, или на скелет исторического произведения. Антинг воспроизводит фактическую сторону в подробности и согласно с официальными данными; не раз случалось автору настоящего сочинения находить во вновь открываемых архивных документах такие сведения, которые имеются только у Антинга, а у других отсутствуют или искалечены. Встречаются у него и ошибки, притом довольно часто, но большею частью в мелочах; ошибки эти, при малейшем критическом приеме, сами себя выдают. Говорят еще, что у Антинга выставлена одна лицевая сторона предмета, но разве это не есть общий недостаток? К Антингу все относятся свысока, особенно позднейшие историки, и совершенно напрасно, потому что в тоже время сами немилосердно у него черпают, а если не делают этого, то плодят погрешности и ошибки. Вообще книга Антинга послужила основой, для многих сочинений на русском и иностранных языках, и если они почти все плохи, то не Антинг в этом виноват.

Histoire des campagnes du marechal de Souworov, Paris. 1802, 3 vol. (par Alphonse de Beauchamp).
Первые два тома есть перевод с Антинга, третий посвящен кампании 1799 года. Последний том есть произведение очень поверхностное, основанное на газетных известиях, которые приняты на веру, почти без разбора; везде просвечивают слабое знакомство с военным делом и тенденция - написать Суворову панегирик. Ошибок много и некоторые весьма грубы, так что иногда смысл события извращен совершенно. При всем том нельзя браковать книгу безусловно: при знакомстве с предметом и внимательности, из нее можно заимствовать сведения, которых у других нет и которые отзываются правдой.

Победы князя Италийского, графа А.В. Суворова-Рымникского, Москва, 1815, второе издание, 7 частей.
Крупный представитель множества компилятивных произведений о Суворове. Большею частию это вольный перевод с Антинга и Бошана с добавлениями из разных других печатных источников, без разбора, без критики. Неизвестный автор этой книги, или лучше сказать компилятор, пытается поправлять Антинга, то сокращая его, то расширяя новыми сведениями, но большею частью очень неудачно.

История Суворова, Н. Полевого, Петербург, 1858, издание второе.
Книга написана талантливо, но по источникам немногочисленным и не первоначальным, а печатным, т. е. по сочинениям и компиляциям значительною долею сомнительного достоинства. Г. Полевому был простор для развития своего повествовательного дарования, но не для исторического исследования, и книга его, хотя названная историей, совсем не дает того, что обещает заглавие. Ошибок и сплошных неверных сведений в ней очень много, может быть больше, чем в компиляциях второго разряда, потому что Полевой задался гораздо обширнейшей сравнительно с ними задачей и, обладая для её решения достаточными личными средствами, не мог однако употребить их производительно по крайней бедности материала и неблагоприятным цензурным условиям времени.

Histoire du feldmarechal Souvorof liec a celle de son temps, par L. M. P. de Laverne, Paris, 1809.
Это громкое заглавие придано одному тому в 500 страниц довольно крупной печати. Указывая на Антинга и Бошана, как на панегиристов, а не историков, Лаверн говорит, что оба они страдают многословием, тенденциозностью, близорукостью, расплываются в подробностях и упускают общее. Все это он, Лаверн, решился исправить своей книгой, запасшись будто бы громадным материалом и массою сведений, которые собрал во время своего пребывания в Германии и России, особенно о последних десяти годах жизни Суворова. Между тем он сам впадает в ошибки именно такого рода, в которых упрекает других: характерных подробностей дает мало, временами вдается в панегирик, расплывается в фельетонных мыслях, отвлеченных умствованиях и таких рассуждениях о военном деле, которые обнаруживают недостаточное его знакомство с предметом. Но книга его имеет и достоинства; он старается быть беспристрастным, в чем местами и успевает; критика у него сильнее, чем у других; выводы его, особенно в сфере политики, значительною долею верны; Суворов представляется более живым человеком, чем под пером большинства. В общем результате книга Лаверна, не будучи глубоким историческим трудом, все-таки заслуживает внимания и в особенности должна была иметь значение в эпоху своего появления. В ней нет педантской сухости, читается она легко и в литературе о Суворове занимает довольно видное место.

Precis historique sur le celebre feldmarechal comte Souworow Rymnikski, prince Italikski, par Guillauman-ches-Duboscage, Hambourg, 1808.
Книга составлена из нескольких отделов, трактующих о разных предметах по отношению к России; но все это не заслуживает внимания, кроме глав, посвященных Суворову.
Гильоманш-Дюбокаж, французский эмигрант, поступил в русскую службу подполковником и находился при Суворове 1 1/2 или 2 года (с ноября 1794). В это время было тихо, но Суворов готовился к походу против Французов и с рвением занимался подготовлением войск к предстоявшей войне. Дюбокаж описывает его, как лицо близко знакомое, но не давая систематического, полного его жизнеописания, ограничивается сообщением разных заметок, наблюдений, анекдотов, где Суворов находится постоянно на первом плане. Много тут встречается ошибок и ложных суждений, так как о минувшем времени Дюбокаж пишет с чужих слов, не усвоив еще ни русского языка, ни знакомства с русскою жизнью. Он беспрестанно впадает в панегирик, под влиянием безграничного энтузиазма и удивления, которые Суворов успел ему к себе внушить. При всем том книга Дюбокажа богата материалом для характеристики Суворова и в особенности дорога многочисленными обстоятельными сведениями о Суворовском методе воспитания и обучения войск. Дюбокаж трактует об этом предмете как опытный, понимающий дело офицер и как очевидец, имевший возможность, охоту и уменье - вникнуть в то, что наблюдал. В этом отношении Дюбокаж не имеет соперников; никто другой из современников Суворова не остановился с таким вниманием на характерной черте генералиссимуса; никто другой не уразумел так правильно и не сумел передать так толково существенные черты Суворовской военной теории.

Собрание писем и анекдотов, относящихся до жизни князя Италийского графа А.В. Суворова Рымникского; изд. 3, Москва, 1814. (Левшина).
Напечатанные в этой небольшой книжке документы и сведения большею частью заслуживают доверия, хотя автор и не указывает источника, откуда они взяты. Между ними есть много очень характерного, но попадаются и ошибки.

Жизнь Суворова, им самим описанная, или собрание писем и сочинений его, изданных с примечаниями С. Глинкою, 2 части, Москва, 1812.
Заглавие слишком громкое для двух небольших книжек, в которых значительную часть занимает собственное повествование автора, а меньшую письма Суворова, отчасти напечатанные раньше у Левшина. Однако книжка Глинки (как и Левшина) имеет значение для историографа, даже если он знаком с Суворовским сборником, т. е. с самым богатым собранием бумаг Суворова. Между письмами, помещенными у Глинки, есть несколько наименее по-видимому заметных, которые существенно важны для некоторых мало разъясненных моментов жизни Суворова. Встречаются впрочем и ошибки; одна из них ввела Смитта в заблуждение и была причиною помещения в его книгу крупной небывальщины.

Рассказы старого воина о Суворове, Москва, 1847 года, 3 части. (Старкова).
Это не есть выдержанное, построенное на строгом плане историческое сочинение, а просто воспоминания. В книге можно встретить все - описание походов, битв, анекдоты, даже сцены, написанные в драматической форме, есть и выписки из статей других авторов. Первые две части относятся к войнам 1794 и 1799 годов; третья составлена из разных разностей.
Было бы напрасно искать в книге критического взгляда, оценки; здесь место одним личным впечатлениям очевидца, служившего в нижних чинах. Из бесхитростного повествования Суворовского служаки можно наглядно удостовериться в неотразимом обаянии Суворова на подчиненных и в боевом энтузиазме, который внушал он войскам. Из книги можно убедиться, что на войне не все действующие силы можно измерить, взвесить или исчислить и что этим неосязаемым боевым элементом Суворов и был особенно богат. Энтузиазм автора доходит чуть не до обожания Суворова: этою стороною книга и дорога. Затем она дорога воспроизведением мелочей внутренней и бытовой стороны военной жизни того времени, т. е. тем, чего не находим в реляциях и официальных документах и что обыкновенно не попадает в заурядные военно-исторические сочинения. Критиковать подобные мемуары нельзя; они вне обычной критики и ей не поддаются; тут беспрестанно натыкаешься на крупную наивность, на доказательство, выражающееся только подчеркиванием слов и тому подобное. Но по этому самому черпать из книги г. Старкова можно только после основательного изучения предмета, или употреблять ее не иначе, как с документальными данными. Г. Старков многое совсем забыл, другое сильно перепутал; анахронизмов у него не перечесть; выставляются действующие лица, которые находились совсем в другом месте; приводятся цифры, совершенно неверные. Это обстоятельство требует осмотрительности и осторожности, но отнюдь не бракует самый материал, и книга остается характерным и обильным источником для истории Суворова.

Gens de guerre, portraits; par general baron Ambert, Paris, 1863.
В книжке нашли место несколько типических военных лиц, в числе их и Суворов. Амбер берет материал о нем из других авторов, пытаясь быть в своих взглядах самостоятельным, что однако удается ему лишь изредка. Он находится под давлением общеусвоенного, шаблонного взгляда большинства иностранных критиков и потому бракует Суворова со стороны стратегической и тактической, не сочувствует его системе воспитания и обучения войск и вообще доходит в своей военно-цеховой рутинности до третирования Суворова как бы свысока, ссылаясь на авторитет Тьера. Это последнее обстоятельство достаточно свидетельствует о легковесности суждений и приговоров Амбера, и действительно у него встречаются критические приемы совершенно-ребяческие, в роде того, что Суворовское обучение войск не помешало Русским быть разбитыми под Альмой (в 1854 году). Нечего и говорить, что фактических ошибок в книге не оберешься. Но истина и военное чутье проскакивают в Амбере наружу против его воли, и он любуется Суворовым, как типом военного человека; теплая симпатия к русскому полководцу сквозит у него явственно и высказывается в признании, что Русские оценили Суворова недостаточно и что Французы на их месте поступили бы иначе. Из крайности безусловного осуждения Амбер то и дело переходит в другую, - идеализирует, поэтизирует Суворова, впадает в исторически неверный панегирик. Вообще книга его не стоит, чтобы на ней долго останавливаться; сделано же это здесь потому, что в иностранных литературах она есть позднейшее произведение о Суворове, появившееся после длинного периода молчания. В этом отношении она заслуживает внимания, и в настоящем сочинении делаются неоднократные на нее ссылки, иногда в утвердительном, а чаще в отрицательном смысле.

Генералиссимус Суворов. Жизнь его в своих вотчинах. Изд. Н. Рыбкин, Москва, 1874.
Небольшая книга эта составлена по документам Кончанского сборника, до той поры остававшимся неизвестными, и потому есть ценное приобретение для литературы, не имевшей ни одного сочинения о Суворове - помещике и хозяине. К сожалению г. Рыбкин не удовольствовался своей задачей и взял шире, примешав разные не идущие к теме сведения; таким образом он испортил план своего сочинения и понизил его достоинства. Глава первая совсем не нужна, в последней многое не идет к делу, приложения и того больше, а между тем все эти добавки изложены поверхностно и с погрешностями, так что даже факсимиле Суворова вовсе не напоминает его руку. Нельзя безусловно согласиться и с многими выводами г. Рыбкина о хозяйственной деятельности Суворова; он смотрит на своего героя скорее в качестве энтузиаста, чем историка, а потому приходит иногда к заключениям слишком поспешным. При всем том книга г. Рыбкина имеет немалое значение, заключая в себе много ценного материала, которого нигде, кроме ее, не найти.

Биография Суворова, им самим писанная. Москва, 1848.
Книжка эта есть ничто иное, как поданное Суворовым прошение о внесении его в родословную книгу дворян московской губернии, с несколькими дополнительными документами последующих лет. Все это было напечатано в двух журналах, а потом уже издано особо, с заглавием автобиографии. Здесь Суворов излагает свою службу и пересыпает изложение характерными военными и военно-педагогическими заметками и наставлениями. Не во всем можно слепо положиться на повествование Суворова о самом себе, так как он любил представлять себя в выгодном свете, да и многое из давних лет успел забыть. Но это замечание относится только до подробностей и цифр, а собственно канве прошения нет причины быть неверной. К числу ошибочных сведений относится также изложенное Суворовым происхождение его фамилии, о чем сказано в своем месте. Вообще же автобиография Суворова есть небольшое, но ценное пособие в смысле дополнительного к другим; она разрешает многие недоразумения, особенно хронологические.

Наука побеждать, Суворова, изд. Антоновского, Петербург, 1809.
Это свод Суворовских правил по обучению войск, в разбор которого здесь можно не входить, так как документ помещен целиком в приложении VП и вошел в содержание главы XXII.

Действия Суворова в Турции в 1773 году, Саковича, Спб., 1853.
Небольшую эту книжку составляют перепечатанные из Военного журнала 1853 года две статьи того же автора, составленные по архивным документам, до того времени неизвестным. Метод исследования довольно строгий, сказано много нового, но кое-что из документальных данных пропущено, вероятно вследствие цензурных условий. Книжка написана зрело, с критическим талантом, читается легко; Суворов понят довольно верно и представляется живым. К сожалению, брошюра эта не обнимает в одинаковой мере исследования всю кампанию, а касается преимущественно Туртукая; о прочем говорится вскользь, упоминается и о Козлуджи (1774 год), так что сочинение не совсем отвечает своему заглавию. Попадаются в нем и кое-какие фактические погрешности, указывающие на некоторую торопливость исследователя. Но в общем книжка положительно хорошая и принадлежит к числу лучших сочинений о Суворове, несмотря на свой незначительный объем.
Исторический обзор деятельности Румянцева, Прозоровского, Суворова и Бринка в 1775 - 1780 гг., Саковича, Москва, 1858.
Книга эта тоже составлена по архивным документам и есть самостоятельное исследование. Она посвящена периоду не видному, мало разработанному, в котором почти нет крупных событий, все довольно мелко и незначительно в военном отношении. Это не остановило г. Саковича, и он разработал предмет очень обстоятельно. Труд его, может быть не очень занимательный в чтении, вследствие самых свойств описываемого времени, тем не менее достоин полного внимания, служит обильным материалом не для одной военной истории и должен быть отнесен к числу источников, самых капитальных по своей достоверности.

Война России с Турцией и Польскими конфедератами 1769-1774. А. Петрова, 1866-1874 год. Спб., 5 томов.
Книга составлена преимущественно по архивным документам, а также и по некоторым таким, которыми другие писатели мало пользовались или не пользовались вовсе. Труд почтенный и добросовестный, исследование подробное и тщательное; но как военно- историческое сочинение оставляет многого желать. Книга эта есть скорее богатый материал, собранный и сведенный в одно целое, чем обработанное и законченное сочинение. Встречаются тут небрежности и погрешности, но они не важны; важнее то, что книга дает представление лишь об абрисе или чертеже, а не о картине войны, о скелете, а не о теле. Не достает освещения, глаз не поражается контрастом света и тени, все одинаково серо и бесцветно. Характеров тут нет, а одни события; сам Суворов не привлекает к себе внимания. Не только изложение, но и план могли бы быть лучше в смысле удобочитаемости; недостатки того и другого производят сухость и отрывочность. Причина сухости заключается между прочим и в том, что г. Петров имеет слишком большое пристрастие к источникам официальным и недостаточно пользуется неофициальными. При всем том книга его есть бесспорное приобретение для русской военно-исторической литературы, по обилию и качеству собранного в ней материала.

Вторая Турецкая война 1787-1791. А, Петрова, 1880 г., Спб., 2 тома.
Характер этой книги, её достоинства и недостатки те же, как и предыдущей; это есть тоже исследование, дающее много нового, доселе мало известного или неизвестного. Хотя попадаются тут и ошибки, даже чаще, чем в истории первой Турецкой войны, но некоторыми своими частями вторая Турецкая война выходит под пером г. Петрова живее первой, напр. кампания 1789 года, а еще больше Екатерина II и Потемкин. Однако на характерные черты автор все-таки скуп; о Суворове он не говорит почти ничего нового, и хотя, в сущности, на Суворове сосредоточивается весь интерес и все движение до 1791 года, но это важное обстоятельство мало его оживляет. Даже измаильский штурм сух и безжизнен. Но все-таки, в общем результате, книга эта, обладая однородными с первой достоинствами, более её сглажена относительно недостатков, читается легче и, в смысле военно-исторического сочинения, стоит несколько выше.

История Российско-Австрийской кампании 1799 года, Е. Фукса, Спб., 1825 г., 3 части.
Это сочинение, не удовлетворяющее самым снисходительным требованиям критики, пользовалось большою, хотя, так сказать, невольною известностью, до выхода в свет сочинения графа Милютина. После того произведение г. Фукса утратило всякое значение, но тем не менее должно быть помещено в настоящий обзор. Первая часть может быть обойдена, заключая в себе собственно "историю" кампании; она не имеет никаких даже относительных достоинств, по отсутствию критики, громадному количеству ошибок, неверностей и даже нелепостей. Но две последние состоят исключительно из документов, которыми хотя и пользовался гр. Милютин из первых источников, однако далеко не все эти документы приведены в его книге, так что автору настоящего сочинения представлялась иногда надобность делать справки и проверки по Фуксу. Правда, документы напечатаны у Фукса нередко с произвольными исправлениями, сокращениями и вообще изменениями, но при пользовании ими (довольно впрочем редком) параллельно с книгой гр. Милютина, опасность ошибочных выводов устранялась сама собой. Отыскивать же нужные документы, для случайной надобности, по архивам, было бы трудом непроизводительным по большой трате времени.

История генералиссимуса князя Италийского графа Суворова Рымникского, соч. Е. Фукса, Москва, 1811 г., 2 части.
Истории тут вовсе нет, а есть ряд статей, литературно-исторический винегрет, с длинным и беспорядочным введением в послужной список Суворова, который однако тоже не выдержан, потому что одно в нем изложено слишком коротко, другое слишком пространно. Книгу нельзя даже назвать сборником статей о Суворове, потому что в ней попадается много такого, что к жизнеописанию Суворова не относится. Читатель беспрестанно натыкается на разъяснения, уподобления, сравнения; поминутно обязан делать с автором отчаянные прыжки то далеко вперед, то далеко назад. Это сочинение есть в сущности хаотическое вступление в кампанию 1799 года, о которой сказано перед сим; напыщенный язык, высокопарные разглагольствования, пустота содержания и странность плана - соперничают между собою чуть не на каждой странице. Отсутствие малейшего признака дарования и поразительное бессилие Фукса справиться со своей задачей, венчаются разными более чем странными заимствованиями у других; так например, Фукс взял рассуждение Фонтана о Вашингтоне и применил это к Суворову. Не меньше замечательно невежество Фукса в военном деле; "фузилер" он переводит "оружейный мастер"; укрепление "кавальер" у него обращается в "конного ратника", так что одна из колонн, штурмующих Прагу, должна взять двух кавалеристов.

Анекдоты князя Италийского графа Суворова Рымникского, изд. Е. Фуксом, Спб., 1827.
Набор анекдотических подробностей о Суворове, без всякой системы и порядка, притом часто и не новых, а взятых из прежних изданий самого Фукса и из других авторов. В форме анекдотов пущены в ход небывальщины; случается и так, что слова Суворова передаются в превратном смысле, прямо противоположном истине. Эта истина беспрестанно отходит у Фукса на последний план, а вперед выдвигается эффект, желание щегольнуть острым словцом, неожиданным оборотом, риторикой.

Собрание разных сочинений Е. Фукса, Спб., 1827.
Несколько статеек, из которых к Суворову относятся немногие; в них есть довольно любопытные о нем сведения.
Несмотря на низкий исторический уровень всех четырех сочинений Фукса, они дают много разностороннего материала о Суворове. Было бы совершенно несправедливо отвергать сплошь все, написанное о Суворове Фуксом; надо только осмотрительно пользоваться его сведениями, а осторожность эту можно приобрести единственным путем, - близким знакомством с Суворовым по другим, более достоверным источникам. Тогда в нагроможденной Фуксом массе данных найдется многое такое, что разовьет правильное представление о Суворове, разъяснит недоразумения, пополнит недосказанное, рассеет сомнения. В таком смысле автор настоящего сочинения и старался пользоваться Фуксом.

Histoire critique et militaire des guerres de la revolution, par Jomini, 14 vol, Paris, 1824.
Книга эта пользуется всеобщею заслуженною известностью; два её тома, 11 и 12, посвященные войне 1799 года, можно признать лучшим описанием этой войны в иностранных литературах, особенно потому, что оно отличается по отношению к Суворову беспристрастием в такой мере, которая до сей поры оказывается для иностранных писателей недостижимою. Книга была бы еще лучше, если бы в нее вошло побольше сведений из русских источников; этот недостаток делает сочинение Жомини несколько односторонним, а относительно лично Суворова и не совсем удовлетворительным, хотя историк и имел в своих руках мемуары маркиза Шателера, состоявшего генерал-квартирмейстером при Суворове в Италии. Сочинением Жомини пользовался и гр. Милютин, тем не менее источник этот так важен, что автор настоящей книги, руководясь преимущественно книгою Милютина при изложении войны 1799 года, обращался нередко и к сочинению Жомини.

Histoire de la revolution francaise, par Thiers, Paris, 1823-1827, 10 vol.
Сочинение это пользуется огромною известностью и выдержало очень много изданий. Минуя общую его характеристику, скажем только, что в изложении военных событий Тьер почти постоянно грешит против правды, давая читателю взамен её блестящее изложение, которое мастерски маскирует недостаток здоровой основы содержания. В описании войны 1799 года (том 10) Тьер обнаруживает большое, плохо скрываемое нерасположение к Русским, а по отношению собственно к Суворову обращается в совершенного памфлетиста. Сочинение его попало при настоящем случае в число источников только потому, что, отличаясь самою причудливою критикой всех действий Суворова, дает много отрицательного материала, т, е. неиссякаемую тему для объяснений и опровержений.

Краткий обзор этого небольшого числа сочинений кажется достаточен для качественной оценки литературы нашего предмета. Затем остается еще много книг, которыми тоже приходилось пользоваться, но они или дали мало, или служили только для освещения предмета, да и вообще разбор их ничего к сказанному не прибавил бы, так что можно ограничиться перечислением их заглавий. К числу таких источников относятся:

Precis des evenеments militaires, ou essais historiques sur les campagnes de 1799-1814, par M. Dumas, Paris, 1816-1826, 20 vol.
Precis des derniers guerres des Russes contre les Turcs. Trad. de l'allemand par La Coste, Paris, 1828.
Remarques sur le militaire des Turcs et des Russes, 1771, par Warnery, Breslau.
Precis historique de la guerre 1769 -1774, par Causin de Perceval, Paris, 1822.
Des changements survenus dans l'art de la guerre 1700- 1815, par Chambray, Paris, 1830.
Observations sur l'armee francaise en 1792-1808, St. Petersbourg, 1808.
Expose des principales circonstances, qui ont occasionne les desastres des armees autrichiennes. Tr. de l'anglais, Londres, 1801.
Memoires sur 1а Pologne et les Polonais, 1783-1815, par Oginski, 4 vol., Paris, 1826.
Memoires de Segur, 3 vol., Paris, 1827.
Перечень из журнала 1787-1790, Раана, Спб., 1792.
Анекдоты князя Италийского, Зейдель, Спб., 1865.
Описание лагеря в Красном Селе, Спб., 1765.
Записки Энгельгардта, Москва, 1867.
Памятные записки Храповицкого, Москва, 1862.
Записки Державина, с примечаниями Бартенева, Москва, 1860.
Записки Грибовского, издание второе, Москва, 1864.
Воспоминания Лубяновского 1774-1834, Москва, 1872.
Записки А.Т. Болотова, 4 тома, Спб., 1871-1873.
Мои безделицы, И. Вернета, Москва, 1840.
Биографии русских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов, Бантыш- Каменского, 4 тома, 1841, Спб.
Словарь достопамятных людей Русской земли, Бантыш-Каменского, 8 томов, Москва и Петербург, 1836-47 г.
Военная история новых времен, кн. Н. Голицына, Спб., 1878.
Устав пехотной строевой, 1764, Спб.
Воинский устав о полевой пехотной службе, 1797, Спб.
Инструкция полковничья пехотного полку, 1764, Спб.
Инструкция конного полку полковнику, 1766, Спб.
Памятники новой русской истории, 1871, Спб.
Крестьяне в царствование Екатерины II, В. Семевского, Спб. 1881.
Цесаревич Павел Петрович, Д. Кобеко, 1883, Спб.
Военная библиотека, 16 томов, Спб., 1871-1874.
Военный сборник, 1858-1883, Спб.
Военный энциклопедический лексикон, 14 томов, Спб., 1852-1858.
Сочинения Д. Давыдова, Спб., 1848. (Встреча с великим Суворовым).
Восемнадцатый век в русских исторических песнях, Бессонова, вып. 9, Москва, 1872.
Затем было перелистовано несколько десятков книг и брошюр, имеющих своим предметом преимущественно Суворова. Большую их часть составляют так называемые популярные сочинения и хотя попадаются между ними книги содержания не общедоступного, но все они не имеют никакого значения для сколько-нибудь серьезного читателя, а потому не стоят перечисления. Совсем иное следует сказать о так называемых исторических сборниках, которые зародились в русской литературе довольно давно, но размножились лишь в последнее время. К этому разряду относятся следующие издания.
Чтения в Императорском обществе истории и древностей при московском университете, 1846-1882 г., Москва.
Русский архив, 1863-1882 г., Москва.
Русская старина, 1870-1882 г., Спб.
Сборник русского исторического общества, Спб., с 1867 г., 38 томов.
Исторический вестник, 1880-1882 г., Спб.
Русская историческая библиотека, 1872 - 1880, семь томов, Спб.
Архив князя Воронцова, Москва, с 1870 г., 29 томов.
Древняя и новая Россия, Петербург, 1875-1879 г.
Записки одесского общества истории и древностей, Одесса, с 1844 г., 11 томов.
Библиографические записки, 1858, 1859 и 1861 годов.
Осмнадцатый век, изд. Бартенева, 4 книги, Москва, 1868-69.

Существование этих изданий составляет факт очень отрадный; они и теперь уже приносят несомненную пользу исторической науке, а впереди обещают несравненно большую. В особенности дорог в них сырой материал, при условии, что он добыт из надежного источника. Этому условию удовлетворяют, правда, не все сведения, идущие за исторические; встречается иногда просто путаница, неизвестно каким путем народившаяся; но это отсутствие критики в выборе материала еще не так важно, как в статьях обработанных, имеющих вид исследования. Случается также натыкаться на дурно прочитанные документы, чем затемняется и даже извращается смысл приводимых сведений; встречается немало и балласта, т. е. данных, давно известных, но идущих снова за новинку; наконец, в некоторых из этих изданий слишком много анекдотов и мелких сведений, годных разве только для развлечения читателей. Но все это не бракует изданий для употребления с научной целью. Материала в них так много, и между ним попадается такой серьезный, что он с лихвою выкупает время, потраченное на разборку балласта, да и самые мелочи кидают иногда луч света в тьму и указывают путь исследования.
Из упомянутых изданий были особенно полезны для истории Суворова: Сборник русского исторического общества, Архив князя Воронцова, Русский архив и Русская старина. Несмотря на то, что автор настоящего сочинения пользовался довольно обильным архивным материалом, не попадавшим еще в печать, эти сборники дали ему массу ценных сведений; много сомнений и недоумений было ими разъяснено, многое условно - верное сделалось благодаря им или несомненным, или ложным. Они сильно упростили и дополнили архивную работу; самое разноречие помещаемого в них материала давало возможность прибегать к сопоставлениям и облегчало задачу критики.

В заключение обзора источников остается упомянуть про статьи русских газет и журналов, не одних исторических, но вообще всех. При посредстве третьего лица, автор книги обращался в 1880 году за указаниями по этому предмету к известному нашему библиографу г. Межову и, благодаря его любезности и доброхотству, получил возможность познакомиться со всем или почти со всем, что в русской периодической литературе нынешнего столетия было напечатано о Суворове. Из статей, на которые сделаны были г. Межовым указания (около 250), конечно большая часть оказалась такими, которые и искать не стоило, но в остальных найден материал, заслуживающий внимания, а некоторые дали сведения мелкие, но существенного значения.
Все эти статьи, а также и другие, напечатанные в исторических сборниках, в военных периодических изданиях и в форме отдельных брошюр, заключают в себе обыкновенно разные случаи или эпизоды из жизни Суворова, анекдоты, какую-нибудь частную его характеристику и т. под.; но между ними почти нет таких, которые бы были посвящены разъяснению и определению его военного значения. Исключения редки и качеством не высоки; они касаются каких-нибудь мелочей военного дела, или пускаясь в обобщения, не выходят из сферы общих мест и почти не разъясняют особенностей Суворовской военной теории. Лучшим из таких небольших военно-биографических трактатов о Суворове следует признать две или три публичные лекции г. Басова, напечатанные в Военном Сборнике 1874 года под заглавием "Суворов и его образ действий". В общих чертах Суворов здесь изображен довольно верно; в разъяснении его военной характеристики сделано несколько шагов за черту, которую другие обыкновенно не переступают: восхваления не вращаются в круге риторических фигур, возгласов и восклицаний. При всем том г. Басов далеко не совладал со своей задачей, не очертил Суворова резкими штрихами, не провел грани между собственно Суворовским и общим, безличным. Представление получается неполное, и военный образ Суворова остается недорисованным. В виду такой бедности нашей периодической литературы по отношению к военной характеристике самого выдающегося лица русской военной истории, следует отметить крупное исключение, а именно статьи г. Драгомирова, напечатанные в 60-х и 70-х годах, преимущественно в военных журналах, и изданные в 1881 году под заглавием: Сборник статей М. Драгомирова, 1856 -1881 гг., Спб., 1881, два тома.
Не следует искать в этой объемистой книге чего-нибудь похожего на трактат, посвященный военной характеристике Суворова. Г. Драгомиров не есть его военный историк, а только комментатор: тема его - не Суворов, а воспитание и обучение войск. Суворов служит тут не целью, а средством для проведения тех или других принципов, - авторитетом, на которого г. Драгомиров указывает для подкрепления своих суждений и выводов. Комментарии г. Драгомирова мастерские; они отличаются безыскусственностью и здравым смыслом; аргументацию его трудно опровергать без натяжек, изворотов и иных полемических фортелей. Мало того, кому привелось изучать Суворова по многочисленным данным, в продолжение многих лет, вникая в важное и второстепенное, тот может засвидетельствовать, что комментарии г. Драгомирова имеют за собою самое важное достоинство - верность. Из ссылок г. Драгомирова видно, что кроме "Науки побеждать" Суворова и приказов Австрийцам в 1799 году, комментарии основывались исключительно на книге Дюбокажа. Если это так, то взгляд г. Драгомирова на Суворова, как на военного педагога, свидетельствует в нем большую точность мышления и ясное понимание Суворовской военной теории. Действительно, г. Драгомиров подметил в Суворове то, чего другие в нем не усматривали. Чем больше набиралось у автора настоящего сочинения данных для военной и особенно военно-педагогической характеристики Суворова, тем больше он убеждался в меткости и верности комментарий г. Драгомирова.
Г. Драгомиров есть основатель и глава известной военной школы; таким признают его и некоторые иностранные писатели, следящие за русской военной литературой. Если направление этого учения с достаточною определительностью видно из "Сборника статей", то с большею систематичностью оно проведено в другой книге г. Драгомирова, "Учебник тактики". В ряду других учений, оно по всей справедливости заслуживает названия "школы Суворовской", представляя собою наглядное доказательство, что Суворовские военные идеи у нас еще не пропали бесследно.

Перечисленные здесь источники постоянно цитируются в тексте книги, ибо автор считал долгом - указывать, откуда именно те или другие фактические данные им извлечены. Если это не нужно для большинства читателей, то может очень пригодиться будущим исследователям, в особенности указания на рукописные материалы. Цитаты сгруппированы в конце каждого тома, в особом отделе; сделанные в наименованиях источников сокращения будут понятны всякому без особого объяснения.

После "Ссылок и Пояснений" помещены в каждом же томе "Приложения"; сюда вошли под 12 номерами по одному и по несколько документов, наиболее существенных для характеристики Суворова. Автор ограничился помещением в книге этого небольшого числа приложений потому, что выписывание целиком и печатание документов, которыми он пользовался, потребовало бы много лишнего времени и увеличило бы нынешний объем книги вдвое, а может быть и больше.

К книге приложено два портрета Суворова. Снимок, находящийся в первом томе, сделан с гравюры Валькера, оригиналом для которой служил портрет, писанный с Суворова Аткинсоном в Петербурге, в начале 1796 года. Ко второму тому приложен снимок с портрета. Суворова, писанного Шмидтом в Праге (Богемия) в конце 1799 года и гравированного Уткиным. Обе гравюры любезно предложены автору книги Д.А. Ровинским. В третьем томе помещен снимок с маски, сделанной с мертвого лица Суворова, оригинал которой (бронзовый) принадлежит князю А.А. Суворову. Маска эта до сих пор оставалась никому неизвестной и воспроизводится в первый раз.
Снимков с автографов Суворова приложено к первому тому 3 и ко второму 1; все они соответствуют тому периоду времени, который каждый из этих томов обнимает. Два факсимиле на русском языке и по одному на французском и немецком. Автограф Суворова, относящийся к 1759 году, составляет редкость; в Суворовском сборнике есть только одно его собственноручное письмо 1764 года, остальные все принадлежат позднейшему времени; в правительственных архивах автору книги не удавалось видеть Суворовских автографов раньше 1769 года. Признано излишним прикладывать еще факсимиле за последние годы жизни Суворова, потому что почерк его остался тот же. Сделанные под портретами его подписи взяты тоже с автографов.

Издание снабжено 4 небольшими картами военных действий Суворова в Турции, Польше, Италии и Швейцарии. Карты эти приложены к тем томам, к которым относятся, но одна из них (Польши), помещенная во втором томе для войны 1794 года, идет также и к первому, для первой Польской войны.

В заключение автор считает своею обязанностью - упомянуть о лицах, оказавших ему наибольшее содействие в труде, ныне появляющемся в свет. Покойный князь Александр Аркадиевич Суворов не только согласился поделиться с автором сокровищами своего фамильного архива, но даже все документы, хранившиеся у него в Петербурге и селе Кончанском, доверил автору без всяких стеснительных условий и формальностей, на неопределенное время. - Граф Д.А. Милютин, к которому автор обратился за ходатайством о допущении его в Государственный архив, с правом знакомиться со всеми без исключения документами, касающимися Суворова, - с полным доброхотством взял на себя по этому делу предстательство, результатом которого было высочайшее разрешение в Бозе почивающего Императора Александра II. Не ограничиваясь этим, граф Милютин предложил автору свои материалы, оставшиеся после всем известного его сочинения о войне 1799 года. - Таким же образом получены материалы от барона Ф.А. Бюлера и Н.Ф. Дубровина; не последовало отказа и от вице-президента Императорского одесского общества истории и древностей, покойного Н.Н. Мурзакевича, на просьбу ознакомиться с рукописными документами Общества. - Затем, как .было сказано, В.И. Межов оказал автору большую услугу своими указаниями на статьи о Суворове в повременных русских изданиях с самого начала нынешнего столетия. - Равным образом. известный своими изданиями Д.А. Ровинский познакомил автора с коллекциею портретов Суворова и постоянно помогал ему советами, указаниями и содействием по выбору портретов разъяснению разных сомнений, по избранию способа воспроизведения портретов и т. под. - Немало приходилось автору пользоваться советами по этому предмету и другого знатока, любителя и собирателя, П.Я. Дашкова. - Сверх того автор очень много обязан В.В. Стасову, который несколько лет подряд, с не ослабевавшим интересом и доброжелательством к медленно двигавшемуся труду, никогда не отказывал в своем содействии при разыскивании некоторых источников, в качестве библиотекаря Императорской публичной библиотеки снабжал беспрепятственно целою массою книг на дом и, таким образом постоянно облегчая работу, на много сократил время её исполнения. - Наконец, нельзя не помянуть добрым, признательным словом покойного Г.Н. Александрова, начальника московского архива главного штаба. Дряхлый и больной старец, с трудом передвигавший ноги, он употреблял все свое свободное время и скудный остаток сил на разыскивание документов, сверял переписанное, наводил справки, разъяснял недоразумения и только спрашивал - не может ли быть еще в чем полезен. И все это делалось для лица, ему, г. Александрову, не известного, без всякой задней мысли, из одного сочувствия к предпринятому труду, из доброжелательства к трудящемуся человеку и из уважения к науке.