Глава VI. Штурм.
Действия колонн Дерфельдена и Потемкина. Распоряжения Вавржецкого. Действия 5 и 6 колонн. Атака Денисова. Бой в улицах Праги. Порча моста и бомбардирование Варшавы.
Неприятель в этот день не ожидал нападения. Ветер, дувший от Праги навстречу 1-й и 2-й колоннам, относил шум приготовлений; кроме того, общее утомление поляков и упадок духа у руководителей способствовали тому, что наступление русских было замечено слишком поздно. Передовые посты поляков, стоявшие сзади волчьих ям, бежали как только приблизился атакующий.
Вавржецкий, как бы томимый предчувствием, приехал в Прагу в 4 ч. утра 24-го Октября и разговаривал с Зайончеком. Вдруг раздались выстрелы. Вавржецкий бросился на левый фланг, где командовал Ясинский, а Зайончек на правый. Затем и Вавржецкий поехал на правый фланг. Никаких распоряжений [85] для действия резервов на внутреннем поле не было сделано, и бой перешел в случайный, очень упорный на валах, но совершенно беспорядочный, беспланный.
Колонны Дерфельдена без большого труда овладели валом. Польские батареи на острове и на левом берегу Вислы пытались действовать во фланг 1-й колонне Ласси, которую вел колонновожатый Семенов, но выстрелы ее долетали и, сверх того, 22 орудия батареи капитана Бегичева отвечали неприятелю живым огнем.
Конечно, неприятельская конница легко могла задержать Ласси на открытом поле за валом, а пехота в узком проходе между Вислою и строениями; но это не удалось. Часть польской конницы начала было выстраиваться перед 1-ю колонною, но 2 эскадрона Киевских конно-егерей под командой Зосса перескочили через ров и с величайшим стремлением бросились на толпу неприятельской конницы и мгновенно сбили ее. Частный резерв 1-й колонны (Тульский полк Ливена) пришелся в интервале между колоннами и бросился на штурм одновременно с главными силами первой колонны, овладел валом и тотчас начал устраивать переход. Капитан Бегичев со своей артиллерией и прикрывавший ее бригадир Поливанов, наскучив бездействием и видя успех штурма, по собственному почину бросились вперед, перешли по переходу Тульского полка и начали артиллерийский огонь во фланг и тыл батарей 3-й линии окопов.
Артиллерийский капитан Сакович (из команды Бегичева) был ранен в грудь, но продолжал действовать из своих орудий.
Ласси ранен; принял вместо него команду полковник Жеребцов, а полковник Коховский с своими фанагорийцами устремляется к мосту, гонит неприятеля из улицы в улицу и захватывает голову моста, т.е. отрезывает обороняющемуся путь отступления. [86]
Часть бегущих перед колонной поляков тонет в Висле, а часть попадает в плен. Волчьи ямы, ров, вал и окрестности завалены трупами. Генералы Майеy и Крупинский взяты в плев; Ясинский был убит с саблею в руке1.
2 и 3 колонны тоже почти без задержки овладели валом, так что в самое короткое время вал западнее Песочной горы оказался в руках русских. Премьер-майор Марков с первым батальоном Апшеронского волка взобрался по штурмовым лестницам на вал, поражал отсюда поляков ружейным огнем стрелков, а затем ворвался в крепость и гнал перед собой неприятеля, причем овладел батареей. Второй батальон Апшеронцев зашел в тыл другой батарее, и ни одна неприятельская душа из числа здесь находившихся не спаслась. Опрокинутые на валу поляки соединились с подкреплениями и вновь бросились на Апшеронский батальон, но тщетно2, неприятельская конница пыталась взять во фланг третью колонну, но два баталиона Херсонских гренадер выстроили фронт и бросились в штыки — польская конница дал тыл. Затем 2 и 3 колонны бросились прямо в Прагу.
Вавржецкий бросался из стороны в сторону, но порядка восстановить не мог.
Труднее всего пришлось 4-й колонне Буксгевдена, которая атаковала Песочную гору и зверинец.
Белорусский егерский корпус, во главе 4-й колонны шел на кавальер; 4-й баталион Лифляндского егерского корпуса направился на угольную батарею и к зверинцу. [87]
Сильный артиллерийский огонь с батарей, а потом с кавальера, и ружейный из за линии засек повлек за собою большие потери, но русские не остановились и брали укрепление за укреплением; Азовского полка секунд-майор Харламов перешел волчьи ямы и ров, отбил 2 пушки, «через что подал всей колонне способ к путю»3; около зверинца произошла жесточайшая рукопашная свалка, заставившая Буксгевдена разделить колонну на части для облегчения атаки обширного парка зверинца. Обойденные с флангов поляки отдали, наконец, и этот оплот; около этого времени взорвало польский пороховой погреб, что еще более увеличило беспорядок среди поляков. Командовавший здесь генерал Гейслер был взят в плен с 20 офицерами. В борьбе с колонною Буксгевдена выказал сильное упорство пятисотенный полк из евреев; но полковник их, тоже еврей Гершко, не был в это время с полком и предпочел оставаться в Варшаве.
Если 4-я колонна и выдержала упорный бой, зато вместе с первыми тремя колоннами, она весьма облегчила задачу Ферзена. 5-я колонна Тормасова чуть не в один миг овладела валом и батареями, по пятам отступающего ворвалась в предместье и добралась до моста вслед за первой колонной. 6-я колонна Рахманова была несколько задержана неприятелем, но тоже скоро прибыла в Прагу.
Денисов с 7-ю колонною еще ночью занял д. Лясы против польских укреплений подполковника Яблоновского. Польский дезертир и пленные рассказали о расположении его батарей, волчьих ям и числе войск4. [88]
Под фланговым огнем с левого берега Вислы войска Денисова двинулись вперед через волчьи ямы, впереди шел полковник гр. Апраксин с Козловским пех. полком; часть войск зашла неприятелю в тыл по пояс в воде. Овладев батареями, Денисов направил свою конницу (6 эскадронов Елисаветградского конно-егерского полка и казаки Краснова, секунд-майора Денисова и полковника Попова) для преследования. Отрезав полякам путь отступления; Денисов загнал их на косу, в угол между Вислой и болотистым протоком; выставленные артиллерии капитаном Резвым пушки пронизывали толпу густо сбившегося на косе врага; истребление было беспощадное; поляки, ища спасения, бросались в Вислу и погибали во множестве. А на противоположном берегу Вислы, всего в полуверсте, собрались жители Варшавы и на их то глазах погибали собратья.
По показанию Денисова, поляки потеряли 1218 чел. убитыми, несколько сот утонувшими, 16 пушек, 3 зарядных ящика, а сам Яблоновский и 1300 офицеров и нижних чинов взято в плен. Затем Денисов прибыл к мосту почти одновременно с 1-й колонной. Варшава была беззащитна. 1-я, 5-я и 7-я колонны были у моста и свободно могли перейти на левый берег Вислы. Среди поляков распространилась паника. Зайончек, легко раненый пулею в живот, поспешил уехать в Варшаву. «Настоящий зайчик», говорили о нем после поляки, намекая на его фамилию.
Вавржецкий пытался остановить бегущие польские полки, но все было напрасно. Сопровождаемый офицером и двумя местными жителями он проехал Прагу. На него как будто нашел столбняк, так что офицер и два солдата ссадили его с лошади, привели в чувство и перевели через мост пешком для большей безопасности. Рассвело; день был тих и ясен, солнце блистало и освещало происходившее в предместье кровопролитие; русские егеря вступали на мост, польский [89] главнокомандующий ужаснулся, — какая страшная и близкая опасность грозила столице! У моста стояла пушки, но артиллеристы попрятались в дома, так что Вавржецкий собственноручно вытащил одного, приволок его к пушке и заставил стрелять. Наконец, вышел польский караул, к нему примкнули жители и начали ломать мост. Русские с другой стороны разломали часть моста, «сожгли и тем прервали неприятельскую ретираду» — очевидно, немедленный переход на левый берег не входил в расчеты Суворова. Огонь переметнулся от моста на дома предместья и Прага запылала.
Главный вал был взят русскими через 1½ часа после начала штурма, а в 9 ч. утра занята и Прага.
Сам Суворов находился на холме, в версте от польских укреплений у Песочной горы, т. е. был приблизительно посредине линии своих войск, что облегчало задачу следить и управлять ходом боя. По скорости, с которою русские появились на укреплениях и двигались вперед, а также по донесениям ординарцев и начальников, он видел, что войска сражались не только с особенной энергией, но и с крайним ожесточением. Ожесточение это возросло еще более, когда они с разных сторон ворвались в Прагу и начался уличный бой со всеми его ужасами, — ведь здесь были и те полки, которые находились в Варшаве во время резни в великий четверг 6-го Апреля. Суворов доносил в реляции так: «По преодолении всех трудностей и превозмогши упорную защиту неприятеля из трех укреплений, ворвались наши войска в Прагу. Страшное было кровопролитие, каждый шаг на улицах покрыт был побитыми. Все площади устланы телами; последнее и самое страшное истребление происходило на берегу реки Вислы, в виду Варшавского народа. Это ужасное для них зрелище привело их в трепет, а подоспевшая к берегу наша полевая [90] артиллерия5 действовала с таким успехом, что многие дома в городе разрушены были; одна бомба упала среди заседания, так называемой, высшей польской рады, от чего присутствовавшие на ней разбежались, но все-таки осколком убит был секретарь рады. От свиста ядер и от разрыва бомб поднялись по всем улицам города стоны и вопли. В набат ударили повсеместно. Унылый звон колоколов, сливаясь с плачевым рыданием народа, производил подавляющее впечатление. В Праге по улицам и площадям кровь текла ручьями». На беду спрятавшиеся в домах жители, не исключая женщин, стали оттуда стрелять, бросать каменьями и всем тяжелым, что попадалось под руку.
Это еще усилило ярость солдат; бойня дошла до апогея; врывались в дома, били всех кого попало, и вооруженных и безоружных, и оборонявшихся и прятавшихся; старики, женщины, дети, — всякий, кто подвертывался, погибал под ударами. В ужасе и отчаянии многие бежали к Висле, надеясь на мост, но и эта последняя надежда их обманула; бросались в лодки, но их было немного, и они тонули от непомерного груза; кидались вплавь, но до другого берега было слишком далеко, и вслед за пловцами летели пули.
В мемуарах встречается описание неистовств, которым предавались русские в Праге. Один гренадер в ожесточении колол штыком безоружных поляков и даже раненых; как бы для того, чтобы разнообразить свои упражнения, он разрубал полякам головы топором, говоря: «это все собаки». Один казак для потехи воткнул на пику маленького ребенка; другой, вырвав дитя из объятий заколотой матери, разбивал его о стену. [91]
Все эти рассказы слишком стереотипны, чтобы им вполне верить, — они повторяются чуть не при каждом описании штурмов разных крепостей. Обыкновенно рядом приводятся и рассказы об актах великодушия победителя. Так было и здесь. Один гренадер говорил полковнику Ливену: «Посмотрите, Ваше Высокоблагородие, казак хотел этого мальчика бросить в огонь; я его спас» — Что же ты с ним сделаешь? — «Не знаю, Ваше Высокоблагородие, только посмотрите, какой хорошенький мальчик, как же его было не спасти?» Закопченный пороховым дымом и покрытый кровью солдат поцеловал мальчика. который ручонками держал его за шею.
Конечно, не обошлось без излишеств — состояние людей было слишком необыкновенно, нервы возбуждены до крайнего напряжения. Суворов знал это давно и, по показаниям поляков, как только русские овладели Прагою, он послал офицеров оповестить жителей, чтобы они скорее выходили с правой стороны Праги и бежали в русский лагерь, где будет обеспечена их безопасность, и действительно, те, которые последовали этому призыву остались целы, хотя некоторых ограбили. Так спаслись монахини бернардинки, девятнадцать монахов бернардинов; те же, которые не успели бежать из монастырей, были побиты, а девицы, находившиеся в монастыре на учении, изнасилованы, а потом побиты.
Между Прагой и Варшавой грохотала канонада. От варшавских батарей много потерпели русские войска, сбившиеся в Праге; меньший материальный вред, но более сильный нравственный, несла Варшава от русской прибрежной батареи. Варшавяне запирались в домах, прятались в погреба, бежали вод защиту святыни церквей, искали спасения у иностранных посланников. Канонада продолжалась до 11 часов, а по другим сведениям до 3 часов пополудни; но грабеж еще продолжался, хотя добыча в бедном еврейском предместьи [92] была невелика. Потери поляков определяют убитыми и утонувшими в 9 — 10 т., и ранеными 11 — 13 т.; всего до 23 т. и 104 орудия. Потери русских. 300 — 450 убитых и до 2 т. раненых; всего менее 3 т. человек6.
Примечания
1 Московский Арх. Гл. Штаба, опись 196, связка 8, №2, реляция Дерфельдена от 26 Октября. Подлинное донесение Суворова в деле 1221 в Военно-Ученом Арх. Главного Штаба в Петербурге. Напечатано также в «Русском Инвалиде» за 1854 г. №233. Смит «Сын Отечества» за 1831 г., стр. 105 — 107.
2 Богуславский «История Апшеронского полка», Спб., 1892 г, т. I, стр. 221 — 222.
3 Московский Арх. Гл. Штаба. опись 196, св. 8, №6.
4 Конницы было 600 чел., пехоты 2500 и еще батальон стрелков, да 10 орудий; в тот же вечер пришла еще колонна на подкрепление из Праги. Москов. Арх. Гл. Штаба, опись 196, связка 8, №6, реляция Денисова.
5 Капитан Резвой.
6 Реляция Суворова от 7-го Ноября. Смит «Штурм Праги» в «Сыне Отечества» 1831 г. стр. 104 — 120. Петрушевский, т. II, стр. 99 — 126. Костомаров, стр. 839 — 844. Масловский, стр. 487 — 490. «Рассказы старого воина», стр. 43 — 61. Фукс, ч. II, стр. 114 — 120. Антинг, ч. III, стр. 86 — 112.
|
