|
Глава VI. Подготовка 2й армии к походу 1828 года
Общие распоряжения на случай войны. Предполагаемый состав 2й армии. Общее предположение для действий 2й армии. О покупке обозных лошадей. О палатках. О прибавке третьей пары сапог. Распоряжения по артиллерийской части. Об артиллерийских депо. Распоряжения по инрженерной части. О шанцевом инструменте. О понтонных батальонах. О переправе через Дунай. Медицинская часть. Устройство тыла. Военные этапные дороги. Полевой почтампт. Отряд топографов. Походные кузницы. Комплектование войск. Продовольствие. Фуражное довольствие. Перевозка запасов. О маркитантах. Объявление о военном положении приграничных губерний. О возможности начала похода осенью 1827 года. Предположительная смета.
[191] 24-го августа 1827 г. Дибич прислал главнокомандующему 2-й армией соображение об общих распоряжениях на случай войны с просьбою высказать свое мнение для доклада Государю Императору. К этому рапорту были приложены следующие документы:
1) Предполагаемый состав 2-й армии на случай действия.
2) Записка о распоряжениях, сделанных для приведения 2-й армии в готовность к движению с апреля 1826 г. по 1-е августа 1827 года.
3) Общее предположение относительно распоряжения для движения и действия 2-й армии в новом составе. [192]
4) Примерный расчет суммы, потребной на покупку лошадей под палаточные ящики.
5) Мнение ген.-ад. Киселева о маркитантах.
6) Предположение о продовольствии.
7) Пять таблиц
8) Общая предположительная смета.
Разберем последовательно эти документы и сделанные на них замечания.
Необходимо отметить, что действительным автором всех распоряжений по 2-й армии был начальник главного штаба, генерал-адъютант Киселев. Из черновых бумаг видно, что все распоряжения по армии, переписка с Петербургом, составление всех соображений, все это было делом Киселева. Бумаги, выходившие из штаба 2-й армии в окончательном виде, весьма мало отличаются от черновых, писаных рукою Киселева или докладных записок, которые он по разным вопросам представлял главнокомандующему. Это было известно в Петербурге, так как часто Дибич обращался прямо к Киселеву как к действительному деятелю во 2-й армии, в то же время обращаясь официально к гр. Витгенштейну. По получении в штабе 2-й армии рапорта Дибича от 24-го августа 1827 г. № 335 Киселевым была положена резолюция о составлении подробного ответа и о запросе частных начальников для получения необходимых сведений как материалов для ответа. Сам Киселев составил письменный доклад главнокомандующему, утвержденный Витгенштейном 21-го сентября 1827 г. и заключавший главные основания ответа, который следовало отправить в Петербург.
Состав армии был значительно увеличен. Пехоты было назначено 8 дивизий (16-я, 17-я, 18-я, 19-я, 7-я, 8-я, 9-я и 10-я); каждая дивизия в составе 12 бат., по 2 бат. в каждом полку; всего в 8-ми пехотных дивизиях строевых нижних чинов 101.088 чел.
Кавалерии было назначено 6 дивизий: по 4 полка 4-х-эскадронные:
Бугская уланская дивизия — 4 полка по 6 эскадронов.
3-я драгунская дивизия,
3-я гусарская дивизия,
4-я гусарская (бывшая драгунская),
3-я кирасирская дивизия,
3-я уланская дивизия - все предыдущие по 4 полка 4-хэскадронные
[193]
Сверх того 8 казачьих полков1.
Всего в кавалерии строевых нижних чинов 23724 чел.
Артиллерии было назначено:
6-я артил. див. (16-я,17-я артиллерийские бригады)
Донская конная рота № 1.
7-я артил. див. - 18-я, 19-я артиллерийские бригады
Конных бригад роты: №№ 27 и 28.
7- я, 8-я артиллерийские бригады.
Конных бригад роты №№ 5, 6.
9-я, 10-я артиллерийские бригады.
Конных бригад роты №№ 7 и 8, 15 и 16,17 и 18.
Артиллерийские пешие бригады должны были выступить в составе трех рот, по 8-ми орудий в каждой, также и конные роты, кроме Донской № 1, которая имела 12 орудий.
Единорогов: Пушек:
20 ф. 12 ф. 12 ф. 6ф.
В 8-й батарейных ротах . 32 — 32 —
16-й легких ротах . . . - 64 - 64
„ 10-й конных ,, ... - 40 — 40
Донской конной роты № 1 - 6 - 6
Всего 32 110 32 110
Всех орудий 284.
Кроме того 4 роты осадной артиллерии. При армии состояли 2-я и 3-я пионерные бригады и осадный инженерный парк; четыре подвижных парка старого положения и четыре подвижных парка нового положения, два жандармских эскадрона и пять подвижных арсеналов.
Всего в армии должно было состоять строевых и нестроевых:
в пехоте 111,214 чел. — 96 батал.
в кавалерии (вместе с казаками)
28,664 ч. 104 эскадрона и 8 каз. полк.
в артиллерии. 7,491 » — 284 орудий.
четырех пионерных и одном саперного батальона
5,800 человек
Всего. . 153,169 чел. и 45,000 лош.2
[194]
Войска эти предполагалось разделить на три части:
1) Наступательная армия.
2) Действующий резерв.
3) Днестровский резерв.
Заключение Витгенштейна на присланные из Петербурга документы изложено в отзыве с приложениями, составляющем объемистую тетрадь. На составление этого отзыва потребовалось два месяца, так как по многим вопросам были запрошены частные начальники; вообще отзыв составил большую работу.
По вопросу о составе армии главнокомандующим 2-й армией было дано следующее заключение 3). Численную силу армии главнокомандующий полагал достаточной и соглашался на разделение войск на армию наступательную, действующий резерв и Днестровский резерв. Наступательная армия, по докладу ген.-ад. Киселева, должна была состоять из двух корпусов, имеющих в каждом:
По 3 пехотных дивизий.
По 1 дивизии кавалерии.
По 1 батальону пионеров.
По 4 казачьих полка.
Сверх того следовало иметь в резерве 1 див. кав., 4 полка казаков и один батальон саперов или пионеров; всего в наступательной армии около 115,000 чел.+35,000 лошадей.
Всего: 6 пехотных дивизий, 18 пеш. артиллерийских рот, 3 кавалерийских дивизиона, 6 конноартиллерийских рот, 1 саперный батальон, 2 пионерных батальона, 12 казачьих полков и 2 донские конноартил. роты.
Действующий резерв.
2 дивизии пехоты
1 дивизия кавалерии.
1 бригада пионеров.
4 полка казачьих.
4 роты осадной артиллерии.
Флотилия, все местные парки, осадный инженерный парк; всего в действующем резерве около 40 т. человек и 15 т. лошадей.
Днестровский резерв.
3-й кавалерийский корпус (3-я кирасирская и 3-я уланская дивизии), все третьи батальоны. [195]
Все остающиеся от полков эскадроны (запасные).
Все третьи дивизионы артиллерии.
2 казачьих полка.
Пограничная стража Новороссийского края, т. е. 2 казачьих полка и Балаклавский батальон.
В своем заключении главнокомандующий указывал на необходимость увеличить число артиллерии, «по важной пользе, приносимой артиллерией во всякой войне, а тем более против турок». В виду этого он предлагал все артиллерийские роты сформировать по-прежнему в 12 орудий4. Для доставления же казакам большей возможности противостоять турецкой легкой коннице необходимо присоединить к ним их артиллерию. Для этого прикомандировать к Бугской уланской дивизии на место Донской роты № 1 бригаду (т. е. конноартиллерийские роты №№ 17 и 18) из 3-го резервного кавалерийского корпуса, который по своему назначению надобности в этой бригаде иметь не будет. К четырем казачьим полкам, назначенным в состав 6-го корпуса присоединить донскую № 1 роту, а к 4-м казачьим полкам 7-го корпуса — донскую конно-казачью роту, формирующуюся на Дону.
На основании этих соображений в штабе 2-й армии было со¬ставлено следующее расписание войск этой армии.
Наступательная армия.
| 6-й корпус |
7-й корпус. |
Резерв. |
| 16я пех.див. с 16-й артил. бригадой |
18-я пех.див. с 18-й артил. бригадой |
4-я гусарская дивизия с конною бригадою |
| 17-я пех. див. с 17-й артил. бригадой |
19-я пех. див. с19-й артил. бригадой |
Саперный батальон |
| 9-я пех. див. с 9-й. артил. бригадой |
10-я пех.див. с 10-й артил. бригадой. |
4 казачьих полка с двумя конными ротами |
| Бугская уланская дивизия с конноартиллерийскими ротами № 17 и № 18 |
4-я уланская дивизия с её артиллерией (конноартил. роты № 27 и 28).. |
|
| 6-й пионерный батал. |
7-й пионерный бат. |
|
| 4 казачьих полка. |
4 казачьих полка. |
|
| Донская рота № 1. |
Донская конноказ. рота. | |
[196]
| Действующий резерв |
Пограничный резерв |
| 7-я пехотная дивизия и 7-я артил.бригада |
3-й кавалерийский корпус (3-я кирасирская и 3-я уланская див.) с одной бригадой конной артиллерии |
| 8-я пех.д. и 8-я арт.бр. |
Все третьи батальоны |
| 3-я гусарская дивизия с её артил. |
Все третьи артил. див. |
| 2-я пионерная бригада |
Все запасные эскадроны |
| 4 казачьих полка |
2 казачьих башкирских полка, |
| 4 роты осадной артиллерии |
пограничная стража Новороссийского края |
| Флотилия |
2 казачьих полка и Балаклавский бат. |
На записку о распоряжениях, сделанных по 2-й армии с апреля 1826 пода по 1-е августа 1827 были сделаны главнокомандующим несущественные замечания, включенные нами в соответствующие статьи по подготовке армии за упомянутый период.
Общее предположение относительно действий 2-й армии, присланное из Петербурга, указывало, что первоначальная цель движения армии есть занятие княжеств Молдавии и Валахии.
Кроме сухопутных войск в непосредственное распоряжение главнокомандующего поступала дунайская флотилия, состоявшая из 47-ми судов, вооруженных 97-ю орудиями; при этой флотилии предполагалось иметь два парохода. По мнению вице-адмирала Грейга пароходы эти доставят пользу для перевозки провианта, военных снарядов и пр. «Но собственно для Дунайской флотилии необходимости в них нет»; вот как тогда у нас ценили значение паровой силы5. На дунайскую флотилию предполагалось назначить в помощь морякам один батальон пехоты.
Кроме дунайской флотилии предполагалось назначить десантную экспедицию из одной пехотной дивизии к Варне или Бургасскому заливу. Для этой цели могли служить Черноморский флот и 262 купеческих судна, плававших в Черном и Азовском морях. Все эти суда могли поднять 16,907 тонн.
Вице-адмирал Грейг составил следующий расчет для подъема десанта. Корабли и фрегаты Черноморского флота с полным вооружением могли поднять 4365 чел., а транспорты — «Мария», «Ингул», «Змея», «Ингулец», «Сухум», «Редут-кале», «Пример» и «Опыт»— 2016 чел., всего 6581 чел., т. е. три полка пехоты в двухбатальонном составе. Обоз этих трех полков [197] мог поместиться на трех транспортах «Ланжерон», «Георгий» и «Эммануил». На транспорты «Кит» и «Буг» можно было поднять одну легкую артиллерийскую роту. Провианта и воду для этих войск на месяц предполагалось погрузить на транспорты «Александр», «Успех», «Подобный» и «Соперник».
Для погрузки 484 лошадей обозных, верховых и артиллерийских следовало нанять купеческие суда. Остальные три полка десантной дивизии предполагалось перевести во втором рейсе по возвращении судов из первого рейса. Если же приспособить линейные корабли к перевозке десанта (т. е. снять часть орудий и экипажи уменьшить в половину), то можно было на тех же боевых судах и транспортах поднять не 6 батальонов, а девять. Но такое ослабление боевой силы судов могло быть допущено только при уверенности, что флоту не придется сражаться с неприятельским флотом. Сборным местом для посадки десанта предполагалось назначить Севастополь. Затем предполагалось совершить экспедицию против Анапы.
Итак, в общем предположении, составленном в Петербурге, первоначальной целью движения войск было поставлено занятие дунайских княжеств, а затем уже шло наложение частностей. Так, например, очень подробно указаны частности исполнения десанта под Варной или в Бургасском заливе, но не указано, какая цель преследуется этой высадкой.
В ответ на это общее предположение главнокомандующий 2 армией писал Дибичу, что «расписание войск на корпуса или отряды, заготовление продовольствия и военных снарядов, равно как и многие другие частные соображения зависят от общей цели войны, которая, не быв мне известна, не дозволяет определительно судить о частностях оной. Не менее того, в намерении удовлетворить желанию Вашему, я предположу, что общая цель войны с Турцией долженствует состоять в том, чтоб заставить Оттоманскую Порту согласиться на предложения, ей сделанные, без всякого постороннего содействия или препятствия; а для сего война в отдаленных провинциях недостаточна, и медлительная система, коей прежде следовали, принята быть не может. Напротив того надобно быстро перенести театр военных действий [198] в Румелию, овладеть Царьградом или под стенами его подписать выгодный мир. Для этой цели численную силу армии, как оная назначена в общем соображении, Вами составленном, я полагаю достаточною».
Вот какую широкую задачу ставит главнокомандующий своей армии. Вопрос решается энергическим наступлением на Константинополь, а не пассивным занятием дунайских княжеств, что очевидно не могло заставить турок исполнить все наши требования. Необходимо отметить, что действительным автором ответа главнокомандующего Дибичу, как всегда, был Киселев; он составил письменный доклад гр. Витгенштейну, который и был последним утвержден в Тульчине 21 сентября 1827 года. Этот доклад послужил основанием для составления ответа Дибичу; потому ответ мало отличается по содержанию своему от доклада Киселева. В этом докладе, между прочим, Киселев указывает на «главные условия, которые для успеха почитаю необходимыми. Условия сии заключаются в следующих статьях: 1) в достаточном числе войск и выгоднейшем распределении оных и 2)в учреждении верного продовольствия и снабжения всеми для войны нужными материальными способами».
Развивая общую мысль, главнокомандующий, как уже выше сказано, предлагал разделить армию на три части: наступательная армия, действующий резерв и Днестровский резерв. Далее он писал, что наступательная армия, в числе 115 т. человек и 35 т. лошадей, должна исполнить быстрое движение через Балканы, выслав одну пехотную бригаду с артиллерийскою ротою для высадки в Бургасе, для устройства там склада продовольствия. Наступательная армия, присоединив к себе этот отряд и возобновив свои запасы, «предпримет второе свое наступательное движение через Факи на Адрианополь или Кирклиссу, смотря по мерам неприятеля».
Правый фланг свой наступательная армия прикрывает легкими войсками и «отряжает несколько батальонов с артиллерией к сербам для основы союзной сей армии, весьма важной не только для отвлечения сил неприятельских, но и в отношении занятия правой оконечности Балканских гор, населенных народом воинственным и беспокойным. [199]
Действующий резерв или Дунайский корпус, в числе 40 т. чел. и 15 т. лош., занимал оба берега Дуная, осаждает или блокирует крепости от Варны до Рущука, наблюдает далее пространство до австрийской границы, дает твердое основание военным нашим дорогам и по мере движения наступательной армии и взятия осажденных или блокированных крепостей, подвигается за оною и служит действительным резервом, прикрывающим тыл армии на самом театре войны. Наконец, входит в состав наступательной армии и восстановляет числительную силу оной в самое время решительных её действий».
«Днестровский или пограничный резерв будет заниматься комплектованием кадров, оставшихся от армии, и содержать днестровский и приморский кордон до Керченского пролива. От него будет отряжаемо необходимое число войск для занятия княжеств и замены действующего резерва на обоих берегах Дуная. Дальнейшее его движение будет зависеть от движения дунайского корпуса, который в случае перехода за Балканы оставляет на его попечение охранение всей Болгарии».
Силу дунайской флотилии главнокомандующий считал недостаточной и полагал необходимым увеличить ее до 100 судов, причем флотилия должна была поступить в состав пограничного резерва и подчиняться его начальнику. Вообще гр. Витгенштейн выражал мнение, что «флот должен быть подчинен главнокомандующему сухопутным сил». Далее главнокомандующий писал: «экспедицию на Анапу, я полагаю, надлежит совершить независимо от главной армии с войсками, не входящими в состав оной, или же, по крайней мере, отрядом батальонов пограничного резерва, в Крыму расположенных, но отнюдь не частью войск, к действию за Дунаем предназначенных.
Важнейшею операциею всей войны я почитаю экспедицию на Бургас. От приобретения сего важного пункта за Балканами зависит возможность дальнейшего движения. А поелику высадка на сию точку должна быть произведена в определенное время, то я нахожу удобнее, не подвергая случайностям продолжительного морского плавания, исполнить оную одною бригадою с легкою артиллерийскою ротою, учредив прежде приморские эшелоны постепенным овладением сперва Кюстенджи, потом Каварны и [200] наконец Бургасом, так чтобы десант при Бургасе исполниться мог тогда, как неприятельские силы отвлечены будут переходом армией Балканских дефилей».
Говоря о важности экспедиции на Бургас, главнокомандующий писал: «сие слишком известно, дабы здесь нужно было объяснить оное в подробности, и потому и полагается, что не следует столь важную экспедицию подвергать случайностям морского плавания от Анапы, составляющего до Бургаса 750 верст; ибо высадка должна быть произведена непременно к положительному сроку». Пунктом отправления экспедиции на Бургас главнокомандующий считал Одессу и Николаев, а не Севастополь, как предполагали в Петербурге. «Вообще я полагаю, что на сию экспедицию должно быть обращено преимущественное внимание с подчинением всего флота в распоряжение главнокомандующего сухопутными силами».
«Если сии общие предположения сходствуют с намерениями Его Императорского Величества, то приняв оные за основание, все частные распоряжения надлежит согласить с общей целью. В сем смысле ответствуя подробно особыми у сего приложениями на все статьи доставленного от Вас предположения, считаю не излишним изложить здесь вкратце существо моих замечаний».
Далее идут краткие заключения на общее предположение, присланное из Петербурга, относительно состава армии, организации продовольствия, устройства артиллерийской, инженерной и медицинской частей и т. д. Эти вопросы подробнее разработаны в целом ряде приложений в отношении на имя Дибича от 31 октября 1827 года № 598.
Разберем последовательно как составленные в Петербурге предположения, так и ответы на них главнокомандующего 2-й армией.
Заключение гр. Витгенштейна о составе армии уже приведено наши выше.
Первый вопрос, который затем подлежал обсуждению, это вопрос о покупке лошадей под палаточные ящики, под строевой пионерный обоз с понтонами и под осадный инженерный парк, под артиллерийские подвижные парки и под осадную артиллерию и для фурштата.
По всем этим статьям главнокомандующий дал частные заключения, касающиеся разных мелочей; напр. о необходимости купить сверх назначенных еще 16 лошадей для Бугской [201] уланской дивизии, и напротив, не покупать 8 лошадей для 4-й уланской дивизии и тому подобные мелочные замечания.
Из крупных замечаний следует отметить указание Витгенштейна, что для осадной артиллерии можно купить вместо лошадей волов, благодаря чему на отпущенную сумму можно было поднять не две роты, как предположено было в Петербурге, а все четыре роты, причем одна рота поднималась лошадьми, а три другие волами.
Всего на покупку лошадей и волов требовалось 2.569,366 руб.6
Под палаточные ящики 92,750 руб.
Под строевой обоз 4-х пионер. и 1 саперн. батальонов - 519.750
„ подвижные парки 1.177,875
„ фурштат . 171,000 „
осадные артил. парки 426,000 „
„ осадные инж. парки 153,241 „ 80 к.
Разные расходы 28,750 „
Всего..... 2.569,366 руб. 80 к.
Согласно составленному в Петербурге расчету предполагалось снабдить палатками только вновь присоединяемые ко 2-й армии части войск, на то число батальонов, эскадронов и рот, на которое у них вовсе не было лагеря; о войсках, уже состоявших во 2-й армии, было сказано, что палатки у них состоят в комплекте.
Между тем из объяснения главнокомандующего 2-й армии оказывается, что в октябре 1827 года в 6 и 7 корпусах и 3-й пионерной бригаде состояло:
| |
Совершенно негодных |
Совершенно годных и годных с починкой |
| Палаток |
2896 |
4376 |
| Пирамид |
282 |
370 |
| Пикетов |
22 |
68 |
Таким образом, совершенно негодные палатки составляли 66,1 % числа годных. На постройку и исправление палаток следовало отпустить:
[202]
Равендуку 140.714 арш.14 верш.
Тесьмы 100.707 арш. 2 в.
Ярины 9.582 арш. 10вер.
Пестряди 1.289 арш. 5 верш.
Всего 252.293 арш.15 верш.
Денег 19834 руб. 17 ½ коп.
Кроме того в Бугской уланской дивизии по донесению начальника её еще за 1826 г. палатки уже выслужили срок и были негодны к употреблению. Что же касается до того, в каком состоянии находились палатки в частях, которые должны были присоеди-ниться ко 2-й армии, то об этом сведений в штабе армии не име¬лось. «Но, - писал Витгенштейн, - судя по положению лагеря 2-й армии, заключаю, что оный может находиться и в прочих войсках в довольно неисправном состоянии». Таким образом, сведения о палатках, имевшиеся в Петербурге, совершенно не соответствовали действительности.
Не лишнее отметить, что штаб 2-й армии в своем ответе ходатайствовал о разрешении завести палатки для штаба армии. Необходимость заведения лагеря для главнокомандующего и главной квартиры была так настоятельна, что гр. Витгенштейн просил, что если нельзя постройку этих палаток принять на счет казны, то по крайней мере отпустить на это материал в счет жалованья чинов главной квартиры с погашением путем вычета в течение 4-х лет. Согласно ходатайству гр. Витгенштейна следовало завести палаточный лагерь для всех штабов армии: бригадных, дивизионных, корпусных и для главной квартиры армии. Для главнокомандующего необходимо иметь «домик с обширным наметом, пикетную палатку для караула, палатку для кухни и прислуги; все стоимостью около 6000 руб. Для начальника штаба армии – палатку с большим наметом и домиком, пикет для караула и палатку для прислуги и кухни, всего примерно на 3,000 р. Всего нужно было отпустить на устройство палаточного лагеря для всех штабов армии слишком 45 т. р..
Расчет палаточных ящиков, составленный в Петербурге, тоже оказался неточным. Так, по расчету этому в Балтской [203] комиссариатской комиссии недоставало для снабжения войск только 100 палаточных ящиков, которые предполагалось построить при полках 2-й армии хозяйственным способом. Так рассчитывали в Петербурге, «но сие за выступлением полков из своих квартир не могло совершиться», писал гр.Витгенштейн. что касается до имевшихся в Балтской комиссии 253 палаточных ящиков, то их нужно было исправить, без чего они к походу были негодны.
Один из существовавших в то время недостатков солдатского обмундирования заключался, по мнению гр. Витгенштейна, в недостатке обуви. Недостаток этот увеличивался еще более, когда движение производилось осенью, «а потому отличная была бы милость выдать по одной паре сапог нижним чинам 2-й армии, тем паче, что во второй половине года вторая пара уже в употреблении, и что с наступлением ненастной погоды недостаток обуви при движении сделается ощутительным». «Вообще на военное время полагал бы правильным определить по третьей паре сапог в год».
По артиллерийской части предполагалось, по сведениям, имевшимся в Петербурге, назначить для 8 пехотных дивизий, назначаемых в состав 2-й армии, 4 парка старого положения и 4 парка нового положения. Для 6 кавалерийских дивизий – 3 парка старого положения и 3 парка нового положения. Эти три последние парка нужно было сформировать вновь, на что ассигновались 266250 руб. и на покупку недостающих лошадей для всех 14 парков – 1177875 руб. (по 150 руб. за одну лошадь).
По заявлению главнокомандующего 2-й армией такое число парков было более чем достаточно, ибо опыты прежних войн показали, что кавалерия нигде не расстреливает всё число патронов, которое для неё в парках заготовлялось.
Далее главнокомандующий указывал, что при армии имеется подвижной арсенал для починки орудий, но для починки ружей во время войны не имеется при войсках никаких средств, «так что нередко видели солдат в сражении, не могущих стрелять по неисправности ружей. Вообще слабый огонь кареев происходит [204] наиболее от порчи ружей, которые в военное время требуют гораздо более присмотра и починки, нежели в мирное; а совсем тем полки не имеют возможности озаботиться сим предметом и неисправность ружей в продолжение кампании превосходит всякую меру».
Для устранения этого пробела гр. Витгенштейн ходатайствовал об учреждения при подвижном арсенале № 3 отделения для починки ружей7. В этом отделении должно было состоять столько команд, сколько в армии пехотных дивизий, так чтобы каждая команда имела необходимый для починки ружей и холодного оружия инструмент. Небольшие издержки, необходимые для сформирования арсенального отделения, по мнению главнокомандующего, «с избытком вознаградятся пользою, которой, неминуемо от оного, во время войны ожидать должно. В мирное же время сие отделение может снабжать полки оружейными вещами за установленную плату, подобно как ныне таковые вещи выписываются полками из заводов».
Для пополнения подвижных парков назначались местные парки, которые были расположены:
На сколько дивизий
Пехотных кавалерийских
В Киеве 5 2
Каменец-Подольске 3 2
Севастополе 2 1
Одессе 2 1
Измаиле 2 1
Херсоне 2 1
16 8
По мнению главнокомандующего, 16 местных парков для пехоты с её артиллерией и 8 для кавалерии с её артиллерией были достаточны для армии. Но ради приближения их к театру войны не лишнее было бы иметь в Измаиле не 2 пехотных, а 4, и в Бендерах 2 пехотных, переведя их из Киева и Каменец-Подольска.
В таком случае местные парки 2 армии будут размещены следующим образом:
[205]
На сколько дивизий
Пехотных Кавалерийских
В Киеве 3 2
Каменец-Подольске 1 2
Севастополе 2 1
Одессе 2 1
Измаиле 4 1
Херсоне 2 1
Бендерах 2
16 8
Кроме того необходимо иметь в резерве ½ роты лабораторной для приготовления снарядов для полевой и осадной артиллерии и собственно для осадной артиллерии иметь еще по ¼ комплекта снарядов, палубы, повозки и роспуски для подвоза снарядов из складов к местам употребления; склады эти учредить в Одессе и Измаиле.
Согласно соображению, составленному в Петербурге, предполагалось учредить артиллерийские депо для укомплектования действующей артиллерии: в Могилеве на Днестре — для 7, 8, 9 и 10 пехотных дивизий; в Тирасполе — для войск, уже состоявших во 2-й армии (т. е. 16, 17, 18 и 19 пехотных дивизий) и в Одессе — для остальных войск.
Затем предполагалось, что в состав этих депо поступят от каждой артиллерийской роты 4 орудия с состоявшими при них людьми, а сверх того еще будут прибавлены резервные № 5 роты действующих бригад 2-й армии; эти части должны были составить для каждой пехотной дивизии по одной запасной артиллерийской роте. Часть резервных рот находилась в прикомандировании к осадной артиллерии, и о пополнении этих рот было писано Дибичем генерал-фельдцейхмейстеру еще 18 сентября 1826 г. По сведениям, имевшимся в Петербурге, эти роты были уже укомплектованы к осени 1827 года.
Все эти соображения об организации артиллерийских депо, составленные в Петербурге, оказались совершенно неосуществимыми, и здесь еще раз пришлось убедиться, что издалека нельзя руководить всем и вмешиваться во всё. Во-первых, по мнению главнокомандующего 2-й армией, поместить артиллерийские депо в Могилеве и Тирасполе «совершенно неудобно» в виду направления наших военных дорог, «а в Одессе вовсе невозможно».
Во-вторых, выделение 4 орудий от каждой артиллерийской роты для образования депо было невозможно, потому что все артиллерийские [206] роты войск, состоявших собственно во 2-й армии, имели по 12 орудий, и лишних орудий в них не было. Таким образом, депо артиллерийских частей 2-й армии могли состоять только из резервных № 5 рот; но и это было невозможно, ибо две резервные роты (16 и 18 артил. бригад) оставались при осадной артиллерии и еще не были заменены, как это предполагалось в Петербурге; следовательно, для образования депо оставались только две резервные роты 17 и 19 артиллерийских бригад.
Поместить эти депо можно было в Ольгополе и Чечельнике, а не Тирасполе. Но так как иметь в депо две роты было недостаточно, а нужно было иметь 4 роты (по числу артиллерийских бригад), то главнокомандующий предлагал сформировать две легкие роты, которые вместе с двумя резервными № 5 батарейными ротами 17 и 19 артиллерийских бригад и составили бы депо.
Далее депо для 7, 8, 9 и 10 пехотных дивизий могли быть сформированы согласно петербургскому предположению только в том случае, если действующие роты соответствующих артиллерийских бригад останутся в 8-ми орудийном составе, а не будут переформированы в 12 орудийный состав, как о том настоятельно ходатайствовал главнокомандующий в своем месте. Депо эти следовало поместить в Литине или Виннице, а не в Могилеве на Днестре. Наконец третье депо для всех остальных войск поместить не в Одессе, а в Вознесенске, «где тоже, если возможность позволит, выгодно было бы поместить и два первых».
Относительно состава артиллерийских частей 2-й армии гр. Витгенштейн выражал мнение о необходимости иметь горную артиллерию, которая была бы весьма полезна при переходе через Балканы, где надо было ожидать со стороны турок сильного сопротивления.
Вопрос о назначении в армию горной артиллерии был возбужден начальником штаба 2-й армии. Он в докладной записке от 22 августа 1827 г. писал: «если, как полагать должно, турки не будут в возможности упорно защищать правый [207] берег Дуная, то вероятно, что всеми силами препятствовать будут колоннам нашим переход через дефиле Балкан, а посему горная артиллерия была бы весьма полезна». 2 октября последовало Высочайшее повеление 12 горных орудий, находившихся в Хотине, привести в надлежащую исправность, но затем вопрос о снабжении армии горной артиллерией получил иное направление. 8 января 1828 г. Дибич писал Киселеву, что «согласно предположению Его Императорского Высочества генерал-фельдцейхмейстера, Высочайше повелено не формировать особой роты для находящихся в Хотинской крепости 12 горных орудий; но сим орудиям состоять при осадной артиллерии и до движения оной оставаться в Хотине, приготовить для них все нужное к движению и действию, кроме только лошадей, которые могут быть искуплены тогда, когда осадная артиллерия двинется; равномерно до того времени не прикомандировывать к означенным орудиям и людей для прислуги».
Таким образом, важный вопрос о включении в состав действующей армии горной артиллерии разрешился так, как и большинство вопросов по изготовлению 2-й армии к походу, т.е. все ограничилось фразой «чтобы всё было готово», а на самом деле никакой готовности быть не могло, если при орудиях не было ни людей, ни лошадей, которых разрешено было иметь только с того времени, «когда осадная артиллерия двинется». Последнее совершенно непонятно – почему готовность к походу горной артиллерии была поставлена в зависимость от выступления в поход осадной артиллерии.
Согласно общему предположению, составленному в Петербурге, было предназначено сделать по инженерной части следующие распоряжения.
1) Назначить во 2 армию инженерных офицеров из ближайших крепостей.
2) Немедленно по объявлению разрыва приступить к покупке шанцевого инструмента на 10 т. человек и отправить его в армию.
3) До начала военных действий приступить к приведению в оборонительное состояние ближайших крепостей южного края России; равномерно и к обеспечению Одессы и других главных [208] приморских городов от внезапных набегов возобновлением и усилением прибрежных батарей и временных укреплений.
По инженерной части главнокомандующий сделал следующие замечания.
По первому пункту гр. Витгенштейн высказал мнение, что «судя по многочисленности армии в предпринимаемой войне, в стране, представляющей множество укреплений, надобно иметь, по крайней мере, 20 офицеров и соразмерное число кондукторов».
По второму вопросу главнокомандующий высказал, что сверх запаса шанцевого инструмента на 10 тыс. человек полезно раздать еще такое же число всем войскам на руки и еще иметь в Одессе на 5 т. человек для десантной экспедиции и для доставки водою - морем и по Дунаю - взамен испорченного и утраченного в армии. В числе 10 т. шанцевого инструмента, который следовало добавить к тем 10 т., которые предположено было купить по проекту, составленному в Петербурге, должно было состоять:
Лопат 3840
Топоров 2200
Кирок 600
Мотыг 1100
Ломов 200
Буравов 160
И холщевых мешков 1900
Всего. . . . . 10,000
Инструмент предполагалось раздать на руки во избежание перевозки, а мешки возить при артиллерийских ротах.
По третьему пункту главнокомандующий выражал мнение, что «бесполезно все приморские крепости и города обеспечивать приморскими укреплениями от неприятельских крейсеров. Один фрегат на рейде способен лучше защитить, нежели батарея без сильного прикрытия. Кинбурн и нижнюю очаковскую батарею надобно привести в оборонительное положение для защиты устья Дуная. Засим укрепить Еникальский пролив и в особенности Севастополь» [209]
Проект распоряжений по инженерной части, составленный в Петербурге, поражает неуместным стремлением экономить.
К покупке шанцевого инструмента предполагалось приступить «немедленно по объявлении разрыва». Между тем надобность в этом инструменте, очевидно, должна была возникнуть в самом начале войны, так как в самом начале её предстояла и блокада крепостей (например, Браилова, лежавшего на левом берегу Дуная) и приходилось готовиться к переправе через Дунай. Сверх того запас инструмента предполагался слишком недостаточный (10 т.) в виду множества предстоявших армии инженерных работ. Замечательно, что главнокомандующий 2-й армией, ходатайствуя о необходимости увеличить запас шанцевого инструмента в 2 ½ раза (25 т.), не счел возможным просить, чтобы покупка была сделана не «немедленно по объявлению разрыва», а достаточно заблаговременно. Надо думать, что причиной отсутствия такого ходатайства было убеждение в бесполезности возбуждать его в виду уже известного в штабе 2-й армии экономного отношения к вопросу о подготовке войск к войне, царившего в петербургских правящих сферах.
К этому необходимо добавить, что в Петербурге, по-видимому, потому так заботились об экономии, что не было принято твердого решения действительно поставить армию на военное положение. Отсутствие такого решения вызывало постоянные колебания во всех распоряжениях, относившихся к приготовлению 2-й армии к походу. Так, например, 30 апреля 1826 г. последовало Высочайшее повеление купить для 6-го и 7-го пионерных батальонов лошадей; 18 мая на это выслано 13,600 руб.; 22 мая повелено отменить покупку лошадей для этих двух батальонов, а деньги возвратить в министерство, но деньги уже были высланы в бендерскую инженерную команду. 21 августа 1826 г. вновь было Высочайше повелено немедленно отпустить деньги на покупку лошадей для 6-го и 7-го пионерных батальонов. Тогда инженерный департамент послал 13,600 руб. начальнику инженеров 2 армии, но сей последний донес, что «им уже получены прежде 13,600 руб. от интендантства 2-й армии, на кои и производилась уже покупка лошадей». Однако, несмотря на Высочайшее повеление от 21 [210] августа, лошади не все были куплены даже к декабрю, что видно из отношения главнокомандующего Дибичу от 20 декабря, где он писал: «даже не излишне было бы снабдить лошадьми понтоны 7-го пионерного батальона, который по расписанию быв назначен вступить в княжества в составе армии, принужден будет покинуть свои понтоны в Бессарабии». Из этого видно, что не только происходили колебания в распоряжениях, но, что, несмотря на отмену распоряжения о покупке лошадей, эта покупка производилась на деньги, отпущенные интендантством 2-й армии, а когда приказано было купить лошадей, то через 4 месяца еще не все лошади были куплены. При такой неустойчивости в распоряжениях и при таком хаосе трудно было ожидать успешности в ходе работ по приготовлению армии к походу.
На запрос Дибича, сколько необходимо для 2-й армии штаб и обер-офицеров путей сообщения для надзора за исправлением дорог и за исправностью мостов, главнокомандующий отвечал, что для армии необходимо 5 штаб и обер-офицеров путей сообщения. Для поправки дорог необходимо было, по мнению гр. Витгенштейна, возить колья и фашины на обывательских подводах по распоряжению одного офицера инженерного или корпуса путей сообщения, и сверх того установить правило, чтобы в обозе на каждой повозке без исключения возить по две фашины или по одной фашине и несколько кольев. Такое распоряжение вызывалось тем, что в Болгарии и Румелии по недостатку хороших дорог придется нередко прокладывать таковые через горы и леса, а также совершать частые переправы через трудно проходимые ручьи. В виду этого главнокомандующий считал необходимым озаботиться заготовлением значительного числа рабочего инструмента, кирок, заступов, топоров и проч., раздав его как пехоте, так и коннице, имея запас его на подводах при пехоте и при пионерных батальонах независимо от инструментальных фур. Так, из произведенных разведок (Трузсона, Лена, Берга и др.) оказывалось, что частые переходы через ручьи затрудняют движение войск (так, например, дорогу между Смедовым и Чалыковаком река Камчик пересекала 18 раз), то необходимо было иметь при авангарде легкие понтоны для составления одного или двух мостов длиною, по крайней мере, в 15 сажен. Для этой цели предпочтительно было бы употребить понтоны, сделанные сходно с понтонами, имевшимися в л.гв. конно-пионерном эскадроне. Сверх того для переправы [211] через небольшие реки небесполезно иметь особый мостовой парк независимо от понтонных отделений пионерных батальонов.
По вопросу о переправе через Дунай в общем предположении было указано, что следует приступить ко всем приготовительным мерам для устройства переправы «при самом начатии военных действий». В виду этого необходимо заготовить заблаговременно достаточный запас материалов, в особенности канатов и веревок, которых в Молдавии и Валахии почти нельзя было достать. По имевшимся сведениям можно было построить мост в казенных лесных дачах по Днепру и Днестру и сплавить его первою водою. Конечно, в этом случае лес не будет сухим, да и тот, который приготовят другим способом, не будет суше, а вероятно дороже.
Затем было указано, что 10 января 1827 года было писано главнокомандующему о предоставлении сметы постройки моста. Потребованную главным штабом смету Витгенштейн предоставил 9 июля 1827 г. за № 338, и согласно его расчету мост должен был состоять из 60 плашкоутов шириною в 3 сажени и длиною от 210 до 223 саж., на постройку требовалось 150 тыс.руб., не считая платы рабочим. Постройку главный штаб полагал поручить черноморскому инженерному управлению, а надзор за плашкоутами капитан-лейтенанту Завадовскому, вменяя в обязанность, чтобы все части моста были доставлены не позже ноября 1827 г.
По поводу выраженного Киселевым мнения, что единственная точка для наведения моста на Дунае находится ниже крепости Исакчи, между Рени и Измаилом, последовала 21 июля 1827 года резолюция начальника главного штаба: «Высочайше повелено исполнить».
Затем сообщалось, что вице-адмиралу Грейгу было «по секрету» писано, чтобы плашкоуты были построены с носами с обоих концов, так чтобы могли быть употребляемы поодиночке. Деньги приказано отпустить из сумм военного министерства, «в ломбарде хранящихся».
По поводу предположений, составленных в Петербурге по вопросу о переправе через Дунай, главнокомандующий высказал [212] мнение, что одного моста будет мало, но что «мосты на Дунае, кроме одного с нашей стороны, должны быть построены способами княжеств, которые относительно леса весьма достаточны. Можно даже устраивать переправы на винных бочках, коих в княжествах всегда много. Что касается до веревок и канатов, то надобно их заготовить двойное количество против исчисленного на измаильский мост, и притом на два моста»
Затем в ответе своем Витгенштейн подтверждал уже высказанную ранее Киселевым мысль, что место, находящееся в трех верстах ниже Исакчи, между Рени и Измаилом, есть лучшее для переправы через Дунай. Другая точка для переправы может быть избрана при Туртукае.
Переход армии через Прут главнокомандующий полагал совершить при Рени и Скулянах, с тем, что когда начнется блокада Браилова, то военную дорогу и движение всех транспортов выгоднее будет направить через Водолуй-Исаки (что на Пруте верст на 40 выше Рени), на Галац и Фокшаны, а Рени останется тогда укрепленным пунктом с перевозом для сношения с Измаилом и мостом на Дунай.
Исправляющему должность начальника инженеров армии ген.-м. князю Пхейзе было поручено отыскать удобное место для переправы через Прут, как можно ближе к Рени. Князь Пхейзе в своем донесении указывал, что постоянный мост у Рени строить неудобно, и полагал, что удобнее это сделать у Водолуй-Исаки.
Если при Скулянах не удастся сохранить постоянный мост вследствие разлива Прута, то, по мнению Пхейзе, в этом месте будет совершена только временная переправа через реку, а военную дорогу придется проложить на с. Загаринчи (что на 17 вер. ниже Скулян на Пруте), где было удобно построить мост.
Медицинскую часть, согласно общему предположению, составленному в Петербурге, предполагалось устроить следующим образом.
При выступлении за границу принять существовавшие во 2-й армии госпитали в Тирасполе, Тульчине, Каменец-Подольске и Херсоне за коренные; по мере же удаления армии от границы учреждать постоянные госпитали по усмотрению главнокомандующего. [213] Для уменьшения количества госпиталей предполагалось больных сосредотачивать в основном в главных госпиталях, где пользование и снабжение более удобно, но с тем, однако же, условием, чтобы в этих госпиталях не собиралось более 1000 больных.
Перевозку больных из подвижных госпиталей в главные и полевые госпитали предполагалось производить по правилам, установленным главнокомандующим. Для перевозки больных употреблять польские брички, которых, также как и лошадей, «приобрести от жителей посредством военного требования с уплатою им под расписки из Волынской и Подольской губерний».
Госпитальных вещей иметь при 2-й армии в готовности в Балте на 2,500 человек, в Киеве на 3,500 чел.; в Дубне готовилось этих вещей на 4,000 чел. Всего же предполагалось заготовить на 20 т. человек.
Относительно аптечных запасов предполагалось, что на первый случай их имеется достаточно в Киевском и Лубенском магазинах, а в случае надобности эти магазины могли бы быть снабжены без затруднения для 30 т. больных на один год и более.
Управление медицинской частью предполагалось организовать согласно «Учреждению о большой действующей армии» и в дополнение к нему положением о военных госпиталях тайного советника Вилле.
В своем заключении на общее предположение, составленное в Петербурге, Витгенштейн указывал на необходимость устройства госпиталя в Могилеве на 300 человек. Затем сообщил, что уже (т.е. в октябре 1817 г) устроены временные госпитали в Измаиле и Кишиневе, каждый на 300 человек. В Дубоссарах главнокомандующий считал устройство госпиталя невозможным по причине близости карантина (по Днестру) и излишним, так как поблизости находился госпиталь в Тирасполе, всего в 60 верстах от Дубоссар.
По мере надобности устраивать госпитали в Бельцах и других местах во 2-й линии.
Применяясь к военному положению и местным обстоятельствам Молдавии и Валахии, главнокомандующий предполагал установить следующие дополнительные правила: [214]
1)Чтобы в госпиталях 1-й линии и вообще в госпиталях, находившихся вблизи армии, не скоплялось много больных хроническими болезнями, то отправлять их в госпитали, расположенные в тылу армии, а из этих госпиталей направлять в коренные госпитали больных, не подающих никакой надежды на выздоровление.
2)Также отправлять в госпитали, расположенные подальше от армии, и больных, одержимых цингою, упорно перемежающейся лихорадкою, когда можно будет надеяться, что от перевозки их в лучшие места явится большая надежда на их совершенное выздоровление.
3)Трудно больных, которым перевозка может причинить вред, отнюдь не отправлять.
Затем указывалась необходимость устройства на главных военных дорогах через два или три перехода этапных лазаретов на 100 человек для отдыха больных и для приема тех, которые дальше с транспортами следовать не могут. При перевозке больных предписывалось принять меры к снабжению их одеждой, пищей, лекарствами и всяким необходимым удобством.
Одно из правил производит странное впечатление – «строго воспретить требовать от жителей для больных постели и другое одеяние, равномерно и пищу».
Размещать больных предписывалось в сараях или домах, на соломе или сене, а во время жары, когда в дороге трудно сохранить свежее мясо – «покупать баранину или продовольствовать больных постной пищей, а труднобольных кисельной»
Казалось бы, целесообразнее продовольствовать больных пищей от жителей, по крайне мере, не воспрещать этого в тех случаях, когда это было возможно.
Относительно сбора бричек с лошадьми для перевозки больных «посредством военного требования с предбудущей оплатой», главнокомандующий высказывался, что такой способ «подвержен большим затруднениям». Но удобнее и справедливее было бы разослать рисунки бричек и деньги губернаторам и построить брички по их распоряжению.
Иметь при армии госпитальных вещей на 20 т. человек, как предположено было в Петербурге, гр. Витгенштейн считал достаточным только для заграничных госпиталей (т. е. остающихся за границей при наступлении армии, иначе — остающихся в России). [215] Но для госпиталей 1-й линии необходимо иметь запас сверх этого расчета.
Количество аптечных запасов (на 30 т. чел. на год), проектированное в Петербурге, Витгенштейн считал достаточным, но полагал, что склады их находятся слишком далеко от армии, а потому считал необходимым в случае движения армии за границу половину их перевезти в Хотин, а из этого запаса одну пятую его часть везти за армией.
Затем главнокомандующий представил еще следующие ходатайства по медицинской части:
1)Пополнить полковые аптечные запасы лекарствами или осенью же 1827 года разрешить отпуск лекарств на будущий 1828 год, вместо уже израсходованных. 2)Увеличить запас хины в виду большого числа больных лихорадкой, всегда бывшего во время прежних турецких войн.
3)Увеличить число хирургических инструментов, а именно добавить: полковых ящиков — 20, батальонных — 20 и фельдшерских карманных наборов —150.
Для перевозки аптечных припасов предположено было завести аптечные вьюки для двух полков пехоты, двух егерских полков, двух кавалерийских полков и двух артиллерийских рот, всего 24 вьюка при 48 лошадях. Эти вьюки должны были находиться при подвижном госпитале, назначенном состоять при этом отряде. Но дело это еще только начиналось осенью 1827 г., ибо еще нужно было получить в армии образцовый вьюк и построить при полках.
Число лиц медицинского персонала, состоявших при 2-й армии, главнокомандующий считал недостаточным и просил добавить: медицинских чиновников — 40, аптекарских учеников — 36, фельдшеров — 110, дабы впоследствии не встретилось недостатка в медицинских чинах.
Относительно положения о госпиталя, составленного тайным сов. Вилле, заключения главнокомандующего высказано не было, потому что самое положение ещё не было рассмотрено. [216]
Относительно сбережения здоровья войск в Петербурге были проектированы следующие меры.
По переходе за Прут подтвердить всем начальникам, чтобы они обратили бдительное внимание на предохранение войск от чумной заразы, прекращая всякое сообщение с жителями мест, где подразумевается чума. Вообще рекомендовалось иметь в Молдавии и Валахии особое попечение о сохранении здоровья войск, при господствующих в тех местах лихорадок. По вопросу о сбережении здоровья войск предполагалось в Петербурге издать особый приказ.
Вместе с этим проектировались меры к ограждению внутренних областей России от занесения чумной заразы через посредство войск, вступивших в турецкие пределы. С этой целью предположено было оставить кордон по Пруту и устроить новый по Днестру. Устройство нового кордона по Днестру вызывалось тем, что кордон по Пруту, в случае прохода войск в Молдавии, уже не мог принести пользу, строгое же соблюдение на этом кордоне карантинных правил затруднило бы сообщение между частями армии. Что же касается до кордона на Днестре, то на нем следовало соблюдать строгий надзор, и он таким образом отделил бы армию, перешедшую границу, от внутренних областей Империи. Выставление кордонов главнокомандующий полагал возложить на обязанность войск пограничного резерва, если в состав его будет назначено то число войск, о котором ходатайствовал граф Витгенштейн.
Для подвоза продовольствия, следования транспортов и движения команд, согласно «Учреждению о большой действующей армии», должны были быть устроены этапные дороги с этапами, расположенными на 3-4 перехода один от другого.
По вопросу об устройстве военно-этапных дорог главнокомандующий 2-й армией дал следующее заключение.
По мысли главнокомандующего, этапные дороги следует устраивать из тех мест, откуда можно ожидать движения к армии транспортов, следования рекрутов, кавалерийских ремонтов и прочего, а именно с Волыни и из Киевской и Екатеринославской губерний. Волынская и Киевская дороги сходятся в Яссах и оттуда направляются к Бухаресту, а Екатеринославская и Малороссийская, соединяясь в Водолуй-Исаки, идут к Галацу. [217]
Эти дороги составят прямое сообщение внутренних губерний с обоими флангами нашей базы; но кроме того необходимо устроить и поперечные дороги для связи в разных местах продольных. Так в самом районе действия армии следовало устроить дорогу из Водолуй-Исаки в Текуч и из Киева через Дубоссары и Тирасполь к Одессе.
1) Дорога Волынская устраивается из Староконстантинова через Каменец-Подольск, Новоселицу, Братушаны в Яссы, где соединяется с Киевской дорогой.
2) Киевская дорога идет на Сквиру, Липовец, Брацлав, Могилев, Бельцы, Скуляны, Яссы, Бырлат, Текуч и Фокшаны к Бухаресту.
3) Малороссийская дорога – из Кременчуга в Елисаветград, Ольвиополь, Дубоссары, Кишинев, Водолуй-Исаки и Галац или на Текуч и Фокшаны в Бухарест.
4) Екатеринославская — из этого города через Бериславы, Херсон, Николаев, Одессу, Тирасполь, Бендеры, Водолуй-Исаки на Текуч и до Бухареста. Такое направление этой дороги выбрано было для того, чтобы воспользоваться течением Днепра, вдоль которого находятся селения, удобные для ночлега транспортов, и чтобы провести дороги через значительные города южного края — Николаев, Херсон и Одессу.
5) Поперечная из Киева на левый фланг через Белую Церковь, Умань, Балту, Дубоссары и Тирасполь соединяется с Малороссийскою дорогою в Дубоссарах и с Екатеринославской в Тирасполе.
6) Из Водолуй-Исаки в Текуч.
7) Из Вознесенска в Тирасполь — только для сообщения с кавалерийским депо.
Наконец, Измаил с Екатеринославской дорогой соединится переходом на Ташбунар.
Для переправы через Днестр у Могилева и Дубоссар должны быть устроены постоянные мосты, а в Тирасполе и Исаковцах остаются существующие паромы на канатах; на Пруте постоянные мосты должны быть устроены у Скулян (или Заганчи) и у Водолуй-Исаки; в Рени должен быть временной мост, а при Новосельце — уже бывший там паром.
Главные этапы должны быть устроены в местах, где уже имеются или земское управление или склад, госпиталь и проч.; [218] промежуточные этапы должны быть устроены между главными на 4 перехода один от другого.
Дальнейшее направление этапных дорог за Бухарестом и Галацом в проекте главнокомандующего не обозначено, «ибо сие будет зависеть от местности и обстоятельств, которые могут потребовать впоследствии изменения даже и в самых границах наших»
При этапах должны были состоять коменданты из офицеров внутренней стражи, способных к этим обязанностям. О выборе этих офицеров главным штабом было сделано сношенье с генерал-адъютантом графом Комаровским, который отозвался, что у него на такой предмет можно иметь до 500 офицеров. Для службы на этапах, в магазинах, госпиталях и проч., предполагалось назначить семь подвижных инвалидных рот, вдобавок к трем, которые уже состояли при 2-й армии.
По вопросу о сформировании этих рот по приказу Дибича был запрошен инспекторский департамент. Вице-директор этого департамента ответил, что для сформирования подвижных инвалидных рот нет другого средства, как составить их из людей 2-й армии, менее способных к перенесению трудов походной службы.
Для содержанья в исправности дорог, для устройства переправ независимо от средств пионерных частей предполагалось сформировать один или два военно-рабочих батальона. Для образования их предполагалось взять кадры из военно-рабочих батальонов военных поселений Херсонской и Харьковской губерний.
Как и во многих других случаях, предположение о сформировании подвижных инвалидных рот, составленное в Петербурге, оказалось неудобоисполнимым на месте. Иметь десять инвалидных рот при армии главнокомандующий считал достаточным, но до окончательного решения вопроса об устройстве этапных дорог считал, что точно определить число рот, которое необходимо, невозможно. Далее в Петербурге считали, что при армии уже состоят три роты, и что, следовательно, нужно прибавить ещё семь. Но оказалось, что из трех, уже имевшихся в армии, одна рота № 64 была уже распределена для прислуги по временным госпиталям в Кишиневе и Измаиле, и [219] потому её считать уже нельзя было, и нужно было сформировать не семь, а восемь рот. В состав этих рот, по мнению вице-директора инспекторского департамента, можно было назначить неспособных из числа людей 2-й армии, и другого средства к сформированию инвалидных рот вице-директор инспекторского департамента не видел, а на деле оказалось, что неспособных 2-й армии назначить нельзя, «ибо они по назначениям уже отправлены, а число неспособных, выписываемых ежемесячно из госпиталей, бывает весьма незначительно, да и притом старых солдат, коих обыкновенно именуют неспособными, выпускать из рядов армии при открытии кампании не следует; почему к сформированию сказанных рот не представляется другого средства, кроме выбора в оные людей из внутренней стражи».
Итак, всё предположение, составленное в Петербурге о формировании инвалидных рот, оказалось неосуществимым на деле.
Предположение, составленное в Петербурге для формирования военно-рабочих батальонов, тоже нельзя было привести в исполнение. В предположении было указано взять кадры для этих батальонов из военных поселений Харьковской и Херсонской губерний, но не было указано, откуда взять укомплектование для этих кадров. Назначение людей для укомплектования рабочих батальонов из войск 2-й армии было невозможно, а рекрутами укомплектовать их было бесполезно, а потому главнокомандующий ходатайствовал, чтобы военно-рабочие батальоны были назначены в полном составе из военного поселения.
По вопросу об учреждении полевого почтамта гр. Витгенштейном были изложены в особой записке. Основания это были вполне согласованы с «Учреждением о большой армии» изд. 1812 года.
По предположению, составленному в Петербурге, решено было по мере удаления войск от границы снять пространство в тылу армии особым отрядом топографов. Об учреждении этого отряда должно было последовать дополнительное распоряжение главного штаба.
Число походных кузниц в кавалерии и артиллерии предполагалось при выступлении в поход удвоить в виду того, что в селениях Молдавии и Валахии кузниц почти совершенно нет. [220] Постройку этих кузниц предполагалось «всего удобнее произвести в самых полках или ротах, отпустив оным на сей предмет деньги не по штатной, но по цене, действительно обходящейся». Так предполагали в Петербурге, причем в этом вопросе обычной экономности уже не видно, и уплатить предположено было за кузницы столько, сколько они действительно должны были стоить.
Но главнокомандующий не вполне согласился с этим предположением, так как считал, что произвести постройку кузниц в полках по причине частых передвижений весьма затруднительно. Удобнее же было бы сделать их в военном поселении или отпустить в готовом виде из арсеналов.
В ходатайстве своем главнокомандующий указывал, что по штатному положению все лошади в войсках должны быть кованы на две передние ноги. Но на случай похода по каменистым местам, по замерзшей земле и по гололедице они должны быть кованы на все 4 ноги. Для этого в начале похода отпускались войскам деньги по 50 коп. сер. на каждую лошадь. А так как в Молдавии и Валахии кузниц весьма мало, то в предстоящем походе следовало иметь по 4 запасных подковы на каждую лошадь.
В армии же предположенного состава должно было находиться лошадей примерно:
| Каких лошадей |
В наступательной армии |
В действующем резерве |
В резервном кавалерийском корпусе |
ВСЕГО |
| Строевых |
12412 |
3398 |
6430 |
22240 |
| Артиллерийских и парковых |
8331 |
4333 |
270 |
13434 |
| Фурштатских и подъемных |
5496 |
1945 |
500 |
7941 |
| Казачьих (исключая вьючных) |
6192 |
2064 |
|
8256 |
| Всего |
32432 |
12240 |
7200 |
51871 |
На 51,871 лошадь нужно было 207,484 запасных подков, а так как вольная цена каждой подковы 1 руб. ассигнациями, то всего требовалось 207,484 рубля.
Главнокомандующий ходатайствовал о заведении 1148 кос [221] вдобавок к тем, которые по штату уже состояли в армии, и на заведение их просил отпустить по 2 руб. на косу, всего 2,288 руб. ассигнациями.
По проекту, составленному в Петербурге, предполагалось произвести пополнение войск, назначенных в состав действующей армии. Пехоту комплектовать из третьих батальонов и рекрутами; для пополнения же конницы собрать в военные поселения Херсонской губернии все эскадроны, остававшиеся от полков действующей армии, и комплектовать их там людьми из рекрутов и лошадьми.
Пополнение артиллерии предполагалось устроить при помощи учреждения артиллерийских депо, о которых сказано выше.
Для усиления казачьих частей действующей армии уже имелось на Дону готовых 6 полков с одной донской конноартиллерийской ротой и кроме того было потребовано от генерала Эссена соображение о формировании 4 полков из башкир и мещеряков.
По всем этим вопросам со стороны главнокомандующего не последовало замечаний, кроме одного: он находил, что для пополнения кавалерии необходимо принять еще меры, так как у нас ощущался недостаток людей в кавалерии «как при выступлении в поход, так и в мирное время». «Эскадроны же, составленные из рекрут без старых кавалеристов, медлительно формируются и не окажут больших услуг».
Вопрос о продовольствии армии обратил на себя особое внимание главнокомандующего, и им было представлено подробное соображение об этом вопросе в ответ на проект, составленный в Петербурге. И подобно тому, как это было и по другим вопросам, выяснилось, что вопрос о продовольствии был разработан в Петербурге с излишней мелочностью, без достаточного знакомства с местными условиями. «Мнение главнокомандующего 2-ю армией на предположение о продовольствии» составляет целую тетрадь, приложенную к его отзыву Дибичу от 31 октября 1827 г. № 598.
Сущность этого мнения заключается в следующем:
Численность армии, по предположению Дибича, определялась в 155 т. , [222] чел. и 45 т. лошадей.; по мнению же главнокомандующего людей должно было состоять в армии больше 160 т. и лошадей примерно около 52 т.
В предположении продовольствие было назначено только для нижних чинов. Но, по мнению гр. Витгенштейна, необходимо было определить выдачу печеного хлеба, крупы и мяса штаб и обер-офицерам, как это было сделано во время турецкого похода 1810 г. Мера эта была необходима «для ограждения жителей от неправильных требований».
Количество полагавшихся нижним чинам круп (1 ½ /30 гарнца в день или 1 ½ гарнца вы месяц) гр. Витгенштейн считал необходимым увеличить, по крайней мере, до 2 гарнцев в месяц, как в то время получали военно-рабочие. Мясную и винную порции (½ фунта мяса и чарка водки) производить ежедневно всем без исключения нижним чинам в натуре, заменяя вино мясом или мясо вином, смотря по изобилию в том или другом. Выдачи денег вместо мяса и вина нижним чинам на руки «следует избегать сколь возможно», но если мясная и винная порции не могут быть выданы почему-либо в натуре, то деньги отпускать по справочным ценам, которые будут утверждены главнокомандующим; но в этом случае число порций считать уже по «Учреждению о большой действующей армии», т.е. строевым и денщикам по три, а нестроевым по два раза в неделю. Мясо предполагалось приобретать на месте, а также обращать в пищу волов, прибывающих из России с транспортами.
Одно из главных оснований для продовольствования армии во время войны, выработанное в Петербурге, гласило: «всякий отпуск войскам денег на продовольствие решительно воспретить и производить оное провиантом и фуражом в натуре». Главнокомандующий с этим вполне согласился и высказал, что «не только не должно отпускать войскам за границею деньги на провиант и фураж, но и претензий о покупке оных ими из полковых или других каких-либо сумм принимать не следует».
Можно думать, что решение, принятое в Петербурге, не отпускать войскам денег на продовольствие, а исключительно довольствовать [223] их провиантом и фуражом в натуре, было основано на желании не выпустить из рук интендантства выгодных операций по заготовке этих продуктов; а главнокомандующий, по-видимому, присоединился к этому мнению, чтобы всецело возложить ответственность за успех продовольствия армии именно на интендантство, с тем, чтобы оно несло и всю ответственность за исполнение этой операции. Только в крайних случаях, как сказано выше, когда мясная и винная порции не будут выданы в свое время, войска могли получать вместо них деньги по справочным ценам. Но тогда уже деньги не могли поправить дела, ибо они могли пригодиться только в будущем, но не могли заменить не полученное «в свое время вино и мясо». Замечательно, что по предположению, составленному в Петербурге, только выдачу мяса и вина можно было заменить деньгами, а относительно других продуктов этого не разрешалось, между тем как легко было предвидеть, что и они не всегда будут в свое время доставлены войскам в натуре.
Со своей стороны главнокомандующий был решительно против выдачи войскам денег вместо продуктов в натуре и выражал мнение, что если провиантское ведомство почему либо не отпустит продуктов в натуре, то войска могут получать продовольствие «токмо под квитанции от жителей».
Относительно порядка получения продовольственных предметов главнокомандующий считал необходимым строго руководствоваться главой III и главой YII образования полевого провиантского управления, помещенного в «Учреждении о большой действующей армии». Но дело в том, что эти законы вовсе не гарантировали интересов войск в достаточной степени. В главе III был указан размер получаемого продовольствия, а в главе седьмой указан между прочим порядок получения продовольствия из магазинов. В § 286 о приеме припасов в полки и команды было сказано: «припасы законной доброты и те, кои из посредственных или по нужде к употреблению годных, предписано выпустить будет смотрителю в расход, полки и команды должны принимать бесспорно».
Итак, такие припасы, которые «предписано выпустить будет смотрителю в расход», войска должны были принимать без прекословия, хотя эти припасы были только «по нужде к употреблению годны». [224]
В других случаях полки могли браковать принимаемые припасы, но ничто не мешало дать смотрителю «предписание выпустить в расход» припасы, и тогда никаких претензий не могло быть предъявлено. Каково в действительности было обставлено продовольствование войск, видно из докладной записки Киселева от 10 сентября 1827 года. Вопрос о продовольствовании войск всегда обращал на себя особое внимание начальника штаба 2-й армии.
Продовольствие войск этой армии далеко не всегда было обставлено удовлетворительно, а потому Киселев считал себя обязанным особенно следить за этой частью, причем сведения по этой части получались им «официально и через полицейских агентов». Так, между прочим, в докладной записке, поданной гр. Витгенштейну 10 сентября 1827 г.,8 Киселев доносил, что «получая беспрерывно сведения о весьма неисправном продовольствии войск, сосредоточенных в Бессарабии», он считает долгом доложить об этом главнокомандующему. Из этой докладной записки видно, что начальник 18-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Желтухин рапортом донес корпусному командиру, что полки и артиллерийские роты, расположенные около Скулян, «по неимению в тамошнем магазине ни одной четверти провианта, остаются вовсе без хлеба»9.
Начальник 19-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Иванов донес, что по малому количеству провианта в Измаильском магазине, он предвидит на будущий месяц недостаток к продовольствию войск».
«Особо посылаемые для разведывания чиновники10 и полицейские [225] агенты доставляли генерал-адъютанту Киселеву следующие сведения:
«1) Запасной хлеб в Скулянском карантине весьма дурного качества.
«2) Хотя транспорт комиссионера Былдина и прибыл в Скуляны, но оного недостаточно даже для пополнения 10-дневнаго провианта; притом хлеб Былдина поставки или какой другой, отпускавшийся в войска из Скулянского магазина, совершенно негоден в пищу, будучи горек и смешан с кукурузною мукою. Принимаем же он был в полки единственно по крайней необходимости.
«3) В Бельцах слышны те же отзывы о провианте в тамошнем магазине, и говорят, что запасы во всех магазинах такого же качества.
«4) В Измаильском магазине полугодовой запас не выставлен, а на текущее продовольствие нисколько провианту не имеется. Сухарей печь еще не начинали.
«5) В Могилевском магазине находится прежней поставки (графа Маркова) более 2 т. четвертей, круп 300 четвертей; из сего количества муки, половина сгорела, тухлая и в комьях. Смотритель старается сбыть ее войскам, сдабривая пополам с хорошею.
«6) Возвышение цен на фураж произошло от того, что комиссионеры вместо того, чтобы закупить оный самим на местах, действовали через подрядчиков, которые приобрели около 80 к. и до 1 р. на каждую четверть».
Из докладной записки Киселева видно, что войска совершенно не были обеспечены в правильном получении продовольствия, несмотря на существовавшие законы, на соблюдение которых указывал главнокомандующий, как на средство правильно разрешить вопрос о продовольствии армии.
Другим примером того, как неудовлетворительно были обставлены войска в смысле продовольствия, может служить следующее. В 1821 г., когда 25 т. турок занимали Яссы и грозили вторжением в Бессарабскую область, признано было необходимым приблизить войска 6-го корпуса к Пруту и сосредоточить их в Бессарабии. «В сие время, - писал Киселев, - интендантство армии не имело ни наличного провианта, ни наличных денег [226] для покупки оного. Сверх того, и купив провиант, доставить оный было невозможно, потому что в декабре перевозки в Бессарабии не существует. «Комиссионеры объявили цены за муку и крупу значительно выше существовавших, а потому начальник штаба 2-й армии, посланный главнокомандующим для разрешения вопроса на месте о продовольствии войск, убедил областное бессарабское начальство принять на себя довольствие войск по ценам не выше существовавших».
При этом необходимо отметить, что те части войск, которые были расположены по селениям, должны были кормиться от своих хозяев; ограничиваясь пищей, которую употребляли молдаване, т. е. мамалыгой и просяным малаем.
Но так как эта пища пресная, и не заменяла привычного для русского солдата кисловатого хлеба, то жители получали за это довольствие деньги не за полный паек, а за вычетом 91 коп. на человека в месяц. Эти деньги распределялись таким образом: одна треть записывалась в артельную сумму, другая треть выдавалась на руки, а третья шла в полковую экономию, на покрытие «сверхштатных полковых издержек». Хотя такой способ довольствия войск был далеко не идеальный, но «войска не жаловались, жители не роптали»11, а казна за 1822-й год получила 120 т. р. экономии, так как цены за провиант были уплачены меньшие, чем те, которые хотели взять комиссионеры; наконец «все сие получило полное Высочайшее одобрение». «Казалось, что за сим, кроме одобрения от правительства, более ожидать было нечего, но генерал-провиантмейстер Абакумов, прибыв ко 2-й армии для составления сметы на 1823 год», нашел, что для сокращения расходов казны следует уступку, производившуюся жителями войскам, обратить «в пользу казны и вместить статью сию в разряд изобретенных им отсечений расходов».
Итак, в конце концов, интендантство оказалось несостоятельным кормить войска узаконенной пищей, войска вместо этого [227] получали мамалыгу и малай, жители признавали возможным отказаться от трети платы в пользу войск, что отчасти давало возможность улучшить пищу, получавшуюся от жителей, казна при таком способе довольствования получала экономию, и в дополнение ко всему этому генерал-провиантмейстер считал справедливым еще сделать экономию на счет солдатского желудка. Что в особенности поразительно в этом деле, это возмутительное равнодушие со стороны интендантства и его главного начальника к интересам войск. Казалось бы, интендантство должно было принять все меры к тому, чтобы обставить продовольствие войск как следует, и тем исполнить свой долг перед армией, но на самом деле генерал-провиантмейстер вовсе об этом не думает, как будто это не его дело, и исключительное внимание свое обращает на возможность сократить расход ценою ухудшенья и без того неудовлетворительного питания войск.
«Дальнейшее рассуждение о столь неправильном заключении, - пишет Киселев, - было бы излишне: начальство легко оценить может оное по-надлежащему. Но здесь остается вопросить: принятые цены на 1822 год были ли выгодны для казны? Если были выгодны, то правительство имеет ли право уступку из сей суммы, сделанную в пользу войск, обратить в свою пользу, не только на предбудущее время, но и за прошедшее, и сверх того вопреки своему собственному утвержденью? Чем замениться могут необходимые сверхштатные полковые издержки? Чем пополнятся расстроенные артели, из коих позаимствованы были суммы на счет следуемых от казны денег? Выгодно ли для правительства расторгнуть столь явным образом право собственности и уничтожить последнюю мысль доверия? И наконец, дело несправедливое может ли быть полезно?»
По проекту, составленному в Петербурге, предположено было при вступлении в Молдавии и Валахии основать продовольствование армии главным образом на местных средствах. Впоследствии оно должно было быть основано на подвозе из наших пограничных губерний припасов на воловьих транспортах, причем по соображению генерал-провиантмейстера (Абакумова), в случае перехода границы в половине апреля, транспорты эти должны начать движение в исходе апреля и прибыть к армии не ранее июня. До прибытия же этих запасов [228] следовало сберегать запасы, бывшие при армии для движения за Дунай, и довольствоваться исключительно на местные средства.
С таким способом в начале войны главнокомандующий не соглашался и указывал, что в прежние наши войны с турками наши войска встречали большие затруднения вследствие неисправности подвоза припасов. В 1821 году Молдавия и Валахия были совершенно разорены от бывших там неустройств, и нельзя сказать, в каком теперь состоянии находятся эти княжества. «А потому нельзя надеяться на средства их для обеспечения продовольствия всей армии. Если армия прибегнет к реквизиции при самом вступлении в княжества, то это приучит войска к своеволию, от которого трудно будет оградить жителей, а их это устрашит и заставит скрывать все, что они имеют. Гораздо лучше будет до занятия всего пространства княжеств не требовать от них продовольствия для наших войск, а заняв княжества и собрав необходимые сведения, можно будет лучше и уравнительное воспользоваться их средствами. В виду этих соображений предположение о продовольствии войск на средства княжеств при самом вступлении в их пределы следует отменить, а продовольствовать войска из их собственных запасов, исключая сено и мясо».
В своем ответе главнокомандующий энергически восставал против частных реквизиций; так, в своем отзыве Дибичу 31 октября 1827 г. № 598 он писал, что полагает «решительно отменить частную на продовольствие войск реквизицию в княжествах, доколе можно будет учредить оную регулярным образом; необходимым считаю довольствовать армию по вступлении в Молдавию и Валахию из собственных её запасов, исключая сено и мясо, которые по необходимости должно будет требовать от земли в счет податей, а может быть и приобретать за деньги, кои впоследствии из доходов тех же княжеств возвращаются правительству посредством правильных уравнительных сборов».
По вопросу о реквизициях генерал-адъютант Киселев подал особую докладную записку, в которой решительно восставал против реквизиций и считал безусловно необходимым заменить их покупками. «Заменив грабительство доверием, народное богатство составляет удел завоевателя. Плата за все продукты вольными ценами усиливает народную промышленность и тем [229] возрождает новые и неисчерпаемые способы для армии. Взимание же регулярной контрибуции с завоеванного края через правительство оного вознаграждает издержки на содержание войск, победителем употребленные. Таким токмо образом война войною питаться может».
В Петербурге предполагалось, что армия должна беречь свои запасы для движения за Дунай до прибытия воловьих транспортов, которые могли прибыть к армии около половины июня; но главнокомандующий смотрел на этот вопрос совершенно иначе.
Он указывал, что армия имеет запасов в Бессарабии всего 96,266 четвертей муки, с соответствующей пропорцией круп, и что кроме того имеется в Херсоне 7,710 четвертей муки с пропорцией круп; но этим последним запасом можно воспользоваться только при помощи сплава водою. Для армии в её новом составе, т. е. усиленной новыми частями, как было проектировано в Петербурге, этого запаса может хватить на два месяца, и он недостаточен для движения за Дунай. Если транспорты прибудут в Фокшаны, Рени и Галац только в июне, то этим замедлятся действия армии, которая должна наступать с таким расчетом, чтобы в течение июня быть уже за Балканами и прибыть в Румелию прежде, нежели жары истребят травяной корм.
Потому граф Витгенштейн считал, что к тем запасам провианта, которые уже имелись, необходимо заготовить спирт для винных порций, а также купить ячмень и овес в двухмесячной пропорции для всей армии в новом её составе (вместо месячной порции в прежнем составе, как было приказано).
По проекту, составленному в Петербурге, предполагалось, что по занятии княжеств войска наши должны сберегать собственные запасы для движения за Дунай и расходовать их не иначе как в самых крайних случаях с разрешения начальников дивизий, которые обязаны были о данном разрешении и о причинах его доносить главнокомандующему и давать знать главноуправляющему продовольствием армии.
Граф Витгенштейн с таким порядком совершенно не согласился. В своем ответе он указал, что, согласно «Учреждению о большой действующей армии» войска должны получать продовольствие [230] от провиантского ведомства из его собственных запасов, собранных реквизициями. Даже припасы, полученные в добычу от неприятеля, должны поступать на довольствие войск через интендантство, и только мелкие отряды положено довольствовать по билетам земских комиссаров. Если же употребление запасов армии предоставить разрешению начальников дивизий, то необходимо было бы отдать им в распоряжение и довольствие войск от земли, но такой порядок взимания припасов самими войсками привел бы к разорению края.
«В рассуждении продовольствия армии, - писал главнокомандующий. – я нахожу, что реквизиция, как в Молдавии и Валахии, так и в губерниях, кои будут объявлены на военном положении, послужила бы к вредному истощению оных, расстроила бы хлебопашество и лишила бы средств, для войны необходимых».
Поэтому главнокомандующий полагал, что войска должны довольствоваться тем, что будет отпускаться им от провиантского ведомства, а начальники дивизий не должны вмешиваться в распоряжения по этой части, но заблаговременно доносить о недостатке в продовольствии, разрешая в крайнем случае расходование 10-дневного запаса, если войска находятся не на месте. Это мнение главнокомандующего подтверждает уже высказанное нами предположение, что со стороны графа Витгенштейна было желание все обязанности и всю ответственность по продовольствованию армии возложить исключительно на интендантство.
В Петербурге при составлении проекта продовольствования армии предполагалось, что если войска выступят в поход в половине апреля, то до прихода транспортов с продовольствием пройдет два месяца, в течение которых потребность продовольствия составит 7500 четвертей круп и 78 т. четвертей муки или 406860 пуд. сухарей. На обеспечение этой потребности предполагалось обратить запасы, состоящие при 2 армии в количестве около 100 т. четв. муки с порцией круп.
Генерал-провиантмейстер Абакумов предполагал, что 406860 пуд. сухарей с порцией круп следует отправить немедленно вслед за армией до Фокшан на подводах, которые собрать в Бессарабии. Сбор подвод сделать по одной с 50 душ, что составит 4 т. подвод, считая 200 т. населения [231] в Бессарабии; плату за подводы назначить примерно по 50 коп. за берковец на 100 верст. По доставлении сухарей в Фокшаны перегрузить их на подводы, собранные в Молдавии, и отправить за армией в Бухарест.
Сверх того, из вышеупомянутого запаса войска должны будут иметь при себе в обозе 10-дневное продовольствие и на людях 3-дневное.
На предположение это главнокомандующий возражал, что 4 т. подвод, собранных в Бессарабии, не хватит для перевозки двухмесячного запаса, так как в провиантских фурах 2-й армии может поместиться только 6-дневная дача продовольствия, а 4-дневная дача находится на людях; следовательно, подвод не хватало на трехдневную дачу (т.е. 20343 пуда сухарей и соответствующая порция круп).
Смена бессарабских волов в Фокшанах молдавскими должна была замедлить движение транспорта, а потому замедлится и наступление армии, которая через два месяца после перехода границы должна быть уже за Балканами. Что же касается до предположенной платы за подводы по 50 к. за перевозку на 100 верст и на нагрузку подвод по 50 пуд. (или 7 четв. муки с пропорцией крупы), то главнокомандующий считал, что плата эта недостаточна, а нагрузка слишком велика. В прежние наши войны с Турцией на пароволовую подводу более 4 четв. муки с пропорцией круп (т.е. около 28 пуд.) не грузили.
По проекту, составленному в Петербурге, предполагалось, что фуражное довольствие может быть устроено не иначе, «как от самого края, войсками занимаемого, поелику овса не прежде из России ожидать можно, как разве когда откроются поставления водою. Доставление сена и соломы из-за Днепра во всяком случае невозможно». Впрочем, сухим путем предполагалось подвезти 86800 четвертей овса на 12,400 подводах и водой 53т. четвертей овса.
По этому вопросу главнокомандующий высказался, что в последнюю нашу войну с турками армия наша встречала чрезвычайные затруднения в довольствии фуражом; поэтому приказано было возить за войсками в подвижных магазинах запас фуража на 20 дней. [232]
В виду этого и в будущей войне необходимо иметь достаточные запасы фуража; но доставка его водою может начаться только по взятии турецких крепостей на Дунае, и, следовательно, до того армия не может этим фуражом воспользоваться, а 86,800 четв. овса, которые предположено доставить сухим путем, не составляют и полуторамесячной пропорции. Поэтому заготовление овса надо усилить и устроить так, чтобы ко времени вступления войск в Молдавию имелась в пограничных магазинах трехмесячная пропорция, а по переходе армии через Балканы к ней был бы доставлен необходимый запас овса водою.
Вопрос о заготовлении сена в княжествах имел особенное значение, так как там часто повторялись неурожаи сена, а подвоз его из России был невозможен. Поэтому главнокомандующий считал, что заготовление сена потребует особенного попечения со стороны управления, которое будет учреждено в княжествах по занятии их нашими войсками. Затем гр. Витгенштейн считал, что правительство наше должно заблаговременно предписать начальству Бессарабской области, чтобы оно по сношению с военным начальством распорядилось в будущем 1828 году изготовить запасы сена на казенных землях. Сверх того нужно было устроить склады сена на тех дорогах, по которым будет производиться перевозка припасов; в особенности это нужно было устроить на дорогах из Могилева и Дубоссар к Фокшанам и Бухаресту; наконец, надо было устроить склады сена и в тех местах, в которых войска могут быть расквартированы зимою.
Главнокомандующий указывал на необходимость везти за армиею 4-х месячный запас продовольствия для войск, назначенных к переходу через границу.
По этому расчету армии нужно было иметь:
Муки 115,000 четв. или 654,062 пуд. сухарей с мешками.
Крупы .... 14,375 четв. полагая по 2 гарнца на человека в месяц.
Спирту .... 904 бочки по 80 ведер каждая.
Овса до . . . 116.000 четвертей.
Полагая на каждую пароволовую фуру по 38 ½ пуд. сухарей с пропорцией круп или по 7 четвертей овса, потребовалось бы 33 т. пароволовых фур и для 904 бочек спирта 3,616 четырехволовых фур, а всего 69,616 волов, не считая запасных, без которых обойтись невозможно. Но так как собрать такое количество волов в Бессарабии и на Днестре ранней весною невозможно, то [233] необходимость заставляла ограничиться двухмесячным запасом продовольствия.
Эта двухмесячная пропорция запасов, кроме запасов, состоящих при войсках, должна включать:
Сухарей - 316.250 пудов.
Круп 7,187 четв.
Спирту 452 бочки (считая по 3 чарки в неделю на человека)
Овса 58,000 четв.
Для перевозки этих запасов нужно – 16,500 пароволовых и 452 четырехволовых подвод; всего—34,808 волов.
Относительно сбора хлеба и подвод при помощи реквизиции главнокомандующий еще раз сообщал, что этот способ, прежде никогда не употреблявшийся, расстроит земледелие и промышленность края, будет дорого стоить казне, да притом из потраченных денег «малейшая только часть дойдет до поселян, кои более всех потерпят от реквизиции».
«Губернии, при границе лежащие, довольно в военное время несут тягостей, чтоб не изнурять их столь обременительным налогом»: поэтому главнокомандующий считал за лучшее, взяв 10-летнюю сложность по губерниям, которые должны участвовать в раскладке, потребовать с губерний Подольской, Волынской и Киевской хлебных запасов и вина в магазины, расположенные по левому берегу Днестра, если не за наличные деньги, то в счет подушной и винокуренной податей, так чтобы сумма не превышала двухлетней повинности и чтобы за излишек уплачивались деньги, или он дополняем был вольными подрядами. С малороссийских же, новороссийских и слободско-украинской губерний собрать меньше хлебных запасов, но больше волов и фур, на таком же основании, назначив хлеб в приморские склады, а подводы и волов назначить для формирования подвижного магазина и госпиталей.
Затем главнокомандующий указывал, что правильная раскладка взимаемых с населения продуктов, волов и фур должна быть сделана в министерстве внутренних дел в зависимости от богатств и средств каждой губернии или комитетом из губернаторов, губернских маршалов дворянства и депутата [234] от военных поселений под председательством главноуправляющего продовольствием армии. Только такие комиссии, заблаговременно учрежденные, могут установить порядок, выгодный для казны и не обременительный для края.
В проекте, составленном в Петербурге, был приведен расчет заготовки для армии провианта в размере годовой потребности. Эта потребность состояла из 465 т.четвертей муки или 2,441,160 пудов сухарей и 44 т. четв. или 311,120 пудов круп. Половину этого числа предполагалось доставить к армии водою, а другую половину – гужем. Первую половину предполагалось взять: 100 т. четв. муки из Херсонского военного поселения, 66 т. четв. из Екатеринославской губернии и 67 т. четв. из Подольской губернии (всего 233 т. четв. муки с соответствующей пропорцией круп) и свезти в Одессу, Николаев и Херсон, откуда эти запасы будут отправлены в армию водою. Другую половину запасов – 232 т.четв. муки или 1,220,580 пудов сухарей с пропорцией круп – собрать из губерний, которые будут объявлены на военном положении и, обратив всю муку в сухари, весь запас нагрузить на 40 т. воловьих подвод. Затем к этому запасу надо было прибавить 22 т.четв. круп или 155,560 пудов, а всего получалось 1.376,140 пудов.
Генерал-провиантмейстер Абакумов предполагал нагружать на каждую подводу по 7 четв.муки с пропорцией круп, кругом считая по 50 пудов на подводу; таким образом нужно было для подъема шестимесячной дачи сухарей и круп 27,600 подвод, а остальные 12,400 подвод предполагалось назначить под 86,800 четв. овса, как о том сказано выше.
Таким образом, к армии должно было прибыть 40 т. подвод с запасами продовольствия.
При каждых двух подводах назначалось по одному погонщику из рекрут Новороссийского края при достаточном числе старших.
Подводы предполагалось собрать:
В Дубоссарах – 2500
Могилеве на Днестре 5500
[235]
Каменец-Подольске 5500
Умани 7000
Кременчуге 9500
Киеве 10000
Всего 40000
Из этих мест транспорты должны были выступить отделениями по 500 подвод в каждом, и предполагалось, что они должны были прибыть к армии между 17 мая (Дубоссарский транспорт) и 22 июля (Киевский транспорт), причем все пять транспортов доставляли запасы в Рени, Галац и Фокшаны.
По прибытии к войскам нужное число лучших волов и подвод должно было остаться при армии, остальные волы должны были быть употреблены в пищу, погонщики распределены по полкам, а подводы розданы обывателям или могли быть сохранены на будущее время для образования подвижного магазина.
По этому вопросу главнокомандующий выразил мнение, что «отправление к армии вдруг полугодовой пропорции на 40 т. подводах, которые предполагается оставить на мясные порции и для обращения в подвижный магазин, имеет двоякое неудобство:
«Во-первых, сухари для отправления в апреле к армии, быв приготовлены зимою и после перевозки пролежав еще полгода, могут совершенно испортиться. Во-вторых, прибытие к армии вдруг 80 т. волов затруднило бы содержание излишнего числа их до употребления в пищу».
Поэтому главнокомандующий полагал, что лучше отправлять провиант мукою, а в сухарях подвозить его только из ближайших мест.
Затем гр. Витгенштейн считал, что лучше было бы, чтобы подводы подвижного магазина не доходили до армии, а подвозили бы запасы от Днестра до заграничных запасных магазинов, а запасы этих магазинов шли бы на пополнение расходных магазинов.
Устройство обозной части во 2-й армии постоянно обращало на себя внимание штаба этой армии и на это уже указано нами в своем месте. В дополнение к уже сообщенным данным приведем еще следующие, из которых видно, как заботливо относились в штабе 2-й армии к вопросу об обеспечении войск всем необходимым во время предстоявшего похода. Как и всегда, действительным автором всех этих мероприятий был Киселев. [236]
Так, им было составлено соображение об обеспечение войск продовольствием во время перехода через Балканы. Так как во время движения через горы обоз не мог поспевать за войсками, то Киселев предлагал иметь при войсках 12-дневный запас продовольствия на вьючных волах с тем, чтобы по мере израсходования запасов волы употреблялись в пищу.
Киселев считал, что такая мера даст следующие выгоды: во-первых, волы могут везти столько же груза, как и лошади, но довольствуются даже скудным кормом; во-вторых, приобретение их не потребует особых расходов, так как волы пойдут в пищу и заменят собой расход на мясо, и, в-третьих, вьюки для волов стоят гораздо меньше, чем вьюки для лошадей12. При штабе 2-й армии были сделаны опыты употребления волов под вьюки, и вполне выяснилась возможность пользоваться ими для этой цели. Каждый вол поднимал по 7 ½ пудов груза, что составляло суточный запас провианта на 180 чел., (считая по 1 ¼ ф. сухарей и 33 зол. круп), следовательно, для подъема 12-ти дневного запаса провианта нужно было 12 волов, а на 4 дня люди должны были иметь провианта на себе; всего таким образом люди будут обеспечены провиантом на16 дней.
Мяса на 16 дней на 180 человек, считая по 1 фунту, нужно 72 пуда, а так как средний вес мяса в воле около 9 пудов, то 72 пуда мяса будут получены от убоя 8 волов. Следовательно, 12 волов понесут на себе запас провианта на 12 дней и дадут мяса на 24 дня.
Затем на 180 чел. в течение 16 дней нужно 10 ½ ведер спирту (считая на 7 винных порций), что составит с бочками тяжесть около 16 пудов, для подъема которой нужно 2 вола. Итак, для обеспечения 180 чел. мясом, провиантом и спиртом на 16 дней нужно было 14 волов, причем еще оставалось почти целых четыре вола, мясо которых пойдет на пищу людям сверх 16-ти дней.
По окончательному расчету необходимо было для подъема 12-дневного запаса провианта и спирта на 115,000 человек – 8,944 вола и для подъема 12-дневного запаса овса для 20,743 лошадей строевых и артиллерийских - 8,021
Всего 16,965 вол..
[237]
Мнение Киселева о сформировании вьючного транспорта из волов было одобрено главнокомандующим и отправлено Дибичу.
Так как многие потребности офицеров и нижних чинов не удовлетворялись отпуском от казны, то Киселев предлагал иметь при армии маркитантов. Маркитанты эти допускались в войска для торговли предметами, необходимыми офицерам и нижним чинам. По мнению Киселева недостатка в маркитантах 2-я армия не могла встретить, так как она стояла в таких местах, где много торгующих евреев, и сверх того следовало просить губернаторов Киевского, Подольского, Бессарабского и Тульского о вызове купцов, желающих быть маркитантами. При этом Киселев указывал, что в особенности купцы и мещане города Белева охотно пойдут за армией и всегда бывают хорошими маркитантами. При этом Киселев считал необходимым точно определить положение маркитантов в войсках и те выгоды, которые им следовало предоставить. По этому вопросу Киселевым была составлена особая записка.
Из записки этой видно, как неизменно и всеми средствами преследовалась Киселевым цель – обставить войска как можно удобнее во время похода. Исходя из того соображения, что маркитанты служат на пользу войск, Киселев считал необходимым дать им всевозможные удобства и обеспечить их безопасность; так, например, все начальники должны были оказывать маркитантам содействие как казенному транспорту, давать им конвой, фураж для лошадей и пр. «Сии и подобные тому мелочные преимущества и справедливое покровительство им, несомненно, заставит войти многих и хороших купцов в звание маркитантов; напротив того, и они обязаны будут иметь у себя беспрерывно съестные припасы и всякие нужные для солдат вещи», писал Киселев.
«Для удобнейшего открытия источников снабжения действующей армии предполагается объявить на военном [238] положении Бессарабскую область и губернии: Херсонскую, Таврическую, Волынскую, Киевскую, Полтавскую и часть Подольской». Так было сказано в предположении, составленном в Петербурге. Но главнокомандующий смотрел на дело иначе. Он отвечал: «предположено объявить на военном положении Бессарабскую область и губернии Херсонскую, Таврическую, Волынскую, Киевскую, Полтавскую и часть Подольской, но почему только часть сей последней и которую именно, не объяснено. Кажется возможным Полтавской губернии не объявлять на военном положении, но обе малороссийские и слободско-украинскую следует включить в раскладку для облегчения прочих губерний. Что касается до губернии Подольской, она так близка к театру войны, что никакая часть оной не должна быть изъята из военного положения».
Кроме запасов для армии, о которых уже сказано выше, по проекту, составленному в Петербурге, предполагалось заготовить продовольствие для гарнизонов Измаила, Килии и Бендер примерно на 3½ месяца. Против этого распоряжения главнокомандующий ничего не возразил.
Вопрос об управлении Молдавией и Валахией во время занятия их нашими войсками был тесно связан с вопросом о продовольствовании армии. По проекту, составленному в Петербурге, предполагалось при самом вступлении в Молдавию и Валахию объявить, что «княжества сии должны быть почитаемы совершенно наподобие Российских областей, состоящих по сим обстоятельствам на военном положении. Посему необходимо внушить начальникам и войскам, что означенный край должно признавать как союзный, за малейший же беспорядок подвергать самих начальников строжайшему взысканию.
Особенное внимание следует обратить на соблюдение примерной дисциплины и на старание привлечь жителей к покорности и к содействию чрез справедливое и снисходительное с ними обращение, не изъемля из сего правила самих турок. В сем отношении могут служить к пользе перевороты в Константинополе. С жителями магометанского закона не делать различия в обхождении и не только не возбранять им свободное отправление их обрядов, но, напротив того, защищать от малейшего притеснения, возложив точное исполнение правила сего на непосредственную ответственность начальников.
В княжествах предполагается сохранить настоящее правление, поместив в диваны Российских председателей. Господарей, если не укроются, следует перевести на житие в Россию, оказывая им должное почтение. [239]
По занятии г. Яссы следует обнародовать прокламацию на языках: греческом, турецком и молдавском.
Денежные сборы и военные требования должно употреблять в умеренности по соразмерности богатства ципутов и не упуская из виду возможное сбережение края. При взимании сих требований и при сборе доходов необходимо иметь строжайшее наблюдение за приемщиками и нарядчиками для предупреждения всякого злоупотребления.
В случае, если из единоверцев наших вызовутся охотники вступить в Российскую военную службу, то таковые предположения решительно отклонять».
Затем в «предположении о продовольствии», составленном в Петербурге, по тому же вопросу было выражено: «управление княжествами по занятии их армиею, оставить в настоящем виде, переменив токмо господарей председателями диванов в Яссах, Бухаресте и Крайове, и придав к каждому исправничеству по одному российскому чиновнику, коему состоять под начальством председательствующих в диванах, по принадлежности исправничеств, для содействия в наблюдении за точным исполнением требований наших и вообще для ближайших обо всем сведений».
По вопросу этому главнокомандующий дал следующее заключение.
«Правление в княжествах по занятии оных справедливо будет оставить в настоящем виде, заменив только господарей председателями диванов в Яссах, Бухаресте и Крайове; но определение русских чиновников в исправничества составило бы существенное в оном изменение, которое послужило бы не столько к лучшему наблюдению за действиями исправничеств, сколько к ослаблению собственной оных ответственности.
Посему исправничества должны оставаться единственно под распоряжением и наблюдением диванов, коим следует дать сколько нужно будет русских чиновников для сношения с интендантством и с прочими частями армейского управления».
По вопросу о том, можно ли начать кампанию осенью, главнокомандующий выразил мнение, что это возможно только армии того состава, в каком находилась 2-я армия в то время (без тех подкреплений, которые предполагалось ей придать). Мнение это было основано на том, что действия армии до весны должны были ограничиться занятием Молдавии и Валахии, где зимою [240] большого числа войск продовольствовать фуражом невозможно, не устроив заблаговременно запасов сена.
К предположению, составленному в Петербурге, была приложена «общая предположительная смета», исчисленная по существовавшим штатам и справочным ценам. Расходы этой сметы были следующие:
1) На обеспечение армии продовольствием на полтора года (вместе с покупкой верблюдов) потребно более 20.000.00 рублей.
2) На покупку всех лошадей 2600000 руб.
3) Для подвижного госпиталя на 5000 человек 375.000
4) Для постройки лагеря на 6 батальонов 23.389 р.
5)Материалы для лагеря на 40 бат. и на 6 артил. бригад - 144,108 руб. 87 коп.
6)На постройку 236 палаточных ящиков для этого запасного лагеря - 41,300
7)На устройство трех подвижных кавал. артил. парков - 266,250
8)На постройку двух пароходов 160,000
9)Для Дунайского и Прутского мостов 300,000
10) На покупку подков и кос 69,380
Итого около .... 24.000,000 р. — к.
Сверх того необходимы были особые средства на устройство трех местных парков на 2 пехотных и на одну кавалерийскую дивизию, трех артиллерийских депо и госпиталей на 20,000 человек.
В общем надо сказать, что предположительная смета действительно была составлена очень «предположительно»; многих расходов в ней совсем не было; например, содержание личного состава за границей, расход по артиллерийской и инженерной частям и проч.
Примечания
1. Кроме того предполагалось привлечь 6 полков с Дона и 4 полка с Урала.
2. Не считая третьих батальонов в пехоте (всего 48 бат.) и третьих дивизионов в артиллерии, 4 рот осадной артиллерии, казачьих полков, ожидаемых с Урала и Дона. Всего же с ними слишком 160000 человек + 52 тыс. лошадей
3.
4. По этому вопросу была представлена Дибичу докладная записка Киселева от 9-го сентября 1827 г. № 458 (Военно-учен. арх. № 2580) с указанием на необходимость сформировать все артиллерийские роты в 12 орудий каждую. По числу рот, состоявших во 2-й армии, на это нужно было купить 864 лошади за 160,050 р. На это последовало Высочайшее разрешение, изложенное в отзыве Дибича от 20-го сентября 1827 г. № 369 (№2580 военно-учен. арх.). См. приложение № 7 к отзыву Витгенштейна Дибичу от 31-го октября 1827 г. № 598 и «Замечания, сде¬ланные главнокомандующим» - там же. Затем в отзыве от 31-го октября Витгенштейн просил разрешение это распространить на все роты, имеющие войти в состав 2-й армии.
5. Корпус пароходов предполагали построить подрядом в черноморских адмиралтействах, а машины заказать в Петербурге.
6. За лошадей платили: за верховых—210 р., за подъемных—от 100 до 300 р. за вола—60 рублей.
7. Замечательно, что об этом уже было представлено ходатайство Его Императорскому Высочеству Генерал-фельдцейхмейстеру от 11 декабря 1826 г., но до конца октября 1827 г., т. е. в течение почти года ответа не получено.
8. В.У.А. № 2580, докладная записка Киселева от 10 сентября 1827 г. № 522
9. То же сведение было получено генерал-адъютантом Киселевым уже после представления им докладной записки от поручика Коноплина (от 23 сентября 1827 г.), который писал, что «в Скулянском магазине до сих пор еще провианту в наличности не имеется; некоторые полки присылали подводы и возвращались без оного». Коноплин один из агентов, посланных из штаба армии для сбора различных сведений. Характерно, что на этих лиц смотрели в войсках, как на шпионов. Так, например, относился к Коноплину генерал-лейтенант Желтухин, начальник 18-1 пехотной дивизии. В одном из своих донесений Киселеву Коноплин пишет: «осмеливаюсь себе испросить извинение насчет записки о переправе, которую не доставил вскорости, причина – я был под надзором от Желтухина; безвыходно кто-нибудь был у меня, когда я приходил в квартиру». Донесение 23 сентября 1827г.
10. Т.е. офицеры.
11. Так писал Киселев в сентябре 1827 года, но есть данные, из которых видно, что жители не могли быть довольны. 6 января 1828 года шт.-капитан Муханов писал Киселеву, что «жители однако, сколько могло дойти до моего сведения, нигде сполна продовольствия не получают. Полковые командиры (и сие относится вообще ко всему отряду) или совсем, где можно, не выдают его или посредством денежных сделок получают от жителей квитанции — отрицательного достоинства». Отряд, о котором пишет Муханов, генерал-лейтенанта Иванова, стоявший у Рени.
12. Вьюк для вола обошелся в 1 р. 8 к. при покупке всех материалов в лавке по дорогой цене.
|
