|
Приложения
№ 9. Описание Высочайшего Государя Императора пребывания во 2-й армии в 1823 году
Имея случай видеть вблизи все обстоятельства смотров 2-й армии Его Императорским Величеством и быв неоднократно приводим в восторг некоторыми минутами оных, не могу удержать пылкого желания изобразить точнейшим образом сие событие, столь же важное для 2-й армии, как и любопытное для всякого россиянина.
Начну кратким описанием предварительных мер.
По получении Высочайшего повеления о приготовлении армии к смотру, войска в течение лета собраны были в лагери по дивизиям; а потом в начале сентября, соединены целыми корпусами.
Главная квартира армии в Тульчине принята была за средоточение, к коей сближены были войска изо всех концов армии. Находясь в сердце плодоносной и населенной Подолии, Тульчин представлял все выгоды для сбора армии.
6-й корпус, состоящий из пехотных дивизий: 16-й и 17-й, стал лагерем в 10 верстах от Тульчина, при с. Тимановке. Сей лагерь представлял приятное для виду зрелище; простираясь по ровной возвышенности, он с одной стороны примыкал к дремучему лесу Кичману, занимающему важное место в народных преданиях, а с другой стороны, касался прелестного и разнообразного местоположения Тимановки, владения князя Четвертинского, где красивые крестьянские жилища перемешаны с живописными садами, разбросанными по неровному хребту, омываемому обширными прудами.
7-й корпус, состоящий из дивизий пехотных: 18-й, 19-й, 20-й и 3-й драгунской, расположился станом на берегу реки Буга. Большая дорога, идущая от Брацлава в Уман, пересекала его на две части: с. Кропивня, помещика Лончинского, находилось в средине оного; на левом крыле м. Райгород, на правом—д. Щуровцы. Трудно представить себе стана лучше расположенного: спускаясь с высокого противоположного берега при с. Семенки, видишь под ногами прелестную долину Буга, извивающуюся в различных направлениях, а по ровной отлогости, лежащей вдоль реки, усматриваешь узористое очертание лагеря, правильно и красиво растянутого.
В сих двух местах сосредоточились все ожидания 2-й армии. За [22] 10-ть дней до прибытия Его Императорского Величества г. главнокомандующий, осмотрев войска, окончательно приуготовил их к принятию Государя.
Наконец, приблизились желанные дни; решительное уведомление получено от г. генерал-адъютанта барона Дибича о том, что Его Величество проехал чрез Проскуров, Каменец и Хотин, и быв повсюду доволен караулами 2-й армии, изволил из м. Черновиц следовать чрез м. Бричаны, Могилев и прибыть в с. Кропивну 30-го сентября.
В сей день главнокомандующий со всем главным штабом армии прибыл в означенное место для встречи Государя Императора.
Пред наступлением ночи 1-я гренадерская рота Казанского полка и ординарцы поставлены были на двор дома, предназначенного для ночлега Его Императорского Величества. Главный штаб армии, штаб 7-го корпуса и все генералы оного собрались к сему месту и ожидали Высочайшего прибытия.
В половине первого часа пополуночи ракеты, пущенные на переправе чрез р. Буг, возвестили о приближении Его Императорского Величества. Гренадеры стали в ружье, и все устроилось. Вскоре Государь изволил въехать и, оказав приветствие г. главнокомандующему и генералам, осмотрел роту и ординарцев.
1-го октября с рассветом, загремела полковая музыка, по коей войска двигались из своих лагерей к смотровому месту. В 8-мь часов Его Императорское Величество изволил отслушать обедню в деревенской церкви, а в 9-ть отправился из Кропивны верхом к 7-му корпусу. В 2-х верстах от деревни стоял оный в нескольких линиях. Бодрый и воинственный вид людей, свежесть лиц их, составляли те качества, кои не всегда сопряжены с долговременными воинскими упражнениями. Пехота занимала три линии во взводных батальонных колоннах; равенство одежды, опрятность амуниции, сквозные ряды, представлялись отличительными её свойствами. Кавалерия в дивизионных полуэскадронных колоннах являлась также в замечательном равенстве, а артиллерия, устроенная по 4 орудия, отличалась как красотою лошадей своих, так и видом людей. За нею поставлен был обоз всего корпуса, готовый к немедленному движению. С приближением Государя и по отдании чести, раздалось громогласное «ура!», в коем изливались непритворные чувства войск и живая радость их видеть пред собою любезнейшего Монарха. Восклицания сии продолжались до тех пор, пока Его Величество возвратился пред средину корпуса.
Прохождение войск церемониальным маршем взводами и колоннами, а наипаче пехоты и артиллерии, ответствовало вполне усердию подчиненных и ожиданию начальства. Его Величество, по миновании каждой части, подзывал к себе командиров оных и изъявлял свое Высокое благоволение как им, так и гг. бригадным и дивизионным генералам. Трудно определить, которая часть приметно отделялась от прочих; все почти без изъятия достигали того состояния, в коем токмо можно видеть армейские войска: хорошая выправка, полнота и твердость шага, единообразие и красота одежды, чистота равнения, недвижимость ружей, а наипаче здоровый вид людей и их воинственная осанка поставляли сии войска на степень высшего устройства. Но, без сомнения, равенство еще более бы было совершенное, если бы не вредило тому неодолимое желание нижних чинов видеть Его Величество и самим быть замеченными. Желания сего нельзя описать достаточно: по прохождении взводами, несколько человек из роты, содержавшей караул в продолжение [23] ночи у дома Его Императорского Величества, приметно ослабели, и когда начальник велел им выйти из фронта, то они с умилением просили его позволить пройти еще колоннами, дабы вновь удостоиться видеть Государя.
Около четырех часов продолжался сей смотр, по окончании коего Государь, изъявив совершенную благодарность командиру оного, г. генерал-лейтенанту Рудзевичу, изволил сделать честь посетить палатку, приготовленную корпусом для обеденного стола, впереди лагеря. На природном кургане, возвышающемся над всем окрестным местом, поставлена была сия палатка, разделенная на три комнаты, из коих в большой вмещался стол для 100 особ. Из окон сего здания представлялся весь красивый берег Буга, на продолжении коего зеленеющие деревни делали прелестную противоположность с белизною продольных линий лагеря.
Едва только окончился обед, как новое зрелище ожидало Его Величество: 120 орудий артиллерии и по 48 стрелков с каждого батальона, выстроенных в одну линию, готовы были к начатию жесточайшего огня боевыми выстрелами по мишеням. По данному знаку ракетою началась сия ужасная пальба: свист ядер и пуль, рассекавших воздух, облака дыма, скоро покрывшая всех присутствующих, разительно напоминали прошедшие годы, в коих российские воинства, ведомые своим Повелителем, достигали отдаленнейших пределов Европы, восстановляя повсюду низверженный порядок. Его Величество изволил останавливаться почти перед каждою артиллерийскою ротою или пехотною колонною, и когда достиг левого фланга, то по сигналу второй ракеты, мгновенно весь гром утих, и раздробленные мишени представились взору. Государь проехал по всему продолженью оных, отдавая справедливость тем частям, кои успели в сем важном военном деле, всегда предлежавшем особому попечению начальства 2-й армии.
По окончании смотра 7-го корпуса, имевшего счастье получить совершенное благоволение Его Величества, около пяти часов Государь отправился из с. Кропивны чрез Брацлав в главную квартиру армии в Тульчине.
Место сие, принадлежащее графу Мечиславу Потоцкому, всегда заслуживавшее внимание путешественников по прелестному своему положению, по красоте садов, изобилующих тополями, по правильности некоторых зданий в сию минуту представлялось восхитительным. Въезд в оное проходит по плотине обширного пруда; здесь для встречи Государя Императора столпилось все населенье евреев и христиан, кои держа каждый по зажженной свече, представляли, так сказать, движущуюся иллюминацию, которая отсвечивалась в тихой плоскости водоема. Все набережные здания, возвышенный костел и прочие строения рисовались в сем зеркале и умножали освещение. Улицы смиренного Тульчина равномерно представлялись пылающими. Дом помещика Вреща, приготовленный для Его Императорского Величества, и к коему в один месяц пристроена огромная галерея, отличался не пышностью убранства, но чрезвычайною опрятностью. При нем поставлена была гренадерская рота 2 батальона Азовского полка и ординарцы от всего тульчинского гарнизона. В 8 часов вечера Его Величество изволил приехать, осмотреть роту, принял ординарцев и отдал приказания на следующий день.
2-го октября назначен был смотр 6-му пехотному корпусу и 3-й сводной пионерной бригаде, прибывшей в лагерь оного при Тимановке. [24]
Войска 6-го корпуса вообще явились пред Государем Императором в равном устройстве с 7-м корпусом, исключая токмо полков, пришедших из отдаленных пограничных мест, где тягостные караулы препятствовали им достигнуть равного с прочими состояния. При проезде Его Величества по линиям громогласное «ура!» возвестило, сколь искренни чувства воинов своему Государю. Церемониальный марш производился с отличною красотою и равенством, наипаче в 17-й дивизии, сводной пионерной бригаде и артиллерии, в коих все начальники и г. корпусный командир генерал-лейтенант Сабанеев удостоились Монаршей благодарности.
За отличное состояние всей артиллерии и пионер получили особенное Высочайшее благоволение г. начальник артиллерии генерал-лейтенант барон Левенштерн и начальник инженеров генерал-лейтенант Ферстер.
В 6-м корпусе, равным образом, Государь Император изволил принять обеденный стол, приуготовленный в обширном палаточном домике.
Пальба последовала обеду в том же порядке, как и в 7-м корпусе; артиллерия удачными выстрелами зажгла фугас, который взорвал на воздух устроенную башню, и сим взрывом еще более усилился гром орудий.
По совершенном окончании смотра 6-го корпуса Государь благоволил посетить сад князя Четвертинского, лежащий по откосу возвышенного хребта, и откуда представляется взору прелестная долина, украшенная с одной стороны разбросанными селениями и прудами, а с другой – правильною чертою лагеря. Страна, лежащая от Тимановки до Тульчина, разнообразными видами невольно увлекает зрителя к удовольствию, а положение самого Тульчина, внезапно являющегося во всем протяжении при въезде на последние высоты, представляет картину во всех отношениях превосходную. Вся сия страна заслужила похвалу Государя Императора. В 6-м часу Его Величество изволил возвратиться в Тульчин.
3-го октября посвящено было на пребывание в главной квартире и на осмотр всех оной заведений. Главный штаб армии занимал между оными первое место. Заведение сие, за пять лет перед сим не существовавшее, ныне является в одном большом здании, где все различные управления и канцелярии имеют определенные комнаты, красивым и опрятным образом устроенные. В 9-ть часов начался осмотр штаба. Государь Император изволил посетить сперва литографию, произведения коей были поднесены на Высочайшее благоусмотрение. Отсюда Его Величество пожаловал в большую залу квартирмейстерского управления, где все чиновники главной квартиры удостоились быть представленными начальником главного штаба армии, который после сего имел счастье поднести Государю Императору успехи пятилетних занятий квартирмейстерских офицеров, по предмету составления карт и планов южного края, и драгоценного собрания материалов, относящихся до прошедших походов против турок. Между картами особенного внимания заслуживала карта Турции, сочиненная в главном штабе армии из всех, доныне существующих сведений.
После сего Его Величество изволил посетить военно-походную церковь, дежурство, полевой аудиториат, комнату образцов амуниции и оружия, соблюдаемых в армии, канцелярию главнокомандующего, архив и, наконец, типографию. За устройство всех сих частей г. главнокомандующий [25] и начальник главного штаба армии имели счастье удостоиться неоднократно Высочайшего благоволения.
При выходе из дома главного штаба Государь изволил принять ординарцев от всех частей армии, представленных в полной амуниции, а потом отправился верхом на Суворовское поле, где приготовлен был к разводу учебный батальон и 2-й батальон Уфимского полка. Сверх того, там же находились учебные эскадроны драгунских полков и унтер-офицеры от целой армии, присланные к разводу за паролем. Его Императорское Величество, объехав войска, изволил сам учить учебный батальон, и остался совершенно довольным устройством сего батальона. После учения развод произведен был с отличною красотою и правильностью: парольные унтер-офицеры от целой армии собранные, представляли как в одежде и амуниции, так равно и в выправке и шаге совершенное единообразие, и служили вернейшим доводом, что целая армия руководствуется одними правилами в своем устройстве.
По окончании развода Государь въехал в открытый манеж, построенный на той же площади, и в коем целый полуэскадрон мог удобно действовать по правилам манежной езды. Его Императорское Величество изволил осмотреть от каждого драгунского полка по пол-эскадрона, и заметив, что сею основною частью доведения кавалерии внимательно занимаются в армии, удостоил начальников за сие Высочайшего одобрения.
В продолжение развода все окрестности Суворовского поля заняты были зрителями, коих стечение в Тульчине сделалось столь чрезвычайным, что малое местечко сие представляло часть лучшей столицы.
Во втором часу Государь возвратился от развода. К обеденному столу у Его Величества приглашены были все генералы, полковые командиры армии и некоторые из классных и гражданских чиновников. Во время стола Государь Император изволил, как и в корпусах, упредить г. главнокомандующего, выпив первый за здравие его, гг. генералов и штаб-офицеров 2-й армии.
Сими тремя первыми днями окончились собственно смотры армии, в коих постоянное благоволенье Государя одушевляло все чины живейшею радостью. Незабвенные дни сии в точном смысле торжественные, в коих каждый питал истинное утешение быть частною причиною общего одобрения, стяжанного целою армией. Оставалось еще произвести с успехом двухдневный маневр, дабы вполне удостоиться Монаршего благоволенья. Общие желания стремились к тому, чтобы погода, которая неслыханным образом в столь позднее время была ясная и теплая, продлилась еще на остальные дни.
4-го и 5-го предназначено произвести маневр целою армиею на пространстве 18-ти верст от Тульчина до р. Буга и обратно до с.Клебани. Прилагаемое у сего предположение маневра объясняет все оного основания; но здесь остается дополнить о блистательнейших чертах, замеченных в продолжение обоих дней.
Маневры 2-й армии должны были исполниться без всякого предварительного повторения; объявлено было одно токмо начертание оных, согласно коему генералы обязаны были делать распоряжения свои мгновенно и на самом месте.
4-го числа, с рассветом, оба корпуса вышли на позицию, им предназначенную, и ожидали прибытия Государя, чтобы начать действия. В 8 часов Его Величество выехал из Тульчина, чрез Кинашев, [26] к 6-му корпусу. Сигналы, данные ракетами, оповестили войска о приготовлении к действию. Первые колонны, к коим Государь приблизился, составляли 3-ю бригаду 17-й дивизии, которая должна была произвести нападение на с. Холодовку. Нападение сие составляло завязку сего дела; оно было быстрое; под выгодно расположенною батареею, стрелки живо овладели деревнею. Отсюда Его Величество следовал вдоль речки Древлянки к с. Клебани, где скоплялась жестокая гроза противу 7-го корпуса. Здесь вся 16-я и 20-я дивизии приготовились для нанесения решительного удара на левое крыло противника. Смоленский драгунский полк, спешенный для обороны против сего селения, уступив чрезмерному превосходству 6-го корпуса, многократно старался быстрыми ударами удержать первые пехотные колонны. Минуты сии увлекали воображение в область истинной битвы: с одной стороны под 36-ю батарейными орудиями, гремевшими неумолчно, дивизия 16-я и 20-я поспешно переходили плотины и, взбегая на крутой берег, быстро строились для отражения натисков конницы; с другой, вся 3-я драгунская дивизия, устроенная к нападению, спешила сдержать стремление колонн 6-го корпуса, и тем дать время своей пехоте отступить за овраги, в тылу её находящиеся. Без сомнения, сего рода картины редко являются в благословенное время мира и тем сильнее поражают они воображение!
7-й корпус, согласно утвержденному предположению, должен был следовать к своим укрепленным переправам, находящимся на левом берегу Буга; но Государь Император, усмотрев, что местоположение при с. Михайловке доставляло оному выгодную оборону, внезапно дал повеление 7-му корпусу остановиться и устроить упорную защиту своей позиции, а 6-му стараться овладеть оною. Сие неожиданное повеление мгновенно приведено было в действие; генерал-лейтенант Рудзевич распорядился к занятию стрелками лощины, увенчал высоты батареями, а позади оных поставил линии своих войск, свернутых в густые батальонные колонны. С противной же стороны, генерал-лейтенант Сабанеев, не возлагая успеха на овладение неприятельской позицией одним параллельным нападением, решился послать 17-ю дивизию чрез с. Михайловку в обход правого фланга своего противника. В продолжение сего движения игра батарей, разнообразные действия стрелков, установление густых колонн придавали важный вид сему делу, и держали сопротивные силы в нерешимости, доколе 17-я дивизия не показалась на оконечности правого фланга 7-го корпуса. Все сие действие удостоилось полного одобрения Государя Императора, которое и имели счастье услышать от Его Величества оба корпусные командиры.
Сия часть маневра окончилась к 2-м часам, и как нужно было дать некоторый отдых войскам, то с сего места Государь изволил поехать к домику, устроенному при с. Михайловке, для обеденного стола, который дан был главнокомандующим армиею. Устройство сего домика было самое простое, но притом замечательное по искусству: 10 колонн под треугольным фронтоном определяли фасад; колонны, как равно и стены здания, были покрыты соломенными матами, связанными из одних колосьев и украшенными лиственными гирляндами. Императорский флаг развевался на высшей части фронтона. Прелестные виды окружали со всех сторон сие строение.
Пока продолжался обед, войска, освежившись пищею, следовали к р. Бугу. 7-й корпус, дошед до реки, совершил главными силами переправу по понтонным мостам и вступил в свой лагерь, а арьергард оставил на противном берегу. В 4 часа Государь, проехав [27] пространство до р. Буга, изволил осматривать понтонные мосты, батареи и ложементы, устроенные 3-ю пионерною бригадою. Арьергард 7-го корпуса отступил в присутствии Его Величества: 6-й корпус преследовал оный своими батареями.
Отсюда Государь в 6-м часу изволил прибыть в бивак, приготовленный для ночлега Его Величества.
Место сие, может быть единственное в своем роде, заслуживает внимательного описания. На правом берегу излучистого Буга, струящегося под разными кривизнами, возвышается отдельная гора, с коей предлежат взору живописные окрестности: деревня Степашки, омываемая рекою и разбросанная между садами; дубовые, грабовые и береговые рощи, отдельными частями лежащие по берегу; волнистые покатости, склоняющиеся к реке, составляют предел горизонта. На высшей точке сей горы был поставлен бивак Его Императорского Величества; по правую сторону от оного, за рекою, лежал стан 7-го корпуса; по левую сторону, с военной поспешностью расположился лагерем 6-й корпус. Самый же бивак состоял из одного обширного шатра, возвышенного от земли, и разделенного на четыре комнаты, коих убранство состояло единственно из военных вещей. Строение сие находилось впереди треугольника, а по сторонам оного приготовлено было по 7-ми больших и красивых палаточных домиков, в коих направо от Государя помещены были чиновники главного штаба Его Императорского Величества, генерал-адъютанты: барон Дибич, граф Ожаровский и Чернышев, лейб-медик Вилле; далее – прибывшие посетить смотр 2-й армии: генерал-адъютант граф Воронцов, вице-адмирал Грейг и генерал от кавалерии Раевский. По левую же сторону от Его Величества, в том же порядке находились таковые же домики для главнокомандующего, начальника главного штаба армии генерал-майора Киселева, начальника артиллерии генерал-лейтенанта барона Левенштерна, начальника инженеров генерал-лейтенанта Ферстера, генерал-квартирмейстера генерал-майора Хоментовского, дежурного генерала генерал-майора Байкова и для прочих чиновников главного штаба. За каждою генеральскою палаткою находились две для адъютантов и одна для штаб-офицеров. Внутри сего треугольного двора возвышалась мачта, на коей развевался Императорский флаг, а позади двора находились различные принадлежности и стояли лагерем эскадрон жандармов, содержавших караул, и конвойный извод казаков.
Пока последние лучи заходящего светила позволяли простирать взор в отдаленность, зрелище было прелестное: войска вступали в лагери, понтонные мосты с военною быстротою разводились, на батареях устраивалась артиллерия. Но все сие не может стать наряду с тем восхитительным явлением, которое с наступившею ночью пришло на смену первому. Мгновенно вся окружность Императорского бивака означилась беспрерывною нитью разноцветных огней; ими же украсились две пирамиды, впереди поставленные. Влево от бивака освещен был лес, простирающийся до фланга 6-го корпуса, откуда все протяжение сего последнего знаменовалось большими кострами. На противной стороне освещение лагеря 7-го корпуса было еще величественнее: расположен будучи по наклону высоты линиями, сей корпус представлял огни в несколько слоев, кои, казалось, плавали в воздухе. К сему очаровательному освещению присоединилось множество других причин, соделывавших сию минуту для всех восхитительною. Вскоре выпалили пушки в каждом лагере: по сему знаку пробита была вечерняя заря и после [28] оной пущен лагерный сигнал. Сей протяжный оклик часовых переносил воображение каждого во времена борьбы народов и возрождал бесчисленные воспоминания. С другой стороны, обращаясь к Императорскому шатру, кто не был восхищен столь редким случаем, видя Повелителя могущественной России среди постоянного мира, проводящего ночь между своими войсками? Величественный вечер сей, столь драгоценный для 2-й армии, оставит навсегда впечатления в каждом из воинов её; протечет много времени, и потомство будет посещать тот холм, который был осенен шатром Александра!
Таким образом, теряясь в бесчисленных рассуждениях, все чиновники проводили часть ночи вне своих палаток, созерцая сие единственное зрелище, доколе мысль о трудах следующего дня не склонила к покою.
Его Императорское Величество изволил провести вечер в аудиенциях, кои давал главнокомандующему и прочим генералам. На другой день до 9-ти часов все было покойно. В сие время Государь, выйдя из палатки, изволил неоднократно обращать взор на прелестные окрестности, отдавая оным полную похвалу.
По сигналу ракеты начались действия, и Его Величество изволил поехать чрез д. Паланку на высоты д. Василевки. С сего места Государь наблюдал грозное движение трех пехотных и одной кавалерийской дивизии 7-го корпуса. Вскоре все возвышенности заняты были батареями, стрелки спустились в овраг, и началась жесточайшая пальба противу арьергарда 6-го корпуса, прикрывавшего отступное движение главных сил. Отсюда Государь Император переехал за д. Белоусовку, где, сойдя с лошади, более получаса рассматривал с высокого кургана направление различных колонн и всю страну, коей прелестное положение украшено было военными движениями. Пехотные колонны отражением лучей от оружия производили изменяющийся блеск; дым плавал над теми местами, где действовала артиллерия; конница, тянувшаяся за пехотными колоннами, образовала облака пыли; левее, вдали, приметен был обоз 6-го корпуса, который, будучи настигнут неприятельскою конницею, построился вагенбургом и некоторое время защищался.
По приближении 18-й дивизии на высоты д. Гуты, перед коею стояла главная часть 6-го корпуса, устроенная в боевом порядке, удобном для удержания кавалерийских натисков, Государь изволил оставить Белоусовку и переехал к сему корпусу. На сем месте произведено было главное сражение сего дня, которое продолжалось до двух часов пополудни. Тогда Государь Император благоволил повелеть, чтобы маневр прекратился: мгновенно ужасному грому последовала тишина совершенная, и Его Величество отправился в с. Клебань в ожидании, пока войска всей армии устроены будут к молебствию.
Заключение всех сих знаменитых для 2-й армии дней соответствовало их важности. Предположено было по окончании маневра собрать целую армию на одном небольшом пространстве, воздвигнуть посреди оного амвон для принесения Господу Богу молебствия о долголетии Государя Императора, и потом угостить Его Величество обеденным столом посреди всей армии.
Мысль сия приведена была в исполнение самым блистательнейшим образом. На ровной покатости, возвышающейся пред с. Клебанью, под руководством начальника артиллерии г. генерал-лейтенанта барона Левенштерна поставлено было обширное здание, коего средняя часть [29] составляла кругообразный храм под возвышенным куполом, а бока - продольные галереи: весь же фасад представлял правильную колоннаду, украшенную различными военными арматурами. В сих галереях накрыты были столы для 220 особ. Гг. генералы и полковые командиры приглашены были к столу Его Императорского Величества, а прочие штаб-офицеры за особые столы, поставленные в галереях. По обе же стороны здания приготовлены были места для зрителей. Таким образом, все здание с принадлежностями занимало один бок квадрата, а по другим трем бокам сего четырехугольника поставлены были войска в сомкнутых колоннах. 6-й корпус занимал правый фас квадрата: 18-я и 19-я дивизии – средний, а 20-я дивизия, пионерная бригада, 3-я драгунская дивизия и казаки – левый фас. Вся артиллерия, составляющая 196 орудий, поставлена была позади среднего фаса, на особой возвышенности. Сзади войск размещены были палатки, в коих посреди каждого полка приготовлен был обед для гг. офицеров, а в остальных палатках угощение для нижних чинов. Вообще место сие выбрано было таким образом, что Государь Император во время стола мог видеть перед собою каждый батальон; к сему же живописная природа в полной мере содействовала красоте оного. Пространное озеро Клебанское с прочими водами сего селения, раскиданного по большому протяжению, представляло зрелище, даже в самой Подолии, новое и замечательно прелестное.
К 4-му часу все стали по своим местам. По докладу о сем Государь Император изволил выйти из дома, чтобы ехать к армии. У дверей Его Величество встретило множество народа, из толпы коего, один столетний старец, по имени Опальник, житель сел. Клебани, обратил на себя внимание сими словами, кои произнес, упав на колени: «Государь! я у тебя ничего не прошу, мне близ ста лет от роду, я скоро умру, но прежде нежели увижу Царя небесного, позволь мне узреть Царя земного». Государь поднял старца и милостиво говорил с ним.
После сего Его Величество отправился к войскам. На возвышенном амвоне духовенство целой армии в златотканых одеждах и согласный хор певчих вознесли к небу моления 70-ти тысяч воинов о излиянии всех благ на освященную главу Монарха. При пении «многия лета», 101 выстрел из орудий возвестил пламенные желания армии!
По окончании молебствия Его Величество изволил идти пешком до приготовленного строения: огромность оного и искусная отделка обратили на себя Высочайшее внимание; во время обеда попеременно раздавались звуки инструментальной и вокальной музыки. Минуты сии представлялись истинно великими и почти небывалыми в новейшем существовании народов. Кто назовет сей случай, где бы целая армия угощена была обедом пред глазами своего царя? Дело сие принадлежит совершенно древности и великостью своею приводит каждого в удивление. Но сие чувство, поражавшее всех присутствовавших, вскоре перешло в величайший восторг, когда главнокомандующий вынес чашу за здравье Его Императорского Величества. Мгновенно галереи наполнились криком «ура», и в то же время последовал залп из 196 орудий, который послужил сигналом для жесточайшего огня. Воины, едва успевшие окончить свой обед, быстро выстроились перед палатками, и начали производить сильнейший батальный огонь; так что вскоре нельзя было даже различать артиллерийской пальбы, ибо ружейная смешивалась с оною и составляли один ужасный гул, не имевший ничего себе подобного. Но как уже день склонялся к концу, то каждый выстрел [30] был приметен; а от сего в облаках дыма, покрывавших войска, мелькало бесчисленное множество огней, и вид сего нового зрелища был столь же прелестен, как и величествен.
По окончании сего знаменитого обеда, в продолжение коего чувства 2-й армии выражены были живейшим образом, Государь, изъявив полную благодарность свою начальникам, изволил отправиться чрез Клебань в Тульчин.
На другой день (6-го октября) поутру, в 6 часов, Государь Император оставил главную квартиру армии, причем повторив совершенное благоволение Свое за найденное устройство по всем частям г. главнокомандующему и начальнику главного штаба армии, который в сей день назначен генерал-адъютантом с оставлением при прежней должности, Его Величество изволил отбыть чрез гор. Умань в военное поселение.
Таким образом кончились столь пламенно желанные и столь благополучно совершенные смотры 2-й армии. Без сомнения, каждый член оной почтет себя совершенно счастливым, если чувства беспредельного усердия, коими пылает сия армия к службе Его Императорского Величества, представились во всей силе Монарху.
Вслед за сим, от 14-го числа октября, г. главнокомандующий имел счастье получить от Государя Императора всемилостивейший рескрипт следующего содержания:
«Граф Петр Христианович! Вверенную вам армию, осмотренную Мною в окрестностях Тульчина, имел я истинное удовольствие найти во всех частях в положении столь отличном, что она по всей справедливости может стать наряду с лучшими войсками армии российской. Доведение оной до сего состояния отношу к неусыпным трудам и попечениям вашим, за кои приятно Мне изъявить вам чрез сие полную и совершенную Мою благодарность, пребывая впрочем навсегда к вам благосклонным.
Александр.
|
