: Материалы  : Библиотека : Суворов : Кавалергарды :

Адъютант!

: Военнопленные 1812-15 : Сыск : Курьер : Форум

А. Геруа.

Суворов-солдат

1742-1754.
(Итоги архивных данных о его службе нижним чином).

Публикуется по изданию: Геруа А. Суворов-солдат 1742-1754. (Итоги архивных данных о его службе нижним чином). Под редакцией Н. А. Епанчина. СПб, 1900.
 

II.

Постараемся в общих чертах познакомиться с того средою, где началась служба молодого капрала Суворова. Что такое был Семеновский полк того далекого прошлого? Каков был его быт, его служба, состав?
До 1739 г. у полка не было своей отдельной слободы в Петербурге. Квартировал он разбросанно, отчего, понятно, страдали как внутренний порядок, так и служба. 13-го декабря 1739 года указом Императрицы Анны Иоанновны полку было пожаловано особое место «позади Фонтанки, за обывательскими дворами».
Не имея определенных границ, это место простиралось, приблизительно, от Невского проспекта до нынешнего Забалканского и от р. Фонтанки (кроме прибрежных домов) до Шушарских болот за дер. Купчино1. [13]
Ко времени прибытия к полку восемнадцатилетнего капрала Суворова. Семеновская слобода уже вполне обстроилась и даже в 1746 г., в канун полкового праздника, освящена была деревянная церковь в честь праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы2.
Она находилась на месте пересечения нынешнего Клинского проспекта и Можайской улицы3.
Близ нее был построен полковой двор, т. е. помещение полкового штаба4. На месте нынешнего городского скотопригонного двора был отмежеван участок под полковой плац; впоследствии, когда леса и рощи стали вырубаться, учебный плац полка был перенесен на нынешнее его место (Семеновский плац). Каждая из рот, сверх того, имела свое парадное место у ротной съезжей избы5.
Полковая слобода была разбита на перспективы и правильные улицы6; каждой роте был отведен известный участок, на котором и строились солдатские дома и дворы, не имеющие ничего похожего на современные казармы. Это были деревянные небольшие «связи» с весьма ограниченным числом обитателей. По мере того, как полк обстраивался, люди размещались все шире и просторнее. В 1746 году на каждую роту отведено по 10 домов7, а затем эта цифра все возрастала и возрастала. Солдатские дворы и огороды занимали «длинняку по двадцати, поперешнику по семи сажен»8.
На этих просторных участках, в 140 кв. саж., солдаты размещались весьма хозяйственно и удобно9 многие жили семьями10, имели собственные дома, на языке тогдашних приказов, «связи». В каждой казенной «связи» помещалось по 4 человека на светлицу11. [14]
Население полка не ограничивалось одним военным элементом. В приказах того времени то и дело встречаются разрешения лицам разного звания селиться у родственников солдат и офицеров12.
Семеновский полк времени Суворова-солдата на половину состоял из дворян13, из которых каждый имел своих крепостных. Были солдаты, располагавшие таким количеством дворни, что даже при походах полка в Москву они брали с собою по 15-16 человек дворовых. Имел их и Суворов14. Имена двух из них дошли до нас, а именно: Сидора Яковлева15 и Ефима Иванова16. Второй был грамотей, а первый известен тем, что бежал от своего барина вскоре после его прибытия к полку.
Дворянский состав полка, естественно, определял, как отношение к нему общества, так и характер службы того времени: помещичьи привычки и наклонности солдат-дворян были причиною множества разного рода льгот, изъятий и послаблений. К тому же, суровые времена Петровских походов миновали, наступило время, когда гвардия, гордая своими недавними боевыми подвигами и чрезмерным своим значением и влиянием во время мира, в широких пределах пользовалась от щедрот своих Государей.
К числу одной из наиболее распространенных льгот того времени, постоянно даваемой солдатам из дворян, нужно отнести разрешение жить вне черты расположения полка, на вольных квартирах, у своих родственников или совершенно самостоятельно.
Так в приказе по полку от 6-го сентября 1748 г., т.е. в год прибытия Суворова к полку, читаем:
«Поданною ведомостью от 3-ей роты представлено, что прикомандированной по оную роту из 8-й роты капрал Александр Суворов просит, чтоб позволено было ему жить лейб-гвардии в Преображенском полку, в 10-й роте, в офицерском доме, с дядею его родным реченного полку с господином капитаном-поручиком Александром Суворовым же, того ради вышеописанному капралу Суворову со оным дядей его родным жить позволяется». [15]
Упоминаемый здесь родной дядя молодого Суворова был единоутробным младшим братом Василия Ивановича17.
Как мы убедимся ниже, у этого-то дяди и прожил всю свою службу солдатом будущий генералиссимус18.
В районе расположения полка, хотя все жё не в казармах, так как таковых и не было, капрал Суворов провел не более 8 месяцев. Быть может, этот срок придется и еще сократить, если принять во внимание, что в лето 1748 года Суворов находился некоторое время в командировочном состоянии.
Солдаты-дворяне, пользуясь относительным комфортом в смысле расквартирования и прислуги, имели много льгот и в служебном отношении. Вот один из множества приказов, дающий понятие об этом:
«Нижеписанных рот солдат, а именно: 2 роты князь Антона Стокасимова, Иева Казимерова...» и др.... «как на караулы, так и на работы до приказу не посылать, понеже оные, вместо себя, дали людей своих в полковую работу для зженья уголья; того ради оных людей прислать сего числа пополудни во 2 часу на полковой двор и велеть им явиться у господина полкового обозного Сабурова и быть в его команде»19.
Ко времени прибытия к полку капрала Суворова полковых работ было вообще многое множество. Слобода продолжала еще обстраиваться, а хозяйство полка на новом месте еще не вполне наладилось; полк еще не обжился на новоселье20. Поэтому, а, может быть, и вследствие длинного срока службы того времени, строевые занятия полка производились не особенно часто и постоянно отменялись и откладывались по случаю непогоды или других влияний капризного петербургского климата. Одним словом, с ученьями — не спешили, руководствуясь мудрым правилом: «дело не волк, в лес не уйдет». Так в приказе от 1-го мая 1748 г. читаем:
«Ежели на сей неделе будет благополучная погода, то господам обер-офицерам, командующим начать роты свои обучать военной экзерциции, [16] также и господину подпоручику Чичерину вновь написанных солдат из армейских полков, также из недорослей и рекрут по посланному сего числа списку начать же обучать военной экзерциции21».

Служебное положение тогдашних солдат из дворян, как видно, не было из тяжелых, а унтер-офицеров гвардии того времени не будет ошибкою приравнять к современному офицеру, как в служебном отношении, так и по значению их в обществе.
На унтер-офицеров зачастую возлагалась самые серьезные поручения, они ездили за границу от иностранной коллегии, командировались и внутрь России с поручениями самого разнообразного характера и с весьма широкими полномочиями22.
При таком своем положении тогдашний унтер-офицер-дворянин резко выделялся из среды простых солдат. В большинстве приказов того времени при нарядах и различных служебных командировках унтер-офицеры и капралы, наравне с офицерами, перечисляются поименно, тогда как солдаты наряжаются общим числом23. Наравне с офицерами унтер-офицеры-дворяне приглашались даже на Высочайшие балы и маскарады. В одном из приказов24 по полку, между прочим, говорится:
«... о бытии... в маскараде, который по Высочайшему Ее Императорского Величества соизволению назначен быть в будущую пятницу, т. е. февраля сего 8 числа... быть... всем знатным чинам и всему дворянству Российскому и чужестранному с фамилиями, кроме малолетних, в приличных масках и притом, чтоб платья пилигримского и арлекинского и непристойного деревенского, тако-ж и на маскарадные платья мишурного убранства и хрусталей употреблено не было да и не иметь при себе никаких оружей…, того ради в ротах и заротной команде всем чинам… объявить и, кто из дворян пожелает быть в том маскараде, о тех подать за руками командующих гг. обер-офицеров в полковую канцелярию ведомости неотменно».
Через день, т. е. 7-го февраля, в приказе по полку прямо говорится о «желающих быть в маскараде обер и унтер-офицерах»25.
В этом приглашении на придворный маскарад все поражает [17] наш современный глаз. В ротах это объявление читается наряду с прочими текущими приказами, и вот по этому «кличу» желающие унтер-офицеры и даже «с фамилиями» едут на Высочайший бал. Однако, платья «непристойного» рекомендуется не надевать. Видно, на Руси понятие о маскараде все еще сливалось со старыми дореформенными святочными ряжеными.
Веселое то время было в Петербурге. Тяжелая бироновщина только что миновала, обожаемая Императрица, дочь Великого и незабвенного Петра, сыпала милостями и знаками своего благоволения. Мир и спокойствие сменили время тревог и неуверенности в завтрашнем дне. Общая амнистия всем жертвам Бирона вернула семьям их отторгнутых членов. Все это сказалось в общественном настроении — веселость сделалась отличием эпохи. Двор Государыни подавал в этом первый пример, за Двором шло все общество.
Гвардейцы с крупными средствами, каких было немало в Семеновском полку, от души отдавались заразительной веселости придворного и городского общества, а небогатые, по житейскому обыкновению, тянулись за своими состоятельными товарищами. Склонность к роскоши замечалась явная. Унтер-офицеры на придворные балы являются в собственном «богатом» платье; у редкого из них нет собственного выезда. В количестве лошадей их приходилось даже ограничивать26. А наряду с этим можно было встретить унтер-офицера гвардии, разъезжающего по улицам в карете с выбитыми стеклами и опущенными против падающего снега сторками27.
В этой, только что очерченной обстановке, не было места сближению унтер-офицера-дворянина с простым рядовым солдатом. А между тем при этих именно условиях начал свою фактическую службу, в 1748 году, 18-ти-летний юноша, хотя уже чиновный солдат, Александр Суворов.

При всем значении унтер-офицеров гвардии права их носили иногда довольно странный характер, совершенно, казалось бы, несвойственный их высокому положению. Так, в приказе от 1-го июля 1748 года (§2) читаем: «Понеже 8 роты капралы Петр Кожин, Иван Лихачев, будучи в компании, сержанта [18] Шестаковского били, которой обучает28; Петр Кожин разбил ему бутылкою лоб до кости. Иван Лихачев драл за волосы, отчего оной Шестаковской находится в болезни».
Интересна развязка этого дела: «И за вышеписанные их продерзости Кожина и Лихачева при собрании всех унтер-офицеров и школьников на полковом дворе поставить их на сутки через час под 6 ружей да сверх ружей оного (оному?) господину подпоручику Приклонскому29 взыскать с них, Кожина и Лихачева, за увечье ему, сержанту Шестаковскому, денег 50 рублей и пользовать оным, Кожину и Лихачеву, его Шестаковского от болезни его своим коштом; того ради унтер-офицеры и капралы, как находящиеся в школе, так и прочим приказать, дабы такие молодые люди от таких непорядков себя весьма хранили, а ежели кто впредь так непорядочно в компании чинить будут и таковые без упущения имеют быть штрафованы и написаны в солдаты»30.

Вообще поведение тогдашних избалованных солдат и унтер-офицеров-дворян отличалось довольно большими буйствами и частыми озорничествами. Вместе с тем дисциплина, внутренний порядок, караульная служба оставляли желать очень многого. Наряду с серьезными проступками то и дело встречаются суровые взыскания. Вот один из бесчисленных примеров:
«… 11 роты солдат Василий Шкурин… по бытности его на карауле в тайной канцелярии... на своем посту, изъяв у содержавшихся колодников двух человек денег один рубль 15 копеек, отлучился без позволения, в которой отлучке, напившись пьян, и зашел на двор ревизной коллегии к секретарю… и… употребляя… непристойные озорничества…, сказал за собою ее Императорского Величества слово и дело...» за что и «… сечен сего майя 27 дня перед полком батоги нещадно»31.
Множество подобных проступков, встречающихся в делах, архива, показывает, что батоги и выключка в армию мало помогали делу. Карательных мер было недостаточно, нужны были — предупредительные. Таковыми могли служить: совместное квартирование полка в его новой слободе и лучший и, притом, постоянный надзор за нижними чинами.
Чтобы эти меры принесли свои благие результаты, необходимо было время и твердое командование. [19]
С 1734 по 1758 год л.-гв. Семеновским полком командовал граф Степан Федорович Апраксин32.
Командир гвардейского полка того времени не имел настолько власти, чтобы, даже и при желании, проявить свою деятельность должным образом. Император Петр Великий, всюду проводя коллегиальное устройство, как средство против злоупотреблений, не сделал исключения и для полков; действительными распорядителями их судеб были «господа полковые штапы», т.е. комитет, совет штаб-офицеров полка. Этот совет управлял полком во всех отношениях. Если принять в расчет, что тогдашний гвардии майор пользовался титулом «Превосходительства» и равнялся армии генерал-майору, то не покажется удивительным, что самый состав этого совета уже обеспечивал за ним большое значение и самостоятельность не только в среде полка, но и вне ее, например, при сношениях с военной коллегией33. Командир полка был, в сущности, только председателем этого совета, первым между равными. О твердом единоличном командовании не могло быть и речи. Даже приказы по полку не подписывались командиром, а отдавались от имени «полковых штапов»34.
Было бы несправедливо для характеристики гвардейского полка того времени ограничиться одними отрицательный сторонами его жизни. Наряду с весельем, кутежами и некоторой распущенностью гвардейцев в их же среде уживалась серьезная работа. По идее Петра Великого гвардейский полк был, в сущности, нечто среднее между военно-учебным заведением и учебною, образцовою частью.
На глазах Государя проходила свой служебный искус целая вереница начальствующих всех рангов; из них выбирались как командиры полков, так офицеры и частью унтер-офицеры в армию. Постоянные заботы Великого Государя о расширении образования будущих офицеров заставили еще в 1721 и 1723 годах издать два указа об учреждении в Семеновском полку [20] «полковой школы». Однако, постоянные походы (последний — в Финляндию в 1741-1742 гг.), а также и неудобства картирования полка были причиною того, что в течение четверти века указ Петра Великого оставался неисполненным. Наконец, в 1747 г. по водворении полка на своем новом месте приказано открыть полковую школу, куда «для обучения определить умеющих из унтер-офицеров, а именно: каптенармусов Иосифа Шестаковского, Михаила Ленивцева и других, кто по усмотрению способен явиться; а кто пожелает учиться, о том чрез приказ в полк объявить и какие чины и кто именно да и каким наукам желающие найдутся обучаться»35.
Курс полковой школы вначале состоял из тех же «указных наук»36. Большинство учебников было на немецком языке, немногие — на французском и еще меньше — на русском. Курьезно названы некоторые из них в приказах того времени; как-то: «французский шпрах-мейстер», «лар дебнен парле франсе», «ласиянс дезенжениер»37.
В школе дворяне сидели наравне с недворянами, солдаты — с унтер-офицерами38, взрослые — с малолетними39, причем взрослые имели право изучать те науки, какие пожелают сами40.
Окончание полковой школы ставилось в заслугу, достойную награждения следующим чином41.
Первым учителем школы был каптенармус Иосиф Шестаковский, уже знакомый нам по посещению им лекций кадетского корпуса. В приказе от 14-го января 1743 года по этому поводу было отдано: «... 10-й роты солдату Осипу Шестаковскому велено быть в кадетском корпусе безотлучно; того ради оного Шестаковского от 10-й роты числить в Кадетском корпусе и в роту оного не требовать». Выходит, что эта командировка носила постоянный, а не временный характер и солдаты могли быть в то же время кадетами.
Ко времени прибытия Суворова в полк один из его сверстников капрал Илья Ергольской обучал в полковой школе фехтованию42. [21]
Ученики школы одни — совершенно откомандировывались от рот43, другие — продолжая нести свои прямые служебные обязанности, посещали школу между делом44. Возможно, что и капрал Суворов был в числе последних.
Занятия школы продолжались ежедневно по семи часов, от 6-ти до 1 часу дня45.
Со времени учреждения полковой школы поверка прибывающих к полку недорослей в знании ими «указных наук» стала производиться основательнее под наблюдением заведовавшего школою подпоручика Приклонского46.
С сентября 1748 г.47, полковая школа получила помещение при 8-й роте, где числился и Суворов.
Вот в общих чертах быт Семеновского полка того времени, когда юный 18-ти-летний капрал Александр Суворов прибыл на службу. Мы могли убедиться, что солдаты-дворяне не были солдатами в современном значении этого слова: это были баре, перенесшие на службу все свои патриархальные помещичьи привычки.
Где же та суровая солдатская школа, которую, якобы, прошел Суворов? Где же эта лямка, которую он тянул так долго? Как согласить факты со сложившимся общим мнением? Факты показывают, что капралу Суворову не чужд был помещичий комфорт на службе; те же факты дают нам позднее оригинальный тип генерала с суровым солдатским обиходом жизни, а общее установившееся мнение объясняет солдатские спартанские вкусы генералиссимуса его долгой службой нижним чином.
Небогатый дворянин Суворов, понятно, не принадлежал к среде состоятельных гвардейцев широкой жизни, не мог быть он и из числа тех, которые тянулись за своими богатыми товарищами, но можно смело причислить его к среде серьезных работавших солдат-дворян, которые несомненно были в полку. Они прилежно несли службу, они же учились в полковой школе.
Не в этом ли заключалось спартанство 18-ти-летнего Суворова?
Добровольное отрешение от обычных увлечений юности было, понятно, хорошим показателем его характера и невольно выделяло [22] Суворова из среды большинства его товарищей, но далее этого спартанство Суворова-капрала едва ли шло.
Как мы видели, он живет на частной квартире, пользуясь удобствами офицера, его окружают дворовые, хотя, быть может, и не столь многочисленные, как у его товарищей, но все это, однако, не мешает ему взбегать излишеств, наблюдать их у своих сослуживцев и поучаться. Ведь поучительны не одни положительные примеры.

 

 

Примечания

1 Близ Пулкова.
2 Приказы по полку 1746 г., 19-го ноября. Сем. арх. (В истории л.-гв. Семеновского полка — П. Дирина — освящение церкви ошибочно отнесено к 1748 году). Прим. составителя.
3 «История л.-гв. Семеновского полка». П. Дирина, стр. 268.
4 Там же, стр. 266.
5 Там же, стр. 212.
6 Определения 1744 г., № 50. Сем. арх.
7 Приказы по полку 1743 г., 16-го февраля, § 1 и 1746 г., 13-го марта, § 2. Сем. арх.
8 Определения 1744 г., 13-го марта § 2. Сем. арх.
9 Приказы по полку 1748 г,, 20-го июля. Сем. арх.
10 Определения 1747 г., № 90 и Приказы по полку 1748 г., 3-го мая. Сем. арх.
11 Приказы по полку 1743 г., 10-го мая и 18-го ноября. Сем. арх.
12 Приказы по полку 1746 г., 7-го ноября и друг. Сем. арх.
13 П. Дирин. «История л.-гв. Семеновского полка», стр. 157.
14 Определения 1753 г., следственное дело, стр. 3. Сем. арх.
15 Приказы по полку 1748 г., 28-го июля. Сем. арх.
16 Определения 1753 г., следственное дело, стр. 3, Сем. арх.
17 Дед А. В. Суворова, Иван Григорьевич, был женат два раза и от первого брака имел еще одного сына — Ивана. (Дело Москов. отдел. арх. главн. штаба №160 «о доставлении сведений о службе генералов Суворовых и их предках» и А. Петрушевский — «Генералиссимус кн. Суворов», т. I, стр. 1).
18 Интересно было бы, основываясь на данных приведенного приказа, определить точнее местожительство Суворова-солдата в Петербурге. Быть может, в архиве л.-гв. Преображенского полка можно найти это сведение. Прим. составителя.
19 Приказы по полку 1748 г., 11-го августа. Сем. арх.
20 Определения 1748 г., №№ 40, 45, 115, 122, 127, 177, 190 и 227 и друг. Сем. арх.
21 Приказы по полку 1751 г., 6-го февраля. Сем. арх.
22 Солдатские указы 1754 г., 17-го мая, № 25. Сем. арх.
23 Приказы по полку 1743-1754 гг. Сем. арх.
24 Приказы по полку 1751 г., 6-го февраля. Сем. арх.
25 Приказы по полку 1751 г., 7-го февраля. Сем. арх.
26 Приказы по полку 1749 г., 9-го феврали и 1753 г., 25-го февраля. Сем. арх. «История л.-гв. Семеновского п.» П. Дирина, стр. 270-272.
27 Определения 1753 г., следственное дело. Сем. арх.
28 В полковой школе. Прим. составителя.
29 Заведывающий полковою школою. Прим. составителя.
30 Приказы по полку 1748 г., 1-го июля, §2. Сем. арх.
31 То же, 1748 г., 28 го мая. Сем. арх.
32 Кроме короткого времени от 1738-1741 гг., когда во главе полка стоял герцог Антон Ульрих-Брауншвейг-Люнебургский. Прим. составителя.
33 «История л.-гв. Семеновского полка», П. Дирина, стр. 206 и 207.
34 Определения с 1742 г. по 1754 г. Сем. арх. «История л.-гв. Семеновского полка», П. Дирина, стр. 206 и 207.
35 Определения 1747 г., № 29. — Сем. арх.
36 Приказы по полку 1747 г. и 12-го марта 1748 г., 3-го мая. — Сем. арх.
37 То же, 1747 г., 12-го марта и 1748 г., 3-го мая. — Сем. арх.
38 То же, 1747 г., 12-го марта. — Сем. арх.
39 То же, г., 1749 г., 16-го мая. — Сем. арх.
40 То же, 1748 г., 2-го мая. — Сем. арх.
41 Определения 1752 г., № 330 и приказы по полку 1747 г., 2-го марта. — Сем. арх.
42 Приказы по полку 1748 г., 9-го мая. — Сем. арх.
43 Приказы по полку 1747 г., 29-го апреля. — Сем. арх.
44 То же, 1747 г., 30-го апреля. — Сем. арх.
45 То же, 1747 г., 8-го апреля. — Сем. арх.
46 То же, 1748 г., 26-го и 27-го января. — Сем. арх.
47 То же, 1748 г., 13-го сентября. — Сем. арх.

 


Назад

Вперед!
В начало раздела




© 2003-2024 Адъютант! При использовании представленных здесь материалов ссылка на источник обязательна.

Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru