|
Глава III. О распоряжениях по устройству действующей армии к походу 1829 года
Состояние нашей армии после похода 1828 года. – Подготовка армии к походу в течении зимы 1828-29гг. – Значение в этом работ гр. Дибича. – Общие распоряжения по подготовке армии к походу. – Зимние учения. – Госпитальная часть. – Шанцевый инструмент. – Переправа через Дунай. – Крепости и укрепления. – Продовольствие. – Транспортная флотилия на Дунае. – Запас хлеба и фуража на людях и в обозе. – Подвоз запаса морем. – Комиссионерства. – Отсутствие излишней экономии в расчетах. – Общий обзор изготовления действующей армии и сбора оной к началу будущей кампании. – Комплектование армии. – Расположение армии перед походом. – Госпитальная часть. – Артиллерийская часть. – Инженерная часть: осадный парк, дунайские мосты, понтоны, крепости. – Продовольствие. – Высочайшее повеление о готовностии и расположении армии. – Донесение главнокомандующего о состоянии армии. – Инспекторские смотры войскам армии. – Донесения инспектировавших о состоянии войск. – Отпуск войскам вещей. – Заключение.
Состояние нашей армии по окончании похода 1828 года было очень неудовлетворительное. Армия понесла большие потери не столько от сражений, сколько от действия климата, от болезней и лишений. С самого начала похода 1828 года свирепствовала чума. Еще до войны для ограждения от чумы было устроено две линии, одна на Днестре, другая на Пруте. Но первая из этих линий была упразднена после открытия кампании для облегчения сообщений с армией. Еще до вступления наших войск в княжества в Валахии были отдельные случаи заболевания чумою, а с начала [51] мая болезнь заметно усилилась среди местного населения. Тогда упразднили карантин на Пруте и вновь учредили его на Днестре.
Затем чума появилась в Гирсове, а позднее пришлось оцепить карантином и войска, облагавшие Шумлу, а также учредить карантин в Варне. Благодаря всем принятым мерам главные силы армии, занимавшие в 1828 году Болгарию, были совершенно предохранены от чумы, но в княжествах она продолжалась и в течение всей зимы 1828 -29 гг.
Потери, понесенные нашими войсками во время похода 1828 г., были чрезвычайно велики. Тотчас после перехода армии через Дунай стала быстро усиливаться заболеваемость. В особенности неблагоприятное влияние на здоровье людей имели две болезни — лихорадка, переходившая в горячку, и понос, обращавшийся в кровавый; обе эти болезни были смертельны.
Госпитали, мало-помалу, наполнились больными до такой степени, что, несмотря на смертность, в них накоплялось в десять раз больше больных, нежели там было госпитальных принадлежностей. Недоставало врачей, фельдшеров и лазаретных служителей; о кроватях нечего и говорить — их не было нигде. В госпиталях не могли доставлять больным ни свежего белья, ни хорошей пищи, ни печеного хлеба, ни даже лекарств, которых хотя и много было привезено в Кюстенджи, но их нельзя было перевезти оттуда в те места, где они были нужны.
Многие госпитали вследствие огромной прибыли и убыли больных и смертности среди госпитальных смотрителей, чиновников и писарей не имели возможности не только уведомлять войска об умерших, выздоровевших и обо всех случившихся переменах, но даже не могли вести верного счета больным, в особенности, когда открылась чума. Кроме чумы армия сильно страдала от лихорадки, кровавого поноса и цинги; все эти болезни причинили войскам в десять раз больше потерь, чем чумная зараза. Наибольшее число заболеваний было в сентябре и октябре 1828 года; в одном октябре, независимо от полковых лазаретов, поступило в госпитали 20000 больных.
Что касается до общей заболеваемости, то в продолжение десяти месяцев с мая 1828 года до февраля 1829 года, находилось на излечении:
[52]
В полковых лазаретах 75,226 больных
„ госпиталях 134882
Всего . . . 210108 больных
Смертность в среднем была:
В полковых лазаретах 5%
., госпиталях 19,2%
Всего следовательно умерло:
В полковых лазаретах 3761
„ госпиталях 25897
Всего 29658
Если прибавить потери в сражениях, без вести пропавших, замерзших во время жестокой стужи зимою 28-29 годов, то всю потерю армии можно считать до 40000 человек.
В коннице, артиллерии и обозах пало до 16000 лошадей, а в подвижном магазине пало до 30000 лошадей и волов, и сверх того 2000 верблюдов. Таким образом, необходимо было принять энергичные меры для обновления армии и укомплектования её.
Зима 1828-29 гг. была суровая, и войскам нашим нелегко было ее перенести. Впрочем, положение войск было неодинаковое; те, которые стояли в портах Черного моря и поблизости их, могли легко получать всё, для них необходимое, но совсем иное положение было тех отрядов, которые стояли внутри страны. Так, в Праводах был оставлен отряд только в 2000 человек и, несмотря на это, продовольствование его было крайне затруднительно. По трудности подвоза припасов в этот пункт имевшиеся припасы скоро истощились, и тогда пришлось уменьшить выдачу провианта, а мясные порции, зерновой фураж и сено давно уже не отпускались из провиантского ведомства. Фуражировки с каждым днем становились затруднительнее вследствие стужи и снега. Ничего нельзя было иметь, кроме пшеничной соломы, да и ту нужно было отрывать из-под снега. Поэтому большая часть лошадей Праводского отряда была отправлена в Варну.
Войска, расположенные в портах и их окрестностях, получали все довольствие натурою из магазинов. Нижним чинам отпускалось по 3 фунта хлеба или по 1 ¾ фунта сухарей с полуторного дачею круп; мясо отпускалось ежедневно по полуфунту на человека. Но так как по недостатку сена нельзя было иметь во всякое время свежее мясо, то для приготовления солонины [53] самими войсками из отпускавшегося им порционного скота выдавалось в течение всей зимы, до 16 апреля 1829 года, по 4 фунта соли на пуд мяса. В течение великого поста войскам вместо мяса отпускались деньги для улучшения постной пищи. Соли давали на каждого человека по полуфунту в месяц, сверх той, которая отпускалась для приготовления солонины. Водку выдавали строевым по 3, а нестроевым по 2 раза в неделю, а в тех частях, которые стояли на передовых постах, водку выдавали ежедневно.
В княжествах войска довольствовались частью из магазинов, частью от жителей.
Насколько была затруднительна доставка запасов к войскам, видно, между прочим, из следующего примера. В январе 1829 года пришли к концу все запасы в Черноводах, а между тем дороги так испортились, что не было никакой возможности отправить туда провиант из Галаца ни на конных, ни на воловьих подводах, хотя расстояние была всего в 60 верст. В виду этого главнокомандующий разрешил переносить из Гирсова в Черноводы сухари на людях, нагрузив на каждого по 20 фунтов, для чего и было употреблено 2 батальона.
Неблагоприятные условия, в которых находилась действующая армия после похода 1828 года, требовали энергической работы по подготовке ее к новому походу.
Подготовка 2-й армии к походу 1829 года. Значение в этой работе гр.Дибича.
Работы по подготовке армии к походу 1829 года продолжались всю зиму 1828- 1829 г.
Задача эта была разделена между центральной властью и штабом 2-й армии; так, например, выработка плана кампании производилась в Петербурге.
Но этим не ограничивались работы высшей власти; крупный представитель этой власти Дибич после отъезда Государя из армии оставался при ней, сначала в Бургасе1, а затем в Яссах, где зимовала главная квартира 2-й армии.
Дибич, оставаясь при армии, не только продолжал исполнять обязанности начальника главного штаба Его Величества и по этой должности имел служебные сношения с главнокомандующим и начальником её штаба, но играл и более значительную роль. Всем было известно, что Дибич пользовался полным доверием Императора Николая, а потому высказываемое [54] им мнение и желание получали особое значение. С другой стороны, главнокомандующий был не такой человек, который способен был бы иметь свое мнение и твердо отстаивать его. В виду этих условий гр. Витгенштейн совершенно утратил всякое значение и всякое влияние на ход дел.
Начальник штаба армии генерал-адъютант Киселев, как и прежде, являлся трудолюбивым и добросовестным деятелем; но ему приходилось исполнять не приказания главнокомандующего или просить его об утверждении своих предположений; роль его свелась на исполнение многочисленных «предположений» Дибича. По всем вопросам подготовки армии в течение зимы производилась обширная переписка, причем гр. Витгенштейн был совершенно лишен инициативы. Иногда Дибич сообщал главнокомандующему «для зависящих распоряжений и руководства» Высочайшие повеления по различным вопросам, касавшимся армии; иногда писал прямо от себя; иногда обращался к гр. Витгенштейну, иногда прямо к ген.-адъют. Киселеву. При этом, если при обращениях к Витгенштейну еще сохранялась хотя тень дисциплинарных отношений, ибо в этом случае Дибич писал официально рапорты и «большею частью передавал в них Высочайшую волю, то в обращениях к Киселеву он являлся уже безусловно повелителем, ибо обращался к нему или с предписанием или «партикулярными письмами». И хотя обращение и было «партикулярное», но тон был повелительный, и, разумеется, в виду особого положения Дибича, не допускал ничего иного, кроме безусловного исполнения. Если при этом еще иметь в виду, что, по многим причинам, уже осенью 1828 г. можно было предвидеть, что в следующую кампанию главнокомандующим может быть Дибич, то понятно, какое особое значение получало каждое его слово в штабе действующей армии.
На почве этих личных отношений велась всю зиму 28-29 годов обширная переписка по подготовке армии к новому походу. Мы сделаем краткое изложение сущности отданных за это время распоряжений.
Общие распоряжения по подготовке армии к походу
23-го ноября 1828 года гр. Дибич сообщил гр. Витгенштейну «Высочайшие предначертания к устройству войск вверенной вам армии для предбудущих действий для зависящего распоряжения и руководства»
Предначертания эти заключались в следующем: [55]
1) Предписать командирам корпусов и начальникам дивизий произвести инспекторские смотры вверенных им войск и представить без всякого отлагательства подробные донесения о состоянии войск. По одному из адъютантов Вашего Сиятельства присутствовать при сих смотрах, дабы привезти донесения гг. начальников об оных.
2) Произвести смотры госпиталей и принять всевозможные о сей части попечения.
3) Начальству артиллерийскому и инженерному представить немедля полные ведомости о состоянии всех частей по материальной части, с пояснением мест, где обозы, лошади, амуниция и пр. расположены. Таковые ведомости препроводить в Петербург для доклада Государю Императору.
4) Как большая часть артиллерии задунайских дивизий без лошадей, то приготовить полное нужное им число оных как можно поблизости Сатуновского моста, т. е. в Бессарабии, дабы можно было с февраля месяца переправить им оные.
5) Как Силистрия и Журжа должны быть первые две точки нашего нападения, то надо стараться в течение зимы собрать всевозможные о них сведения и приготовить в них сношения. Между тем перевезти заранее все осадные материалы, как артиллерийские, так и для инженерных работ, поблизости помянутых выше крепостей, дабы иметь способ открыть траншеи, коль скоро время дозволит.
6)Приступить теперь же к заготовлению всех возможных средств для двух мостов, один у Гирсова, другой для Туртукая и начать немедленно работы.
7)Привести Варну и Кюстенджи в совершенное оборонительное состояние и, как Силистрия не в наших руках, то также стараться укрепить Базарджик сколь возможно сильнее.
8)Учредить магазины для будущей кампании в безопасных местах поблизости Силистрии и Журжи и иметь в готовности способы для перевозки к сим точкам двухмесячного продовольствия на шесть пехотных и две кавалерийских дивизии.
Затем было указано на необходимость собрать продовольствие на два месяца на две пехотные дивизии в Гирсове, Кюстенджи и Исакчи; о покупке верблюдов преимущественно для корпуса генерала Рота, и еще были сделаны другие мелкие распоряжения.
Через несколько времени Дибич послал Витгенштейну [56] новую записку о распоряжениях по подготовке армии, причем эта записка была прислана при бумаге, изложенной в весьма повелительном тоне и писанной прямо от лица Дибича, хотя и с соблюдением обычной канцелярской вежливости, и только упоминание, что такую же записку Дибич представит Государю Императору, и что он просит у главнокомандующего мнения по содержании записки для доклада Его Величеству, служило указанием, что все это дело, хотя бы официально, не было личным делом Дибича.
В виду характерности бумаги, при которой была послана записка Дибича, приведем ее в копии.
Яссы 12-го декабря 1828 г. № 2734
«Имею честь препроводить при сем на усмотрение Вашего Сиятельства записку, заключающую краткий обзор главных распоряжений к устройству действующей армии, уже сделанных, и тех, кои я предполагаю еще по сему предмету нужными.
Представляя предположения мои усмотрению Вашего Сиятельства, прошу покорнейше по том из них, кои Вы изволите одобрить, предписать надлежащее исполнение и вообще не оставить меня по оным Вашим мнением и уведомлением для доклада о том Государю Императору, ибо я таковую же записку поднесу на благоуважение Его Императорского Величества.
С сим вместе прошу приказать, дабы по надлежащем рассмотрении в различных управлениях армии предметов, относящихся до распоряжений, уже сделанных, выведены были, если б представилась надобность, необходимые главные пополнения и нужные замечания, ибо самое составление прилагаемой записки по недостатку времени не могло быть произведено с полной достоверностью».
«Записка о распоряжениях по устройству действующей армии, г. Яссы 11 декабря 1828 г.», представляет из себя весьма обширный документ. В ней уже не в первый раз идет многословное изложение того, что уже сделано, и что надо сделать; в ней множество мелочей, много лишнего; некоторые весьма существенные вопросы, при решении которых главнокомандующий обязательно должен был высказать свое мнение, решены одним почерком пера и т. д. Записка разделена на отделы по управлению армии, по части строевой, хозяйственной, инженерной, артиллерийской и интендантской. [57]
Пo отделу «по части управления армии» среди множества мелких и несущественных распоряжений встречаются следующие положения об организации армии. «Разделение корпусов и дивизий остается по-нынешнему. С переходом за Дунай предполагается уничтожить особенное начальство за Дунаем. Сводный корпус соединить со 2-м или 3-м. В первом случае 7-я дивизия останется в командировке при 2-м корпусе; в последнем случае 6-я дивизия останется прикомандированною при 3-м корпусе. Остальные части 3-го или 2-го корпуса составят вместе с 17-ю дивизиею и 4-м резервным кавалерийским корпусом особенный корпус на левом берегу Дуная под начальством одного генерала по выбору Его Величества.
Генерал Рот, сохраняя штаб 6-го корпуса, к коему на место 17-й прикомандируется 10-я дивизия, командует как старший и 7-м корпусом, пока будет действовать отдельно».
Если бы привести это предположение в исполнение, то была бы нарушена организация трех корпусов. А именно, одна дивизия (7-я) из состава 3-го корпуса переходила во 2-й корпус, другая дивизия (6-я) из состава 2-го корпуса переходила в 3-й, одна дивизия (17-я) выделялась из 6-го корпуса, одна дивизия (10-я) присоединялась к 6-му корпусу. Таким образом, происходила общая перетасовка дивизий.
Хотя в то время, когда составлялась записка, т. е. 23-го ноября 1828 года, еще не был утвержден план кампании, и очевидно, что Дибич не знал еще о решении, принятом в Петербурге в заседании комитета 19-го ноября, тем не менее, им были предрешены многие вопросы, имевшие тесную связь с планом будущего похода. Так, напр., он предрешил, что военные действия начнутся с нападения на Силистрию и Журжу, что переправу надо подготовить у Гирсова и Туртукая и т. д.
Что Дибичу даже при составлении записки от 11-го декабря не был известен результат заседания комитета 19-го ноября в Петербурге, видно из того, что в записке этой он говорит в таком духе, как будто решено в будущем походе не идти дальше Балкан; далее он говорит о подготовке зимних квартир на зиму с 29-го на 30-й год в местности севернее [58] Балкан, а между тем в Петербурге уже 19-го ноября решено было перейти Балканы. Очевидно, что записка Дибича была составлена под влиянием письма Императора Николая от 10 ноября, в котором Государь писал, что считает полезным не переходить Балканы.
По части пополнения армии людьми и лошадьми в записке сделана ссылка на проект укомплектования армии, составленный 1-го декабря, затем в записке подтверждено приказание немедленно купить для армии всех нужных лошадей.
Зимние учения
В течение всей зимы приказано было проводить в войсках учебные занятия. «Во все зимнее время заниматься обучением войск, в особенности рассыпному строю, стрельбою в цель и тому подобное, о чем уже отдан приказ по армии, по коему велено также отпустить для учебной стрельбы по 20 боевых и по 50 холостых патронов на человека. Менее обученных людей занимать также одиночным обучением. Нужно также обучать кроме всего вышесказанного застрельщиков к размещению между орудиями и к скорейшему сбору в кучи из рассыпного строя, с тем, что сими кучами столь же удобно и удобнее наступать в пересекаемых местах, как и самою цепью.
Вообще же как их, так и всех в пехоте, и в особенности начальников, стараться удостоверить, что «штык есть оружье русское, и что идя вперед и не жалея о потере, всегда меньше теряешь и достигаешь наверно цели войск побеждать неприятеля».
«В кавалерии войска, вновь получившие пики, занимать наиболее действием сим оружием».
Если принять во внимание время, когда были писаны эти строки, время шагистики и церемониального марша, то нельзя не оценить такие рациональные требования Дибича, как обучение в особенности рассыпному строю и стрельбе в цель. В те времена огромное большинство считало такие занятия совершенно излишними и даже вредными. Нужно было иметь твердое убеждение в необходимости этих занятий и пользоваться таким положением, как Дибич, чтобы так смело и категорически потребовать обучение войск по таким отделам, которые признавались даже вредными.
Госпитальная часть
По части госпитальной было указано о заготовлении запаса госпитальных вещей на 20 т. больных, о формировании для каждой пехотной [59] и кавалерийской дивизии подвижного госпиталя из 25 пароконных подвод и при главной квартире из 200 подвод. Перевязочные запасы для нижних чинов при полках предписано была немедленно пополнить.
Часть артиллерийская
По части артиллерийской повелено было все четыре осадные роты привести в совершенно исправное состояние, причем те две роты, которые прибыли к армии весной 1828 г., должны были быть укомплектованы турецкими орудиями.2
Снарядов для осадных орудий имелось только на 3/8 комплекта; для полевой артиллерии снарядов имелось в Варне на 19 рот, затем в Базарджике, Гирсове и Кюстенджи были сложены снаряды шести подвижных парков: три подвижных парка имели полное число снарядов при себе, а прочие парки должны были получить снаряды из складов в Измаиле и из ближайших местных парков, где имелся значительный запас их.
Таким образом местные парки 1-й и 2-й линии должны были иметь запасы снарядов на 20 пех. и 17 кавалерийских дивизий, сверх того еще на 15 батарейных рот.
Из числа подвижных парков к 1-му апреля должны были быть готовыми 5, а может быть и 7, а прочие к 1-му июня.
В общем, судя по соображениям Дибича, армия имела значительное количество боевых припасов, и затруднений в снабжении войск в этом отношении быть не могло.
Инженерная часть
Для понтонов 6-го и 7-го пионерных батальонов приказано было купить лошадей, а понтоны 3-го батальона оставить в Калараше без лошадей.
Для исправления шанцевого инструмента, имевшегося в полках, приказано было отпустить деньги по расчету двойного годичного ремонта и исправление произвести самим войскам. Сверх того приказано было заготовить запас инструмента на 10,000 чел. и кроме того 10,000 топоров.
Переправа через Дунай
Выше уже было упомянуто, что переправу предполагалось произвести у Гирсова и Туртукая; на предложение Дибича следовало поручить производство работ по подготовке мостов генерал-майору Руперту и ему же поручить постройку у Гирсова плотины. Плотина эта должна была ограждать местность от наводнения: на работу эту нужно было около [60] месяца. Если бы было значительное наводнение (вернее весеннее половодье), то, по мнению Дибича, на всем пространстве от Сатунова до Туртукая не было ни одного места, где бы можно было навести мост; но, по уверению жителей, весной 1829 года можно «было ожидать незначительного половодья».
Крепости и укрепления
По вопросу об укреплении крепостей и пунктов, занятых нашими войсками в Болгарии, Дибич высказался, что зимою такие работы невозможны, но он считал, что Праводы, Девно, Гебеджи и Базарджик уже были приведены в достаточное оборонительное состояние, и что зимою они могли отбить нападение турок, которое и не могло быть произведено в значительных силах.
К лету Дибич предполагал возвести в Праводах и в Базарджике «цитадели для гарнизона одного или много двух батальонов с 8-12 орудиями, дабы находящиеся там войска можно было употреблять в поле».
Затем считалось необходимым усилить Кюстенджи и Гирсово передовыми укреплениями, а Черноводскому укреплению (на один батальон) дать сильную профиль; сверх того нужно было устроить сильное укрепление в окрестностях Конары (иначе – Каурга) для облегчения поддержания связи между войсками, находящимися у Силистрии и Базарджика. Эту работу предполагалось произвести весною и тогда же сильно укрепить Варну внешними укреплениями.
В Коварне предполагалось устроить сомкнутое укрепление сильной профили хотя бы на две роты, «ибо хороший порт сего города и выгоды лучшей дороги к Базарджику делают сие необходимым».
Продовольствие
Продовольствие войск, расположенных в княжествах, повелено было иметь от жителей до 1-го февраля, хотя и предвиделось, что «в исполнении сего могут случиться некоторые неважные затруднения, но, кажется, не может быть никакого общего недостатка».
На самом же деле, нетрудно было предвидеть, что напротив едва ли удастся кормить войска от жителей в виду того, что край был истощен во время предшествовавших войн.
Затем к началу зимы уже было куплено в княжествах 50 т. четвертей пшеницы и до 12 т. четвертей ячменя; зерно это приказано было перемолоть в течение зимы. [61]
Из покупаемого в княжествах хлеба приказано было устроить склады около Галаца, Ясс, Фокшан, Браилова, Калараша, Бухареста, Челонешти и Слатина; в этих же местах производить перемол зерна в муку, которую и свезти в течение зимы к Рени, Измаилу и Килии, чтобы с началом судоходства на Дунае иметь уже достаточные запасы в месячной пропорции.
Транспортная флотилия на Дунае
В числе предположений Дибича обращает на себя внимание забота об устройстве на Дунае транспортной флотилии, «дабы в продолжение летних месяцев можно было перевезти годовую пропорцию для 8-ми пехотных и 4-х кавалерийских дивизий от Рени и Килии вверх по Дунаю до Рущука». Для этой цели поручено было контр-адмиралу Завадовскому устроить на Дунай бичевую. Такое предположение вполне соответствовало желанию действовать широким фронтом на Дунае, т. е. должно было привести к постепенному занятию линии этой реки.
В этом распоряжении мы еще раз видим подтверждение того соображения, что при составлении записки от 11-го декабря Дибич еще не знал о решении, принятом в Петербурге 19-го ноября: не ограничиваться занятием линии Дуная, а идти за Балканы.
Запас хлеба и фуража на людях и в обозе
Хлебом и фуражом предполагалось снабдить армию обильно. А именно, сверх обыкновенного 10-дневного запаса провианта, предполагалось иметь еще в обозе 25-дневные запас провианта с половинным запасом фуража. В действительности же войскам удалось в течение зимы пополнить только 10-дневный запас провиант, принимая из магазинов муку и обращая ее в сухари.
Подвоз запасов морем
Для подвоза запасов к армии могло быть нанято в наших черноморских портах 180 судов, из которых 120 могли служить исключительно для подвоза продовольствия и могли в сложности поднять до 120 т. четвертей.
Часть запасов приказано было купить гр. Воронцову и доставить к армии морем, а в Подолии было куплено 100 т. четвертей муки и 60 т. четвертей овса; в течение зимы эти запасы должны были прибыть на Дунай.
Комиссионерства
Дибич считал весьма полезным устроить в княжествах особенные комиссионерства «для [62] связи продовольственной части с управлением края». «Я полагал бы, - писал Дибич, - весьма выгодным устроить подобные комиссионерства, одно по дунайским транспортам, а другое по морской доставке, но они все должны быть под непосредственным начальством сенатора Абакумова, от коего должны получать приказания, наставления, разрешения». Таким образом, признавалась необходимость завести торговых посредников в деле продовольствования войск, что очевидно было менее выгодно для казны, чем устройство этого же дела при помощи интендантства.
Отсутствие излишней экономии в расчетах
Кстати следует отметить, что во всех предположениях по подготовке армии к походу 1829 года мы не встречаем уже такой всегдашней заботы о том, чтобы избежать даже мелочных расходов, как это было во время подготовки армии к походу 1828 года.
Тон предположений, вследствие этого, уже другой, т. е. считали необходимым завести и устроить всё, для армии нужное, не заботясь о грошовой экономии. Очевидно, что к такому решению пришли путем горького урока кампании 1828 года.
Таково вкратце содержание обширной записки Дибича «о распоряжениях к устройству действующей армии».
Общий обзор приготовления действующей армии и сбора оной к начатию предбудущей кампании
В тот же день, как была послана гр. Витгенштейну эта записка, Дибич послал главнокомандующему в дополнение к ней «общий обзор изготовления действующей армии вследствие принятых к сему мер и сбора оной к начатию предбудущей кампании». В рапорте, при котором был послан этот обзор, Дибич писал: «представляя таковое соображение мое, я прошу Ваше Сиятельство не оставить равномерно сообщить мне по оному Ваше мнение и замечание».
Общий обзор разделен на отделы. В отделе — «по части строевой и квартирмейстерской» установлены следующие основания «изготовления армии к предбудущей кампании».
Укомплектование армии
Армия должна быть укомплектована, одета и снабжена всеми вещами, оружием, обозом, инструментом и пр. к 15-му марта.
Батальоны в пехоте и пионерные должны были иметь 600- 700 чел. наличных нижних чинов; в кавалерии полки должны [63] были иметь по 4 эскадрона, считая по 15 рядов во взводах; если же невозможно иметь такого числа рядов в коннице, то «иметь хотя одних людей, а лошадей во фронте иметь только на 12 рядов».
Артиллерийские роты должны были иметь по 8 орудий как пешие, так и конные. Из резервов должно было прибыть в каждый пехотный полк по 250-300 челов., а в каждый эскадрон (кроме 2-й гусарской дивизии) по 5 полных рядов3.
Эти резервы должны были прибыть к своим частям между 15 марта и 1 апреля.
Расположение армии перед походом
Размещение войск к началу военных действий должно было быть следующее:
Между Базарджиком, Праводами и Варною должны были находиться в полной готовности к 10-му апреля четыре пехотных дивизии (10-я. 16-я, 18-я и 19-я) с четырьмя свежими и четырьмя слабыми казачьими полками.
При Черноводах к 10-му апреля — сводный корпус (кроме 2-й бригады 7-й пех. дивизии, оставленной в крепостях Бабадагских и в Гирсове), всего четыре бригады пехоты, два свежих и два слабых казачьих полка.
При Черноводах, к 10-му апреля — остальные войска 3-го корпуса и к 15-му апреля — парки и кавалерия, дабы они могли уже найти подножный корм.
5-я пехотная и 2-я гусарская дивизии с одним казачьим полком должны были собраться (пехота к 10-му апреля, а кавалерия к 15-му апреля) на сборных пунктах, назначенных графом Ланжероном.
В Бухаресте к 10-му апреля — 1-я конно-егерская дивизия и 4-я пех. дивизия: одна бригада её в Обилеште, другая в Фундени и третья в Калараше, с батарейного ротою, 3-мя пионерными батальонами и двумя казачьими полками. [64]
Главные силы отряда генерал-адъютанта Гейсмара должны были к 10-му апреля собраться между Турно, Калафатом, Крайовым и Слатиною.
4-я уланская и Бугская уланская дивизии должны были прибыть: первая в Гирсово 15-го апреля, а вторая в Сатуново к 10-му апреля; предполагалось, что в это время он найдут хотя б скудный подножный корм. Затем обе дивизии должны были двинуться к Базарджику, куда он прибывали 1-го мая, делая «около 20-ти верст в день».
В Базарджике же должна была собраться резервная артиллерия.
Таким образом, войска должны были собраться в трех местах: 1)в юго-восточной Болгарии, 2) у Черновод и 3) в Молдавии и Валахии.
Госпитальная часть
По госпитальной части Дибич полагал необходимым иметь запас медикаментов на 80 т. больных на полгода при армии и на полгода в пограничных складах.
Подвижные госпитали тем: из 200 фур при главной квартире, и при 8-ми пехотных и 4-х кавалерийских дивизиях — в каждой из 50 фур. Кроме того для перевозки больных иметь 500 пароволовых подвод и особые линейки, которые должно было доставить военное министерство.
Артиллерийская часть
По части артиллерийской следовало иметь в полной готовности три роты осадной артиллерии в Браилове к 16-му апреля, чтобы с этого времени можно было начать осаду Силистрии; одну роту осадной артиллерии иметь в Варне.
Подвижных парков иметь к 1-му мая девять — пять у Сатунова, три в Браилове, а один в Фокшанах.
Инженерная часть. Осадный парк
По инженерной части предположено было иметь в Гирсове для осады Силистрии половину инженерного осадного парка, так чтобы он мог прибыть к Силистрии к 15-му апреля.
Дунайские мосты
К 15-му марта должен быть совершенно готов мост под Сатуновым, а мост под Гирсовым — к 1-му апреля; мост при Фундени должен быть готов в начале апреля для постановки его при первом требований.
Понтоны
Понтоны 6-го батальона должны быть готовы при Калараше 10-го апреля, а 7-го батальона к тому же времени в Гирсове. [65]
Крепости
Укрепления всех болгарских крепостей должны быть совершенно окончены к 15-му апреля.
Продовольствие. Количество запасов.
Дибич считал нужным иметь на пути от Кюстенджи к Варне запасные магазины на два месяца для пяти дивизий пехоты, двух кавалерии и восьми казачьих полков; столько же запасов иметь на Дунае от Гирсова к Каларашу; затем в Бухаресте иметь запасы на одну пехотную и одну кавалерийскую дивизию с четырьмя казачьими полками, и в Малой Валахии тоже на одну пехотную и одну кавалерийскую дивизию, также с 4-мя казачьими полками. Всего следовательно предполагалось иметь в Малой Валахии, на Дунае и в Болгарии запасы на 2 месяца на 12 дивизий пехоты, 6 дивизий конницы и на 24 казачьих полка.
Подвоз запасов
Для подвоза за войсками продовольствия иметь (независимо от состоящего при войсках 10-дневного запаса провианта) подвижной магазин на 10 дней для десяти пехотных и шести кавалерийских дивизий с 16-ю казачьими полками с полной дачей провианта и половинной дачей зернового фуража; из этого числа четвертую часть иметь около Бухареста, а остальную у Гирсова к 15-му апреля. Сверх того, начиная с 25-го апреля и по 20-е мая должен был постепенно приходить к Дунаю и в княжества собираемый с губерний подвижной магазин с запасами на 15 дней для всех действующих войск. Записку с приложением этого «обзора изготовления армии и сбора её к началу предстоящей кампании» Дибич представил и на Высочайшее воззрение.
Высочайшее повеление о готовности и расположении армии
20-го января 1829 года Дибич уведомил гр. Витгенштейна (уже из Петербурга), что Государь Император изволил одобрить записку со следующими замечаниями и изменениями.
1) Его Величество желал, чтобы те полки, которые более пострадали в течение прошлой кампании, а именно, 3-й гусарской дивизии, 1-й конно-егерской дивизии 1-й бригады Бугской уланской дивизии были оставлены на местах до достаточного упрочения их формирования, и чтобы они тогда только были двинуты, когда в состоянии будут действовать против неприятеля с успехом. [66]
2) Распоряжения к укомплектованию армии были несколько изменены против записки Дибича. В чем заключалось изменение, Дибич не писал, так как об этом Витгенштейн должен был получить подробные сведения из управления военных поселений.
3) 10-ю, 16-ю, 18-ю и 19-ю пехотные дивизии Государь приказал иметь в полной готовности не к 10-му апреля, а по возможности к 15-му марта.
4) Сбор войск, назначенный по записке Дибича к 10-му и 15-му апреля, желательно ускорить и назначить по возможности 1-го апреля.
5) Вместо резервных батальонов приказано назначить 11-ю пехотную дивизию для занятия покоренных мест и крепостей. 2-ю бригаду 7-й пех. дивизии не оставлять в Гирсове и Бабадаге, а присоединить к сводному корпусу.
6) 11-ю артиллерийскую бригаду приказано отчислить от резервной артиллерии и присоединить к своей дивизии, по роте к каждой пехотной бригаде.
Вместе с тем Высочайше повелено было выделить из состава резервной артиллерии донскую конную № 2, конно-батарейную № 19 и конную № 27-й роты с тем, чтобы последнюю, т. е. 27-й роту, причислить к Бугской уланской дивизии, «а батарейную и донскую № 2-й роты иметь при главных действующих силах для употребления в нужных случаях, вроде боевого артиллерийского резерва, отделяя из оного вперед до времени одну казачью роту к отряду, против Журжи находящемуся».
11-я бригада и 4 роты, выделенные из резерва, должны были выступить в составе 8-ми орудий и прибыть к 1-му апреля в места, назначенные главнокомандующим.
7) Осадную артиллерию и инженерные парки повелено было так подготовить, чтобы можно было начать осаду Силистрии не 15-го апреля, а в первых числах этого месяца.
Эти Высочайшие повеления были сообщены Дибичем гр. Витгенштейну «для надлежащего руководства и распоряжения». [67]
Донесения главнокомандующего о состоянии армии
Граф Витгенштейн ответил Дибичу 2-го января 1829 года, что, получив краткий обзор главных распоряжений к устройству действующей армии и сбора её к предбудущей кампании, он сделал соответственные распоряжения по армии, предоставив «всем начальникам, до коих сие относиться могло, сделать дополнения и представить ему свои мнения по всем предметам».
Хотя требуемые сведения еще не были получены главнокомандующим, но начальник главного штаба армии составил «общее соображение о том, что уже исполнено». «Я счел полезным - писал главнокомандующий, - препроводить весь сей приуготовительный объем к Вашему Сиятельству и просить, по представлении Его Императорскому Величеству и по принятии мер от военного министерства зависящих, доложить Его Императорскому Величеству, что расчет времени относительно движения войск зависит от учреждения переправ на Дунае и затруднений от дурного состояния дорог и разлития рек в княжествах, почему открытие кампании ныне ещё определиться не может».
«Приуготовительный объем», составленный генерал-адъютантом Киселевым, представляет из себя обширную записку, в которой по пунктам изложено все, что сделано в армии по разным частям, и какие замечания сделал главнокомандующий на проект Дибича, присланный 11-го декабря. Почти все замечая касаются несущественных мелочей; весь «приуготовительный объем» еще раз служит доказательством, как стеснен был в своих распоряжениях главнокомандующий, и какая вследствие этого возникала обширная и сложная переписка.
По одному из важнейших вопросов, а именно по вопросу о расположении армии перед началом военных действий, граф Витгенштейн высказал следующее соображение. По его мнению, войска должны были собраться:
А) Войска, предназначенные к сбору между Варною, Базарджиком и Праводами.
К 10-му апреля: 10-я, 16-я, 18-я и 19-я пех. дивиз. с артиллериею.
4-й пионерный батальон.
7-п пионерный батальон с понтонами.
Одно отделение осадного инженерного парка.
[68]
Одна осадная рота.
4 слабых казачьих полка.
4 свежих казачьих полка.
К 1-му мая:
Бугская уланская дивизия с конною ротою № 1 донской артиллерии.
4-я уланская дивизия с конною ротою № 28 резервной артиллерии 68 оруд.
Всего: 50 бат., 40 эск., 184 ор. (кроме осадных) и 8 казачьих полков.
В) Войска, предназначенные к сбору между Кюстенджи, Гирсовым, Черноводами и при Браилове
При Черноводах
К 10-му и 15-му апреля: 6-я, 7-я, 8-я и 9-я пехотные дивизии с артиллерией.
7-мь казачьих полков.
6-й пионерный батальон.
Два отделения осадного инженерного парка.
Ракетная рота.
К 16-му и 20-му апреля 3-я гусарская дивизия с конною ротою № 6, 2-я гусарская дивизия с конными ротами №№ 3 и 4 (если сие будет приказано).
Всего 41 бат., 32 эск., 104 ор.
и 7 казачьих полков
К 10-му апреля: Дунайская флотилия с транспортами и паромами для учреждения переправы при Калараше
В Гирсове
К 10-му апреля: 7-й пехотной дивизии один батальон4.
11-й пехотной дивизии одна бригада
Всего 5 батальонов
В Кюстенджи.
К 15-му марта 7-й пехотной дивизии один полк с легкими ротами №№ 2 и 3.
11-й пех. дивизии одна бригада.
Одно отделение осадного инженерного парка.
Всего 6 бат.. 16 ор.
В Браилове
К 1-му апреля
К 10-му апреля
Три подвижных артиллерийских парка
Три осадные артиллерийские роты
На военной дороге
Один казачий полк
[69]
С) В Малой Валахии между Крайово, Калафатом, Слатиною и Турно.
К 10-му апреля 17-я пехотная дивизия с артиллерией
1-я драгунская дивизия с конною ротою № 20.
3 казачьих полка.
Подвижной артиллерийский парк № 15.
Всего: 12 бат., 16 эск., 32 ор. и 3 каз. полка
D) Между Бухарестом и Журжей
К 10-му апреля 5-я пехотная дивизия с артиллерией.
3 казачьих полка.
Всего: 12 бат., 24 op., 3 казач.. полка
В Бухаресте
К 10-му апреля 11-й пех. дивизии одна бригада
1-я конно-егерская дивизия с конной ротой № 22
Конно-пионерный эскадрон
Подвижный артиллерийский парк № 4
Всего: 4 бат., 17 эск., 8 ор.
В Калараше
К 1 апреля Главная квартира армии с конвоем из двух жандармских эскадронов и казачьего полка, 4-й пех. дивизий две бригады с артиллерией, 3-й пионерный батальон, понтоны 6-го пионерного батальона, 1 казачий полк
Всего: 9 бат., 2 эск., 16 ор. 2 каз- полка.
В Фундени 4-й пех. дивизии одна бригада с артиллериею, 4 б, 8 ор.
Всего: 143 бат., 107 эск., 392 ор. 24 казач. полка.
В Сатунове
К 15-му марта
К 1-му мая
Три подвижных артиллерийских парка и мост. Саперный батальон и мост.
В Гирсове
К 1-му апреля
Один подвижный артиллерийский парк
Подробное расписание расположения войск заканчивалось следующими характерными строками, из которых видно, что это подробное расписание не было окончательным. «Все сии движения [70] расчислены, основываясь на том, что мосты на Дунае будут наведены к назначенному здесь времени. Сверх сего должно принять в уважение, что недостаток в продовольствии и подножном корме может изменить сие, ибо более нежели вероятно, что разлитие рек и дурное состояние дорог противупоставят большие препятствия доставлению в сии места и к сему времени припасов, необходимых для столь значительного числа войск.
Из сего следует, что при самых благоприятных обстоятельствах осада крепости Силистрии не может быть начата прежде исхода апреля месяца».
Установление еженедельных донесений в Петербург о состоянии армии
30-го декабря генерал-адъютант Киселев получил записку от Дибича «для соображения и распоряжения. В этой записке предписано было «отправлять в С.-Петербург еженедельно по одному курьеру с самою строгою точностью. С сими курьерами кроме прочих донесений представлять особые записки о распоряжениях, сделанных вследствие записки гр. Дибича от 12-го декабря (№2734) по вопросу об устройстве действующей армии.
Далее в записке идет напоминание о том, что следует сделать в течение зимы, т.е. вновь повторяются те распоряжения, которые уже были изложены в записке от 12-го декабря
В ответ на записку от 30-го декабря генерал-адъютант Киселев донес графу Дибичу 8-го января, что все указания графа будут исполнены, а часть уже исполняется.
Инспекторские смотры войскам армии
Как мы видели выше, ещё 23-го ноября 1828 г. Дибич сообщил главнокомандующему Высочайше утвержденные предначертания к устройству войск действующей армии, а 12-го декабря он послал Витгенштейну новую записку о распоряжениях к подготовке армии (записка помечена 11-го декабря 1828 г., а рапорт 12-го декабря). По содержанию этих двух записок была представлена Дибичу докладная записка генерал-адъютантом Киселевым от 24-го декабря 1828 года № 459.
[71]
«Во исполнение Высочайшей воли, - писал Киселев, - объявленной Вашим Сиятельством господину главнокомандующему армиею, посланы ко всем корпусным и отрядным командирам адъютанты с повелениями: приступить немедленно к инспекторскому смотру вверенных им войск. Сим адъютантам предписано присутствовать непременно при всех смотрах и доставить вернейшие сведения о состоянии каждой части войск как по фронту, так и по внутреннему устройству, о причинах показываемого войсками недостатка в амуниции, также подробной убыли из наличного состояния каждого полка и команды с выступления из кантонир-квартир в России до перехода границы империи, и с того времени до расположения на зимние квартиры, узнать, исправно и своевременно ли получают теперь люди определенное им продовольствие, и нет ли каких беспорядков по сему предмету.
Равномерно, велено им во всех местах, где будут находиться или проезжать, осмотреть военные госпитали, бригадные, а где есть, то и полковые лазареты и донести: имеют ли сии заведения выгодное и достаточное помещение? нет ли где недостатка в медиках, фельдшерах, прислуге и прочих способах к успешнейшему пользованию? Хорошую ли пищу и в достаточном ли количестве получают раненые и больные? и вообще, нет ли где каких недостатков или злоупотреблений по сей части.
Они же обязаны осмотреть инженерные работы везде, где только оные производятся, или уже приведены к окончанию, и представить мне их заключения по сему предмету.
Им предписано также осмотреть провиантские магазины и другие продовольственные склады, и донести о количестве и качестве имеющихся в них запасов, об удобстве помещения и о мерах, какие принимаются к пополнению оных.
«Наконец, поручено им узнать о положении жителей и состоянии их хлебопашества и скотоводства в общем взгляде. В достаточном ли количестве имеется продуктов на торгах и в общем хозяйственном обороте, и какие существуют оным цены? Довольны ли солдаты продовольствием, получаемым на квартирах и расположением своих хозяев, а сии последние обхождением с ними их постояльцев? Чем занимаются полковые и артиллерийских рот командиры и вообще штаб и обер-офицеры? Прилежно ли инспектируют они доверенные им части и исправляют ли недостатки? Как ведут себя коменданты и этапные начальники? сохраняется ли везде порядок и благочиние? исполняется ли гарнизонная служба? Везде ли соблюдается должный порядок на почтах, и каким образом доставляются с экстрапочтою конверты в штабы и полки? Учреждена ли летучая почта для сообщений между [72] войсками? Как и чем продовольствуются казенные лошади? не имеется ли каких происшествий, скрытых от начальства и нет ли между гражданскими и военными чиновниками, требующих за собою надзора полиции? При сем поручено им забрать сколь можно вернейшие сведения о настоящем положении неприятеля в Дунайских крепостях; и вообще, чтоб не упустили из виду ничего, что только достойно примечания и заслуживает внимание начальства.
Вместе с вышеупомянутыми повелениями гг. корпусным командирам предписаны им от господина генерал-фельдмаршала к исполнению и все распоряжения, к укомплектованию и устройству армии относящиеся, которые сообщены в записках вашего сиятельства, с присовокуплением к оным и других, кои господин главнокомандующий изволил признавать не менее нужными.
Таким образом, дано надлежащее движение всему зависящему собственно от армейского управления; что же касается до направления резервов к армии, снарядов и до пособий войскам сверх штатного положения подковами, косами, топорами и прочим, то исполнение по сим предметам будет зависать от тех распоряжений, какие вашему сиятельству угодно сделать.
К сему имею честь доложить, что для доставления гг. корпусным командирам сказанных повелений господина главнокомандующего командированы адъютанты:
К генералу от инфантерии Довре – адъютант главного штаба Его Императорского Величества гвардии полковник Лачинов.
К генералу от инфантерии Рудзевичу – адъютант того же штаба полковник Яковлев.
К начальнику Бугской уланской дивизии генерал-майору Рейтерну – адъютант того же штаба гвардии капитан Зуров.
К генерал-адъютанту Войнову – адъютант мой гвардии штаб- ротмистр князь Урусов
К генералу от инфантерии графу Ланжерону и генерал-адъютанту Гейсмару – адъютант господина главнокомандующего гвардии штабс-капитан Муханов
К генералу от инфантерии Роту – адъютант его же сиятельства гвардии ротмистр Будберг
К генерал-адъютанту Сухтелену – адъютант дежурного генерала армии гвардии капитан Макалинский
Из этого видно, что роль командированных адъютантов была весьма значительная и далеко не ограничивалась «присутствием при смотрах, дабы привезти донесения гг. начальников об оных», как писал Дибич Витгенштейну 23-го ноября 1828 года. [73]
Согласно докладной записке Киселева от 24-го декабря того же года роль адъютантов была гораздо шире, и они сами обращались в инспекторов. Они должны были, между прочим, узнать, чем занимаются полковые командиры и вообще штаб и обер-офицеры; как ведут себя коменданты; исполняется ли гарнизонная служба и проч.
Тем начальникам, к которым были командированы адъютанты, было написано от главнокомандующего, что офицерам этим «дано приказание получать все требуемые от вас бумаги и доставить оные ко мне». В открытом предписании, данном этим офицерам, цель их командировки была изложена уже иначе, значительно шире.
В этом предписании было сказано, что адъютанты командированы «для осмотра военных госпиталей, бригадных и полковых лазаретов, провиантских магазинов, всех складов продовольственных припасов, также почтовых станций, учрежденных» по известному направлению. «Вследствие сего предписывается гг. комендантам и этапным начальникам и всем заведующим теми госпиталями, лазаретами... не токмо допустить означенного чиновника к исполнению данного ему поручения, но и не препятствовать входить во все подробности и сообщать ему списки, ведомости и все сведения, какие только он потребует. А гг. высшие начальники, в тех местах находящееся, обязываются оказывать ему всякое законное вспомоществование без малейшего замедления».
Таким образом, судя по открытому предписанию, командированные адъютанты являлись самостоятельными инспекторами разных тыловых учреждений, но про войска в предписаниях не сказано ни слова.
Но кроме отзывов, написанных начальствующими лицами, и кроме открытых предписаний, выданных адъютантам, им были даны из штаба 2-й армии наставления, в которых и указана настоящая цель командировки. Так, в предписании, данном [74] полковнику Яковлеву, сказано: «Предметы же настоящей вашей командировки состоят в следующем: ваше высокоблагородие обязаны непременно быть на всех инспекторских смотрах, которые будут произведены генералом от инфантерии Рудзевичем войскам командуемого им корпуса. Сей случай при тщательном наблюдении с вашей стороны доставит вам возможность получить полное и удовлетворительное сведение о состоянии каждой части того корпуса как по фронту, так по внутреннему устройству, и потому по окончании осмотра вы должны донести мне обо всем, что вами будет замечено на счет исправности или неисправности оружия, амуниции, обоза, упряжи, и в каком теле подъемные лошади, также отчего произошли показываемые войсками недостатки в амуниции и прочем, и где находится недостающее».
Далее шло подробное перечисление по пунктам тех сведений, которые должен был собрать полковник Яковлев, из которых видно, что он, как и другие адъютанты, в сущности, являлись секретными инспекторами. Так, например, адъютанты должны были доставить сведения о том, «в чем состоят занятия командиров полков и рот артиллерийских, а также и прочих штаб и обер-офицеров? Прилежно ли инспектируют они вверенные им части и исправляют ли недостатки? Не имеется ли каких скрытых от начальства случаев или происшествий, и нет ли между гражданскими и военными чиновниками людей, которых следует полиции иметь на замечании»5.
Имея такое поручение, адъютанты, разумеется, отнюдь не являлись простыми зрителями инспекторских смотров, производимых старшими начальниками; их роль отнюдь не ограничивалась привезти главнокомандующему «требуемые бумаги», [75] роль эта была гораздо шире и притом весьма щекотливого характера. Хотя в конце предписания, данного адъютантам, и было сказано, что «впрочем, ваше высокоблагородие обязываетесь исполнить все вышепрописанное отнюдь не в виде инспектора, но как доверенный чиновник, чрез коего начальство желает только удостовериться в справедливости получаемых по всем тем предметам донесений», но очевидно, что положение сравнительно со старшими начальниками весьма молодого офицера при исполнении такого поручения было крайне щекотливое. С дисциплинарной точки зрения подобные отношения главнокомандующего к своим старшим сослуживцам, конечно, ниже всякой критики и должны были дискредитировать положение и значение начальствующих лиц в глазах их подчиненных.
Посылка адъютантов, очевидно, служила доказательством полнейшего недоверия главнокомандующего к старшим начальникам армии, ибо в противном случае, зачем же было посылать особые лица для того, чтобы «удостовериться в справедливости получаемых по всем предметам донесений»?
Сохранить в тайне действительную цель командировки адъютантов было очевидно невозможно в виду значительного числа лиц, командированных одновременно с одной и той же целью в виду выдачи им из штаба 2-й армии предписаний и, наконец, главное, в виду того, что очевидно, подобный способ контроля начальствующих лиц в то время составлял явление обыкновенное. Непонятно одно — каким образом в понятиях современников вязалась возможность подобного контроля с заботами о поддержании дисциплины в войсках? Замечательно, что в Петербурге не удовольствовались и таким контролем: там нашли нужным принять еще меры для проверки деятельности старших начальников 2-й армии.
6-го января 1829 г. Дибич писал Киселеву:
«Государь Император при всей уверенности, что с окончанием производимого ныне инспекторского смотра войск действующей армии в присутствии командированных из главного штаба адъютантов, приведено будет в совершенную известность настоящее состояние каждой части и все вообще недостатки, тем не менее, желал бы, чтобы ваше превосходительство, если занятия позволят Вам предпринять кратковременное отсутствие [76] из главной квартиры, объехали хотя некоторые полки, артиллерийские роты и госпитали из числа находящихся в Молдавии и Большой Валахии и чтобы личным их осмотром удостоверились Вы, в том ли они находятся состоянии, в каком найдены при инспекторском смотре».
Сама по себе такая командировка начальника штаба армии ничего не представляет особенного; но если взять во внимание, что необходимость её была признана Государем Императором, и что главной целью было поставлено «удостовериться, находятся ли войска и учреждения в том состоянии, в каком найдены при инспекторском смотре», то становится понятным, что действительная причина этой командировки — опять-таки недоверие к старшим начальникам 2-й армии, которых, как видно, подозревали в том, что они представят неверные донесения о состоянии вверенных им войск.
В ответ на предписание графа Дибича Киселев писал 16-го января 1829 г., что так как донесения об инспекторских смотрах будут получены от корпусных командиров не раньше 15-го февраля и в виду множества дел в штабе, он отправится для осмотра войск только по получении донесений от командиров корпусов.
Донесения о состоянии войск
Уже с первых чисел января начали поступать донесения о состоянии войск. Так, 10-го января Киселев доносил Дибичу, что полки Бугской уланской дивизии не могут быть выведены в 6-эскадронном составе по 20-ти рядов во взводе, и что необходимо полки эти переформировать в 4-х-эскадронный состав.
13-го января Киселев представил Дибичу второе донесение о состоянии той же дивизии. Из донесения этого видно, что дивизия находилась вообще в неудовлетворительном состоянии, в особенности полки 1-й бригады, где осталось годных для службы лошадей не более двух третей; «потники в 1-й бригаде совершенно сгнили, попоны и саквы ветхи, в особенности в 4-м полку, почему и предписано заняться постройкою сих вещей. А так как совершенную порчу всех потников в 1-й бригаде [77] отнести можно единственно к тому, что в продолжение кампании лошадей весьма долгое время не расседлывали, то сие на будущее время приказом по армии запрещено. Вся обмундировка будет новая, ибо настоящая, выслужившая сроки, во всех полках к дальнейшему употреблению негодна, в особенности мундиры и рейтузы в 1-й бригаде».
Убыль в лошадях была неравномерна: меньше всего потерял 4-й полк, а больше всего 1-я бригада, которая, оставаясь в 6-эскадронном составе, могла вывести от 9 до 11 рядов во взводах. В виду этого 23-го января последовало Высочайшее повеление полки 1-й бригады переформировать в 4-эскадронный состав, а 2-ю бригаду оставить в 6-эскадронном составе; при этом командиру 4-го полка генерал-майору Шварцу было объявлено Высочайшее благоволение за отличное состояние полка.
Сведения о состоянии действующей армии собирались не только через инспектирующих лиц, но и другим путем. Так, сведения о состоянии войск, бывших на правом берегу Дуная под начальством генерала Рота, были им представлены для доклада Государю, вследствие Высочайшего повеления, переданного Роту 16-го ноября графом Чернышевым.
«Государь Император, - писал Чернышев, - желая без всякого промедления иметь подробное сведение во всех отношениях о положении, в коем находятся войска, начальству вашего высокопревосходительства вверенные, Высочайше повелеть соизволил для выигрывания времени, чтоб с получения сего представить прямо Его Величеству».
Далее по пунктам было указано, о чем именно Государь желал иметь сведения. Здесь были запросы о расположении войск, о сведениях о неприятеле, о состоянии крепостей, войск и пр. В заключение было сказано, что «Государю Императору благоугодно, чтоб Вы, отправив к Его Императорскому Величеству требующиеся сведения, в то же время доставили таковые же г. главнокомандующему армиею». [78]
Исполняя это Высочайшее повеление, Рот донес Государю Императору на все заданные ему вопросы 30-го декабря.
Нет сомнения, что в донесении этом многие неблагоприятные условия смягчены, а потому сведения, изложенные в этом рапорте тем боле интересны, ибо очевидно, что еще больше смягчать Рот уже не находил возможности. Вот что он писал Государю о состоянии войск:
«В войсках сводного корпуса, в 6-й дивизии приметно в нижних чинах некоторое изнурение, в 7-й дивизии имеют вид тощий, и редкий человек избег от болезненных припадков; 6-го корпуса 16-й дивизии и 7-го корпуса в 10-й, 18-й и 19-й дивизиях и артиллерии имеют вид здоровый: наружность пионеров показывает некоторое изнурение.
Соображая влияние здешнего климата на здоровье нижних чинов, хотя не оказывается нигде болезни эпидемического свойства, но разного рода воспаления, злокачественные перемежающиеся лихорадки и изнурительные поносы суть главнейшие по времени года болезни, и от коих убыль в госпиталях весьма значительна».
Из этого же рапорта видно, что смертность достигла огромных размеров; в большинстве госпиталей на правом берегу Дуная умерло 33% заболевших, в некоторых 25%, а в Исакчинском 50%.
Число больных в тех же госпиталях в конце декабря доходило до 8836 человек. Болезненность в течение зимы не уменьшалась, а увеличивалась; по сведениям за январь 1829 г. в 16-й пех. дивизии было 4,274 больных, а на лицо состояло 6,428 чел., следовательно, больных было около 67%.
Отпуск войскам вещей
До какой степени обносились люди к концу похода 1828 г., видно, между прочим, из того, что в сентябре этого года вопрос этот обратил на себя особое внимание Императора Николая. «Государь Император заметить изволил, что в большей части действующей армии шинели, служащие единственною [79] почти одеждою солдат, приходят в ветхость, так что многие будут вскоре не в состоянии соответствовать своему назначению».
В виду этого Государь приказал отпустить столько сукна, чтоб к весне 1829 года все войска действующей армии имели годные шинели. В течение зимы постепенно отпускались войскам необходимые для них вещи. Так, 25-го января Балтская комиссариатская комиссия доставила сведение о снабжении войск 2-й армии амуничными вещами по сроку 1829 года, из которого видно, что большая часть войск амуничные вещи получила, а остальная часть не была ими снабжена только потому, что еще не выслала приемщиков.
Из донесения старшего адъютанта гвардии ротмистра Зурова, видно, что осмотренные им войска и учреждения в Варне, Гебеджи, Девно, Праводах, Базарджике и Коварне находились вообще в совершенно удовлетворительном состоянии. Впрочем, были и нехватки; так, например, в Варне не хватало госпитальных вещей; выздоровевших нижних чинов некоторых гвардейских полков (Преображенского, Финляндского, Егерского и др.) нельзя было отправить в Россию по неимению чистой одежды, даже зимних панталон. По поводу этих недостатков завязалась переписка, и о них было доложено Государю Императору. Так как в Балтской комиссариатской комиссии не хватало сапог и белья, то генералу Роту, командовавшему всеми войсками на правой стороне Дуная, было разрешено купить то и другое в портах с таким расчетом, чтобы непременно у каждого нижнего чина было по две пары сапог к 15-му марта 1829 г.
Заключение
В общем надо сказать, что, несмотря на обширную переписку о подготовке армии к походу и о снабжении всем необходимым, несмотря на многие принятые меры, войска к весне 1829 г. все же не были устроены как следует и новому главнокомандующему Дибичу пришлось тотчас по вступлении в командование армией много поработать по этой части. [80]
Примечания
1. Это ошибка – Бургас ещё не был занят, в том пункте Дибич находился в следующую зиму – 1829-1830гг. - Прим. OCR-редактора.
2. Невольно напрашивается сопоставление с войной 1877—1878 гг., когда под Плевной мы также действовали из турецких орудий, чем подорвали престиж своих собственных пушек.
3. Это распоряжение расходилось с Высочайше утвержденным предположением об укомплектовании армии от 15-го декабря 1828 г. Это последнее распоряжение не могло быть получено в Яссах 11-го декабря, когда Дибич сделал свое распоряжение. Отсюда видно, что иногда распоряжения по армии делалось в трех местах: в Петербурге, в Яссах —Дибичем и штабе 2-й армии; очевидно, что это должно было вести к недоразумениям. Так, по Высочайше утвержденному предположению о комплектовании армии, каждый пехотный полк должен был получить 250 человек, а по распоряжение Дибича — 250—300; кавалерия должна была получить укомплектование целыми эскадронами, а Дибич приказал назначить в каждый эскадрон по пяти рядов; резервы должны были прибыть к 1-му марта, а Дибич назначил срок между 15 марта и 1 апреля.
4. Другой батальон должен содержать караулы поротно в Мачине, Бабадаге, Исакче и Тульче.
5. Это была так называемая «секретная военная полиция, которая была образована Киселевым при штабе 2-й армии в 1821 г. (Заблоцкий-Десятовский т. I, стр. 157); масса всякого рода злоупотреблений и «дух времени» вызывали необходимость тщательного наблюдения за всем, что делалось в войсках и в особенности офицерами. Учреждение это, как противное духу дисциплины, не принесло ожидаемой пользы, а сделало много вреда. «Военная полиция», писал Михайловский-Данилевский, «была в жалком состоянии и вместо того, чтобы наблюдать за порядком в армии, занималась доносами в Петербург о том, что происходило в армии. Сам главнокомандующий (Дибич) остерегался генерал-полицмейстера и считал его человеком вредным, а дежурный генерал армии убедился, что за ним тщательно наблюдали и, Бог знает, в каком виде представляли его поступки и действия».
|
