Глава XXVII. Последние события кампании
Предположения главнокомандующего об осаде Силистрии. Обложение 2-м и 3-м корпусами. Состав и расположение войск. Генерал Довре заступает место князя Щербатова. Граф Ланжерон принимает начальство над осадными корпусами. Состояние дел под Силистрией. Прибытие главнокомандующего. Затруднительное положение его. Предложение о сдаче. Ответ паши. Снятие осады. Корпуса возвращаются за Дунай. Дело в Праводах. Распоряжения генерал-майора Куприянова. Рекогносцировка на Камчик. Открытие сильного неприятельского корпуса при Айдосе. Укрепление Правод. Подвиг контр-адмирала Кумани.
[269] В начале октября осада Силистрии составляла главный и единственный предмет кампании. Покорение сей крепости могло обеспечить расположение зимних квартир армии. Потому еще 9 сентября главнокомандующий, граф Витгенштейн дал князю Щербатову следующее предписание:
1) Две роты осадной артиллерии, находящиеся [270] в Бабадаге, присоединить как возможно поспешнее к осадному корпусу, обеспечив следование их надлежащим прикрытием.
2) Еще до прибытия их распорядиться заготовлением туров и фашин, необходимых для скорейшего открытия осадных работе, для производства коих предписано следовать к Силистрии трем ротам саперного батальона с полковником Каппелем, который, до прибытия генерал-майора Руперта Высочайше назначенного управлять осадой, будет употреблен как начальник инженеров при корпусе. Прибытие рот вы ускорите подтверждением уже данного предписания.
3) По совершенном обложении крепости с прибытием 4-й пехотной дивизии, ваше сиятельство не оставит занять сильным отрядом Туртукай, и наблюдая разъездами дороги к Рущуку и Разграду, по сношению с генералом от инфантерии графом Ланжероном, учредить в сем месте переправу через Дунай, впредь до устроения прочного и постоянного моста, относительно коего сделаны уже надлежащие распоряжения.
4) По продовольствию войск надлежит войти в сношение с полномочным председателем Молдавского и Валахского диванов, тайным советником, графом Паленом. [271]
5) Относительно огнестрельных снарядов руководствоваться сообщениями, сделанными генералу Роту.
6) Дунайскую флотилию, поступающую в команду вашего сиятельства, употребить в содействие осадных работ, против крепости предпринимаемых.
7) Учредить также еженедельное сообщение с войсками, при Шумле расположенными, через Енибазар.
8) Два казачьих полка полковника Бегидова и подполковника Борисова, состоявшие при 6-м корпусе, отчислить ко 2-му корпусу, за исключением 100 казаков, которые назначаются для сопровождения 6-го корпуса.
9) Учредить немедленно переправу при Калараше для перевозки продовольствия в осадный корпус и больных в княжества, а до того отправлять больных в госпиталь Гирсовский и, сколько возможно, в учреждаемые госпитали в селениях Калараше и Алтанали.
10) Не оставьте также взаимными распоряжениями с генералом Ротом ускорить прибытие его к Шумле, и особенно кавалерийские дивизии при Шумле необходимы.
Войска 2-го корпуса начали приходить к Силистрии с 17 сентября. По мере прибытия их [272] выступал по частям к Шумле 6-й корпус. В конце сентября 2-й корпус, в составе трех дивизий обложил Силистрию, но до прибытия в начале октября 3-го корпуса ничего особенного не происходило. Турки не осмелились делать вылазок, и только по временам беспокоили блокадный корпус канонадой, мало причинявшей вреда.
В половине октября войска осадного корпуса занимали следующее расположение:
Правый фланг, под командой генерал-майора Казнакова – 3 батальона, 1 эскадрон и 8 орудий (осадных 2).
Центр под начальством генерал-майора Шелашникова: 4 батальона, 3 эскадрона и 18 орудий (осадных 8).
Особый отряд под командой генерал-майора Штегмана: 4 батальона, 4 эскадрона и 14 орудий (осадных 6).
Левый фланг под начальством генерал-лейтенанта Ахлестышева: 6 батальонов, 7 эскадронов, 2 сотни казаков и 31 орудие (осадных 7).
Резерв под командой генерал-майора Солдана: 6 батальонов, 44 орудия (осадных 30), 3 роты саперов, 21 понтон и отделение инженерного парка.
Сверх того находились отдельные отряды: [273]
1) Отряд из 3-х казачьих полков, 1 эскадрона и 2 конных орудий под командой полковника Бегидова, при Калопетри, для наблюдения за дорогами в Разград и Шумлу, имея на Шумлской дороге, при Афлотаре, постоянный пост из 15-ти казаков и 20-ти волонтеров. На Бегидова возложена была также охранная цепь в тылу лагеря.
2) На левом берегу Дуная, на острове против Силистрии под начальством князя Волконского отряд из 1-го батальона, 50 волонтеров, 20-ти человек пехоты, и 9-ти орудий осадной артиллерии.
3) По Гирсовской и Базарджикской дорогам, у каменного моста, 80 человек пехоты и 15 казаков.
4) При Аймалуе казачий Андриянова полк. Он наблюдал за дорогой в Базарджик и посылал разъезды в Кючук-Кайнарджи, и далее, до Кирс-Гайдена. Кроме того выставлены были от сего полка посты на высотах при озере Галице и у каменного моста, и им же составлена летучая почта до Кюстенджи и Базарджика через Карасу, для сообщения с главной квартирой.
5) Дунайская флотилия, под начальством контр-адмирала Завадовского, состояла из 36-ти судов, 300 человек 4 и 6-й пехотной дивизий и 88 орудий. [274]
Октября 16-го прибыл к Силистрии генерал от инфантерии граф Ланжерон, назначенный командиром обоих осадных корпусов. Он нашел, что первая линия редутов, устроенная генералом Ротом для обороны позиции, довольно отдалена от крепости соответственно малочисленности войск, у него бывших, а вторая, князя Щербатова, которому силы позволили обложить крепость, подвинута несколько ближе1. Впрочем, тем только и ограничились все прежние приготовления для начала осады. Генерал от инфантерии Довре, назначенный командиром 2-го корпуса по болезни князя Щербатова, и прибывший к Силистрии 15-го октября, построил два новых редута, гораздо ближе к крепости, обозрев место для начала траншей.
Главной причиной нерешительных дотоле действий наших под Силистрией были позднее прибытие осадной артиллерии и недостаток снарядов2. Осадная артиллерия пришла отчасти в половине, отчасти в конце сентября. Граф Ланжерон по прибытии к Силистрии нашел около 6000 зарядов для русских орудий, 4000 для турецких, и потом привезено было еще до 6000 зарядов. [275] В сем количестве только до 8000 было с ядрами - число, недостаточное для продолжительной осады турецкой крепости. Переправа через два рукава Дуная, производимая на малых и слабых паромах, не могла быть успешна, а при бурной погоде совершенно останавливалась.
Несмотря на все препятствия, граф Ланжерон, полагаясь на ревность и мужество войска, и надеясь на привоз снарядов, и сильное впечатление и страх, произведенные над гарнизоном взятием Варны, хотел открыть 21 октября траншеи. За день перед тем временно прибыл под Силистрию сам главнокомандующий. Соображая все изложенные нами обстоятельства, и полученное им донесение от генерал-майора Дитерихса о невозможности прислать заряды из Измаила к назначенному времени, граф Витгенштейн видел, что по недостатку их нельзя вести сколько-нибудь продолжительной осады, в случае упорного, как должно было ожидать, сопротивления гарнизона. Потому приказал он всю осадную артиллерию разместить в ближайших к крепости редутах и производить сильную канонаду в продолжение трех дней, а потом войти в переговоры, и вывезти орудия из редутов, устроенных в низких местах.
На другой день ясная погода, дотоле продолжавшаяся, [276] безвременно изменилась. Сильный дождь лил три дня, затопив долины и низкие места так, что не только нельзя было вести траншей, но и перевоз артиллерии сделался решительно невозможным. Октября 22, вечером, поднялся ветер и началась метель, дотоле не виданная в здешнем краю, и столь сильная, что подобные редко случаются в холодных странах. Все редуты и землянки занесло глубоким снегом и оледенило морозом. Хотя осадные работы не могли быть продолжаемы, но исполняя в точности предписание главнокомандующего от 22 октября: не снимать орудий с батарей в ожидании улучшения погоды, граф Ланжерон вывез только восемь орудий, а остальными продолжал канонаду по возможности.
Тогда получил он приказ перевести четыре дивизии с артиллерией на левый берег, и две из них направить на Гирсов. Прежде улучшения погоды исполнить предписание было невозможно. Необыкновенная стужа, наступившая 23 октября, увеличивалась. Дороги занесло снежными сугробами. На Дунае начал появляться лед в огромных глыбах; все сообщения прекратились. Войско имело продовольствия только на два дня; фуража также оставалось только до 26 октября. Граф Ланжерон терял всякую надежду сохранить [277] слабых волов осадной артиллерии, и должен был ожидать больших потерь, если суровая погода продолжится.
В столь затруднительных обстоятельствах3, предполагая стесненное положение гарнизона, и отчасти основывая свои надежды на страх, произведенный падением Варны, граф Ланжерон после двухдневного бомбардирования, 23 октября по воле главнокомандующего вступил в переговоры с неприятелем. Предположение графа Витгенштейна об упорном сопротивлении гарнизона было основательно. Поверенный паши отвечал нашему парламентеру, что если письмо, ему вручаемое, касается сдачи крепости, то напрасно отдавать его, ибо они имеют фирман от султана: «не принимая никаких предложений, погибнуть в развалинах Силистрии.»
После такого ответа нельзя было надеяться на сдачу крепости. Суровая погода не прекращалась. Приближение зимы угрожало прекратить сообщению левого берега Дуная с правым, и тем положить непреодолимые препятствия подвозам к осадному корпусу продовольствия и фуража, которых не успели заготовить на булгарском берегу. [278]
Все сии обстоятельства побудили снять обложение Силистрии, и 27 октября 2-й корпус под командой генерала от инфантерии Довре и 3-й корпус под начальством генерала от инфантерии Рудзевича начали движение на зимние квартиры, в Молдавии и Валахии назначенные.
Войска выступили двумя колоннами. Первая переправилась через Дунай в Каралаше на судах Дунайской флотилии; другая в Гирсове, за исключением 6-й пехотной дивизии с кавалерией и Донскими полками, прикрывавшими движение. Для наблюдения Силистрийского гарнизона оставлено против крепости сильное отделение Дунайской флотилии, а на левом берегу Дуная укреплено местечко Каралаш и устроены редуты в разных местах. Остальная часть Дунайской флотилии с Черноморским казачьим полком под начальством контр-адмирала Завадовского расположилась зимовать у Измаила.
В начале ноября все корпуса действующей армии стояли на кантонир-квартирах. Крепость занятых нами мест и сила гарнизонов их не позволяли туркам беспокоить нас нападениями, а тем менее помышлять о зимней кампании. Только Праводский отряд по отдаленности от точек расположения наших войск был тревожим неприятелем, [279] все еще не терявшим надежды возвратить сей важный пункт.
Мы видели действия Праводского отряда до исхода августа месяца, когда турки сделали вторичное безуспешное покушение овладеть Праводами. В начале сентября князь Мадатов усугубил средства ограждения отряда от нечаянных неприятельских нападений, тем более что получаемыми через булгар сведениями подтверждались показания пленных о намерении турок овладеть Праводами. Беспрестанно и по всем направлениям производил он тщательные поиски казачьими разъездами и подвижными пехотными колоннами. В фураже начинал оказываться большой недостаток. Не только зерновой, но и подножный корм на протяжении 20-ти верст почти весь был истреблен, что наиболее должно приписать лагерю главной армии под Шумлой, откуда, за неимением ближайших и удобнейших мест для добывания продовольственных запасов, фуражиры высылаемы были даже к Праводам. В войсках Праводского отряда, как почти во всех других отделениях армии, болезни продолжали опустошения свои по-прежнему, но, впрочем, значительной смертности не оказывалось. [280]
Наступала осень, и погода становилась со дня на день суровее. Частые ненастья заставляли помышлять о зиме и средствах укрыться от неё. В конце сентября стали исправлять строения, которые можно было поддержать починкою; приступили к устройству и отделке удобнейших уцелевших зданий для помещения лазарета на 300 человек с офицерским отделением. Работы шли столь успешно, что 25 сентября можно было уже перевести туда больных. Всего более внимание начальника было озабочено отдельным положением его слабого отряда в соседстве с Балканами, откуда могли угрожать частые нападения. Толпы регулярных войск и албанцев, постоянно остававшихся при бунчуках своих пашей, скитались в ущельях гор. К ним в большом числе присоединялись шайки, отделившиеся от Варнского гарнизона. Положение Правод тем более могло почитаться опасным, что в недальнем расстоянии за Камчиком всегда был значительный неприятельский отряд, наблюдавший Камчик и пути Балканские.
Октября 10, при самых затруднительных обстоятельствах принял генерал-майор Куприянов начальство над отрядом. В Праводах находились тогда 2-я бригада 10-й пехотной дивизии [281] и 1-й Бугский уланский полк, всего не более 2000 человек. Город был еще со всех сторон открыт. Продовольственные запасы были почти истощены, и уменьшение ежедневных дач сделалось необходимым. Мясной порции давно уже не отпускали; зерновой фураж, по малому количеству бывшего в магазинах, полкам не производился; сена заготовлено вовсе не было. Фуражировка при суровой погоде и выпадавших глубоких снегах ежедневно становилась затруднительнее. Собираемой на вьюках пшеничной соломы недоставало на полную суточную дачу; не снятый с полей хлеб был непитателен, портился, и его оставалось в окрестностях города весьма мало; солому, добываемую из-под снега, нельзя было складывать, не подвергая гниению. Число больных умножалось, а средства к помещению и пользованию их уменьшались. По наступившим продолжительным и жестоким стужам, в тех странах совершенно необыкновенным, всего чувствительнее было лишение зимних брюк, при открытии кампании оставленных за Дунаем и в то время еще не доставленных в полки. Шанцевый инструмент от работ при первоначальном обложении Варны и укреплений Правод, почти весь сделался негодным.
Встречая беспрерывные препятствия, стеснявшие [282] действия его, и принужденный ограничиваться собственными средствами, начальник отряда решился неутомимой деятельностью преодолеть все неудобства своего положения4. Прежде всего, он спешил по возможности обеспечить войска продовольствием и фуражом. Недостаточное количество фуража побудило генерал-майора Куприянова по выступлении 16 октября 1-го Бугского уланского полка на зимние квартиры выслать в Варну сперва всех фурштатных и подъемных лошадей, за исключением упряжных из патронных ящиков, и, наконец, даже и Донской казачий подполковника Ступачевского полк, сменивший в Праводах улан. Для необходимых разъездов оставлена казаков одна сотня. Вскоре прибыл значительный транспорт с необходимыми запасами. Заботливость отрядного начальника обратилась после того на устройство жилищ. Все удобные дома деятельно были приспособлены к помещению гарнизона, а вовсе нежилые разобраны на отделку назначенных для жительства войск, тогда же устроены лазареты.
Октября 19 генерального штаба штабс-капитан Корнилович по приказанию высшего начальства выступил из Правод для открытия неприятеля [283] к стороне Камчика с двумя ротами и 50-ю казаками. Отряд его прошел через Комарово на Еникиой и Ченгу, а обратно через Комаров вниз по реке Праводе к селениям Булды-Киою и Кадикиою. Встречая только небольшие партии турок, 20 октября двинулся он через горы и леса, ведущие на Кюприкиой. Отсюда взял он направление по левому берегу реки Праводы, прошел до Султан-Лара и в тот же день возвратился в Праводы. Несколько дней сряду продолжавшееся ненастье препятствовало дальнейшей рекогносцировке. Оттепели и морозы сменялись внезапно: то шли проливные дожди, то выпадал глубокий снег. 25-го октября он на поларшина покрыл окрестности Правод.
На другой день предпринята, однако, штабс-капитаном Корниловичем новая рекогносцировка, и на свежем снегу открыты следы к ущелью, почти непроходимому, верстах в 10-ти от Правод по направлению к Султан-Лару. Желая избавиться от столь близко скрывающегося неприятеля, генерал-майор Куприянов послал к теснине 2 роты и 20 казаков под начальством штабс-капитана Зимницкого. По открытым следам дошли до большой пещеры, углубившейся в утесах, и, окружив ее, без всякого сопротивления взяли 16 вооруженных турок. [284]
За ненастной погодой и продолжительными холодами, главнокомандующий приказал тогда войскам, расположенным на правом берегу Дуная лагерем при Арнаут-Ларе, выступить на зимние квартиры. Укрепления были срыты, а в Девно, Гебеджи и Козлуджи учреждены наблюдательные казачьи посты. Праводы оставались со всех сторон открытыми. Отряд генерал-майора Куприянова в исходе октября усилен 3-ю бригадой 10-й пехотной дивизии, 30-го числа прибыла в Праводы сотня Донского Дмитриева полка, в числе 2-х обер-офицеров и 80-ти казаков. Сообщения между Варной и Праводами обеспечены приведением в оборонительное состояние позиции при Девно, занятой генерал-майором Роговским с 3-ю бригадою 19-й пехотной дивизии.
В начале ноября получены сведения, что турецкие войска в числе 30000 стоят при Айдосе, имея в разных местах по Камчику небольшие отряды, а в Кюприкиой еще пришло несколько регулярной пехоты. С наступлением хорошей погоды стали показываться вооруженные жители со стадами своими на довольно значительном расстоянии по сю сторону Камчика, что заставило удвоить в Праводах предосторожность. Разъезды начали посылать сколько можно ближе к Камчику, запрещая однако им вступать с неприятелем [285] в перестрелки, а с генерал-майором Роговским учреждены беспрерывные сношения.
Разъезды ежедневно открывали около Ченги небольшие неприятельские партии. Ноября 7 от двух пленных булгар узнали, что в Чирковне, в 2 ? часах расстояния от Правод, собирается отряд под начальством Алиш-паши для немедленного нападения на Праводы, и сила его уже простирается до 3000 человек. На другой день утром на высотах правого фланга действительно показалась турецкая конная партия, человек из 80-ти, но после незначительной перестрелки с нашей передовой цепью, она удалилась по направлению к Чирковне.
Ноября 9 был туман, разрешившийся обильным дождем; на другой день поднялась метель. Всю окрестность занесло сугробами снега; лошади вязли в нем по колено. Несмотря на то, 11 числа, около полудня, неприятельская партия, человек из трехсот пеших и конных, вышла на вершины гор Праводской позиции. Видя наши войска на позиции, готовые принять ее, она удалилась к Чирковне. Главные турецкие силы собрались в Кривне, но опять отступили к Чирковне, не решаясь спуститься вниз при ненастной погоде, потоках дождя и внезапной оттепели, превратившей снег в быстрые [286] ручьи, стремившиеся со скал, и крутизне, и наводнявшие все проходы и дороги.
Две бригады 10-й пехотной дивизии, составлявшие тогда Праводский отряд, заключали в себе не более 3000 человек. При обширном протяжении позиции, более чем на 2 версты в длину, даже в спокойное время одна из них ежедневно занимала аванпосты и городские караулы. С 8-го числа, по пребыванию неприятеля в Чирковне, только в 6-ти верстах от Правод, по самым достоверным сведениям в числе более 10000 человек, меры предосторожности были усилены. Почти обе бригады бессменно выходили в ружье: если не днем, то ночью непременно. Убедившись непостоянством погоды и неусыпной бдительностью отряда в невозможности предпринять что-либо успешно, турки в ночь на 12 ноября очистили Чирковну и Кривну. Сильная партия, высланная генерал-майором Куприяновым для открытия неприятеля, успела отбить у турок часть обоза, и узнать от пленных, что часть турецких войск отступила через Еникииой на Ченгу, а Алиш-паша с регулярной пехотой удалился в Шумлу.
На другой день генерал-майор Куприянов с одним полком сам обошел все пространство, [287] прилегающее к правому флангу Праводской позиции, начиная от Кривно через Ровно и Чирковну до Аязма. Встреченный здесь небольшой неприятельский пикет при наступлении на него поспешно удалился в горы. Решась в суровое зимнее время лишить неприятеля пристанища и возможности утвердиться в соседстве Правод, все четыре селения в числе более двухсот дворов до основания выжгли и разорили.
Казацкие лошади от беспрерывных разъездов совершенно изнурились, и по сей причине казаки сделались менее надежными. Для облегчения их 15 числа прибыло 20 казаков подполковника Дмитриева полка, а из Девно доставлены 4 турецких орудия (две пушки, единорог и гаубица) в замену такого же числа полевых орудий 2-й легкой роты, отправленных в Варну за неимением лошадей к упряжи их. По приходе саперной роты 6-го пионерного батальона начаты два редута: один на высотах правого фланга позиции, обращенный к Айдосу, другой по дороге в Козлуджи. В начале ноября генерал-лейтенант Ридигер приезжал для осмотра предположенных укреплений, и совершенно одобрил представления генерал-майора Куприянова. Вскоре важнейшие пункты были обеспечены редутами, и в разных местах сделано несколько засек. [288]
При производстве работ сказывался недостаток в инструментах и во всем. Нижние чины посылались в экспедиции по окрестным селениям, где ломали и разбирали дома, добывая таким образом лес и другие предметы к устройству укреплений. Особенно терпел отряд от недостатка фуража. Для скорейшей доставки провианта из подвижного магазина генерал-майор Куприянов принужден был командировать 80 повозок, которые беспрестанно перевозили его из Гебеджи, куда все доставлялось из Варны лиманом. До поста большим пособием к продовольствию служила дичь, в неимоверном множестве в тех местах водящаяся: драхвы, преимущественно в окрестностях Правод, и дикие утки около Девно давали всегда обильную добычу, а леса наполнены были кабанами.
В таком положении, не тревожимый неприятелем, оставался Праводский отряд до января месяца. Описание дальнейших событий относится к кампании 1829 года. Генерал-лейтенант Ридигер, в исходе декабря вторично посетивший Праводы, признавая опасность сего поста, открытого со всех сторон, предоставленного собственным силам и не приведенного в полную оборонительную систему, называл генерал-майора Куприянова любимцем счастья, ибо холода и ненастья [289] препятствовали туркам атаковать Праводы, когда они уже подступали сюда, еще в начале ноября.
Кампания 1828 года заключилась подвигом эскадры Черноморского флота, крейсировавшего у западного неприятельского берега, под начальством контр-адмирала Кумани. Узнав от перехваченного нашими крейсерами неприятельского судна, на коем доставлялись материалы для строившихся в Бургасском заливе укреплений, что остров св. Анастасии, в заливе лежащем, укреплен батареей и охраняется гарнизоном, он направил курс свой к сему острову. 2 декабря обложил его и потребовал сдачи. Гарнизон не принял никаких предложений. Желая пощадить находящийся на острове Греческий монастырь, контр-адмирал Кумани не открывал против него огня, и ограничил действия артиллерии направлением её только на многочисленную толпу конных и пеших турок, показавшихся на твердой земле. Не выдержав сильной пальбы, толпа рассеялась, и гарнизон острова, лишенный помощи с твердой земли, сдался. Кроме начальника гарнизона, двух чиновников и 91-го рядового, взятых в плен, достались победителям 2 медные пушки, и значительный запас пороху, снарядов и оружия. [290]
Победа, огласившая Бургасские воды и увенчавшая кампанию 1828 года новым успехом с небольшим в 300 верстах от столицы Оттоманской, была как будто предвестием подвигов нашего оружия в 1829-м году за Балканами.
Примечания
1. План обложения крепости Силистри, №16.
2. Донесение главнокомандующего государю императору от 29 октября 1828 года, за №2334.
3. Из того же донесения главнокомандующего государю императору.
4. Из рукописного журнала действий праводского отряда генерал-лейтенанта Куприянова.
|