|
Глава X. Краткий очерк похода 1828 года
Театр войны. Начало похода. Переправа через Дунай. Первые наступательные действия. Осада Браилова. Настапление к Балканам. Блокада Шумлы. Действия под Варной. осада Варны. Сражение под Варной 16 сентября. Сражение при Курт-Тепе. Сдача Варны. Военные действия на Дунае. Сражение при Боэлешти. блокада Силистрии. Зимние квартиры. Краткий очерк продовольствования нашей армии в походе 1828 года.
[359] Театром военных действий в 1828 году служили Валахия, Добруджа и восточная часть Болгарии.
Валахия представляла безлесную равнину и степь, изрезанную большим числом крутых оврагов, в которых текли ручьи и реки, впадавшие в Дунай. Почва Валахии очень плодородна, и население её было довольно густое. Поэтому хотя страна была отчасти разорена турками во время предшествовавших войн, но в ней можно было найти значительные запасы продовольствия и фуража. Климат страны здоровый, кроме долины низовьев Дуная, где свирепствовала лихорадка.
Добруджа — местность между нижним Дунаем, Черным морем и Траяновым валом – представляла песчаную, пустынную страну с очень редким населением, крайне бедную водою, неплодородную, совершенно лишенную запасов фуража и продовольствия и с крайне нездоровым климатом. Местность и здесь плоская, кроме цепи покрытых лесом холмов между Гирсовом и Тульчей, носящей название Бабадагских гор и образующей высокий нагорный правый берег Дуная. Прилегающая к Добрудже часть Болгарии между морем и линией Черноводы – Базарджик – Балчик того же характера, как и Добруджа. Остальная часть Болгарии, входившая в состав театра войны, район, ограниченный участком Дуная от Туртукая до Гирсова и линиею, проведенною [360] от этого города через Базарджик, Козлуджи, Праводы, Шумлу и Разград к Туртукаю, носила название Дели-Орманского леса и имела характер равнины холмистой, изрезанной множеством оврагов и речек, и покрытой густыми лесами, через которые пролегали лесные дороги, представлявшие теснины. Почва Болгарии очень плодородна, но в 20-х годах лишь ничтожная часть её была обрабатываема и притом очень плохо, так что армия, действующая в этих местах, не могла жить местными средствами.
Жители Валахии и Болгарии, исповедовавшие православную веру, относились к нашим войскам дружелюбно; но жители Дели-Орманскаго леса, большею частью мусульмане, относились к нам враждебно и сильно тревожили наш тыл своими нападениями и набегами.
Пути на всем театре были в очень небольшом количестве и находились в совершенно первобытном состоянии; это были исключительно грунтовые дороги, становившиеся в непогоду не проездными. На описанном пространстве главными преградами для наступления армии служили Дунай и Балканские горы, составлявшие две оборонительные линии Турции.
Дунай в турецких владениях имеет общее направления течения с запада на восток при средней ширине около 1 версты и глубине от 25 до 70 фут. Левый берег его имел вид низменной равнины, часто болотистой, затопляемой по время половодья; правый, от Виддина до устья, высок и круто обрывается к реке. Эти свойства берегов затрудняли наступательную переправу с левого берега на правый. Оборонительная сила Дуная еще значительно увеличивалась тем, что все удобнейшие пункты переправ были защищены крепостями. На правом берегу крепости Виддин, Рахов, Никополь, Систово, Рущук, Туртукай, Силистрия, Гирсово1, Мачин, Исакча и Тульча. На левом берегу находились Браилов, Журжа (против Рущука) и Калафат (против Виддина). Подробное описание этих крепостей мы дали в особой главе.
Балканский хребет от истоков реки Искера (близ г. Софии) до Черного моря тянется параллельно Дунаю в расстоянии 90-130 верст от него. Западная часть этого хребта - Центральные Балканы, имеет среднюю высоту от 4000 до 6500 футов; здесь горы скалисты и более трудно доступны, чем восточная часть их [361] от Сливненского прохода (на дороге из Осман-Базара в Сливно) до моря, называемая Малыми Балканами. Здесь Балканы представляют из себя три параллельных хребта, разделенных реками Беюк-Камчик и Дели-Камчик: из них средний хребет, имеющий высоту около 2000- 2500 фут, значительно выше крайних; все три хребта покрыты густыми лесами.
Главнейшими и единственными дорогами через Балканы были: 1) Осман-Базар – Сливно, 2) Шумла – Чалыковак – Доброль, 3) Праводы – Кеприкиой – Айдос и 4) Варна –Дервиш-Джеван – Бургас. Все они представляли горные и лесные теснины, весьма трудно проходимые. Сила Малых Балкан, как оборонительной линии, значительно увеличивалась двумя большими крепостями — Шумла и Варна. Последняя в то же время составляла главный оборонительный оплот и порт Турции на болгарском берегу Черного моря. Более подробное описание балканских гор помещено в главе о переходе через Балканы.
Положение сторон в апреле 1828 г. было таково: турецкие войска находились: в Константинополе и Дарданеллах - 37 тыс., в Адрианополе - 30 тыс., в Шумле и Варне - около 20 тыс., в Добрудже и крепостях на нижнем Дунае - до 30 тыс., в прочих областях до 35 тыс., а всего в Европе - до 150 тыс., в Малой Азии - до 30 тыс.
В начале апреля 6 и 8 корпуса перешли Прут у Рени, Водолуй-Исаки, Леки и Скулян и быстро, к половине мая, без всякого сопротивления заняли княжества Молдавию и Валахию и обложили Браилов (7 кор.). В то же время к Сатунову сосредоточился 3 корпус для переправы через Дунай и затем для занятия Добруджи. Всего в армии было около 75 тыс. человек.
Место, избранное для переправы у д. Сатуново, представляло большие недостатки в тактическом отношении: левый берег Дуная представлял болото, покрытое тростником, по которому пришлось проложить гать длиною около 5 верст, на что потребовалось времени около 2-х недель и 30 тыс.2 рабочих ежедневно. Скрыть эти приготовления было невозможно. Правый берег Дуная, высотою около 100 футов над уровнем воды против места переправы сильно был укреплен турками, узнавшими о приготовлениях к ней; левый фланг их позиции был обеспечен крепостью Исакчи, а правый примыкал к болотистой низменности, покрытой кустарником; для обстреливания гати турки построили [362] батарею на 15 тяжелых орудий. На этой позиции было сосредоточено до 12 тыс. турок.
Постройка гати была кончена 25-го мая, а на другой день против турецких укреплений выстроена батарея на 24 орудия, и к месту переправы прибыла дунайская флотилия с мостовым материалом и егерскою бригадою 9-й пехотной дивизии. 26-го мая прибыли на 40 лодках запорожцы, явившиеся с изъявлением покорности и с просьбой о возвращении в отечество.
27-го мая в 4 часа утра прибыл в Сатуново император Николай, и немедленно была начата переправа 3-го корпуса. Под прикрытием огня с батарей и флотилии запорожцы перевезли на своих лодках 17 и 18-й егерские полки под начальством генерала Курносова и высадили их незаметно для турок в болотистом кустарнике на правом фланге их позиции. В то же время два казачьих полка Секретова и Ступачевского переправились вплавь, хотя ширина реки была более 300 сажен, и течение очень быстрое. Егеря, пройдя около версты по пояс в воде, вышли во фланг туркам и, отразив их атаки, прикрыли высадку 2-й бригады 9-й пехотной дивизии. Затем войска, одушевляемые личным присутствием государя, стремительно атаковали турок и обратили их в бегство. 20 орудий и неприятельский лагерь достались победителям. Наша потеря была 112 чел. убитых и раненых. 28-го мая император Николай переехал через Дунай в лодке, гребцами которой были запорожцы. Затем было приступлено к наводке моста, которая была окончена 30-го мая, и войска 3-го корпуса (35 тыс. чел.), окончив переправу, сосредоточились на правом берегу. В тот же день сдалась крепость Исакча.
31-го мая 3-й корпус двинулся через Бабадаг к с. Карасу, куда главные силы и главная квартира Императора Николая прибыли 6-го июня. Дальнейшее наступление пришлось остановить, так как за отделением отрядов для обложения оставленных к тылу крепостей (Мачина, Тульчи, Гирсова и Кюстенджи) в главных силах оставалось всего 4 бригады пехоты с несколькими эскадронами, всего 12-15 тыс.чел. Таким образом, для осады крепостей и для обеспечения нашей операционной линии, хотя и весьма короткой, было оставлено из 75 тыс. до 60 тыс. человек, причем против одного Браилова стоял целый 7-й корпус, т.е. ⅓ всей армии. Тогда было повелено 2-му пехотному корпусу [363] идти к действующей армии; гвардия же еще в апреле была двинута на театр войны из Петербурга. Однако, эти подкрепления могли прибыть к армии только в августе и сентябре; ранее этого ожидался только 4-й резервный кавалерийский корпус, из которого 1-я конноегерская дивизия присоединилась к 3-му корпусу в половине июня.
Браилов имел гарнизон из 10-ти тысяч человек (большею частью жители) и 278 орудий. 29-го апреля к Браилову подошел авангард, 30-го начато обложение, а к 9-му мая сюда сосредоточился 7-й корпус, прибыл осадный парк, и были начаты осадные работы; к 26-му мая было устроено венчание гласиса против двух бастионов. Между тем, действие осадных батарей оказалось слабым, так как местность не позволяла устроить анфиладные батареи, и пришлось ограничиться только демонтирными. Тогда решено было для образования брешей обратиться к минам. К 3-му июня были устроены и заряжены горны для образования двух брешей; в 9 часов утра приказано было их взорвать по сигналу, данному 3-мя ракетами и затем штурмовать бреши. На каждую брешь была направлена колонна из одной бригады 18-й пехотной дивизии с двумя орудиями и ротою пионер: в резерве была бригада, а прочие войска составляли общий резерв.
По ошибке офицера, приставленного к одной из мин, взрыв её произошел преждевременно и завалил землею соседнюю мину, отчего вместо 2-х брешей образовалась одна. Между тем войска с величайшим мужеством, среди белого дня, устремились по рыхлой земле обвалов на штурм. Правая колонна, не найдя бреши, тщетно пыталась взобраться на вал и, наконец, по приказанию начальника штаба 7-го корпуса генерала Сухозанета, повернула к другой бреши; туда же прибыла и резервная бригада. Турки, заметив приготовления к штурму, оказали нам отчаянное сопротивление. Град пуль, картечи, ручных гранат сыпался на столпившиеся во рву войска, которые, однако же, взобрались до вершины обвала, где завязался упорный рукопашный бой.
В этом деле мы понесли огромные потери (92 офиц., 2655 нижних чинов), но сломить сопротивление турок не могли; тогда начальник осады Великий Князь Михаил Павлович приказал отступить в траншеи. Мужество наших войск произвело, однако же, такое впечатление на турок, что уже 5-го июня они вступили в переговоры [364] о сдаче, а утром 7 июня Браилов пал, причем гарнизону его силою около 8 тыс. человек было дозволено удалиться в Силистрию.
Падение Браилова повлекло за собою сдачу прочих крепостей в Добрудже: Мачина, Гирсова, Кюстенджи и Тульчи. Из них наиболее важное значение принадлежало Кюстенджи как гавани на Черном море, посредством коей открывался для армии кратчайший и удобнейший путь подвоза всяких запасов из России морем.
С падением этих крепостей освобождались войска 3-го и 7-го корпусов, но для сосредоточения их в Карасу, где стояли главные силы, требовалось время, и переход в наступление нельзя было предпринять раньше конца июня. Это дало неприятелю возможность сильно занять Шумлу и Варну, слабо занятые им в мае. Кроме того, стоянка в Добрудже вызвала появление болезней - лихорадки, дизентерии и пр.; трава почти совсем выгорела, фуража не было, и начался падеж лошадей и волов. Армия стала таять, еще не видав неприятеля.
В 20-х числах июня гр. Витгенштейн мог располагать для наступательных действий 3-м и 7-м корпусами и 1-й конноегерской дивизией, всего до 45 тыс. человек.
Для наступления представлялись два направления — одно на Варну, другое на Шумлу. Первое было выгодно, так как сохранялась связь с флотом; кроме того, овладение Варной открывало кратчайший и удобнейший путь через Балканы (дорога Варна — Дервиш-Джован — Бургас). Направление на Шумлу заставляло бросить путь подвозов по Черному морю и заменить его линией Сатуново — Базарджик — Шумла, представлявшей по бездорожью и по скудости фуража величайшие затруднения для движения транспортов. Но во всяком случае путь отступления проходил через Добруджу на Сатуново — под ударами гарнизонов крепостей Шумлы и Силистрии. Кроме того, турки могли сосредоточить войска в Болгарии между Дунаем и Балканами и, имея на флангах Силистрию и Шумлу, могли наступать к Черному морю и отрезать сообщения нашей армии, стоявшей под Варною. Таким образом, для безопасности операционной линии на Варну представлялось необходимым овладеть Силистрией.
Эти соображения привели к решению наступать от Карасу к Варне и осадить Силистрию, для чего сделаны были в половине июня следующие распоряжения. [365]
Флоту вице-адмирала Грейга с отрядом князя Меншикова приказано было плыть из-под Анапы к Варне; 7-му корпусу присоединиться к главным силам, т. е. к 3-му пехотному корпусу, а генералу Роту с частью 6-го корпуса (16-я пехотная дивизия и 4-я уланская дивизия - около 10 тыс. человек) переправиться через Дунай и обложить Силистрию. 17-я пехотная и 1-я драгунская дивизии должны были охранять Валахию и наблюдать за Рущуком и Виддином.
24-го июня главные силы армии двинулись от Карасу на Базарджик; 25-го июня авангард занял Базарджик, причем имел жаркое дело с отрядом турецкой конницы, силою около 8 тыс. чел. человек. Турки стремительно атаковали наших улан и опрокинули их; но прибытие 19-го и 20-го егерских полков заставило неприятеля отступить.
28-го июня в Базарджик прибыл император Николай с главными силами 3-го корпуса, а 29-го прибыл туда и 7-й корпус. За оставлением отрядов в тылу на этапах и за исключением отряда генерала Ушакова, шедшего вдоль берега моря от Тульчи к Варне для обеспечения сообщений с морем, численность соединенных сил 7-го и 3-го корпусов простиралась до 35 тыс. человек. 30-го июня авангард занял Козлуджу, причем снова имел упорное дело с многочисленной турецкой конницей, отступившей затем к Шумле. Эти авангардные дела подтверждали сведения о том, что в Шумле турки сосредоточили значительные силы, поэтому ранее движения на Варну надо было обезопасить себя от Шумлы. Вернейшим для этого средством было поражение турок в открытом поле. Смелость их нападений под Базарджиком и Козлуджею позволяла надеяться, что турки выйдут из Шумлы и вступят в бой. Сверх того, приступить тотчас к осаде Варны было нельзя, так как флот еще не прибыл из-под Анапы, и не имелось осадной артиллерии, остававшейся в Браилове. Поэтому решено было двинуться к Шумле против армии сераскира.
4-го июля армия выступила из Базарджика и 6-го заняла Енибазар. Для обеспечения армии со стороны Варны и Балкан были высланы отряды генерала Сухтелена (4500 челов.) к Варне и генерала Бенкендорфа (3000 чел.) в Праводы. 8-го июля главные силы армии под личным предводительством Императора Николая выступили к Шумле, где собралось под начальством сераскира Гуссейн-паши до 40 тыс. человек. [366]
Наши войска в числе 30 тыс. человек двигались двумя колоннами. 8-го июля в 12 часов дня они перешли реку Буланлык, атаковали около 15 тысяч турок с фронта и в обход их правого фланга на д. Касаплы. Турецкая конница несколько раз атаковала нашу пехоту, но не могла остановить ее. В 4 часа дня была занята дорога из Шумлы в Чалыкавак, и турки в беспорядке бежали в Шумлу. Этим дело кончилось: армия остановилась в виду сильных укреплений Шумлы, около которых видны были обширные лагери турецких войск.
После дела при Буланлыке положение нашей армии оказалось худшим, чем было до него. Поставленная цель - вызвать турок в поле и затем разбить их, не удалась. Овладеть Шумлой при помощи штурма, имея всего 30 тыс., нельзя было рассчитывать, так как обнаружилось, что в ней находится до 40 тыс. лучших турецких войск, тем более что пример Браилова был у всех в памяти. Предпринять осаду, не имея осадной артиллерии, тоже было нельзя, а блокада Шумлы, по условиям местности и слабости наших сил, была крайне затруднительна; оставалось одно — отойдя от Шумлы, ограничиться наблюдением за нею и приступить к осаде Варны.
Но осада Варны также требовала большого числа войск, которого в начале июля не было, а также содействия флота и осадной артиллерии, которых пока тоже не имелось. Приходилось повременить осадою Варны, но и отступление от Шумлы, не принося никаких стратегических выгод, только выяснило бы туркам нашу слабость, что было невыгодно в нравственном отношении. Все эти соображения привели к решению военного совета в Енибазаре 7-го июля: главною армиею обложить Шумлу, а отдельными отрядами Рота и князя Меншикова — осадить Силистрию и Варну. Вся армия приковывалась к трем крепостям, и притом так, что под каждой из них наши силы оказывались малочисленнее гарнизона каждой из этих крепостей. Вместе с этим не оставалось ни одной части для действий в поле и для прикрытия осад.
Шумла расположена в лощине, образуемой двумя скалистыми выступами отрога Малых Балкан. Между этими выступами, от д. Чингель до д. Стража, на протяжении около 5 ½ верст тянулся главный фронт сильных укреплений Шумлы. Далее укрепления тянулись по недоступным скалам южного и северного края плато, образовавшего вершину горного отрога, у подошвы которого стоит Шумла. Это плато, возвышающееся над прилегающей равниной на [367] 600-800 фут, ограничено со всех сторон скалистыми обрывами, доступными лишь в весьма немногих пунктах.
Через густой непроходимый лес, покрывавший плато, пролегало несколько дорог, соединявших Шумлу с Константинополем: 1) кратчайшая, через дд. Мараш и Чифтлик на Эски-Стамбул; от нее подымались на шумлинское плато дороги, ведущие в крепость; 2) обходная, ведущая на запад, через дд. Дормус, Боулер на Эски-Джумаю и Осман-Базар; на нее с плато также спускалось несколько ветвей, и от нее же отходила дорога на Разград и Силистрию.
Укрепления Шумлы состояли из главной ограды, из земляных верков сильных профилей и нескольких редутов, расположенных в 1000-1500 шагах от главной ограды перед восточным фронтом, между дд. Стража и Чингел. Сильнейшее из отдельных укреплений было возведено на высотах у д. Стражи, командующих над городом. В Шумле было до 40 тыс. жителей, из коих до 30 тысяч мусульман. Для полного обложения Шумлы приходилось занять линию от 30 до 35 верст по горным ущельям и лесам. Вследствие слабости наших сил решились обложить крепость только с восточной стороны. Но избранная блокадная линия имела все-таки около 10 верст длины (от д. Стражи до д. Мараш), а потому ее усилили редутами, число коих возросло до 27.
15-й и 16-й егерские полки овладели высотою на север от д. Стража, где был заложен редут № 5, командующий над равниною, прилегающею к восточному фронту Шумлы, и таким образом правый фланг блокадной линии, занятый 3-м корпусом, был прочно обеспечен; левый фланг этой линии, от которого отходила дорога на Эски-Стамбул, был занят 7-м корпусом.
Затем необходимо было преградить дороги на Джумай и Эски-Стамбул, чтобы лишить Шумлу подвоза запасов. С этой целью 17 июля был двинут на Эски-Стамбул и Костеш отряд генерала Ридигера (около 4 ½ т.), который для обеспечения своих сообщений с блокадным корпусом оставил у Чифлика небольшой отряд генерала Торбеева. 18-го июля турки сделали из Шумлы сильное нападение на этот отряд, и хотя были отбиты, но это вынудило Ридигера вернуться к дер. Мараш. Выяснялось все более и более, что тесная блокада Шумлы и вообще всякое решительное предприятие против неё не соответствуют нашим средствам. Не имея возможности распространить блокаду к югу от крепости, мы приступили к набегам в тыл для затруднения [368] подвозов. Отряд Ридигера двинулся к Костешу и 3 августа разбил 3-х тыс. отряд турок, но при возвращении к Эски-Стамбулу он был окружен в ущелье среди леса превосходными силами; после упорного боя отряд пробился, но потерял 24 офицера и 450 нижних чинов убитыми и ранеными: одно орудие было взято турками. Этот набег к Костешу был последним наступательным предприятием в 1828 году; затем всецело ограничивалось исключительно обороной за редутами.
Зато сераскир Гуссейн-паша, убедившись в слабости наших сил, перешел в наступление и в ночь с 14-го на 15-е августа атаковал оба фланга укреплений блокадной линии. В полночь до 5 тысяч регулярной турецкой пехоты внезапно атаковали редут № 4, истребив в нем весь гарнизон (250 егерей), взяли 6 орудий. Приведенные резервы после упорного боя заставили турок отступить и снова заняли редут. Еще более сильное нападение было сделано на левый фланг у селения Мараш, занятого отрядом из 3800 человек. На рассвете они были атакованы с фронта 15 тыс. пехоты, а с фланга около 5 тыс. конницы. Напор турок был так стремителен, что сначала они имели успех: 1-й батальон Уфимского полка (300 чел.) окруженный турками, несмотря на мужественную защиту, был поголовно истреблен, причем турки взяли 1 орудие. Контратака 3-х батальонов резерва и нескольких эскадронов гусар заставила турок в беспорядке броситься к Шумле; но лошади гусар были так изнурены, что они не могли преследовать турок и развить одержанный успех.
Тогда граф Витгенштейн решил отказаться от действий на сообщения Шумлы и стянуть все силы в укреплениях перед восточным её фронтом. Отряд Ридигера был притянут из Эски-Стамбула, и несколько укреплений на левом фланге было очищено. С конца августа блокада Шумлы превратилась в наблюдение за нею: с этого времени не только продовольствие в крепость доставлялось беспрепятственно, но турки высылали из крепости отряды к Варне и Силистрии, а конница их, выйдя из Шумлы, обрушилась на наши сообщения, весьма слабо обеспеченные войсками. Сильная вылазка из Шумлы 27-го августа против центра наших укреплений, впрочем, энергически отбитая, и расстройство армии от болезней, побудили было Витгенштейна решиться на отступление к Енибазару. Но в конце августа прибыла к Варне гвардия, и решено было ускорить падение той крепости. Граф Витгенштейн по повелению императора отрядил [369] часть войск к Варне, а с остальными остался под Шумлой с назначением прикрыть осаду Варны. Остатки 3-го и 7-го корпусов исполнили эту трудную задачу, оставаясь перед Шумлой до покорения Варны.
Положение наших войск вообще на всем театре и, в особенности под Шумлой, в августе и сентябре месяцах было весьма тяжелое. Жара, доходившая до 40 -45° R, недостаток воды и продовольствия, утомление войск, изнуренных тяжелой сторожевой и траншейной службой под турецкими крепостями, всё это развило большую болезненность. Число больных доходило до 35 % списочного состава, в батальонах под ружьем было по 200- 300 человек, в эскадронах по 40- 50; появились эпидемии и, наконец, чума. Травы с половины июля не стало вовсе: добывать фураж стало невозможно; конница и обозы совершенно лишились лошадей, а с этим вместе прекратился и подвоз продовольствия под Шумлу и в пункты, удаленные от моря.
29-го сентября сдалась Варна, и дальнейшая блокада Шумлы становилась бесцельной. 4-го октября она была снята, и войска 7-го корпуса выступили к Варне, а 3-го корпуса к Силистрии. Турки сперва слабо преследовали, но в Дели-Орманском лесу, у Айдогды (Айдооду), 7-го октября до 8000 турок атаковали арьергард 3-го корпуса, прикрывавший обоз, завязший в ущелье, который пришлось истребить, так как мы не могли вытащить его из грязи.
Крепость Варна лежит на левом берегу р. Варнадере, вытекающей из обширного Девнинского лимана, при впадении его в Черное море. Местность к северу от крепости представляла холмистую равнину, покрытую виноградниками, а к югу болотистую низменность, проходимую только по нескольким дорогам. Отроги Балкан окружали крепость, причем южные высоты были удалены от нее на 1000 саженей, и покрыты частыми лесами, а на севере отстояли на 3-5 верст и спускались к стороне крепости крутыми скалистыми обрывами, весьма затруднявшими сообщения. Расстояние между Варной и Шумлой 75 верст. Укрепления Варны состояли: 1) из главной ограды бастионного начертания (длинные куртины с узкими валгангами, назначенными для ружейной обороны, и 10 малых бастионов на 8 орудий каждый); 2) из нескольких полевых люнетов и редутов, построенных перед западным фронтом главной ограды в расстоянии 500 шагов, и одного такого же редута в 1,500 шагов перед северным фронтом. [370]
 |
| Крепость Варна |
Кроме того, во время самой осады турки возвели множество контр-апрошей в виде ложементов, окопов и т. п. Ров был сухой с каменными одеждами и наибольшие размеры имел перед северо-восточным фронтом, прилегавшим к морю, где профиль его достигал 40 фут высоты, при ширине рва до 200 фут. Здесь же, на дне рва протекал в крутом овраге ручей. Прикрытого пути и вообще наружных построек не было. Глубина моря не позволяла большим военным судам подойти к Варне ближе 400-600 саженей, почему флот не мог принять в атаке деятельного участия. В конце июня гарнизон крепости состоял из 10 тыс. человек под начальством Юсуфа-паши; вооружение крепости состояло из 162-х орудий.
Хотя укрепления Варны не были сильны, но она находилась в благоприятных условиях для упорной обороны. Лиман Девно разрезал блокадную линию на две части, и для полного обложения крепости необходимо было иметь два отдельных отряда. Сообщение между ними могло поддерживаться или посредством флота, или кружным путем, длиною в 45 верст, вокруг лимана Девно через брод у с. Гебеджи. Южный и восточный фронты, прикрытые морем и болотом, были недоступны для атаки, что позволяло сосредоточить силы гарнизона для обороны остальных фронтов. Сверх того, гарнизон Варны, в течение июля получивший значительные подкрепления, почти все время осады был или многочисленней атакующего, или равносилен ему.
Как мы уже знаем, для наблюдения за Варной был назначен отряд генерала Сухтелена (около 4-х тыс. человек). 1-го июля он подошел к Варне, с назначением обеспечить главные силы армии, бывшие под Шумлой. После жаркого дела с конницей, Сухтелен оттеснил ее в крепость и занял позиции в полуверсте перед её западным фронтом, укрепив ее 4-мя редутами. 3-го июля в Варну прибыли подкрепления, которые довели гарнизон до 15 тыс. С этого времени отряду Сухтелена пришлось ежедневно отражать вылазки втрое сильнейшего противника, и хотя с большими потерями, но он удержал занятую им позицию до 6-го июля, до прибытия отряда генерала Ушакова (около 1 ½ тыс. при 10-ти орудиях).
8-го июля турки опять всеми силами обрушились на русские войска. Упорный бой продолжался с 3-х часов утра до 8-ми часов вечера. Несмотря на четверное превосходство турок, они были отброшены с большими потерями — до 800 человек убитыми и ранеными. Упорные дела под Варной с 1-го по 8-е июля показали, [371] что со столь малыми силами блокировать Варну невозможно, а удерживаться под ее стенами — значило бы бесцельно обрекать храбрые войска на гибель. Поэтому отряд Сухтелена3 отошел 9-го июля к д. Дервент-киой, где и оставался до 22-го июля, ограничиваясь лишь наблюдением за Варною. 16-го июля прибыла из Анапы егерская бригада 7-й дивизии, а 19-го прибыл в Дервент-киой вице-адмирал князь Меншиков, назначенный начальником всех войск осадного корпуса под Варной.
22-го июля флот Грейга в числе 8-ми кораблей, 5-ти фрегатов и 13-ти мелких судов, стал на якорь перед Варною, а вдоль берега моря подошел к ней отряд князя Меншикова, который тотчас же установил сообщение с флотом, построив две пристани. Всего у князя Меншикова было до 10 тысяч человек при 47-ми полевых орудиях, в том числе пехоты до 7-ми тысяч человек. Осадной артиллерии до 4-го сентября вовсе не было. В июле 25-го приступлено было к обложению Варны с северной стороны, а с южной она оставалась не обложенной по недостатку войск до прибытия гвардии, т. е. до конца августа. Для обеспечения блокадной линии от беспрерывных вылазок гарнизона в расстоянии 2000 шагов от крепости с 26-го по 31-е июля было возведено 6 редутов и ряд траншей между ними. Турки ежедневно производили сильные нападения на эти работы, но были отбиваемы.
Со стороны моря обложение было довершено в ночь на 27-е июля, когда отряд гребных судов капитана 2-го ранга Мелихова атаковал стоявшую под крепостью турецкую флотилию из 13-ти судов и овладел ими. С южной стороны, по недостатку сил, обложение предполагалось произвести одною конницей, для чего в начале августа был послан к с. Гебеджи отряд из одного батальона, 5-ти эскадронов и 2-х казачьих орудий под начальством генерала Акинфьева. Этот слабый отряд овладел переправой у Гебеджи, но не мог противодействовать туркам, которые собрали значительные силы для помощи Варне, так что 6-го и 8-го августа в Варну беспрепятственно вошли с юга два больших транспорта артиллерийских запасов с прикрытием из 4-х тыс. человек.
Для ведения инженерной атаки кн. Меншиков избрал северо-восточный фронт, примыкавший к морю, между 1-м и 2-м бастионами, причем целью атаки был 1-й бастион. Фронт этот, по его профилю, был сильнейший, но его избрали, так как сюда [372] легче было доставлять с флота все необходимое для осады. В ночь на 4-е августа были заложены первые батареи из морских орудий (на 11 орудий) против приморского (1) бастиона в расстоянии около 300 саж. 6-го августа флот бомбардировал крепость, а в ночь на 7-е была заложена 1-я параллель против 1-го и 2-го бастионов, длиною в 100 саж., в расстоянии 300 — 500 шагов от крепостного рва. Получив 8-го августа подкрепление, турки сделали 9-го сильную вылазку против правого фланга 1-й параллели, но после упорного боя были отброшены. Осадные работы продолжались, но турки сильно препятствовали им метким ружейным огнем из ложементов, а также контр-апрошными работами; почти ежедневно происходили упорные кровопролитные стычки гарнизона с осаждающими. Так дело продолжалось до прибытия гвардейская корпуса 28-го августа, когда сила осадного корпуса возросла до 30-ти тыс. человек при 118-ти полевых и 52-х морских орудиях. К этому времени осадные работы были доведены до 50-ти шагов расстояния от крепостного рва, артиллерийский огонь был потушен на атакованном фронте, начата брешь в 1-м бастионе и обращена в развалины прилегающая к нему часть города.
С прибытием подкреплений прежде всего решено было завершить обложение крепости с южной стороны. С этой целью 30-го августа отряд генерала Головина (8 бат., 7 эск., 14 ор. - 5 тыс.) переправился у с. Гебеджи, занял высоты к югу от Варны и у подошвы их, между Девнинским лиманом и морем, построил несколько редутов. Но положение этого отряда, совершенно отделенного от прочих сил, было чрезвычайно трудное, так как турки в конце августа сосредоточили на р. Камчике, в 25-30 верстах от Варны, значительные силы. Отряду Головина приходилось одновременно отражать вылазки из Варны и удерживать турецкие войска, ожидавшиеся из-за Балкан. Тогда Головин, оставив часть войск в блокадной линии, решился занять позицию на мысе Галате. Тыл этой позиции примыкал к морю, а фланги упирались в крутые овраги; фронт был укреплен несколькими редутами. Эта позиция, сильная в тактическом отношении, однако же, не отвечала назначению отряда - замкнуть блокаду Варны, так как дорога туда из Бургаса шла далеко от отряда.
Между тем турки изготовились к переходу в наступление. Собрав силы у Айдоса, верховный визирь направился на выручку [373] Варны одновременно с 15 тыс. отрядом Омер-Врионе, двинутым из Шумлы. 14-го сентября Омер-паша занял позицию на горе Куртепэ, в 2-х верстах от отряда Головина, и стал укрепляться. Верховный визирь в то же время сосредоточился за Камчиком у Дервиш-Джевана, послав Омер-паше подкрепления, с коими силы последнего было доведены к 16-му сентября до 25-30 тыс. чел. при 16-ти орудиях. В виду известия о движении к Варне Омера-паши становилось необходимым принять решительные меры к отражению турецких войск с целью обеспечения продолжения осады.
К Головину были посланы подкрепления, усиливая его отряд до 8 ½ тыс. при 22-х орудиях. Общее начальство над войсками на южной стороне Варны было поручено генерал-адъютанту Бистрому, причем войска эти были разделены на 2 отряда: нижний или блокадный, Головина, занимавший укрепления блокадной линии по южную сторону Варны (около 2 ½ т. человек при 12 орудиях) и верхний или обсервационный, под начальством генерала Бистрома, занимавший позиции на мысе Галата (около 6 ½ тыс. при 18 орудиях). Из войск, находившихся у Шумлы, приказано направить отряд принца Виртембергского для действий на сообщения Омер-паши. 15-го сентября этот отряд в составе 4-х батальонов прибыл в Девно. В то же время, 14-го сентября, в Гебеджи был сформирован отряда генерала Сухозанета (4 бат., 13 эск., 26 орудий), с назначением демонстрировать на путь сообщения Омер-паши до прибытия отряда принца Виртембергского и прикрывать правый фланг позиции Бистрома у Галаты.
В главной квартире рассчитывали, что 16-го сентября принц Виртембергский успеет, сосредоточив свои войска, атаковать позиции Омера с запада от Гассан-Лара, потому приказано было Бистрому в этот день для содействия принцу атаковать Омера-пашу с северо-востока. Но предписание это осталось неисполненным, так как турки 16-го сентября сами атаковали позиции Бистрома. Большие массы пехоты и конницы, перейдя овраг перед левым флангом, обрушились на 1-й батальон л.-гв. гренадерского полка, но были отбиты. На левом фланге до 15 тыс. турецкой пехоты атаковали редуты, а частью прорвались даже в тыл к вагенбургу. В то же время гарнизон Варны сделал сильную вылазку против Головина. Положение Бистрома, атакованного одновременно с фронта, обоих флангов и тыла превосходными силами, было критическое, но [374] мужество войск спасло дело. Отбив несколько атак, Бистром, выйдя из редутов с лейб-егерями и л.-гв. Финляндским полком, ударил в штыки и обратил турок в бегство. Таким образом, турки были везде отбиты с большими потерями.
В этот же день Сухозанет, бывший в Гассан-Ларе, где он 15-го сентября разбил небольшой турецкий отряд, желая содействовать намеченной атаке Бистрома на турецкий лагерь, предпринял усиленную разведку его. Густой лес и масса оврагов задержали конницу, и Сухозанет мог осмотреть лишь весьма поверхностно одну только западную часть турецкого укрепленного лагеря. Тем не менее, на основании этой разведки, Сухозанет пришел к решительному убеждению, что силы турок на Куртепэ и позиция их очень слабы. Он донес 16-го сентября, что турок в укреплениях на Куртепэ не более 8-ми тысяч, что они деморализованы, что позиция их весьма удобно может быть атакована от Гассан-Лара, и просил, чтобы на следующий день его атака на турецкий лагерь с западной стороны была поддержана атакой Бистрома с востока. Насколько это донесение соответствовало действительности, видно из того, что в этот же самый день Омер-паша с 15 тысячами яростно атаковал Бистрома. 16-го сентября вечером прибыл со своими 4-мя батальонами в Гассан-Лар принц Виртембергский и, не будучи знаком с обстановкой, на основании доклада Сухозанета, донес о намерении 17-го сентября атаковать турецкий лагерь с юго-западной стороны и назначил начало атаки в 2 часа. Но, собрав лично сведения о позиции и силах неприятеля, принц пришел к другому заключению, что силы турок простираются от 15-ти до 20-ти тыс., что подступы к позиции с запада, ведущие через густой лес и ряд оврагов, крайние неудобны, особенно для его отряда, состоявшего из конницы, и что, в случае неудачи, отступление его отряда с многочисленной артиллерией через лесное дефиле будет крайне опасно. Поэтому, 17-го сентября принц послал донесение о невозможности атаковать турок с теми силами, которые у него были, прося подкреплений и об отсрочке атаки на 1 или 2 дня. Но в главной квартире императора Николая, основываясь на донесениях Сухозанета, считали опасения принца Евгения преувеличенными. В виду невозможности немедленно прислать ему подкрепления и желания поскорее избавиться от присутствия под Варной войск Омера-паши 17-го сентября вечером послано было принцу Виртембергскому приказание решительно атаковать [375] Куртепэ 18-го сентября с имевшимися у него войсками. Атаку принца должен был поддержать Бистром атакою турецких укреплений со своей стороны.
Гора Куртепэ находится в точке соединения дорог, ведущих в Варну из Бургаса через Дервиш-Джеван и из Правод через Акенджи и Гассан-Лар. На плоской вершине этой горы, протяжением около 1 ½ версты от востока к западу и около 2-х верст с севера на юг, турки расположились лагерем, обнеся его окопами с несколькими отдельными редутами впереди. Множество крутых оврагов, расходившихся от вершины по разным направлениям, доставляли сильное прикрытие фронту и флангам. Гора была окружена лесом и кустарником, который оканчивался только в нескольких сотнях шагов от турецких окопов. Только с восточной стороны, от позиции Бистрома, подступы были более открытые, допускавшие участие в атаке артиллерии и конницы. С западной же и южной сторон единственными подступами служили дороги из Гассан-Лара и Бургаса, представлявшие лесные теснины. На гассанларской дороге, в 1 ½ верстах от турецкого лагеря, была небольшая поляна, на которой турки построили редут; поляна эта отделялась от главной позиции Омера-паши глубоким и крутым оврагом, за которым был еще другой овраг, меньших размеров. Путь отступления турок отходил на юг, по бургасской дороге.
Для атаки этой позиции мы могли назначить: отряд принца Виртембергского в Гассан-Ларе, силою 8500 чел. при 42 орудиях, и из отряда Бистрома можно было отделить не более 4-х батальонов, силою около 2000 чел. Таким образом, из 90 тысяч человек на всем театре войны в решительную минуту в решительном пункте мы имели всего около 11 тыс. человек, разделенных на два отряда, удаленных друг от друга на 15 верст, и без всякой связи между ними; против них было 25 тысяч турок, занимавших укрепленную позицию, находившуюся в центре между нашими отрядами. При этом в отряде принца, назначенном для главного удара в лесистой и овражистой местности, почти ¼ часть составляла конница. 18-го сентября в 10 часов утра войска принца Виртембергского двинулись в одной колонне по дороге из Гассан-Лара к турецкой позиции. 9 эскадронов с 2-мя конными орудиями под начальством графа [376] Ностица были направлены к сел. Айран-киой для демонстрации в тыл турецкого лагеря.
Подойдя к поляне, на которой находился передовой турецкий редут, Одесский и Украинский пехотные полки опрокинули вышедших турок, а затем вместе с 20-м егерским полком взяли и сам редут. На этой поляне отряд выстроился в боевой порядок: около редута стали 10 батарейных орудий, открывших дальний огонь по турецкому лагерю; прочей артиллерии не достало места, и она осталась в резерве. Пехота стала в две линии в колоннах к атаке по обе стороны батареи, конница расположилась на флангах пехоты и, не имея места развернуться, стояла в эскадронных колоннах. В этом положении отряд отбил 4 атаки турок. Принц Евгений прочел перед войсками записку, полученную им от Государя, в которой было повеление атаковать Куртепэ, и высказывалась уверенность в мужестве и усердии войск. Одушевленные Монаршим доверием, войска рвались в бой, но принц находил невозможным атаковать турок без подготовки атаки артиллерией. Поэтому он поручил генералу Дурново с Азовским полком и двумя орудиями перейти овраг и занять на том берегу его в виду турецкого лагеря удобную для артиллерии позицию, куда принц намеревался затем перевести 30 орудий. Азовский полк стремительно атаковал турок за оврагом и безостановочно гнал их перед собою по лесу, пока не вышел из него в 500 - 600 шагах от турецких укреплений. Турки опомнились и огромными массами бросились на азовцев: командир полка, оба батальонных командира и сам генерал Дурново были убиты, но храбрые азовцы держались в этом неравном бою. Тогда принц Виртембергский послал генерала Симанского с Днепровским полком и батальоном Украинского на выручку Азовского полка. Эти свежие три батальона, соединившись с азовцами, стремительно атаковали турецкий лагерь и ворвались уже в укрепления, но подавленные огромным численным превосходством турок, были выбиты. Потеряв более половины людей, эти пять батальонов геройски удерживались у опушки леса перед турецкими укреплениями, отбивая все атаки, пока не получили приказание отступить. Затем принц Виртембергский отошел к Гассан-Лару. Потери наши в этом деле простирались до 1400 чел., в том числе половина убитых; сам принц был ранен. Услышав атаку принца Евгения на юго-восточную часть турецкой позиции, Бистром со своей стороны двинул против её северной оконечности два [377] батальона. Батальоны эти три раза ходили в атаку на турецкие укрепления, доходили до рва их, но не могли сломить упорство значительно сильнейшего неприятеля.
Хотя атака Куртепэ не удалась, но, как говорит историк этой войны, известный фельдмаршал Мольтке, она «является одним из самых блестящих дел войны 1828 г., и в нем русский солдат покрыл себя славою». Храбрость русских войск произвела на турок такое впечатление, что Омер-паша, один из выдающихся турецких пашей, не осмелился более нападать на русские позиции. Простояв в бездействии 11 дней и не подав никакой помощи Варне, он поспешно отступил за Камчик, как только она сдалась. Но неудача под Куртепэ побудила и нас также отказаться от наступательных действий и исключительно заботиться об обороне. С этой целью часть войск была отделена от принца Евгения и расположена у дер. Пейнерджи на правом фланге позиции генерала Бистрома, войска которого были усилены еще 4-мя батальонами, взятыми вновь из-под Шумлы. С остатками своего отряда принц Виртембергский расположился близ брода у Гебеджи, оставив для наблюдения за турками конницу у Гассан-Лара и Акенджи; в таком положении он оставался до сдачи Варны.
Между тем, под Варной продолжались осадные работы: устраивались переходы через рвы, пробивались бреши, взрывались глыбы земли, и все это под постоянным огнем защитников, производивших отчаянные вылазки.
Чтобы быстрее подвинуть атаку на 1-й бастион, решено было штурмовать его, дабы дать возможность саперам сделать венчание бреши. На рассвете 25-го сентября охотники без выстрела ворвались через брешь в бастион и мгновенно овладели им, переколов гарнизон; пионеры под градом пуль приступили в бастионе к работам. Но увлекаемые успехом, охотники не остановились, а проникли до середины города, где, окруженные, большей частью были истреблены. Опомнившись, турки устремили все свои силы для отбития потерянного бастиона. Хотя штурм бастиона был отбит, но силы гарнизона были истощены продолжительною осадою; продовольствие было все израсходовано; Омер-Врионе стоял в виду крепости, не выручая ее; все это побудило турок 26-го сентября принять сделанное ранее предложение и начать переговоры о сдаче.
29-го сентября Варна сдалась. Мы взяли в плен 6000 человек [378] и 178 орудий; остальные войска были отпущены, из них 4000 человек без оружия, а 800 - с оружием.
Взятие Варны – есть важнейший наш успех в войне 1828 г.; оно дало нам возможность утвердиться за Дунаем и, перезимовав в Болгарии, начать следующую кампанию, так как позднее время года, крайнее утомление войск и расстройство их от болезней не позволяли думать о переходе Балкан и дальнейших наступательных действиях в этом году.
Как было сказано выше, движение армии к Шумле обеспечивалось войсками, оставленными в Валахии и направленными под Силистрию. В Валахии было 10 т. чел. под начальством генерала Бороздина; они занимали отрядами линию на левом берегу Дуная от Журжи до Калафата с назначением наблюдать за неприятелем и препятствовать туркам опустошать Валахию. Подобным набегам турок способствовали крепости на Дунае и в особенности Виддин с Калафатом, занятые сильными гарнизонами. Наблюдение последних и обеспечение Малой Валахии было поручено генералу Гейсмару с отрядом около 3000 ч. при 10-ти орудиях. 26-го июня Гейсмар подошел к Калафату, на пути разбив сильный отряд турок. Затем с этой стороны до августа турки не осмеливались выдвигаться; в этом же месяце им удалось произвести несколько набегов. В сентябре, одновременно с переходом турок в наступление на главном театре, из Калафата выступила (12-го сентября) армия сераскира Виддинского (26 тыс., по преимуществу иррегулярной конницы и 30 орудий) и двинулась к Крайову.
Дойдя до селения Бойлешти, турки остановились и стали укрепляться. В это время генерал Гейсмар с отрядом из 4200 ч. при 14-ти орудиях стоял у сел. Чароя, в 8-ми верстах от Бойлешти. Видя невозможность со своим малочисленным отрядом при пассивно оборонительном образе действий удерживать турок и препятствовать им опустошать страну, Гейсмар решился атаковать турок, рассчитывая на неожиданность этого смелого удара и на их усталость после утомительного перехода; это привело к сражению у Бойлешти 14-го сентября. Гейсмар подошел к позиции турок, имея пехоту в 8 каре, расположенных уступами, с артиллерией между ними. Многочисленная конница турок произвела несколько сильных атак, которые были отбиты при содействии каргопольских и новороссийских драгун. К вечеру наши войска остановились в 400 саж. от турецких окопов, [379] занятых пехотою, не участвовавшей в бою, который остался нерешенным. Турки стояли беспечно, не выставив сторожевого охранения. Пользуясь этим, Гейсмар предпринял нападение на турок ночью. Шесть колонн, каждая из двух рот, направлены были на турецкие укрепления с фронта и левого фланга, а две колонны такой же силы составили резерв; вся артиллерия и конница были в резерве. В 8 часов вечера в строжайшей тишине и при полной темноте войска подошли к турецкому лагерю. Первые наши выстрелы произвели панику в лагере турецкой конницы, и она вся бежала; пехота же сначала мужественно сопротивлялась за окопами, но выбитая из них, бросилась к сел. Бойлешти. Эта деревня, объятая пожаром, была взята приступом после кровопролитного боя внутри её. Турки потеряли около 3000 человек убитыми и ранеными и 500 пленных, 24 знамени, 7 орудий и весь лагерь; мы потеряли 600 чел. Эта блистательная победа освободила Малую Валахию, безопасность которой затем была упрочена взятием Калафата 12-го октября.
Внезапное появление Гейсмара под этой сильной крепостью после ночного перехода в 50 верст так устрашило турок, что они бежали в Виддин, отдав нам ее почти без боя.
Для обложения Силистрии был назначен отряд генерала Рота (16-я пехотная дивизия и 4-я уланская дивизия, всего около 10 т.). Гарнизон Силистрии состоял из 15000 чел. Разбив вышедшие из крепости войска в упорном бою 9-го июля, Рот обложил крепость. Турки оборонялись очень энергично и часто предпринимали вылазки. Хотя последние и были отбиваемы, но блокада была слаба, что доказало дело 30-го августа, когда в крепость пробился присланный из Шумлы 5-тысячный отряд с транспортом боевых запасов.
В половине сентября стал прибывать из России под Силистрию 2-й пехотный корпус и сменил войска Рота, направленные к Шумле. Численность атакующего возросла до 20-25 тысяч, но к осаде нельзя было приступить за неимением осадной артиллерии. Только к половине октября прибыло 62 осадных орудия, и пришел из-под Шумлы 3-й корпус. Тогда предположено было повести энергичную осаду, но уже было поздно, так как в глубокую осень дороги стали не проездными, подвоз припасов прекратился и оказался недостаток снарядов, пороха и продовольствия. В довершение, внезапно наступили сильные холода и метели, а на Дунае начался ледоход, угрожавший окончательно [380] прервать сообщения осадного корпуса под Силистрией. Тогда, после 2-дневного бомбардирования крепости, ей предложено было 23-го октября сдаться, а когда на это последовал отказ, то 27-го октября осада была снята, и наши войска отошли за Дунай.
В начале ноября наша армия стала по квартирам на обоих берегах Дуная. В Валахии расположились: 17-я пехотная дивизия. 2-й и 3-й пехотные и 4-й кавалерийский корпуса за Дунаем; в Добрудже — сводный корпус генерала Красовского, 6-й и 7-й пехотные корпуса заняли Варну, Праводы, Базарджик и Мангалию; Праводы и Варна были укреплены. Гвардия вернулась в Россию.
Войска были чрезвычайно утомлены и ослаблены потерями как в боях, так в особенности от болезней, страшно опустошавших ряды армии. С наступлением зимы стала особенно свирепствовать чума. От некоторых полков оставались лишь горсти людей. Войска крайне нуждались в отдыхе, и продолжать военные действия зимою, помимо многих других причин, было невозможно.
Наши успехи в Европейской Турции в 1828 г. сводились к овладению двумя большими крепостями: Браиловым и Варной, и несколькими малыми, к занятию Молдавии и Валахии. За Дунаем мы овладели лишь узкой полосой вдоль берега моря, шириною не более 50 верст, от устьев Дуная до Балкан, и утвердились у подошвы их в Праводах и Варне. Турки оказали нам весьма упорное сопротивление, но энергия обеих сторон не была сломлена, а потому исход войны должен был решиться новой кампанией.
Перед вступлением наших войск в Болгарию турки выселили почти всех жителей со скотом и имуществом в горы, так что до самых Балканских гор наши войска находили все деревни пустыми, а поэтому нельзя было и думать получить от земли продовольственные припасы и подводы. Даже воду для питья трудно было получать, так как фонтаны были испорчены, а в колодцы турки набросали падаль и разные нечистоты. Это обстоятельство вызвало с нашей стороны ряд мер для очищения колодцев и фонтанов. По недостатку колодцев лошади во время следования к Шумле дожидались воды по несколько часов.
После занятия нашими войсками портов Черного моря, [381] припасы и сено доставлялись по распоряжению гр. Воронцова на 180 зафрахтованных судах из Севастополя, Херсона, Феодосии и Таганрога сначала в Кюстенджи, а потом в Каварну, Балчик и Варну, откуда провиант перевозился в подвижном магазине и на верблюдах к войскам, а сено, как мы уже сказали, не могло быть перевезено по недостатку перевозочных средств. Недостаток провианта привел к тому, что войскам приказано было уменьшить дачу в случае недостаточного подвоза его.
Это распоряжение было сделано для войск, находившихся под Шумлой, в Енибазаре, в Козлуджи и в Праводах, так как к ним трудно было подвозить припасы. Все эти войска должны были получать с 17-го сентября в день только по ¾ фунта сухарей; зато приказано было увеличить дачу мяса и круп; а именно, мяса приказано было давать ежедневно строевым по ¾ фунта, а нестроевым по ½ фунта и круп вместо двух с четвертью тридцатых гарнца по три и три четверти тридцатых гарнца.
Когда было сделано такое распоряжение, то и в госпиталях начали уменьшать дачу хлеба больным; тогда главнокомандующий разъяснил, «что уменьшение солдатского пайка и порции не относится до больных, если о том не особенно будет предписано».
Во время следования наших войск к Шумле, все без исключения лошади довольствовались травой; но скоро она начала выгорать. На этапных дорогах трава была съедена в самое короткое время; вследствие этого транспорты, следовавшие в тылу армии, должны были посылать косцов с повозками за травою все далее и далее в стороны от дороги, а от этого волы и лошади еще более изнурялись и, оставаясь иногда по суткам и более некормлеными и непоеными, начали падать в большом числе. Таким образом, транспорт начал разрушаться и скоро почти весь уничтожился. В октябре 1828 года движение транспортов подвижного магазина совершенно прекратилось вследствие отсутствия подножного корма и распутицы.
Еще более чувствовался недостаток зернового фуража. Его отпускали, и то в начале только для лошадей главной квартиры и некоторым частям в виде исключения, но лишь половинными дачами, а вскоре подвоз овса совершенно прекратился, и его уже не отпускали никому. [382]
Особенно затруднительно было обеспечение продовольствием войск, находившихся под Шумлой. Они начали терпеть недостаток в провианте вскоре после прибытия под эту крепость. Фураж также добывался с трудом: сначала войска находили траву довольно близко от биваков, но скоро в окрестностях Шумлы трава была съедена, а через три недели войскам приходилось отправлять фуражиров за травой верст за 15-20, причем расстояние это увеличивалось с каждым днем.
Чем далее фуражиры уходили от биваков, тем большей опасности они подвергались от нападения турок; поэтому фуражировки поодиночке были строжайше запрещены и фуражиров начали отправлять под прикрытием отрядов войск с артиллерией.
В конце августа, т. е. едва через три месяца после вступления войск в Болгарию, среди лошадей в коннице, артиллерии и обозе открылся падеж вследствие недостатка в корме. Падеж настолько был силен, что главнокомандующий приказал, чтобы кавалерийские полки отправили в Бырлад слабых строевых лошадей для поправления здоровья и в Вознесенск - людей, лишившихся лошадей, в резервные эскадроны для их укомплектования. Артиллерии тогда же было приказано отправить в княжества по четыре орудия от роты, а впоследствии конные роты отправили еще по два орудия. В то же время было приказано отправить в Байраш-Дере на подножный корм всех «усталых и ослабших лошадей» из казачьих полков, находившихся под Шумлой, с производством им полной дачи фуража, «но с тем, чтобы оный фураж из Кюстенджи казаки перевозили собственными способами». Последнее было невозможно по неимению подвод и, следовательно, не могло быть исполнено.
Следование в княжества кавалерийских и артиллерийских команд было самое бедственное; понятно, что в состав их попали самые изнуренные лошади, которые едва тащились. При этом лошадей этих не хватало по числу орудий, зарядных ящиков и обоза, так что батарейное орудие везли четверкою, а ящики парою, а иногда даже одной лошадью. Лошади кормились остатками высохшей на полях травы и старой соломой, которую [383] снимали с крыш. Падеж лошадей увеличивался с каждым переходом. Тогда в конной артиллерии стали впрягать под орудия верховых лошадей, а пешая артиллерия вынуждена была выступать с ночлегов с половинным числом орудий, за которыми посылали лошадей, по приходе на новый ночлег. Таким образом, команды собрались с большими затруднениями в Гирсове и оттуда артиллерию повезли уже на волах в Фокшаны, Текуч и Бырлад, где она зимовала. Конница также не в состоянии была довести лошадей до места, и люди прибыли пешком, неся на себе сёдла и побросав по дороге часть конского убора.
Мы указывали в начале нашего труда, что перед самым походом возникла переписка по поводу негодности обоза артиллерийских парков, и что, в конце концов, было решено, что он вполне годен. Но участие обоза в походе привело к другому результату. Фурштат начал разрушаться еще во время движения к Шумле. По случаю большого падежа лошадей часть обоза была оставлена в Базарджике; впоследствии пали и остальные лошади, а фуры были собраны в особые вагенбурги и истреблены при отступлении наших войск от Шумлы.
После взятия Варны наступило холодное время, и войска были расположены на квартирах. 6-й и 7-й корпуса стали в Варне, Базарджике и Праводах, а 3-й корпус должен был отправиться к Силистрии. Это движение 3-го корпуса было чрезвычайно затруднительно. Войска взяли с собою сухарей только на четыре дня, так как от Шумлы до Силистрии всего около 120 верст; при этом сухарей была взята только половинная дача, т. е. в сущности на два дня, а поход продлился до 11-го октября, т. е. девять дней. Когда этот ничтожный сухарный запас был израсходован, то не только нижние чины, но и офицеры не имели никакой пищи. Люди собирали на полях сырое зерно, дикие груши и жарили мясо павших волов.
Когда известие об этих бедствиях 3-го корпуса дошло до войск силистрийского осадного отряда, то навстречу ему был выслан транспорт с суточного дачею сухарей; но он прибыл только 9-го октября, когда войска уже 7-й день были без всякой [384] пищи. Вдобавок к этому и погода была чрезвычайно неблагоприятная. Войска 3-го корпуса двинулись из-под Шумлы при проливных дождях; на дорогах образовалась такая грязь, что колеса вязли по ступицу. После дождей наступили морозы, от которых замерзло до 200 человек, и пало до 800 лошадей и волов. Это заставило бросить около 400 фур, множество повозок, палаточных и патронных ящиков со всем имуществом и палатками. Тогда лошадей вынуждены были взять из конницы, а люди запрягались под орудия и повозки для помощи лошадям. Не лишнее отметить, что 3-й корпус выступил из-под Шумлы без зимних шаровар, и люди делали этот ужасный поход в холстинных шароварах.
О снабжении войск зимними шароварами состоялось распоряжение главнокомандующего 8-го августа. Зимние шаровары, согласно этому распоряжению, следовало привезти из княжеств, где они были сложены, в Болгарию для 6-го и сводного корпусов на обывательских подводах, а для 3-го и 7-го корпусов их приказано было сначала привезти на подводах в Галац, а оттуда водою в Каварну или Кюстенджи, откуда войска должны были перевезти их на своих подъемных лошадях. Но так как движение осенью вследствие недостатка лошадей, корма для них и дурного состояния дорог было почти невозможно, то войска получили зимние шаровары очень поздно, а некоторые части и вовсе их не получили.
С 23-го октября началась сильная стужа, дороги занесло снегом, на Дунае начался ледоход, и все сообщения прекратились. Даже под Силистрию не успели привезти достаточно провианта и фуража, а это заставило и войска 2-го корпуса расположить в княжествах.
Так окончился поход 1828 г., в сущности, неудачно.
Примечания
1. Епанчин указывает неверно, Гирсов стоит на левом берегу - Прим. к интернет-изданию.
2. Скорей всего, здесь Епанчин ошибается. Откуда могли взять 30 тысяч? Например, Лукьянович говорит о 2-х тысячах ежедневно. - Прим. к интернет-изданию.
3. Похоже, автор Епанчин ошибся – Сухтелен к этому времени ушел, получив новое назначение, решение это принимал Ушаков - Прим. к интернет-изданию.
|
