|
Глава IX. Кулевчинский бой
Очерк местности. – Расположение наших войск. – Оценка нашей позиции. – Общие распоряжения Дибича. – Расположение турок. – Действия авангарда генерала Отрощенко. – Вступление в бой остальных войск 2-го корпуса. – Усиление нашей боевой части. – Начало отступления турок. – Положение дел около 4 час. дня. – Переход в наступление наших войск. – Начало решительной атаки. – Трофеи и потери. – Донесение Дибича о победе и ответ императора Николая. – Впечатление, произведенное победой в России. – Султанский фирман и турецкие бюллетени. – Отзыв Д.В. Давыдова. – Заключение.
Очерк местности
Местность, на которой разыгрался Кулевчинский бой, весьма гористая и пересеченная. Высоты состояли из трех групп: северная, восточная и западная. Речка Буланлык, образуя крутой изгиб, обращенный к югу, отделяла северную группу высот от двух остальных, а с юга в Буланлык впадал ручей, протекавший в глубоком овраге с крутыми скатами и отделявший восточную группу высот от западной. Через восточную группу высот проходила дорога из Правод; поверхность этих высот: плоское плато, покрытое густыми лесами, так что в этом месте дорога образовала узкую лесную теснину. В том месте, где кончался лес, начинался крутой спуск к ручью и к [261] речке Буланлык; этот спуск особенно крут и скалист против д. Мадарды и становился несколько более отлогим в том месте, где на этом скате были расположены д.д. Кулевча и Чирковна. Северная и западная группы высот были более доступны, ниже восточной группы и не так заросли лесами.
Таким образом, главные местные затруднения представлял овраг ручья, впадающего с юга в Буланлык и высоты восточнее его.
Расположение наших войск
Еще с вечера 29-го мая войска отряда графа Палена заняли назначенные им места в ожидании предстоявшего боя.
Расположение это было следующее:
1)Авангард генерал-майора Отрощенко (4 б., 10 оруд., 3 эск., всего 2,002 чел. пех., 400 чел. конницы и 10 ор. занял деревни Кулевчу и Чирковну.1
2)Главные силы гр. Палена (16 ½ б., 42 ор., 13 эск., всего 7886 пех., 2,000 чел. конницы и 42 ор.) — на высоте юго-западнее Мадарды, на левом берегу р. Буланлыка; здесь же и главная квартира армии; при ней Муромский полк (966 чел.)2
3)Авангард, генер. Крейц, (8 эск., 2 каз. п. и 20 кон. ор., всего 1,916 ч. и 20 к. ор.)- у д. Буланлык для наблюдения за Шумлой.
Всего, следовательно, близ Мадарды и Буланлыка было 10854 чел. пех., 4,317 чел. конницы и 72 орудия3.
В шестом часу вечера появились на праводской дороге близ опушки леса отдельные неприятельские группы, но мы не имели точных сведений, сколько против нас находилось турок, так как расположение противника было совершенно замаскировано густым лесом.
К утру 30-го мая хотя Дибичем и было получено известие о выступлении визиря из-под Правод, но мы не имели еще достоверных сведений о том, куда он двинулся. Первоначально полагали, что визирь отступил через д. Кюприкиой в Балканские горы и что против Кулевчи находится только незначительная часть его армии. Это предположение подтвердилось и показаниями [262] многих перебежчиков, которые единогласно утверждали, что в кулевчинском дефиле находится только часть неприятельской армии, а сам визирь пробирается боковою дорогою от Марковчи через Комарово на д. Мараш, надеясь пройти по этой дороге в Шумлу. Для того чтобы выяснить расположение противника, Дибич предпринял целый ряд разведок. Еще ранним утром 30-го мая генерал Бутурлин произвел разведку по дороге в Чабанкиой (Мараш), но не нашел здесь неприятеля.4 Другую разведку Дибич произвел лично в сопровождении начальника штаба армии бар. Толя. Он осмотрел позиции противника, расположившегося восточнее Чирковны, на высотах, где кончался лес и начинался спуск к этой деревне, и нашел, что турки спустились с вершины ската и, подвинувшись обоими флангами вперед, остановились на расстоянии одной версты от д. Чирковны. На правом и левом флангах у неприятеля была конница, а в центре стояла пехота в колоннах с 6-ю орудиями. Силы турок, по-видимому, не превышали 5000 чел. и в расположении этом противник оставался неподвижно.
Так обрисовалась Дибичу обстановка утром 30-го мая. Из этого видно, что для Дибича оставалось неизвестным, во-1-х, сколько против него турок, и во-2-х, что они намерены делать. Густой лес скрывал неприятеля, а те войска, которые были видны, можно было с одинаковою вероятностью считать как за авангард всей армии визиря, так и за часть её. Необходимо было во чтобы то ни стало узнать, какие силы находились в лесу между Кулевчей и Марковчей.
Было около 11 ч. утра. В это время подошел к Мадарде отряд генерала Рота и таким образом около 30000 чел. и 146 орудий сосредоточились близ этого пункта. Тогда Дибич решил произвести усиленную разведку неприятельского расположения.
В это время, т. е. в 11 час. утра, наши войска были расположены так. [263]
Когда утром 30-го мая показалась со стороны Таушан-Козлуджи голова колонны ген. Рота, тогда отряд Палена выдвинулся на правый берег речки Буланлык и стал здесь скрытно за высотою, примыкая левым флангом к дороге из Чирковны в Шумлу; здесь было 14 бат. 2-го корпуса с артиллерией, которые стали в две линии. Остальная часть пехоты 2-го корпуса под начальством ген. Отрощенко (5 б. 3 эск. и 10 ор.) составляла авангард и занимала Кулевчу и Чирковну по ту сторону оврага. Влево от Палена, к северу от р. Буланлык и к востоку от Мадарды стала главная квартира армии под прикрытием 5 батальонов и одной бригады бугских улан; соответствующая артиллерия была выставлена перед фронтом этих войск. Далее влево (к северу) расположились войска ген. Рота5; первая линия состояла из 12 бат. и 34 орудий, поставленных в интервалах; во второй линии было 8 бат. и 24 орудия. На левом фланге, на одной высоте с первою линиею пехоты, расположились три полка 3-й гусарской дивизии (Ахтырский, Александрийский и принца Оранского), два полка бугских улан и один полк 4-й уланской дивизии, построенные побригадно при двух конных батареях (№ 4 и № 6); левый фланг их прикрывался казаками. У д. Чемердин был расположен Елизаветградский гусарский полк, а от д. Чирковны к д. Чемердин и далее по реке Страже до позиции, занимаемой отрядом ген. Крейца, были растянуты казачьи посты:
Отряд ген. Крейца (8 эск., 2 каз. п. и 20 кон. оруд.) силою 1,916 чел. и 20 ор. по-прежнему стоял у д. Буланлык, наблюдая за Шумлой.
Всего у Дибича между Кулевчей и Шумлой было около 30 -31 тыс. человек; из этого числа у Крейца было около 2 тыс. человек, следовательно, для боя с визирем оставалось около 28 тысяч человек.
Оценка нашей позиции
В стратегическом отношении позиция, занятая нашими войсками, имела то достоинство, что она запирала кратчайший путь, по которому визирь мог [264] пройти в Шумлу. Если бы визирь двинулся в обход нашей позиции через Костеш (вправо, к югу) или через Калугре (влево, к северу), то мы имели бы возможность, передвинувшись в ту же сторону, преградить ему проход и в этих направлениях.
Невыгода же нашей позиции заключалась в том, что путь отступления отходил от левого фланга к северу, а в тылу, в 6-7 верстах, была неприятельская сильная крепость с 12- 15-тысячным гарнизоном.
В тактическом отношении эта позиция была, в общем, неудовлетворительна. Цель, которую мы преследовали, состояла в том, чтобы не пропустить визиря в Шумлу. Цель эта могла быть достигнута обороной или атакой. И для того, и для другого способа позиция у Кулевчи не представляла удобств. И, действительно, как оборонительная позиция при Кулевче почти вовсе не имела выгод. Перед фронтом её подымались значительно командовавшие высоты, уже занятые неприятелем, находившимся в расстоянии около версты от наших боевых частей. С этих высот турки могли легко пересчитать наши войска и с полной безопасностью обстреливать их из орудий, которые, притом же, можно было расположить совершенно скрытно, пользуясь лесом, покрывавшим высоты.
Глубокие овраги, по которым протекали р. Буланлык и его приток, разделяли позицию на несколько частей и затрудняли сообщения. Особенно ощутительна была затруднительность сообщений между авангардом ген. Отрощенко и главными силами гр. Палена. Фланги позиции не давали никаких удобств, а правый был кроме того очень закрыт густым лесом, и следовательно, здесь весьма возможно было ждать обхода тем более вероятного, что это было единственное направление, в котором визирь мог пробраться в Шумлу. Тыл позиции был очень неудобен, ибо местность была в руках у неприятеля.
Достигнуть той же цели, т. е. не допустить визиря в Шумлу посредством атаки было также нелегко, ибо наша армия стояла у подошвы высот с труднодоступными, скалистыми обрывами. А между тем атака в данном случае была средством, обещавшим лучшие результаты, чем оборона, ибо являлась возможность не только не допустить визиря в Шумлу, но и разбить его армию.
Очевидно, что занимая такую позицию, Дибич не предполагал ожидать на ней атаки со стороны турок; вероятнее всего, что армия была здесь расположена потому, что главнокомандующий не [265] знал, где собственно неприятель: находился ли еще визирь на дороге от Марковчи к Шумле или он успел уже двинуться южнее, чтобы пробраться в Шумлу; наконец за Буланлыком был шумлинский гарнизон.
По всем этим причинам Мадарда представляла ту стратегическую выгоду, что войска, здесь сосредоточенные, могли двинуться по любому направлению, где бы неприятель ни оказался, — короче, войска наши занимали внутреннее положение.
Общие распоряжения Дибича.
Так как турки, заняв позицию на высотах, не трогались с места, и так как не удалось выяснить их силы, то Дибич около 11 часов утра приказал произвести усиленную разведку.
Для этого были сделаны следующие распоряжения:
1)Авангарду ген. Отрощенко (5 б., 10 ор., 3 эск.) — атаковать неприятеля, расположившегося на высотах восточнее Чирковны.
2)1-й бригаде 6-й пех. дивизии с её артиллерией и Копорскому полку с 4-мя орудиями легкой 2-й роты (6 бат., 12 ор.) — продвинуться вперед вправо от лощины, разделявшей главные силы и авангард, чтобы движением этим не позволить неприятелю обойти наш правый фланг.
3)Графу Палену было приказано с остальными войсками его корпуса (1-я и 2-я бригады 5-й пех. дивизии), в случае надобности, поддержать авангард.
Оценивая расположение наших войск, бывшее в 11 часов утра, и отданное в это время приказание, мы видим, что для усиленной разведки неприятеля было назначено 5 бат. Остальные войска оставались сзади, растянувшись по фронту примерно на 5 верст, причем правый фланг главных сил был удален от авангарда версты на 3, а левый — версты на 4; при этом главные силы были расположены в двух группах, удаленных друг от друга версты на 1,5, а между этими группами был овраг, по дну которого протекал Буланлык. Затем между главными силами и авангардом также был труднопроходимый [266] овраг. Если к этому прибавить, что наш авангард не мог наступать скрытно, то станет ясным, что он легко мог быть разбит турками, прежде чем его поддержат главные силы.
Как выше сказано, Дибич произвел разведку турецких войск, занявших позицию на высотах восточнее Чирковны, и вынес убеждение, что неприятель имел здесь не свыше 5,000 чел., что в центре стояла пехота с 6-ю орудиями, а на флангах конница. Но где находились в это время остальные турецкие войска, это было нам неизвестно.
Раз у главнокомандующего составилось такое убеждение, то нельзя не сделать вывода, что приказ атаковать пятью батальонами, т. е. 2,5 тысячами 5000 турок, занимавших крепкую позицию, атаковать в лоб, атаковать ее без подготовки артиллерией и, наконец, оставить резервы далеко позади (3 - 4 версты), за трудно переходимыми оврагами — нельзя не признать, что такое приказание было нецелесообразно, и понятно, что атака, веденная таким образом, могла легко окончиться неудачей. То обстоятельство, что это собственно была усиленная разведка, не служило ни малейшим образом оправданием, ибо надо было предвидеть, что эта разведка легко может превратиться в бой. Наконец, самая неизвестность, где находятся главные силы неприятеля, должна бы была вызвать с нашей стороны распоряжение как об усилении авангарда, так и о том, чтобы резервы были поближе к авангарду.
Расположение турок
Расположение турок в 11 час. утра 30-го мая, было следующее.
На полускате, обращенном к д. Чирковне, стояла сильная батарея; два батальона построились в каре и имели в интервалах орудия. Иррегулярная пехота числом от 6 до 8 тысяч человек занимала опушку леса, покрывавшую скаты высот; в лесу скрытно были расположены турецкие батареи и масса пехоты и конницы. Часть армии визиря находилась у д. Марковчи и сражалась здесь с отрядом генерала Левченко, а остальные силы были вытянуты в походную колонну с артиллерией и обозами и стояли на дороге за теми войсками, которые развернулись на высотах против Чирковны. Всего Решид имел около 40,000 человек и 56 орудий, и сверх того турки имели в Шумле от 12 до 15000 человек. [267]
До 11 час. утра Решид оставался на месте, ничего не предпринимая. Таким образом, инициатива атаки принадлежала нам.
Действия авангарда генерала Отрощенко
Около 11 час. утра генерал Отрощенко получил приказ атаковать неприятеля, занявшего высоты к востоку от дер. Чирковна и сбить его с этой позиции.
В состав авангарда входили 11-й и 12-й егерские полки, 2-й батальон Муромского полка, три эскадрона иркутских гусар, 6 пеших орудий и 4 орудия конной 3 роты (5 бат., 10 ор. и 3: эск.). Авангард этот занимал дд. Кулевчу и Чирковну. Занимая эти деревни, авангард был отделен от остальных войск глубоким оврагом и так как, кроме того, он был значительно удален от них, то он не мог рассчитывать на скорую помощь.
Получив приказ атаковать неприятеля, ген. Отрощенко двинулся вперед, имея в голове иркутских гусар и 4 конных орудия. Едва эти орудия снялись с передков и открыли огонь, как неприятель отступил к вершине ската и ввел в лес как пехоту, так и конницу. Гусары быстро заняли высоту юго-восточнее Чирковны, и вслед за ними двинулся батальон Муромского полка. В это время одна из неприятельских батарей из девяти орудий, скрытно расположенная в лесу, на правом фланге турецкой позиции, открыла сильный огонь по войскам авангарда, направляя его в левый фланг этих войск. Наша артиллерия немедленно начала отвечать на огонь этой батареи, но, тем не менее, вред, ею наносимый нашим войскам, был весьма значителен. Тогда ген. Отрощенко решил атаковать эту батарею. Батарея занимала высоту с весьма крутыми скатами, так что атака с фронта была весьма затруднительна; левый фланг её прикрывался сильным отрядом пехоты, а потому атака и в этом направлении была [268] также затруднительна, так что единственный удобный подступ был к левому флангу батареи.
Для атаки батареи были назначены под начальством подполковника Севастьянова 11-й егерский полк с 4-мя орудиями и 2-й батальон 12-го егерского полка с 2-мя орудиями, которые и двинулись в атаку, обходя правый фланг неприятеля; 1 батальон 12-го егерского полка остался в резерве. Когда наша артиллерия открыла огонь, а пехота начала наступление, то неприятельская батарея замолчала, и турки уже начали покидать ее. Наша пехота продолжала наступление, и вскоре батальон 11-го егерского полка близко подошел к батарее, а 2-й батальон егерского полка принял несколько влево. В это же время батальон Муромского полка и Иркутске гусары находились правее колонны подполковника Севастьянова.
Тогда все неприятельские орудия, скрытно расположенные на опушке леса, открыли сильный огонь, а турецкая пехота и конница, скрывавшаяся в лесу и оврагах, стремительно атаковали егерские батальоны; при этом турецкая конница бросилась в атаку вниз по крутому скату, засыпанному щебнем и представлявшему местность, по которой европейская конница не решилась бы пройти и шагом. При этой атаке турки сравнительно слабо атаковали нас с фронта, а главные усилия направили на оба фланга, бросившись на них с охватывающих высот. Атака турок на егерей была настолько неожиданной для них, что они не успели даже построить каре и были оттеснены к Чирковне с большими потерями.
На нашем правом фланге турки сильно наседали на батальон Муромского полка, на выручку которого несколько раз бросались иркутские гусары. Но гусары, несмотря на несколько энергичных атак, были отброшены турецкой конницей, и тогда вся масса неприятеля бросилась на батальон Муромского полка. Окруженный со всех сторон, расстреливаемый турками почти в упор, он продолжал мужественно защищаться даже тогда, когда турки врезались в каре его. Тогда произошла страшная, кровопролитная сеча; звуки сабельных ударов, ружейные и пистолетные выстрелы, крики сражавшихся, все это слилось в один дикий ужасающий гул и в несколько минут несчастный батальон, подавленный огромными силами, был изрублен почти до последнего человека. В этой схватке знамя Муромского батальона [269] попало в руки турок*6). Покончив с муромцами, турки бросились вслед за гусарами и на остальную пехоту нашего авангарда, т. е. на три батальона егерей (два 11 полка и 2-й бат. 12 полка); они атаковали их с фронта и в охват их левого фланга, но батальоны эти отступали в полном порядке, стойко отбивались от неприятеля то штыками, то ближним ружейным огнем. Они, так сказать, устилали путь свой неприятельскими трупами. При этом отступлении командир 11-го егерского полка подполковник Севастьянов сам нес знамя, так как несший его портупей-юнкер был тяжело ранен.
Между тем ген. Отрощенко попытался остановить натиск неприятеля и приказал перевезти 6 орудий, ставших левее дороги, которая вела из Чирковны в Праводы, на правую сторону той же дороги и оттуда открыл картечный огонь; но огонь этот не остановил турок. По трупам своих товарищей, под нашим непрерывным и сильным ружейным огнем, они с ожесточением преследовали наших егерей, нанося им в свою очередь большой урон. В то же время толпы турецкой пехоты и конницы, укрывавшиеся в лесу северо-восточное Чирковны, бросились на первый батальон 12-го егерского полка, бывший в резерве и также заставили его отступить. Таким образом, под натиском противника наша пехота была отброшена к Чирковне, и когда часть её уже дошла до этой деревни, то оказалось, что 1-й батальон 11-го егерского полка был отрезан от других; он был окружен многочисленной конницей и с трудом отступал, двигаясь правее дороги. Тогда на выручку этого батальона бросились иркутские гусары с 2 орудиями под начальством полковника Тутчека, и батальону удалось отойти, благодаря нескольким атакам гусар и хладнокровию и твердости командовавшего батальоном капитана Звегинцева. В этом деле были ранены генерал-майоры Отрощенко и Глазенап.
Между тем турки продолжали преследовать егерей и овладели Чирковной и Кулевчей; здесь мы потеряли много людей, и неприятель захватил два орудия; тогда гусары, не взирая на численное [270] превосходство неприятеля, снова бросаются на него и отбивают захваченные у нас орудия.
1-й батальон 12-го егерского полка также едва не лишился своего знамени, но храбрецы, которые несли знамя, сорвали его с древка в ту минуту, когда оно попало в руки турок. Но затем знамя это было все-таки утеряно и найдено 31-го мая во время преследования турок.
Меры, принятые для поддержки авангарда ген.-м. Отрощенко. Вступление в бой остальных войск 2-го корпуса.
В то время как часть турецкой армии, яростно и настойчиво тесня авангард генерала Отрощенко, отбросила его за Чирковну и Кулевчу, другая часть двинулась влево, по направлению к ручью, впадающему с юга в р. Буланлык; за высотами левого берега этого ручья стояли, как нам уже известно, остальные войска под начальством графа Палена. Турки спустились с горы в нескольких колоннах, перешли овраг, в котором протекал упомянутый ручей, и начали обходить правое крыло войск графа Палена. Еще ранее этого, видя затруднительное положение авангарда, граф Пален двинулся со своими войсками вперед, принимая в то же время вправо. Войска двинулись тремя эшелонами; первый состоял из 1-й бригады 6-й пехотной дивизии и батарейной роты 9-й артиллерийской бригады; второй эшелон из 2-й бригады той же дивизии7 и четырех орудий легкой № 2 роты 9-й артиллерийской бригады; третий из 1-й и 2-й бригад 5-й пехотной дивизии.
Первый эшелон под начальством генерал-майора князя Любомирского двинулся к оврагу и подошел к нему как раз в то время, когда сюда же отступили остатки 2-го батальона Муромского полка. Турки, которые яростно преследовали муромцев, бросились и на бригаду князя Любомирского. Но храбрые полки этой бригады, Софийский и Невский, построенные в полковые каре, мужественно встретили неприятеля. Однако, несмотря на огонь батарейной роты 9-й артиллерийской бригады и взаимную фланговую оборону пехотных каре, мы не в состоянии были удержать натиск [271] турок в этом месте, и жестокий бой продолжался тут до прибытия Копорского полка с 4-мя орудиями. Этот полк занял позицию правее Софийского и Невского полков, и тогда нам удалось удержать натиск противника. Таким образом, наступление авангарда генерала Отрощенко, имевшее целью заставить неприятеля показать свои силы, обратилось в весьма кровопролитное дело, в котором постепенно приняли участие войска 2-го пехотного корпуса, и турки, пользуясь выгодами господствующей и пересеченной местности, нанесли весьма чувствительный урон передовым войскам нашим.
Положение обеих сторон в 2 часа дня
Было около 2 часов дня, и в это время положение обеих сторон было следующее:
Авангард генерала Отрощенко с большим уроном отброшен за Кулевчу и Чирковну; один батальон уничтожен, остальная часть авангарда сильно пострадала. Из 2-го корпуса 6 батальонов с трудом удержали натиск противника, и у Палена оставалось в резерве только 8 батальонов. Все остальные войска еще находились за речкой Буланлык, западнее д. Мадарды и в расстоянии около 2 верст от Отрощенко и 4 от Палена.
Вследствие того, что войска Палена приняли вправо (к юго-востоку), а авангард Отрощенко был отброшен влево (к северо-западу), между ними также образовался прорыв около 1 ½ верст.
Мы ввели в дело всего 11 батальонов и 3 эскадрона, т. е. около 6,000, а визирь ввел в дело около 15,000 человек; потери наши были около 1500 человек, потери турок были почти такие же.
Итак, наша боевая часть была разделена на две части, одна из них сильно расстроена, в строю оставалось около 4 ½ тысяч человек, и в ближайшем резерве (у Палена) 8 бат., т. е. тоже около 4,000 человек.
Против этих 8 – 8 ½ тысяч человек турки имели около 13,000 (считая их потерю даже в 2000), а в резерве около 15,000 человек. Следовательно, настала благоприятная минута ударить всеми свободными силами по левому флангу Палена, и отбросить его к югу.
Не следует упускать из виду, что визирю легко было видеть действительное положение наших войск, так как все место боя было хорошо видно с высот, занятых турками.
Двинувшись со всеми силами против Палена, визирь встретил [272] бы только 8000 чел.; воодушевление турецких войск после первых успешных действий должно было служить залогом успеха и для новой атаки. Разбив Палена, визирь открывал себе дорогу через Чемердин в Шумлу; правый фланг при этом наступлении был вполне обеспечен войсками, занимавшими Чирковну и Кулевчу, а до войск Рота было около 4-х верст. Таким образом, все условия благоприятствовали переходу в решительное наступление с турецкой стороны. Но визирь медлил, он собрал военный совет для обсуждения вопроса о том, что делать дальше, а между тем мы приняли меры для поддержки войск, сражавшихся в боевой части.
Усиление нашей боевой части. Начало отступления турок.
Как мы уже видели, турки, отбросив авангард ген. Отрощенко, вытеснили его из Чирковны и Кулевчи и заняли эти деревни; наши войска, пройдя эти деревни, заняли позицию, примыкая левым флангом к Кулевче и правым к ручью, впадающему с юга в р. Буланлык. Сюда на помощь этим войскам прибыла из Мадарды конно-батарейная № 19 рота (12 орудий) под начальством генерал-майора Арнольди. Батарея эта снялась на правом фланге отряде генерала Отрощенко, недалеко от средины его позиции, против северо-западного угла д. Чирковны.
Сосредоточенный картечный огонь этой батареи и других орудий, уже бывших в авангарде генерала Отрощенко, был направлен на турецкие войска в то время, когда они начали дебушировать из Чирковны. Затем № 19 батарея снялась в другом месте на близком расстоянии от турок, наступавших из Кулевчи, и направила убийственный картечный огонь на густые массы неприятеля, наполнявшие долину.
И на правом фланге у Палена были приняты меры для поддержки боевой части, причем и здесь выдающуюся роль играла артиллерия. А именно, граф Пален выдвинул 35 орудий, которые открыли сосредоточенный огонь по толпам, атаковавшим 1-ю бригаду 6-й пех. дивизии (кн. Любомирского).
Турки не могли отвечать на этот огонь по неимению артиллерии, которую, по неповоротливости, они не могли везти за собою. Таким образом, и здесь наступление было приостановлено, хотя бой продолжался еще с большим упорством.
Между тем 1-я бригада 2-й гусарской дивизии, направленная к Буланлыку на подкрепление отряда генерала Крейца, была возвращена назад и стала на правом фланге позиции войск графа [273] Палена; она находилась под начальством начальника дивизии генерал-лейтенанта барона Будберга, и при ней было 4 орудия конной № 3 роты.
Генерал Будберг произвел отсюда несколько удачных атак полками эрцгерцога Фердинанда и Павлоградским. Тогда турки начали отступать, причем мы их не преследовали; почти в то же время началось отступление неприятеля и от Кулевчи и Чирковны. Таким образом, неприятель отступал на всех пунктах и к 4 часам дня турки заняли свою первоначальную позицию на лесистой высоте.
Положение дела около 4-х часов дня.
Около этого часа оба главнокомандующих Дибич и Решид занимались решением одного и того же вопроса: что делать дальше.
С этой целью Решид собрал военный совет, на котором решено было отступать через Марковчу и Комарово на Мараш. В это же время Дибич, прибывший на позицию отряда графа Палена, решил атаковать неприятеля.
Переход в наступление наших войск
Приняв решение атаковать турок, Дибич сделал следующие распоряжения:
1) Производство атаки было поручено начальнику штаба армии генерал-адъютанту барону Толю, и в распоряжение его были назначены 1-я и 2-я бригады 5-й пех. дивизии с их артиллерией, 11-й и 12-й егерские полки, два батальона 16-й пех. дивизии, 1-я бригада 2-й гусарской дивизии с конно-батарейною № 19 ротою, всего 14 бат., 38 ор. и 8 эск.
2) Резерв состоял из шести батальонов 6-й пех. дивизии (Невский, Софийский и Копорский полки) и стал на высотах левого берега ручья, впадающего в р. Буланлык с юга.
В резерве же оставались остатки 6-го и 7-го пех. корпусов (18 бат.) и Иркутский гусарский полк. Эти части стали западнее д. Мадарды.
4) Три полка 3-й гусарской дивизии, в начале боя стоявшие на левом фланге войск генерала Рота, получили приказание поддержать 2-ю гусарскую дивизию.
5) В помощь отряду ген. Крейца были высланы 3-я бригада 11-й пехотная дивизии, 2-я бригада 2-й гусарской дивизии и Бугская уланская дивизия с их артиллерией8. [274]
Припомним, что отряд этот состоял из 1-й бригады 4-й уланской дивизии, конной № 4 роты, Донской конной роты № 1 и казачьих полков Ежова и Борисова. Всего у Крейца собралось с подкреплениями 6429 человек.
Таким образом для производства решительной атаки было назначено 14 бат. из числа 46, бывших на поле сражения, т. е. около ⅓ пехоты.
Начало решительной атаки
Около пяти часов дня пешая артиллерия войск 2-го пех. корпуса была подведена к самому краю оврага, т. е. к левому берегу ручья, впадающего с юга в р. Буланлык, и отсюда открыла сильный огонь.
К этому же времени войска, назначенные для производства атаки под начальством Толя, построились в следующем порядке: 11-й и 12-й егерские полки стали к востоку и к югу от Чирковны, 8 батальонов 1-й и 2-й бригад 5-й пех. дивизии (Беломорский, Олонецкий, Шлиссельбургский и Ладожский полки) перешли ручей и стали на одной высоте с егерями правее их. 1-я бригада 2-й гусарской дивизии с конно-батарейной № 19 ротою пристроилась к ним справа, а два батальона 16-й пех. дивизии (из корпуса Рота) составили крайний правый фланг.
По окончании построения этих войск ген. Арнольди двинулся вперед с четырьмя батальонами 5-й пех. дивизии и конно-батарейной № 19 ротой; за ним следовала гусарская бригада и два батальона 16-й пехотной дивизии с конной ротой.
Едва головы колонн начали спускаться в лощину, бывшую юго-восточное Чирковны, как турки открыли огонь из всех орудий, расположенных в лесу. Тогда 19-я конная рота быстро заняла весьма выгодную позицию на высоте между Чирковной и турецкой позицией и открыла живой огонь, который, однако же, не мог быть очень действенным в виду того, что неприятель занимал позиции на лесистой высоте.
Сильный пушечный огонь открылся с обеих сторон. Вскоре 19-я конная батарея произвела удачный взрыв, от которого взлетел на воздух целый ряд неприятельских зарядных ящиков. Этот взрыв послужил сигналом к общему отступлению [275], и войска наши, пользуясь смятением неприятеля, устремились на высоты, овладели батареей, стоявшей на опушке леса, несколько севернее дороги в Праводы, и заняли лес по обе стороны этой дороги. Турки, которые незадолго до того сражались в долине с замечательной храбростью, не оказали нам почти никакого сопротивления на своей крепкой позиции, и отступление их быстро перешло в самое беспорядочное бегство. Сомкнутые части войск, которые могли бы оказать нам сопротивление, совершенно исчезли, и все войска рассеялись по лесу в разные стороны. Дороги были запружены артиллерией и обозами, одним словом, смятение в турецких войсках было полнейшее; они совершенно потеряли порядок и обратились в нестройные толпы.
Заняв лес, граф Пален продолжал преследовать турок вдоль по дороге, которая на протяжении восьми верст была завалена трупами, орудиями и обозами...
Трофеи и потери
Трофеями победы были 6 знамен, вся осадная и полевая артиллерия, в числе около 50 орудий9, весь обоз, все имущество армии и самого визиря и более 2000 пленных.
Из показаний взятого в плен капитана турецкой регулярной пехоты мы узнали, что у визиря было 25000 пехоты и 15500 человек конницы с 47 орудиями.10
Из 40-тысячной турецкой армии осталась беспорядочная толпа, которая рассеялась в лесу по всем направлениям. Сам великий визирь едва мог спастись с остатками своей конницы в числе около 600 всадников.
Наши потери состояли из 3 раненых генералов, 60 раненых и убитых офицеров и 2248 нижних чинов. Самая большая потеря была понесена вторым батальоном Муромского полка, от которого осталось только несколько тяжелораненых, затем 12-м егерским полком, иркутскими гусарами, Невским и Софийским полками и ротами 9-й артиллерийской бригады, которые действовали больше всех других частей в этом бою.
По окончании сражения все раненые были собраны на бивак [276] около Мадарды, где им было оказано необходимое пособие полковыми врачами под надзором полевого генерал-штаб-доктора Витта.
Донесение Дибича о победе и ответ императора Николая
Утром 31-го мая Дибич послал императору Николаю в Варшаву два донесения. С донесениями этими и двумя взятыми у неприятеля знаменами Дибич отправил к Государю своего адъютанта кн. Трубецкого.
В своей реляции Дибич излагал дело не совсем так, как оно было на самом деле. Так, значительный потери, которые понес авангард генерала Отрощенко, были объяснены тем, что егеря, «увлеченные отвагою, которую я не могу ставить в упрек солдату, подались слишком много вперед и не выждали движения со стороны нашего правого фланга». Между тем как на самом деле огромный потери, понесенные егерями, скорее всего, зависели от слишком несоразмерных сил нашего авангарда с силами турок, которые сам же Дибич во время разведки, произведенной в 11 часов утра 30-го мая, определил в 5000 человек, а двинул против них только тысячи две с половиною (5 батальонов). Далее, до сражения было отдано приказание Палену поддержать в случае нужды авангард, а в донесении Дибич говорит, что Палену было приказано предпринять одновременную атаку с авангардом. В общем, однако, донесение Дибича от истины далеко не уклонялось, а только с его стороны была приложена забота о том, чтобы известие о победе произвело на Государя самое благоприятное впечатление. В этом же смысла были даны и словесные инструкции Трубецкому. И действительно такая предусмотрительность оказалась не лишнею, ибо хотя Государь был в восторге от известия о Кулевчинской победе, однако, сделал некоторый замечания. Донося Дибичу о приеме у Государя, Трубецкой, между прочим, пишет: «Государь выслушал все с величайшим вниманием и не переставал [277] изъявлять свое величайшее удовольствие относительно всего случившегося. Взятие нами артиллерии его привело его в особенности в восторг. Он, однако, не упустил случая сделать замечание, которое ваше сиятельство изволили предвидеть, а именно, относительно малого числа взятых нами знамен. На это я возразил, что неприятель, занимая позицию на пересеченной местности, покрытой лесами и перерезанной оврагами и теснинами всякого рода, не замедлил скрыть их в недоступных местах среди леса, коль скоро заметил неблагоприятный для него оборот дела, и что, впрочем, взятые нами 50 орудий представляют, как мне кажется, лучшие трофеи, чем турецкие знамена, которые достаются нередко весьма легко. Государь вполне согласился со мною».
Трубецкой прибыл в Варшаву 7-го июня в 12-м часу утра, сделав переезд из Кулевчи в семь суток. Государь принял посланца Дибича необыкновенно милостиво и радостно.
«Трудно выразить впечатление, - писал Трубецкой Дибичу, - произведенное на Императора известием, привезенным мною по вашему поручению. Исполненный радости и счастья, Государь облобызал меня, бросился на колени, чтобы возблагодарить Господа Бога и тотчас поздравил меня флигель-адъютантом и полковником; затем, не дав мне опомниться, он повез меня в своих дрожках, чтобы сообщить это радостное известие великому князю Константину Павловичу»11.
Вечером в тот же день Государь еще раз принял Трубецкого и беседовал с ним за чашкой чая около двух часов времени. «Я не скрою от вашего сиятельства, - писал Трубецкой Дибичу, - что положение мое не было бы очень завидным, если к счастью правда не согласовалась бы с моей совестью, тем более что меня расспрашивали о разных мельчайших подробностях, коснувшись отношений, существующих между различными лицами в главной квартире; к счастью, я не смутился серьезным характером нашей беседы и мог отвечать не останавливаясь и настолько откровенно, что Государь, видимо, был доволен, успокоившись относительно многих обстоятельств, возбуждавших его опасения»12. [278]
Если Дибич успел снабдить своего посланца инструкцией, как отвечать Государю по поводу турецких знамен, то можно думать, что он не забыл дать ему инструкции, как отвечать Государю на расспросы о личных отношениях, установившихся в главной квартире.
8-го июня вечером Государь послал графа Кушелева с известием о Кулевчинской победе в Берлин к императрице и к прусскому королю.
9-го июня Император Николай написал высокомилостивое письмо Дибичу, горячо благодаря его за победу.
«Хвала Всевышнему, дорогой друг мой, и да вознаградит Он вас в будущей жизни за важную услугу, оказанную вами нашему отечеству! Вы знаете мои чувства к вам и вам также известно доверие, которое я питаю к вам; я счастлив, что вы доказали всему миру, что я не ошибся, доверившись вам. Примите мою сердечную и душевную благодарность. Отныне ваше имя увековечено на страницах боевых летописей нашей армии. Что за храбрецы эти отличные войска, эти дорогие боевые товарищи; сожалею, что не могу за ними следовать. Что за герои егеря 12-го полка и муромцы, равно как эти храбрые александрийские гусары13; вот события, достойные быть внесенными в историю армии. Здесь радость была великая, и вся армия присутствовала под ружьем, под моею командой, на молебне, отслуженном сегодня утром при пушечных выстрелах всей артиллерии и в присутствии всей Варшавы. Еще вчера вечером я отправил Кушелева к королю с этим известием. Я исполнил все, что вы желали для ваших храбрых помощников; орден св. Георгия 2-го класса украсит вас; заставьте меня переменить его на первый класс, и никто более меня этому не обрадуется.
Уже завтра Витт получает приказание послать все резервные батальоны 3-го, 6-го, 7-го корпусов и 10-й пехотной дивизии, по 600 человек в каждом батальоне и по два эскадрона на полк в дивизиях: 3-й гусарской, 4-й и 5-й уланских, 1-й драгунской и 1-й егерской. Я лично осмотрю резервы 2-го корпуса и двину всё, что может идти, тотчас после смотра. Посылаю приказ 12-й дивизии быть готовой сесть на суда; но зная, что это молодые войска, они могут только заменить войска, составляющие гарнизон Сизополя. Я направлю их к этому пункту, но только постепенно, сообразуясь с перевозочными средствами.
Я сильно сомневаюсь в успехе переговоров с визирем; на всякий случай в вашем распоряжении находится Федор Пален, а позднее я отправлю Орлова вторым уполномоченным, как человека верного, умного и носящего русскую фамилию.
Что же касается возможной попытки против Шумлы, я предпочитаю сомневаться и не обольщать себя тщетными надеждами; впрочем, я убежден, что вы не пожелаете утратить плодов одержанной победы, вводя войска в дело без уверенности в успехе. Обладание Шумлой сопряжено с выгодами, но не представляется крайне необходимым, между тем как приготовления к переходу через Балканы составляют цель, которую вам следует постоянно иметь перед глазами и к которой должны быть обращены все ваши усилия. Я сделаю, что возможно для облегчения успеха».
Впечатление, произведенное победой, в России
7 июня, тотчас по получении донесения о победе при Кулевче, был Высочайше одобрен «для печатания в публичных ведомостях экземпляр известий, полученных из действующей армии, с черноморского флота и из Кавказского отдельного корпуса по сие число».
В тот же день последовало Высочайшее повеление С.-Петербургскому и Московскому военным генерал-губернаторам, «дабы по случаю совершенного разбития великого визиря при д. Кулевче близ Шумлы принесено было во всех церквах столиц благодарственное Господу Богу молебствие с коленопреклонением, с прочтением перед тем краткой реляции о сем знаменитом деле». Высочайшее повеление это состоялось в Варшаве, где в то время находился Государь, и до получения его в Петербурге там официально о победе не было объявлено, хотя и было уже получено сведение из армии управлявшим военным министерством графом Чернышевым. Вот что по этому поводу писал Чернышев Дибичу 13-го июня: «чтобы дать вам понимание, какой эффект эта великая новость произвела, я скажу вам, что после [280] приема вашего курьера, который прибыл сюда в ночь с 8-го по 9-е июня, я сам написал записочки графу Кочубею, князю Голицыну, который теперь председательствует в совете, и генералу Кутузову, чтобы известить их частным образом об этом событии. У генерала Кутузова было большое общество в то время, когда ему привезли мою записку; он прочел ее вслух, все просили у него копии, и менее чем в несколько часов тысячи экземпляров разошлись по городу; к счастью, эта записка была изложена обстоятельнее, чем другие, и в ней, хотя и кратко, но довольно точно были изложены главнейшие движения, исполненные 30-го мая. Кутузов, Лаваль и другие просили у меня разрешение напечатать несколько строк об этой победе, но я воспротивился до получения приказа Государя по этому поводу».
Таким образом, Чернышев считал невозможным взять на себя ответственность за объявление о блистательной победе при Кулевче, хотя он в том же письме писал Дибичу, что петербургская публика находилась в большом волнении, «вследствие ложных слухов и крайне неприятных известий, распространяемых иностранными газетами».
Султанский фирман и турецкие бюллетени
Нелишне привести выписку из султанского фирмана, полученного в Шумле 3-го июля, изданного по случаю боя при Кулевче. Вот что в нем было сказано: «хотя в начале Кулевчинского дела турецкие войска одержали поверхность, но впоследствии потеряли несколько орудий, и по воле Всемогущего принуждены были оставить место сражения, но что неудача сия не должна лишать их бодрости, напротив же они должны еще с большим мужеством и усердием продолжать начатую войну». Фирман этот привел в восторг все войска, боявшиеся большого наказания за проигранное дело.
Пример, надо сказать, поучительный, как поражение можно превратить почти в победу. Невольно вспоминается при этом наказ Наср-Эддин-Шаха историографу Риза-Кулихану: «не извращай описания событий. Победу изображай как победу, а поражение описывай как поражение».
В турецких бюллетенях14, обнародованных после Кулевчи, [281] ход и результат этой битвы были изложены так «главнокомандующий русской армией двинулся со свежими войсками, чтобы соединиться с теми, которыми командовал генерал Рот. Эти генералы во главе 100000 лучших из войск, какие они имели, попытались отрезать великого визиря от Шумлы, но не могли этого сделать. Правда, что оттоманская армия была вынуждена принять бой, но ни на мгновение не была задержана в своем движении; некоторые отряды, заблудившись, вынуждены были бросить несколько орудий, которые невозможно было увезти вследствие дурных дорог, но их позаботились заклепать, чтобы неприятель не мог ими воспользоваться. Взятые орудия доставлены войсками в шумлинский арсенал и помещены там как трофеи. Неприятель потерял множество людей; тех, которых мы пощадили, уведены как пленные; они будут при первом случае отправлены в Константинополь».
Отзыв Д.В.Давыдова
Вот, что писал о Кулевчинской битве один из современников: «сражение при Кулевче было выиграно, как известно, самым непонятным и чудесным образом лишь благодаря паническому страху, распространившемуся в турецкой армии вследствие взрыва нескольких зарядных ящиков. Граф Толь, а еще менее Дибич, не виновны в одержании этой победы, имевшей огромные результаты; позиция, избранная для нашей армии, была крайне пересечена и невыгодна для принятия боя. Арнольди прискакал со своими орудиями уже по отбитии главных атак турок, которые после нескольких блистательных пушечных выстрелов обратились в решительное бегство.
Дибич, отличавшийся замечательной храбростью, во весь день сражения при Кулевче находился в шести верстах от поля битвы с зрительною трубою в руках; он при этом сказал: «так как Толь составил план сражения, то пусть он сам и распоряжается в нем».
Заключение
Излагая ход боя, мы по пути сделали и оценку действий наших и турецких войск. Много было сделано ошибок с обеих сторон, но это все же не дает права отнестись так резко к деятельности Дибича, как это сделал Д. В. Давыдов. [282]
Хорошо задуманное и энергически исполненное движение Дибича от Силистрии против визиря поставило этого последнего в весьма затруднительное положение. Конечно, можно пожалеть, что Дибич не действовал также решительно с той минуты, как он стал в тылу турецкой армии. Недостаточное выяснение обстановки в течение 29 мая и утром 30 мая, слабость авангарда генерала Отрощенко и разбросанность остальных войск — вот что действительно можно поставить в упрек Дибичу. Но, и за всем тем, все же в Кулевчинской операции так много положительного, что ее нельзя не считать одной из поучительнейших в нашей военной истории. [283]
Примечания
1. 11-й егерский и 12-й егерский полки (2,002 чел.), три эск. Иркутского гусарского и. (400 ч.), 4 ор. конной № 3 роты (84 ч.) и 6 ор. легкой № 3 роты 9-й арт. бриг. (114 ч.).
2. 4 бат. (Нарвский и Симбирский полки), 1 п. каз. н 12 ор. прикрывали обоз.
3. Сверх того 272 чел. пионер.
4. Трудно сказать, насколько удачно произвел разведку Бутурлин, ибо расстроенное здоровье не позволяло ему даже ездить верхом, так что в знаменитый день Кулевчинского сражения он и не был в огне.
5. 16-й п. див: 1-я бр.—Селенгинский и Якутский полки, 2-я бр.—Охотский п. 3-я бр.—31 и 32 егерские полки и 16-я арт. бр.; 18-й пех. див: 2-я бриг.—Уфимский и Пермский полки и 3 бриг.—35 и 36 егерские полки и № 1 и 3 роты 18-й арт. бриг.
6. 0) Донося об этом Государю, Дибич писал 31-го мая: «Знамя Муромского полка до сих пор не отыскано; но я осмеливаюсь умолять Ваше Величество наградить таковым новый, имеющий быть сформированным батальон, потому что отличный полк сей вполне заслужил эту милость». На письме Дибича об этом Государь написал карандашом: «Муромскому полку знамя».
7. По Лукьяновичу за 1-й бригадой 6-й пех. дивизии шел только Копорский полк (ч. 3-я, гл. X, стр. 174).
8. Под начальством Толя было только 2 бат. 16 пех. дивизии. Кроме того по его показаниям Бугская уланская дивизия была направлена не к Крейцу, а к Марашу; последнее опровергается ведомостью, подписанной генерал-майором Бергом
9. По показанию Мольтке – 56 ор, по нашим источникам число захваченных орудий меньше и показано различно – от 40 до 48.
10. Показание плененного капитана турецкой регулярной пехоты Ахмета.
11. Следует отметить, что Император Николай в начале своего царствования постоянно уведомлял великого князя Константина Павловича о всех принимаемых им мерах и о всех важных событиях, считая как бы нравственным своим долгом доводить до сведения цесаревича о всем, что им делалось.
12. Намек на «отношения между различными лицами в главной квартире» был для Дибича вполне ясен; это был запрос об отношениях самого Дибича к Толю, за которыми Государь внимательно следил.
13. В этом бою отличились иркутские гусары, но кто ошибся – Император в своем письме иль автор Епанчин при его копировании, непонятно. Правда, их можно было спутать по одной причине: александрийские и иркутские носили примерно одинаковую форму: черные ментики и доломаны, только у александрийцев отделка была красной, у иркутцев -малиновой. - Прим. OCR-редактора.
14. Арх. канц. воен. мин. №27, Кулевчинская битва по турецким бюллетеням.
|
