|
Кампания 1829 года
Глава VII
Дело при Эски-Арнаут-Ларе. Повеление главнокомандующего усилить корпус Рота. Дело под Праводами. Взятие Рахова. Подвиг русского священника. Занятие Разграда. Новое нападение Верховного Визиря на генерала Рота.
[90] Тем временем как главнокомандующий с корпусами графа Палена и генерала Красовского, обложив Силистрию, начал правильную осаду, верховный визирь вознамерился воспользоваться отдалением главных сил армии нашей. В первых числах мая он собрал в Шумлу до 25 т. человек, замыслив внезапно напасть с ними на разобщенные войска генерала Рота.
Прежде описания движения визиря на войска Рота должно пояснить положение, в каком они находились. В полках, занимавших Булгарию в течение целой зимы, было почти наполовину больных, а продолжавшая свирепствовать моровая язва ежедневно уменьшала число людей в оцепленных батальонах.
По исчислению в строевых [91] рапортах, в 6-м и 7-м корпусах полагалось до 28 т., но под ружьем находилось не свыше 15. Из сего числа большая часть содержала гарнизоны в городах и крепостях, несколько полков отряжены были в Сизополь, а казачьи полки, по необходимости, растянуты на большом протяжении до самого Камчика. Занимая Базарджик, Варну и Праводы, город, лежащий у северной подошвы Балканских гор, генерал Рот имел два небольших отряда из 6 тысяч человек в Девно и Эски-Арнаут-Ларе, на месте соединения дорог из Шумлы в Варну и из Базарджика в Праводы.
Рассчитывая на такое невыгодное положение Рота, визирь устремился сначала к Эски-Арнаут-Лару, укрепленному несколькими редутами и занятому только тремя полками 16-й пехотной дивизии: Селенгинским, Якутским и Охотским, при 12-ти орудиях, и одною сотней казаков, под начальством генерал-майора Шица1.
5-го Мая, перед рассветом, пользуясь густым туманом, турки внезапно напали на укрепления и окружили отряд со всех сторон. Полки наши не сробели, храбро сопротивлялись, и штыками отбили натиск неприятеля, мечтавшего легко одолеть их. [92]
Между тем, около 3 часов пополудни подоспело из Девно подкрепление: 31 и 32-й егерские полки и два казачьих, с 4-мя орудиями. Сообщение, прерванное на несколько часов с отрядом при Эски-Арнаут-Ларе, восстановилось, и турки, принужденные отступить отсюда за речку, к которой примыкал правый фланг нашей позиции, удержали за собою, однако, одну дорогу, ведущую в Праводы. В таком положении дела поспешно прибыл из Варны генерал Рот, быстро уведомленный о внезапном появлении неприятеля.
В пятом часу пополудни, несколько обезохоченные утренней неудачей турецкие войска начали переходить через речку и потянулись к Праводам, от Эски-Арнаут-Лара отстоящим верстах в десяти. Движение неприятеля ясно обнаруживало намерение верховного визиря обратиться против сего важного пункта, который турки справедливо почитали ключом Балкан. Твердая местность и прочно сооруженные нами полевые укрепления обеспечивали Праводы от всякого нечаянного нападения. Две дороги вели в сей город: одна из Девно прямо чрез горы; другая, проходящая чрез Эски-Арнаут-Лар, у подошвы высот и, как выше сказано, занятая турками. Желая очистить ближайшее сообщение с Праводами, [93] генерал Рот послал туда Охотский пехотный полк с двумя орудиями и казаками2; причем гвардейского генерального штаба штабс-капитану Дюгамелю (ныне генерал-майор) велено было уведомить командовавшего в Праводах генерала Куприянова о грозящей ему опасности, настоятельно требуя, чтобы он всевозможно усилил меры самой бдительной осторожности3. Такое распоряжение имело тем большее основание, что перерезанное оврагами и покрытое густым кустарником место доставляло туркам удобство скрывать движения свои, оставляя нас в неведении относительно числительной их силы.
Не прошел Охотский полк и двух верст от Эски-Арнаут-Лара, как все окрестные высоты по дороге в Праводы мгновенно покрылись турецкими всадниками. В подкрепление охотцам послан был генерал-майор Рындин с 31-м егерским полком и двумя орудиями. Между тем как неприятельская конница рассыпалась по пригорью, отряд турецкой пехоты, скрытно расположенный в глубоких лощинах, выдвинулся оттуда, и также заняв на дороге небольшую высоту, совершенно [94] преградил нашим дальнейший путь. Построясь в боевой порядок, батальоны Охотского и 31-го егерского полков, согласно данному им приказанию, направились к сей высоте, куда неприятель успел уже обратить и главную часть пехоты своей, с артиллерией, шедшую сначала к Праводам.
Картечный огонь из 12 орудий встретил движение русских. В то же время сильные толпы турецкой пехоты и конницы, предводимые самим визирем, быстро ударили в них с флангов и тыла. Оба полка сомкнулись в каре, удерживая тяжелый натиск турок, но ни твердое сопротивление, ни мужество, русскому солдату свойственное, не могли остановить неприятеля, ободряемого превосходством силы. В первые минуты завязался было рукопашный бой, но туркам удалось вломиться в каре, и началась свирепая резня. Целые ряды солдат наших, поражаемых неприятельскими ятаганами, ложились на месте неравной битвы, обагряемом кровью жертв ярости мусульманской. Конечная гибель обоих полков казалась неизбежною.
К счастью, подоспели из Эски-Арнаут-Лара батальоны 32-го егерского и Якутского полков, составлявших почти единственный резерв всего отряда Рота, и спасли остатки бедствовавшего каре от совершенного истребления его [95] разъяренными турками. Выручая погибавших, особенное мужество явил командир 32-го егерского полка полковник Лишин, который в минуту угрожавшей нам опасности не забыл правила бессмертного Суворова, и решительно ударив в штыки, положил конец стремлению превосходнейшего неприятеля4. Наступление ночи прекратило кровопролитное дело, в котором мы потеряли четыре орудия, убитыми и ранеными 44 штаб и обер-офицера5 и 1076 человек нижних чинов. В числе павших на поле битвы был и генерал-майор Рындин.
Турки также дорогой ценой заплатили за свой успех. Урон их при Эски-Арнаут-Ларе простирался до 2 т. человек. Галиль-Паша, командовавший конницею турецкою, был тяжело ранен и сам верховный визирь контужен6.
Угрюмая тишина ночи, сменив убийственный день, в темноте своей скрыла обратное движение турецких войск к долине Невчинской, где утром 5-го числа они расположены были лагерем. [96] Все заставляло думать, что с рассветом битва возобновится у Правод. Настал день, но турки не трогались из лагеря своего. Верховный визирь, отдыхая после победы, и вероятно, мало помышляя о дальнейшем успехе, с восточной беспечностью забавлялся своим торжеством: ему представляли русских пленных, и он лично раздавал деньги и награды за каждую русскую голову — варварский обычай, и в девятнадцатом веке сохраняемый оттоманами. Только после полудня 6 числа с казачьих передовых постов донесено было, что турки снимаются с лагеря, и что колонны их потянулись не к Праводам, а обратно в Шумлу. Трудно было объяснить столь неожиданное отступление. Опасался ли визирь, что он будет атакован генералом Ротом, к которому, впрочем, не ранее вечера того же дня прибыли на помощь некоторые полки 7-го корпуса, усиленными маршами спешившие из Базарджика, боялся ли лишиться трофеев недавней победы? Во всяком случае со стороны его было большой и странной ошибкой не воспользоваться своим превосходством в ту решительную минуту, когда корпус Рота, ослабленный в упорном бою, только что выдержанном, не успел еще сосредоточиться. Какие бы ни были причины, побудившие визиря столь неожиданно вернуться в [97] Шумлу, ясно, что здесь упустил он единственный в течение всей кампании 1829 года случай к одержанию над русскими значительной победы.
Такова всегдашняя почти участь турок на войне. Малейший успех, питая их тщеславие и безотчетные надежды, пробуждает лишь врожденную их леность и беспечность. Не умея или не спеша пользоваться приобретенными выгодами, от медленности или нерешительности они постоянно теряют плоды мгновенных и случайных успехов оружия своего.
Получив донесение генерала Рота о происшедшем при Эски-Арнаут-Ларе, граф Дибич приказал немедленно усилить корпус его несколькими полками пехоты и одним казачьим7, в последствии к сему корпусу присоединена и Бугская уланская дивизия, после чего у Рота находилось в строю 28 батальонов одной пехоты, всего же 19 т. человек. Таких сил достаточно было не только для отражения визиря, но и для совершенного разбития его, если б он дерзнул снова атаковать отряд наш.
«Статься может, - писал Дибич Роту, - что верховный визирь примет теперь намерение [98] действовать против меня, на выручку Силистрии. В таком случае, не упускайте из виду предписание, данное мною вам от 29-го апреля за № 1332-м, чтобы действовать ему в тыл совокупно с отрядом генерал-лейтенанта князя Мадатова».
В тот самый день, когда визирь бился при Эски-Арнаут-Ларе, другой отряд турок деятельно наблюдал Праводы. Отряд сей, состоявший из 4 т. человек конницы, хотя ничего не предпринимал, но постоянно, в виду городских укреплений, держался в долине между Праводами и Эски-Арнаут-Ларом. Целью наблюдения сего было, вероятно, воспрепятствовать праводским войскам подать помощь генералу Роту. Видя, что их не тревожат и не оспаривают у них позиции, турки пустили лошадей своих пастись по долине в двух верстах от Правод, а сами, в совершенной беспечности, рассеялись в разные стороны, и спокойно расположились на отдых.
Слишком поспешные в заключениях своих, мнимое бездействие наше они, по-видимому, приписывали влиянию страха из-за действительно неожиданного появления верховного визиря: но вскоре выведены были из заблуждения. В первом часу пополудни, когда начал редеть густой туман, обыкновенный здесь по утрам, [99] генерал-майор Куприянов скрытно выступил из кронверка с батальоном Полоцкого полка и двумя орудиями большого калибра, намереваясь отогнать далее многочисленные толпы неприятельские. Построив батальон в колонну к атаке, Куприянов повел его по высотам, господствующим над долиной, и остановясь в самом близком расстоянии от места, где расположились турки, поставил против них свои орудия. Несколько удачно пущенных гранат привели турок в замешательство; стремглав бросились они ловить пущенных на пастьбу лошадей, и нестройными толпами начали было собираться по Варнской дороге. Но меткий огонь из орудий наших не позволил им порядочно построиться. Видя не только невозможность причинить вред отряду нашему, но и собственную, при дальнейшей медленности, опасность, турки поспешно отступили к главным силам своим.
Между тем как близ Шумлы неприятель вдавался в движения наступательные, на другом конце театра войны, в Малой Валахии, с самого открытия весеннего похода турки не отваживались ни на какие важные предприятия. Впервые лишь 2-го мая отряд турок, 2000 человек пехоты, сделал было покушение вытеснить пост наш из редута, устроенного против укрепления, занимаемого [100] неприятелем на Дунае. Начальствовавший постом подполковник Быков удачно отбив троекратное нападение на него, ударил, наконец, в штыки, обратил турок в бегство и преследовал их до самого ущелья. Двумястами убитых, на месте оставленных, заплатил неприятель за намерение овладеть означенным постом.
Дальнейших военных движений в сей стороне не происходило, но доходившие оттуда по временам известия, что турецкое правительство делает там значительные закупки хлеба, предполагая сплавить его вниз по Дунаю для снабжения продовольствием некоторых непокоренных еще нами дунайских крепостей, не остались без внимания со стороны главнокомандующего. Граф Дибич вознамерился отнять у неприятеля все способы воспользоваться сими заготовлениями. Исполнение возложено было на генерал-адъютанта барона Гейсмара, который нашел в настоящем случае удобнейшим совершить переправу через Дунай против укрепленного города Рахова, и завладеть им, как важнейшим к достижению предположенной цели местом.
Для обеспечения успеха к батальону 34-го егерского полка, с двумя орудиями легкой № 3-го роты, [101] занимавшему уже близ устья реки Жио селение Орошаны, присоединены были Томской пехотный полк и по батальону Колыванского и Тобольского полков, 8 орудий батарейной 1-го роты, конноартиллерийская рота № 20-го, Московский драгунский полк, 1-й конно-пионерный эскадрон и сотня казачьего подполковника Попова полка. Для совершения самой переправы спущено было из Крайова к устью Жио 80 лодок и 10 паромов.
Предназначенный к овладению Раховым отряд поручен был исправлявшему должность начальника штаба войск, вверенных генерал-адъютанту барону Гейсмару, Новороссийского драгунского полка полковнику Граббе. В отряде сем были: 200 человек охотников, вызванных из всех вышеозначенных полков, и батальон 34-го егерского полка. Охотников вел флигель-адъютант полковник граф Толстой, егерей полковник Гавриленков. На лодках спустились они до самого устья реки Жио; прочие войска барона Гейсмара в то же время выступили к Дунаю, и с рассветом 28-го числа были уже на месте в готовности к переправе.
Против устья Жио над берегом и на окрестных высотах находились неприятельские редуты. Один из них вооружен был 3-мя орудиями. [102] Сверх того близ берега стояли канонерские лодки с фальконетами. Устроенная с нашей стороны по Дунаю против города Рахова батарея из 22-х орудий под начальством генерал-майора Дитерикса немедленно открыла батальный огонь по городу и неприятельским редутам, из коих турки отвечали не менее сильною пальбою.
Одновременно с сим полковник Граббе, приказав всем лодкам отряда своего держаться сколько возможно ближе к лодке, на коей сам он находился, быстро поплыл по Дунаю, и с громким криком «ура», первый пристал к неприятельскому берегу, вместе с лодкой флигель-адъютанта полковника графа Толстого и 4 другими лодками, на коих были охотники. Под градом пуль, сыпавшихся из домов, землянок и с прибрежных высот, не теряя ни минуты и не дожидаясь подкрепления, следовавшего в других лодках, охотники быстро взбежали на берег и дружно устремились к высотам. Турки упорно защищали каждое ущелье, каждый дом, каждый шаг: все надо было брать грудью, приступом.
Когда и егеря высадились на берег, полковник Граббе построил батальон в дивизионные колонны, и повел его против города. Последовал жестокий бой, беспрерывно четыре часа продолжавшийся. Наконец, егеря штурмом взяли редут, [103] устроенный на крутой горе. Раненый пулею в колено правой ноги, Граббе продолжал распоряжаться битвою и послал полковника Гавриленкова занять двумя ротами гребень, возвышающийся над городом, дабы тем отрезать его от прибрежного редута и цитадели, где паша с гарнизоном своим успел уже запереться в домах и мечетях. Между тем на возвратившиеся от неприятельского берега лодки, перевозившие егерей, посажен был 2-й батальон Тобольского пехотного полка, под начальством полковника Лемана, которому генерал-адъютант барон Гейсмар приказал переправиться выше прибрежного редута, и, взяв его штурмом, соединить атаку свою с атакою полковника Граббе. Быстро, решительно, без выстрела отчаянно обороняемый редут взят был одним холодным оружием под картечным и ружейным огнем неприятеля, отвергнувшего предложенную ему пощаду. Паша не был так упорен. Видя бесполезность дальнейшей защиты цитадели, по которой наши производили усиленную пальбу, он вышел из укрепления и безусловно сдался полковнику Граббе военнопленным, с гарнизоном в 400 человек. Одно из неприятельских канонерских судов также досталось нам с оружием, когда, по приказанию Гейсмара, они атакованы были на лодках. [104]
Потеря турок в Раховском деле была весьма значительная; только конница их, около 500 человек, предводимая другим пашой, успела спастись бегством. Все прочие турецкие войска, в бою здесь бывшие, исключая взятых в плен, пали жертвою отчаянной обороны. В числе убитых находился Раховский Аян-Селим-Эфенди. Победителям досталось 5 орудий, 6 знамен и 465 пленных, в числе последних двухбунчужный Вранский Гуссейн-Али-Паша и многие другие чиновники турецкие. С нашей стороны убито: 3 обер-офицера, 47 нижних чинов; ранены: полковники Граббе и флигель-адъютант граф Толстой, генерального штаба штабс-капитан барон Корф, адъютант барона Гейсмара, лейб-гвардии уланского полка поручик Энгельгардт, 7 других обер-офицеров и нижних чинов 175 человек. За отличные распоряжения и мужество, оказанные при взятии Рахова, награждены: барон Гейсмар орденом Св. Владимира 2-й степени, граф Толстой тем же орденом 3-й степени, а полковник Граббе чином генерал-майора8.
Не можем умолчать здесь о подвиге священника Тобольского полка, Иова Каминского. При переправе батальона сего полка, благословив воинов, [105] доблестных егерей, в полном облачении сел с солдатами в лодку. Когда, переправясь, тобольцы быстро напали на одну из батарей, Каминский со Св.Крестом в руках, следуя впереди солдат, вместе с ними взбежал на вал, и был тут тяжело ранен в щеку пулею на вылет, с повреждением челюстей и языка. Достойно награждая подвиг служителя алтаря, Государь Император повелел сопричислить Каминского к ордену Св. Георгия 4-го класса, производить ему в пожизненный пенсион по 500 рублей в год, и определить его вторым священником в Петергофскую Дворцовую Церковь.
Около сего времени главнокомандующий, известясь между прочим, что неприятель с некоторого времени деятельно занимается образованием из жителей военного ополчения, средоточение коего учреждено в Разграде под прикрытием и наблюдением сильного отряда турецких войск, послал туда генерала барона Крейца с 4-ю уланскою дивизией, 1-ю и 2-ю бригадами 8-й пехотной дивизии, артиллерией её и одним казачьим полком истребить собираемое ополчение.
Следуя к Разграду по местоположению самому неудобному, и на каждом почти шагу встречая [106] вооруженных жителей, подкрепленных регулярной конницей, генерал Крейц везде уничтожал сии партии. Множество рогатого скота и более ста повозок с продовольствием, направленных в Шумлу, было отбито у неприятеля, и в три марша отряд наш достиг Разграда. Полковник граф Тиман, командовавший передовыми войсками Крейца, занял город, оставленный неприятелем. Мирные жители, большею частью болгары, не оказали нам никакого сопротивления. Посланный графом Тиманом разъезд схватил турецкого курьера с важными бумагами к Рущукскому паше Гуссейну. Из бумаг сих открылось, что верховный визирь вновь предпринимает движение против генерала Рота; но так как оно назначалось в тот самый день, когда генерал Крейц подошел к Разграду, то граф Дибич и полагал, что известясь о приближении войск наших к сему городу, верховный визирь отступит к Шумле. Предположение подтвердилось донесением Рота, на другой день полученным. Верховный визирь действительно двинулся было вновь, с 25 т. человек против корпуса сего генерала: 17-го мая передовые неприятельские войска, состоявшие из нескольких тысяч конницы, показались уже перед нашей позицией. Бугская уланская дивизия мужественно встретила их, [107] и опрокинутые турки отступили с уроном, причем уланы наши отбили у них одно знамя.
В то же время генерал Крейц, узнав о намерении верховного визиря идти к Силистрии, и предполагая, что движение его может находиться в связи с движением турок и со стороны Рущука, повернул из Разграда на Туртукай, имея в виду, во-первых, нечаянным появлением своим истребить неприятеля, в случае встречи его там, и, во-вторых, соединиться с главным корпусом нашим, осаждавшим Силистрию. Такой марш барона Крейца совершенно согласовывался с предписаниями, данными ему главнокомандующим.
Для вернейшей безопасности войск русских со стороны других дорог (к Шумле, Разграду и Козлуджи ведущих), верстах в 20-ти, 30-ти и 40-ка, находились сильные извещательные посты, посредством коих можно было иметь сведения о всяком покушении визиря.
18-го мая, на рассвете барон Крейц выступил из Разграда, и 19-го, подходя к Туртукаю, остановился на ночлег при деревне Чиляк-Чиляр. Авангард его, составленный из полков 5-го Черноморского казачьего и Смоленского уланского, батальона Тамбовского пехотного полка и двух конных орудий, под командой генерал-майора Шереметьева, остановился при Болеславе. Посланные в разные стороны разъезды донесли ему, что 1000 человек неприятельской конницы, с двумя орудиями артиллерии и пешим ополчением расположены при деревне Эскимиле в 12-ти верстах от авангарда. Подкрепив отряд генерал-майора [108] Шереметьева двумя конными орудиями и Курляндским уланским полком, барон Крейц приказал ему на рассвете атаковать неприятеля. Приказание исполнено было с желаемым успехом. Атаковав турок одною кавалерией, Шереметьев смял и опрокинул их; вся пехота неприятельская была истреблена или рассеяна, а конница и артиллерия обратились в бегство. Турки потеряли в сем деле убитыми более 250-ти и пленными 117 человек. Сверх того одно знамя, весь лагерь, имущество Гасан-Паши, начальствовавшего ополчением и регулярным войском достались победителям. Потеря с нашей стороны была самая незначительная, состоя из 3-х убитых и 29-ти раненых. 21-го мая барон Крейц возвратился к Силистрии после шестидневного и столь успешно исполненного поиска.
Отдавая полную справедливость благоразумным при сем поиске распоряжениям барона Крейца, главнокомандующий с особенной похвалой отзывался о генерал-майоре Шереметьеве, который, [109] предводя авангардом, явил способности решительного и храброго генерала9. По ходатайству Дибича, Государь наградил Шереметьева орденом Св. Георгия 4-го класса.
Между тем главнокомандующий получил от генерала Рота известие, подтвердившее прежнее его донесение о том, что верховный визирь находится против него с главными силами своими и имеет намерение атаковать Праводы, против которых укрепился уже частью войск своих, расположась с другой около Невчинской долины. По сему-то последнему известно, видя всю важность соединенного действия против визиря, граф Дибич, как выше сказано, предоставил осаду Силистрии генералу Красовскому, а сам с частью войск осадного корпуса двинулся от крепости к месту расположения Рота.
Относительно действий верховного визиря главнокомандующий имел три следующих предположения:
1) Верховный визирь до соединения с Ротом войск, выступивших от Силистрии, может атаковать корпус его, и тогда отпор, визирю сделанный, [110] не будет сопровождаться никакими решительными последствиями. 2)Допустив нас свободно соединиться, и оставаясь в своей позиции, визирь подвергнется совершенному разбитию.
3)Узнав о нашем приближении, он поспешит удалиться в Шумлу.
Последнее предположение всего более могло расстроить предначертания главнокомандующего. Потому граф Дибич старался скрыть движение своего отряда. Но прежде изображения последствий предпринятого им движения, для связи происшествий, обратимся к делам у Правод.
Примечания
1. План сражения при Эски-Арнаут-Ларе, №2, момент первый.
2. План сражения при Эски-Арнаут-Ларе, №3, момент второй.
3. Из Записок Русского Офицера (см. Русский Инвалид, 10 апреля 1845 года, №180).
4. Приказ по армии 17 мая 1829 года, №342.
5. В числе сих последних находился штабс-капитан Дюгамель; раненый в плечо, он был взят в плен и отведен в Шумлу.
6. Военное обозрение похода российских войск в Европейской Турции в 1829 году, соч. полковника Генерального Штаба Веригина. (См. Журнал Военно-ученого Комитета 1846 года, №111).
7. Предписание графа Дибича генералу Роту от 9 мая 1829 года, №1480.
8. Приказ по армии 2 июля 1829 года, №426.
9. Рапорт графа Дибича Его Императорскому Величеству от 23 мая 1829 года, №1710.
|
