|
Глава V. Приведение 2 армии на военное положение
Начало подготовительных мер. Проект генерал-адъютанта Киселева. Аккерманские переговоры. Решение начать войну, если турки не исполнят наших требований. Новый проект генерал-адъютанта Киселева. Проект генерал-лейтенанта Сухтелена. Подготовительные распоряжения. Перемещения войск осенью 1827 года. План действий при переходе через границу. Новое размещение 2й армии. Что делать 2й армии, если турки вторгнутся в княжества.
[159] События, происходившие на востоке, побудили наше правительство принять решительные меры на случай разрыва с Портой. В апреле 1826 г. последовало Высочайшее повеление о готовности к походу всех войск 2-й армии и Бугской уланской дивизии. Тогда же начались работы по подготовке 2-й армии к походу в Турцию, а также по разработке данных для установления плана войны. Тотчас по получении в штабе 2-й армии Высочайшего повеления о приведении всех войск этой армии в совершенную готовность к движению были сделаны следующие по армии распоряжения. Всем войскам приказано было выступить в лагерь на месяц позже против прежнего назначения, т. е. выступление было назначено в период времени между 5 и 20 июня. Это было сделано для того, чтобы дать войскам возможность подготовиться к походу, произведя целый ряд работ по исправлению обмундирования, особенно обуви, обоза, сбруи и пр.
В конце апреля 1826 г. во 2-й армии состояло:
В Бессарабии от Хотина до Измаила 6-й корпус и пионерная бригада 30,195 чел.
На Днестре 18-я и 19-я пехотные дивизии с артиллерией - 24337
[160]
При Смеле 3-я драгунская дивная с конноартиллерийской бригадой - 3382
При Херсоне и в Крыму - 10900
Всего, не считая инвалидных рот и нестроевых 68814 человек.
Кроме того при главной и корпусных квартирах жандармов 202
Считая с нестроевыми и инвалидными всего во 2-й армии людей (на продовольствии) - 75641
В половине июня вся армия была собрана в лагерях в Бессарабии и на Днестре.
В мае 1826 года начальник главного штаба барон Дибич сообщил главнокомандующему 2-й армии графу Витгенштейну «план действий Российских войск против Турции».
Необходимо заметить, что Дибич еще задолго до войны 1828-29 гг. занимался вопросом о войне с Турцией; так 7 июля 1821 г. им была составлена записка «о действиях противу турок», в которой он проводил мысль о необходимости перейти Балканы и взять Царьград. Кроме Дибича проект плана войны был составлен Ланжероном: «Projet d`une guerre offensive cjntre les Turcs» и другими лицами: так, генерал Канкрин еще в 1819 году составил план войны с Турцией.
Сущность записки Дибича (1826 г.) заключалась в том, чтобы занять княжества войсками второй армии с Бугской уланской дивизией, но без 20-й пехотной дивизии, которая получала особое назначение. Затем только в случае необходимости обеспечить свободу плавания по Дунаю следовало перейти его, но не идти далее Траянова вала.
Начальник штаба 2-й армии генерал-адъютант Киселев, находясь в Москве во время коронации Императора Николая I, деятельно занялся вопросом о подготовке всех данных в виду [161] возможной войны с турками. Соображения генерал-адъютанта Киселева были изложены им в целом ряде докладных записок, поданных начальнику главного штаба, генерал-адъютанту Дибичу. В докладной записке, поданной 4-го августа 1826 г. Дибичу, Киселев указывал, что если переговоры, порученные графу Воронцову, не получат желаемого окончания, то выгодно будет двинуть войска в сентябре для занятия княжеств и части Болгарии до Траянова вала. Такое движение даст возможность захватить средства Молдавии и Валахии и лишит турок возможности воспользоваться этими средствами для снабжения ими придунайских крепостей, что приведет к ослаблению их защиты.
Зимовка армии в занятых областях даст ей возможность спокойно устроиться, получить все необходимое и организовать наблюдение за действиями неприятеля. В разрешении последнего вопроса возлагалась некоторая надежда и на содействие местных жителей.
В заключение своей записки генерал-адъютант Киселев указывал, что решительный образ действий при начале нового царствования может впоследствии иметь полезнейшее влияние на все внешние сношения. В это время (т. е. в первой половине августа 1826 г.) было получено известие о затягивании турецкими уполномоченными переговоров, веденных в Аккермане. Тогда принято было решение, что если Порта не согласится к 25 сентября на предъявленные нами требования, то тотчас же начать военные действия. О решении этом главнокомандующий 2-й армией был извещен в следующем рапорте Дибича от 15 августа 1826 г.:
«Из полученных из Аккермана сведений о ходе переговоров наших с уполномоченными Порты заключается, что они обнаруживают некоторую холодность и медленность. Хотя сие и не ведет еще к решительному заключению, чтобы Порта в сем замедлении скрывала какие-либо вероломные замыслы, однако же Государь Император, желая явить сей державе, что намерения Его Величества, единожды изъявленные, суть положительны, тверды и [162] неизменны, повелевает: если обещанный Портою отзыв не будет доставлен к условленному времени, к 25-му сентября, вверенной Вашему Сиятельству армии находиться в готовности с получением на сие Высочайшего повеления тотчас начать военные действия за Прутом для занятия княжеств Молдавии и Валахии пехотными дивизиями: 16-ю, 17-ю, 18-ю и 3-ю драгунскою под общею командою генерал-лейтенанта Рудзевича до прибытия генерала от инфантерии Сабанеева; из 19-й же пехотной и 1-й Бугской уланской дивизий составить первый резерв на границе.
План операционных действий остается без изменения тот самый, который предположен был обще с Вашим Сиятельством во время вашего сего года в С.-Петербурге пребывания и утвержден Его Величеством. По сему предварительному уведомлению Ваше Сиятельство не оставит принять немедленно надлежащие меры к покупке лошадей и приготовлению прочих частей к движению согласно изложенным в вышеупомянутом операционном плане предположениям, равно распорядиться о сборе войск по благоусмотрению вашему и обо всех способах продовольствия, дабы начать действия непременно 25-го сентября, когда на сие последует Высочайшее Его Императорского Величества повеление».
Вследствие этого войска были собраны к 20 сентября на тесные квартиры: 16-я дивизия в Скулянах, 18-я в Могилеве, 19-я в Балте, 3-я драгунская - в Умани; артиллерия при своих дивизиях; 17-я дивизия оставлена для крепостных работ в Измаиле; Бугская уланская дивизия собрана в Вознесенске. Вместе с тем приказано было прекратить работы в днестровских крепостях и находившиеся там войска присоединить к их дивизиям, а пионерную бригаду двинуть к Измаилу для приготовления там переправы.
В новой записке от 24 августа 1826 г. генерал-адъютант Киселев вновь указывал на выгоды немедленного занятия Болгарии до Траянова вала. Он предлагал внезапным движением взять или обложить Исакчу или Тульчу, что отдалило бы неприятеля от Дуная и облегчило бы переправу через эту реку для будущей кампании. Сверх того он указывал на пользу занятия Кюстенджи для того, чтобы устроить там склад припасов, привозимых морем. [163]
Однако в позднюю осень переход через Дунай и занятие части Болгарии до Траянова вала генерал-адъютант Киселев считал сопряженным со столькими неудобствами, что предприятие это едва ли было исполнимо. А потому, по его мнению, следовало занять только Молдавию и Валахию и учредить крейсерство у устья Дуная и у Варны, дабы затруднить подвоз припасов в турецкие крепости.
В течение зимы рекомендовалось принять энергические меры для сбора припасов в Молдавии и Валахии так, чтобы иметь с марта месяца 1827 г. шестимесячное довольствие на 140 т. человек. В апреле месяце 1827 г. армия, перейдя Дунай, должна была занять проходы в Балканах у д.Эмине, Праводы, Субаши, Чалыкавак, Доброль, Джумая и Казана и дорогу на Тырново. Для облегчения продовольствования армии занять Арабо-Бургас, Иниаду и Мидию. В виду затруднительности снабжения фуражом лошадей во время перехода через Балканы генерал-адъютант Киселев считал полезным главную часть конницы направить через Тырново. Для обеспечения правого фланга и тыла армии он считал необходимым вооружить сербов, для чего направить в Сербию вспомогательный отряд, начальника которого следует «внимательно избрать».
Таким образом, в записке генерал-адъютанта Киселева набросан план войны с указанием операционной линии и совместных действий армии и флота. Окончательной целью действий ставится Константинополь, указывается на силу позиции у Буюк-Чекмекже, указывается на возможность лишить Константинополь пресной воды и на удобство производства высадки в заливе у Килия-Калоси (несколько западнее северного выхода из Босфора).
Далее в записке указывались подробности по организации тыла, продовольствования армии, устройства обозов — на волах, вьюках и верблюдах, учреждения госпиталей, военной почты, военной полиции, сбора сведений о неприятеле и местности, организации картографической части, о необходимости дать войскам указания по части боевых порядков, завести шпионов и прочее. [164]
Не лишне дословно привести пункт 12-й докладной записки генерал-адъютанта Киселева: «хотя составление отрядов в войне против турок почитается необходимым, однако же, следует постановить правилом, сколь можно менее раздроблять на части и умножать начальства. (В прошедшую войну беспорядки происходили великие)».
В течение осени 1826 г. во время коронационных празднеств в Москве продолжались подготовительные работы на случай войны с Турцией. Вследствие личного приказания генерал-адъютанта Дибича, генерал-адъютант Киселев представил ему 22 сентября рапорт с проектом движения войск, назначенных для занятия Молдавии и Валахии. Основанием при составлении этого проекта принят «план действий …», сообщенный гр. Витгенштейну бароном Дибичем еще в мае того же года и о котором упомянуто выше. В проекте своем генерал-адъютант Киселев выражает мнение, что если повелено будет 2-й армии перейти границу для занятия Молдавии и Валахии, то необходимо занять и часть Болгарии до Траянова вала с г. Кюстенджи, который укрепить и устроить в нем склад запасов.
Занятие Траянова вала, по мнению генерал-адъютанта Киселева, необходимо по следующим причинам: благодаря занятию этого вала сокращается линия, по которой должны были находиться охранительные меры для прикрытия расположения наших войск, отрезаются совершенно дунайские гирла и прерываются сношения турок с крепостями: Браилов, Тульча, Исакча, Мачин, Гирсово и Бабадаг, а также прерывается возможность сношения с неприятелем некрасовцев, возможное участие которых в войне весьма беспокоило наше правительство, как это мы уже видели.
Для занятия Молдавии, Валахии и части Болгарии до Траянова вала генерал-адъютант Киселев считал достаточным иметь два корпуса: 6-й и 7-й, всего в составе: 50 бат., 40 эскадр., 6 каз. полков и 124 орудий с осадной артиллерией и канонерскими [165] лодками. Если армия в таком составе будет иметь до 52 т. чел. строевых, то явится возможность с успехом исполнить предполагаемое занятие княжеств.
Для исполнения этой задачи сосредоточить 6-й корпус у Скулян и Рени, а 7-й корпус — у Могилева и Дубоссар. Затем двинуть 6-й корпус в Бухарест и занять им Молдавию и Валахию от австрийской границы до реки Аржис; 7-м корпусом занять Галац и пространство от реки Аржис до гирл дунайских и до Кюстенджи по Траянов вал. Части этого корпуса блокируют Браилов, Тульчу и Исакчу при содействии дунайской флотилии. По расчету генерал-адъютанта Киселева Бухарест мог быть занят в 30-й день, а Крайово — в 40-й. Третьи батальоны полков 16, 17, 18 и 19 дивизий должны были занимать все бессарабские крепости, города, карантины и таможни, а Новороссийский край следовало занять назначенным для армии резервом или третьими батальонами его.
В то же время, как разрабатывались эти предположения генерал-адъютантом Киселевым, тот же вопрос рассматривался и генерал-адъютантом гр. Сухтеленом. Предположения гр. Сухтелена в сущности были те же, но они были изложены не с такой ясностью и определенностью, как предположения генерал-адъютанта Киселева. По-видимому, первоначально гр. Сухтелен предполагал ограничиться занятием только княжеств, не переходя Дуная и не занимая части Болгарии до Траянова вала.
Но в записках от 27 и 28 сентября 1826 г. гр. Сухтелен высказывает, что «первоначальное движение армии имеет целью занятие княжеств Молдавии и Валахии по Дунай и часть Болгарии по Траянов вал и до пристани Кюстенджи».
В состав действующей армии по проекту гр. Сухтелена должны быть включены 6-й и 7-й корпуса (в том же составе, как у [166] генерал-адъютанта Киселева, т. е. по две дивизии каждый корпус) и кроме того два резерва действующей армии: 1-й резерв из 3-го пехотного корпуса и 2-й резерв из 4-го пехотного корпуса. Из числа этих войск 6-й и 7-й корпуса занимают Молдавию и Валахию, выделив из 7-го корпуса 19-ю дивизию для занятия пространства между Дунаем и Черным морем до Траянова вала.
Резерв № 1, т. е. 3-й корпус, по мере удаления действующей армии от границы приближается к Днестру, где и остается, не переходя границы;
2-й резерв, т. е. 4-й корпус, располагается в Киеве, Кременчуге, Нежине, Бердичеве и Белой Церкви.
Таков первоначальный проект гр. Сухтелена. Но уже 12-го ноября 1826 г. им была подана новая записка Дибичу — «Предположение главных движений против турок». Записка эта преследует уже более широкие цели; на полях её имеются любопытные заметки Дибича. Согласно этой записке военные силы, которые должны были вступить во владения Порты Оттоманской, разделялись на три главные части:
1) Армия наступательная.
2) Первый действующий резерв.
3) Второй действующий резерв.
В состав наступательной армии должны войти:
6-й и 7-й пехотные корпуса, т. е. 16-я, 17-я, 18-я и 19-я пехотные дивизии, 3-я драгунская и Бугская уланская дивизии, 3-й резервный кавалерийский корпус с состоящими при них артиллерией и пионерами; всего пехоты —55000 чел.; конницы —7000 чел.; орудий —132; 8 казачьих полков — 4,000 чел.
1-й действующий резерв должен состоять из:
3-го пехотного корпуса, т. е. 7-я, 8-я и 9-я пехотные дивизии и 3-я гусарская, всего: пехоты—35000 чел., конницы— 2500 чел., орудий—88, 4 казачьих полка—2000 чел.
2-й действующий резерв: 10-я пехотная и 4-я драгунская дивизии.
Общее предположение для действий заключалось в следующем. Наступательная армия проходила через княжества безостановочно. Достигнув Дуная, армия немедленно переправляется на правый берег и распространяет, по возможности, военные действия [167] в Болгарии, дабы очистить от неприятельских войск местность до Балкан. В это же время первый действующей резерв защищает княжества, облагает дунайские крепости и учреждает военные сообщения.
По проекту Сухтелена 6-й и 7-й корпуса должны были растянуться от Кюстенджи до Виддина, но Дибич пометил на полях записки, что оба корпуса направляются к участку Дуная между Измаилом и Галацом и при дальнейшем наступлении правый фланг этих корпусов не переходит западнее линии Силистрия - Шумла и вообще советует им «держаться всем вместе, разделяться только для удобности продовольствия». 19-ю пехотную дивизию Сухтелен предполагал назначить для занятия Малой Валахии и для связи с сербами. Против этого места Дибич пишет: «Нет! не удаляясь от действующих, предоставить сие резерву, дабы не терять время».
Считая, что открытие военных действий последует 1-го марта, Сухтелен полагает, что к 10-му апреля 6-й и 7-й корпуса займут Траянов вал и будут находиться в движении частью между Силистрией, Базарджиком и Шумлой, а 19-я дивизия — в движении для перехода за Дунай между Журжей и Виддином. В то же время 3-й корпус по записке Сухтелена должен быть к 10-му апреля в княжествах, а частью около Браилова, Исакчи и Тульчи. Соглашаясь с таким расположением 3-го корпуса, Дибич отмечает, что 6-й и 7-й корпуса должны быть сосредоточены не западнее линии Силистрия — Шумла.
На этом, по мнению гр. Сухтелена кончается первый период действий. Затем он пишет: «Далее сего первого периода трудно определить движение наступательной армии. Быстрота действий и успех зависеть будут от способов подвоза продовольствия, от сопротивления и числа войск дунайских пашей, от завладения устьями Дуная и Буджака, от состояния вод в мелких реках и особенно от переправ через Дунай".
(Замечания Дибича: Нужно идти вперед и иметь продовольствие. Способ к оному есть дело интенданта, который отвечает головою и должен иметь власть и деньги.)
[168]
«Но если полагают сии затруднения преодоленными, то главные силы наступательной армии по переходе через Дунай в окрестностях Силистрии направляются к линии Варна — Праводы — Шумла, которая, быть может, будет занята к 1-му мая».
С этого времени, по мнению гр. Сухтелена, начинается третий период. Сделаем выписку из его записки с замечаниями Дибича.
Записка гр. Сухтелена. «Третий период. Если затруднительно казалось определить даже предположительное движение 2-го периода, то конечно еще гораздо труднее начертать обстоятельства 3-го периода кампании».
Замечания Дибича: Я не вижу, почему. Продовольствие должно быть приготовлено, и останавливаться незачем. Если есть неприятель, то атаковать его!»
«Оный заключает переход через Балканские горы, дело (отважное)1, возможно необходимое».
Для обеспечения успеха этой последней операции Сухтелен предполагает необходимым произвести десант в Бургасском заливе. По замечанию Дибича — «сему десанту действовать не нужно, а он устроит нам только продовольствие». Затем переход через Балканы назначался на участке между Казанлыком и Черным морем и около 15-го июня предполагалось сосредоточить армию в равнинах Адрианополя.
Записка Сухтелена была внимательно просмотрена Дибичем, который на полях её поместил свои веские и резкие замечания2. Из замечаний Дибича ясно видно, что у него сложилось уже убеждение о необходимости придать походу самый решительный характер, перенести войну не только за Дунай, но и за Балканы. Операционная линия выбрана: это — нижнее течение Дуная — восточный участок Балканского хребта — Адрианополь. Черноморский флот должен содействовать операциям армии.
Одновременно с составлением проектов об операциях армии [169] готовились распоряжения и по другим вопросам, большею частью в Москве же, где по случаю коронации находились все власть имеющие.
Так, по инженерной части предполагалось по проекту генерал-адъютанта Киселева укрепить некоторые пункты по Дунаю, а именно: остров Чатал, Рени и Галац; затем укрепить Фокшаны и некоторые пункты в Большой и Малой Валахии, а при Бухаресте и Крайове устроить род цитаделей из имеющихся там монастырей или иных удобных к сему строений.
В августе 1826 г. последовало Высочайшее повеление о покупке лошадей под строевой обоз 6-го и 7-го пионерных батальонов. 24-го декабря третьи роты этих батальонов были назначены на Кавказ, а вместо них приказано было назначить третьи роты 3-го и 4-го пионерных батальонов. 30-го ноября повелено отправить из Бендер на Кавказ одно отделение осадного инженерного парка, а взамен его сформировать новое отделение, что могло быть исполнено к 1 июля 1827 г.
По части артиллерийской во 2-й армии были большие пробелы. Так, при армии состояло только два подвижных парка, а именно, при 16-й и 18-й артиллерийских бригадах; прочие же артиллерийские бригады: 17, 19 и 20 пешая и одна конная подвижных парков не имели. Заявление это было сделано начальником артиллерии 2-й армии генерал-лейтенантом Левенштерном артиллерийскому департаменту, который сделал об этом представление Его Императорскому Высочеству, генерал-фельдцейхмейстеру, а затем, получив ответ Его Императорского Высочества, представил дело это военному министру, который направил его к начальнику главного штаба для испрошения Высочайшего разрешения о назначении из четырех новых парков, находившихся в Киеве, трех для придачи их к 17, 19 и 20 артиллерийским бригадам и о заготовлении вновь к этим паркам недостающей конской амуниции. Представление военного министра было сделано 29-го июля, а Высочайшее повеление последовало 2-го сентября, причем разрешено было назначить из Киевских парков только два. [170]
Материальная часть артиллерии, по-видимому, не везде была в порядке. Так, например, главнокомандующий предписал начальнику артиллерии армии при освидетельствовании осадных орудий в Киеве и Тирасполе во избежание неисправностей, оказавшихся в последнюю войну (т. е. вероятно во время турецкой войны 1810- 1812 гг.), сделать испытание орудий и мортир выпуском из них нескольких ядер и бомб усиленными зарядами, дабы во всех отношениях убедиться в способности осадной артиллерии к действию.
Замечательно, что при этих приготовительных распоряжениях не только не удовлетворялись в должной мере потребности 2-й армии, но еще из состава её выделялись средства, ей самой необходимые. Так, главнокомандующему этой армии было предписано отправить из Бендер в Кавказский корпус одно отделение осадного инженерного парка3 и в Кременчуг 400 лошадей из числа купленных войсками 2-й армии под палаточные ящики для сдачи их приемщикам артиллерийского ведомства. Лошади эти назначались для запряжки осадной артиллерии, которая должна была следовать в отдельный Кавказский корпус. Такое заимствование из 2-й армии для Кавказского корпуса достигло, наконец, таких размеров, что обратило на себя внимание Дибича, который в отзыве от 13-го апреля 1827 года графу Толстому писал, что значительная часть потребностей по артиллерийскому, инженерному, комиссариатскому и провиантскому департаментам заимствована из запасов, для 2-й армии предназначенных. «Таковое уменьшение сих запасов ослабило и самые меры предосторожности, принятые доселе против Оттоманской Порты». В виду этого Дибич просил Толстого испросить Высочайшее повеление, чтобы все запасы, назначенные для 2-й армии, были пополнены и по возможности без промедления.
Тотчас по объявлении Высочайшего повеления о готовности [171] армии к походу, т. е. в апреле 1826 г., начались работы по обеспечению армии продовольствием. 20-го апреля состоялось Высочайшее повеление об обращении хлебных запасов, состоявших при 2-й армии, в сухари, с тем, чтобы до предстоящей в них надобности приняты были меры к сохранению их от порчи.
27 апреля последовало Высочайшее повеление немедленно удвоить запас провианта, находившийся в магазинах, состоявших в округе 2-й армии. Всего следовало иметь в магазинах 135.424 четверти муки и 12,878 четвертей крупы, (т. е. добавить 67714 ч. муки и 6439 ч. крупы). На покупку половины этого количества и на устройство помещений для вновь купленных запасов назначалось в распоряжение гр. Витгенштейна 785000 р. По расчету начальника штаба 2-й армии провианта, состоявшего в конце апреля в магазинах, было достаточно для прокормления 75,641 чел. в течение трех месяцев.
Что касается фуража, то армия не имела никаких запасов, так как в мирное время войска довольствовались собственным попечением по утвержденным ценам. При движении армии еще можно было рассчитывать найти на месте сено, но овса вовсе не было (так как его сеют в княжествах очень мало) и нужно было подвозить его в Измаил и Рени водою из Одессы. В виду этого главнокомандующий приказал заготовить в Скулянах, Рени и Измаиле 10-ти дневную пропорцию овса и сена для тех войск, которые через эти пункты будут направлены. По получении вышеупомянутого Высочайшего повеления об удвоении запаса провианта было немедленно приступлено к исполнению его.
Но уже 13 мая Дибич писал главнокомандующему, что по изменившимся политическим обстоятельствам Государю Императору благоугодно, чтобы вместо назначенного к заготовлению для 2-й армии в запас хлеба 67714 четв. муки и 6,439 четв. крупы, заготовить только половинное количество и «покупку оного производить без поспешности, но исподволь, чрез что, по мнению Его Величества, теперешние умеренные цены могут еще понизиться, и доставится тем значительная для казны выгода. Исполнением же [172] повеления об обращении прежнего запаса в сухари приостановиться, а сколько по сие время изготовлено, дабы не подвергнуть порче, употребить на продовольствие войск». Судя по этому распоряжению можно думать, что вероятность войны почти совершенно исчезла, ибо предписывалось съесть имевшиеся на лицо сухари. Высочайшее повеление от 13 мая было основано на полученных из Константинополя известиях, о чем на другой же день, 14 мая, Дибич писал главнокомандующему.
«По известиям, полученных от поверенного нашего в делах в Константинополе, турецкое правительство согласилось на все три пункта требования кабинета нашего, т. е. 1) вывести войска из обоих княжеств на точном основании, как сие было до 1821 года; 2) освободить сербских чиновников; 3) прислать послов своих для окончательных переговоров по тем статьям, кои потребуют объяснения. Вследствие сего Его Величеству благоугодно, дабы Ваше Сиятельство в случае прибытия сих послов на границу нашу приказали войскам при встрече оных оказывать им соответствующие званию их почести».
Таковое распоряжение турецкого дивана изменило виды военных предположений противу сей державы и поведет по вероятности к совершенному окончанию оных, почему вместе с сим сообщено Вашему сиятельству в отмену некоторых распоряжений, последовавших прежде, остальные же остаются впредь до повеления в своем действии, равно как распоряжение на счет обоза войск и проч.».
Первоначально переговоры действительно имели благоприятный ход, как это видно из следующего письма Дибича главнокомандующему 2-й армии от 31 мая 1826 г. «Вашему сиятельству известна уже нота, которую Государь Император повелеть соизволил поверенному своему в делах в Константинополе вручить турецкому правительству. Прежде окончания еще срока, в ноте той определенного, рейс-эфенди дал г. д.с.с. Минчиаки словесный ответ и вскоре и письменный. Сей самый в переводе имею честь сообщить Вам. М. Г., вместе с экземпляром циркулярной депеши, которую министр иностранных дел по делам сим отправил миссиям нашим в чужих краях. [173]
Из ноты усмотреть изволите, с какою поспешностью Порта Оттоманская, удовлетворяя предварительно требованиям нашим, привела уже оные в исполнение. Войска турецкие выведены из Молдавии и Валахии; сербские депутаты освобождены из-под стражи и, наконец, полномочные турецкие назначены. Вследствие сего со стороны нашей Его Величество определил полномочными: гг. генерала от инфантерии графа Воронцова и тайного советника Рибопьера. Местом для переговоров будет г. Аккерман, куда прибудут взаимные полномочные непременно к 1-му числу июля месяца. Для принятия турецких полномочных в Яссах и сопровождения до Аккермана посылаются состоящие при константинопольской миссии нашей статский советник Пизани и коллежский советник Пизани, первый приставом, а второй драгоманом. Они имеют повеление употребить старание, дабы весь багаж полномочных в Яссах провеять, а в Скулянах очистить в карантине в течение 5 дней и тем обеспечиться от всякой опасности на счет чумной заразы.
Теперь остается желать, чтобы переговоры в Аккермане были увенчаны успехом, и чтобы кончилось то неприятное положение, в котором находится и торговля наша, и политические сношения с Турцией. Я обязанностью своею поставлю о последствиях по сим важным делам уведомить Вас, М. Г., в свое время».
Таким образом, события не вполне оправдали предположение, сделанное в мае месяце о возможности благоприятного исхода переговоров с Турцией. Между тем правительство наше ставило вопрос о подготовке 2-й армии к походу в зависимости от хода переговоров, причем тот или другой временный результат переговоров влиял даже на подробности хозяйственных распоряжений. А так как все распоряжения, даже о мелочах исполнения, шли из Петербурга, то понятно, что на практике получались большие затруднения в исполнении этих распоряжений на месте. Так, главнокомандующий 2-й армии получил вышеупомянутое Высочайшее повеление от 13 мая о сокращении наполовину покупки муки и крупы 20 мая; но к этому времени уже было куплено: муки почти половина количества — 26585 четвертей, а крупы больше половины—3269 четвертей.
Из первоначально ассигнованных на дополнительную покупку 785 т. рублей предписано было израсходовать только половину; но так как на эти деньги нужно было построить и помещения для хранения провианта, то их на все операции не хватало. [174]
Затем оказалось затруднительным освежение больших запасов путем расхода на наличное число войск в виду удаления многих частей далее 34 верстного расстояния от магазинов. При большем расстоянии перевозка провианта должна была производиться на счет казны, на что опять-таки нужно было испрашивать разрешение. В виду дороговизны постройки новых зданий для хранения провианта и невозможности разместить все запасы в существовавших уже магазинах главнокомандующий 2-й армией просил разрешения хранить муку в бочках, прикрытых досками. 32 бочки с мукой уже сохранялись таким образом, и мука оказалась самой лучшей доброты.
Но прошло слишком два месяца, прежде чем главнокомандующий получил ответ на свое заявление. В ответе от 14 августа Дибич писал, что Государь Император остается в уверенности, что гр. Витгенштейн найдет способы к размещению запаса в магазинах, без постройки новых зданий. Что же касается вопроса о хранении муки в бочках, то решение его было отложено до получения ответа главнокомандующего на посланное ему по сему предмету мнение генерал-провиантмейстера Абакумова и заключения совета военного министерства.
22 августа главнокомандующий сообщил Дибичу, что согласно с Высочайшим повелением сухари уже почти все употреблены на продовольствие войск, а потому он приказал вновь приготовлять сухари. Таким образом, главнокомандующий по собственному почину вынужден был нарушить Высочайшее повеление от 14 мая об употреблении на довольствие войск всех изготовленных сухарей, чтобы они не подверглись порче. Такое распоряжение было необходимо, чтобы не оставить армию без сухарей в случае необходимости выступить в поход внезапно.
Между тем обстоятельства вновь изменились, и 28 сентября по получении известия о согласии Порты подписать Аккерманскую конвенцию главнокомандующий предписал отменить обращение запасной муки в сухари и заготовление 10-ти дневной пропорции [175] фуража, а 14 ноября главнокомандующий приказал сухари, заготовленные на случай движения армии, дабы не подвергать порче, употребить на довольствие войск.
Насколько мелочны и стеснительны были распоряжения, получавшиеся главнокомандующим из Петербурга, видно, между прочим, из следующего отношения Дибича к главнокомандующему 2-й армией из Москвы от 12 сентября 1826 г. № 936. В этом отношении начальник главного штаба сообщал Высочайшее повеление, чтобы по распоряжению главнокомандующего немедленно был заготовлен фураж для 16 эскадронов, полагая по 20 рядов во взводе, для одной конноартиллерийской и четырех пеших артиллерийских бригад, полагая по 8 орудий в роте. При этом указывались и места, где следовало устроить склады, а именно: в Могилеве на Днестре - месячная пропорция, а в Дубоссарах и Леове - полумесячная в каждом пункте. Казалось бы, что выбор пунктов для складов фуража можно было предоставить главнокомандующему. Несмотря на мелочность указаний, главнокомандующий, очевидно побуждаемый крайней необходимостью, принужден был иногда распоряжаться вопреки полученным повелениям. Так, несмотря на повеление не строить новых зданий для запасов провианта, главнокомандующий нашел необходимым разрешить и. д. генерал-интенданта армии в 1827 г. постройку новых магазинов в Кишиневе на 10 т., в Измаиле на 4 т., в Килии на 3 т., в Рени на 4 т. и в Скулянах на 8 т. четвертей, так как большая часть запасов в двух первых местах помещалась в весьма ветхих зданиях, а в трех последних совершенно не имелось достаточных помещений. При этом Скулянский магазин был устроен вновь по крайней в нем необходимости. Распоряжение это было вполне одобрено Государем Императором, как о том известил главнокомандующего Дибич.
В числе продовольственных вопросов штаб 2-й армии обратил внимание и на количество мясных и винных порций, которые должны были получать люди, а также ходатайствовал о выдаче штаб и обер-офицерам печеного хлеба, круп и мяса. В [176] те времена согласно учреждению о большой действующей армии при выступлении заграницу мясная и винная порции выдавались не каждый день и не всем нижним чинам в одинаковом количестве. Винная порция состояла из чарки вина (1/80 часть ведра) и полфунта говядины или солонины или четверти фунта ветчины. Всем строевым нижним чинам и денщикам мясные и винные порции выдавались три раза в неделю, а нестроевым два раза в неделю. Впрочем, главнокомандующий имел право приказать выдавать эти порции чаще. В виду этого Киселевым была подана Дибичу докладная записка от 18 сентября 1826 г., в которой он выражал мнение, что винные и мясные порции должны выдаваться всем без исключения нижним чинам ежедневно, а порцию выдаваемых круп следует усилить. По действовавшему тогда положению крупы полагалось на человека 1 ½ /30 гарнца в день (1 ½ гарнца в месяц), а хлеба 3 фунта в день; количество хлеба не предполагалось изменять.
Но в виду того, что в это время, т. е. 24 сентября 1826 г., была ратифицирована Аккерманская конвенция, то вероятность похода уменьшилась, 2-я армия могла расположиться на прежних квартирах.
Сообщения в тылу армии были также предметом забот начальника штаба 2-й армии. По составленному генерал-адъютантом Киселевым проекту предполагалось иметь восемь этапных дорог от Днепра (от Киева и Кременчуга) через Днестр до Нижнего Дуная и Бухареста. Этапы предполагалось расположить так, чтобы 4-дневный запас провианта был достаточен для перехода от одного этапа к другому, и в каждом этапе учредить склад фуража и провианта, устроить выдачу мясных и винных порций, госпиталь, военную полицию и назначить коменданта, снабдив его инструкцией и дав ему надлежащую власть.
По обозной части генерал-адъютант Киселев предлагал завести особые ходы, по примеру существовавших в фурштатских батальонах. Эти ходы были легче провиантских сухарных фур и скорее могли поспевать за войсками. На один такой ход [177] укладывалось до 50 пудов сухарей с крупою; под каждый ход нужно было по две пары волов.
Ходы предполагалось назначить:
Пехотному полку ходов – 8 , пар волов – 16,
Пешей артиллерийской бригаде 3, воловьих пар - 6
Конноартиллерийской бригаде 2 4
Пионерному батальону 5 10
Кавалерийскому полку 4 8
Всего для 24 пехотных полков, 8 кавалерийских полков, 1-й пионерной бригады с понтонами, двух конноартиллерийских бригад и 4-х пеших нужно было 250 ходов и 500 пар волов. На постройку каждого хода следовало отпустить в полки по 60 руб. ассигнациями, всего 15 т. руб. и на покупку пары волов 80 руб. - всего 40 т. руб., общий расход — 65 т. рублей. От заведения этих ходов получались следующие выгоды:
1)Увеличение запаса продовольствия на 4 дня.
2)Увеличение средств для перевозки раненых.
3)Возможность, в случае недостатка продовольствия, употребить волов в пищу.
Предположение это было высочайше утверждено 21 сентября 1826 г. с разрешением ходы строить, когда то признает нужным главнокомандующий, а волов купить только при открытии военных действий.
Медицинская часть при 2-й армии находилась в следующем состоянии. Госпитали, состоявшие при армии, имели полное число вещей по положению. Сверх того имелись запасы в Киеве на 3500 чел. и в Балте - на 2500 чел., а в Дубне в течение 1826 г. приготовлялись запасы на 4000 чел.
Так как в Турции была чума, то правительство наше должно было принять меры не только по обеспечению армии от чумы, но и по предохранению внутренних областей империи от занесения чумной заразы.
Вопросом о рациональном устройстве кордона на нашей границе с Турцией подробно занялся Киселев еще задолго до войны [178] и 1 ноября 1825 г. подал докладную записку с изложением мер, которые, по его мнению, следовало принять для ограждения наших пределов от чумы, почти постоянно существовавшей в соседних с нами турецких владениях.
Эта записка чрезвычайно интересна как доказательство необыкновенно гуманного и просвещенного взгляда Киселева на положение войск. Указывая на тяжелые труды, которые войска несут во время службы на кордоне, Киселев настаивает на необходимости заботливо обставить жизнь войск, чего, к сожалению, до того не делали, и к вопросу об удобствах расквартирования войск на границе, в особенности тогда, когда войска командировались для охраны границы от чумы, относились с преступной небрежностью. Так, вследствие неблагоприятных условий, в которые были поставлены 8 пехотных полков, они потеряли в течение шести месяцев с 1 ноября 1824 г. по 1 мая 1825 г., когда занимали кордон в 1500 в. по Пруту и Дунаю в Бессарабии и по Днестру в Подольской губернии больными — 7368 человек, умершими — 440 и бежавшими — 147 человек. Впрочем, вопрос о чуме потерял свой острый характер, так как чума в начале 1827 г. прекратилась, и 15 февраля этого года главнокомандующий приказал снять пехотную цепь на Пруте и Дунае, «по случаю прекращения моровой язвы в Молдавии и Валахии». Охранение границы было возложено на казачью кордонную стражу, патрулирование по Пруту и Дунаю прекращено, и войска расположены по ближайшим прибрежным селениям.
По части картографической были произведены следующие работы.
Весь район, занимаемый войсками 2-й армии к половине 1826 г., был снят. Это был результат семилетних трудов офицеров квартирмейстерской части под руководством бывшего генерал-квартирмейстера Хоментовского.
К июню 1826 г. имелись карты: Херсонской (10 в. и 5 в. в дюйм) и Подольской (5 в. в дюйме) губерний, Бессарабской области (5 в. в д.), Екатеринославского и Верхнеднепровского уездов Екатеринославской губернии (5 в. в д.), Днепровского уезда Таврической губернии (5 в. в д.), Крымского полуострова (4 в. в д.) и семи уездов Киевской губернии, занятых войсками [179] 2-й армии. Затем имелась генеральная карта всего пространства, занимаемого войсками 2-й армии (10 в. в дюйме), и маршрутная карта того же района, исправленная в 1826 году (20 в. в дюйме). Наконец, в июле 1826 г. оканчивалась съемка Бессарабской губернии, а также историческое топографическое описание карты реки Прута (от села Новоселец, что у австрийской границы, до Дуная) и Дуная от Прута до Черного моря, снятых в большом масштабе и со всевозможной точностью.
Материалы топографические и описательные для составления карты Европейской Турции были получены частью из депо карт Его Императорского Величества и частью приобретены от частных лиц. Путем постепенного приобретения топографических и описательных материалов составлены следующие карты Европейской Турции.
1) Топографическая карта главнейших дорог в части Валахии, Болгарии и Румелии, составленная в 1820 году генерал-квартирмейстером 2-й армии (генерал-майор Хоментовский) в масштабе 10 в. в англ. дюйме.
2) Семитопографическая карта Европейской Турции, заключающая Болгарию, Румелию, Албанию и прилежащие к ним области собственно Македонии, Фессалии, Албании, Боснии и Сербии, части Молдавии, Валахии и Бессарабии. Карта эта была составлена старшим адъютантом подполковником Комаровым в масштабе 20 в. в англ. дюйме.
3) Семитопографическая карта части Европейской Турции, Молдавии, Валахии, Булгарии и Румелии, составленная подполковником Фаленбергом и подполковником фон Руге.
Две последние карты были составлены на проложении, измененном Фламстеда, и на астрономических наблюдениях, произведенных в 1821 году по западному берегу Черного моря г. Готье и по другим новейшим наблюдениям.
4) Карта Европейской Турции в масштабе 10 в. в дюйме, составленная в 1823 году и оконченная в 1824 г.
5) Составленная генерал-майором Хатовым по приказанию начальника главного штаба в 1820 году генеральная карта западной половины владений Порты Оттоманской на 12-ти листах. В 1828 году генерал-майор Хатов составил военно-топографическую карту части Болгарии и Румелии на 32-х листах, за которую [180] он был произведен в генерал-лейтенанты. Эта карта, по сознанию гр. Дибича и гр. Толя, одна только и могла служить в турецкой войне 1828-1829 гг., за неимением других лучших материалов.
Кстати отметить, что для топографических работ штаб 2-й армии мог пользоваться трудами не только офицеров квартирмейстерской части, но и средствами состоявшего при штабе армии топографического училища.
В декабре 1826 г. генерал-адъютант Киселев донес начальнику главного штаба гр. Дибичу, что благодаря семилетним трудам офицеров квартирмейстерской части исполнено много топографических работ, из числа которых особенное значение имела карта Европейской Турции. Карта эта в масштабе 10 в. в дюйме обнимала пространство от 20° до 29° восточной долготы по парижскому меридиану и от 40° до 47° северной широты. Она заключала в себе большую часть Европейской Турции, Валахию и Молдавию. Проложение карты коническое, по исправленной методе Фламстедта. Главная сеть основана на пятидесяти астрономических точках, извлеченных из изданных в свет наблюдений парижской и петербургской академий. Другие же получены от лиц, производивших таковые наблюдения самостоятельно или заведовавших оными, как-то: от вице-адмирала Грейга, некоторых наших морских офицеров и г. Готье, французского морского офицера, обозревавшего берега Черного моря в 1821 году.
Промежуточные точки и в особенности главные города Турции, в которых инструментальных наблюдений делать было невозможно, были нанесены по лучшим из известнейших путевых записок: генералов Сорбье и Воданкура, графа Андреоси и гг. Лафит-Клавье, Жюшеро-де-Сент-Дени и Гаммера, а также полковников: Трузсона, Лена, Рошешуара и Берга и по показаниям многих частных лиц, удалившихся к нам из Греции. Все эти данные и многие другие были нанесены на карту только после тщательной проверки. Одна только Румелия не могла быть заполнена по недостатку материалов, а потому признано лучшим оставить на карте пустое место, чем пополнять ее сведениями сомнительными.
В заключение генерал-адъютант Киселев указывал, что, несмотря на многие достоинства, карта эта не может считаться совершенно удовлетворяющей своей цели. [181]
Итак, что касается картографической части, столь важной для успеха военных действий, можно сказать, что, хотя и были пробелы, но много было сделано квартирмейстерскою частью 2-й армии для снабжения войск хорошими картами как Европейской Турции, так и ближайшего к турецкой границе пространства, т. е. округа, занимавшегося 2-й армией.
Наконец, необходимо упомянуть, что офицерами квартирмейстерской части к 1826 году были собраны материалы для описания походов наших войск против турок со времени Петра Великого и подробно описаны эпохи с 1735 по 1740 гг., от 1769 по 1774 г. и с 1806 по 1810 г..
Зима 1826-1827 гг. и лето 1827 г. прошли в дипломатических переговорах, и положение оставалось по-прежнему неопределенным.
В конце лета 1827 г. 2-я армия получила из С.-Петербурга приказание совершить перемещения некоторых частей. Распоряжения эти были изложены в трех рапортах и одном письме Дибича главнокомандующему; все четыре документа были от 7-го августа, причем в последнем рапорте было передано Высочайшее повеление, чтобы передвижение войск «производилось бы сколь возможно поспешнее». Чрезвычайно характерно содержание этих документов для выяснения вопроса о том, какая путаница царствовала в это время в Петербурге. Чтобы дать понятие о ней, сделаем выписки из рапортов Дибича главнокомандующему. Все четыре документа (три рапорта и одно письмо) были от одного и того же числа, именно 7-го августа, и все писаны одному и тому же лицу. В рапорте № 277 сказано:
«Государь Император, известясь о появлении чумы на берегах Анатолийских, и желая по сему усилить наши пограничные кордоны, а также принимая во внимание долговременное пребывание 6-го пехотного корпуса в Бессарабии, признает за надобное послать 7-й пехотный корпус на смену 6-го».
Итак, причина передвижения войск — чума и желание сменить 6-й корпус.
В рапорте № 278 сказано: [182] «В дополнение рапорта моего от 7-го текущего августа за № 277 честь имею довести до сведения Вашего Сиятельства, что по случаю предстоящего перемещения некоторых войск 2-й армии, предписано вместе с сим г. военному министру отпустить по Высочайшему повелению в распоряжение вашего сиятельства 186875 руб. ассигнациями для покупки лошадей по прилагаемому при сем расчету, и сверх того 120000 руб. ассигнациями для покупки овса и ячменя для всех лошадей 2-й армии, включая и Бугскую уланскую дивизию на один месяц».
Далее в том же рапорте сказано: «относительно же запасов хлеба, имеющихся в Днепровском и Бессарабском магазинах, Государь Император повелеть соизволил перепечь из оных в сухари, сколько потребно на месячное продовольствие всех войск 2-й армии». Итак, из этого рапорта видно, что вследствие передвижения некоторых только частей 2-й армии, следовало купить овес для всех лошадей армии и, кроме того, заготовить сухари для «всех войск армии».
В письме № 279 сказано: «Соображаясь с нынешними обстоятельствами, Государь Император почитает необходимым на всякий случай приступить к некоторым приготовительным мерам по 2-й армии. Но желая сколь возможно сохранить мирные отношения, Высочайше повелеть соизволил сделать во 2-й армии некоторые движения под предлогами, изложенными в моем рапорте к вашему сиятельству от 7-го текущего августа за № 277; истинная цель оных есть заблаговременное приготовление к действиям наступательным, если обстоятельства того потребуют». Итак, цель передвижения — заблаговременное приготовление к наступлению. Письмо за № 279 было секретное, и содержание его должно было быть известным «единственно» главнокомандующему и начальнику штаба 2-й армии.
Наконец, в рапорте № 280 сказано: «Честь имею довести до сведения вашего сиятельства, что Государь Император Высочайше повелеть соизволил, дабы движение войск 2-й армии и принадлежащие к оному распоряжения, изложенные в моих рапортах к вашему сиятельству от 7-го текущего августа №№ 277 и 278, производились бы сколь возможно поспешнее».
Читая последовательно эти документы, можно подумать, что они [183] писаны к разным лицам или, по крайней мере, в разное время. Какая могла быть надобность одному и тому же лицу, в один и тот же день писать четыре бумаги по одному и тому же вопросу, но в одной писать одно, а в другой – совсем другое?
Итак, по случаю передвижения войск было ассигновано 186875 руб. ассиг. для покупки лошадей и 120000 руб. ассиг. для покупки овса и ячменя для всех лошадей 2-й армии на один месяц; эти запасы предписано было собрать в Могилеве, Дубоссарах, Скулянах, Измаиле и Рени, а запасы хлеба, имевшиеся в днепровских и бессарабских магазинах, Высочайше повелено было перепечь в сухари, сколько потребуется на месячное продовольствие всех войск 2-й армии.
В секретном письме от 7-го августа за № 279 было сообщено Высочайшее повеление, которое следовало знать только главнокомандующему 2-й армии и начальнику штаба этой армии; а именно, было передано Высочайшее повеление о необходимости приступить, на всякий случай, к некоторым приготовительным мерам по 2-й армии.
Передвижение войск приказано было произвести под предлогами, изложенными в рапорте Дибича от 7-го августа № 277. «Истинная цель оных, - писал Дибич, - есть заблаговременное приготовление к действиям наступательным, буде обстоятельства того потребуют, но и в таком случае Государь Император, не желая собственно войны, имеет ныне в виду, не простирая на первый раз действий далеко за Дунай, ограничиться занятием княжеств Молдавии и Валахии». При письме этом было приложено «Предположение о приведении 2-й армии в готовность к движению».
Согласно этому предположению 7-й пехотный корпус следовало послать на смену 6-го; 19-ю пехотную дивизию и 2-ю бригаду 3-го драгунской дивизии с их артиллерией расположить лагерем или на тесных квартирах между Рени и Измаилом, а 18-ю пехотную дивизию и 1-ю бригаду 3-й драгунской дивизии с их артиллерией расположить около Скулян. По смене войск 6-го корпуса войсками 7-го, 16-я пехотная дивизия располагается у Могилева, а 17-я при Балте, каждая со своею артиллерией. Третьим батальонам 17-й дивизии быть в Измаиле, а третьим [184] батальонам 18-й и 19-й дивизии оставаться в Крыму и быть во всегдашней готовности занять Тирасполь и Одессу. 6-й пионерный батальон в Измаиле, а 7-й пионерный батальон в Скулянах. 7-ю пехотную дивизию перевести в Херсон. Войска 3-го пехотного корпуса должны были получить маршруты для следования к границе.
Также должны были готовиться к следованию 10-я, 11-я и 12-я пехотные дивизии с их артиллерией и 2-я сводная пионерная бригада — в окрестности Киева, а сводный кавалерийский корпус — в окрестности Кременчуга.
Когда будет необходимо перейти границу, то действующие войска, собранные между Измаилом и Рени (т. е. 19-я пехотная дивизия и 2-я бригада 3-й драгунской дивизии, 4 полка казаков и 6-й пионерный батальон), перейдя Прут у Рени, займут Галац и затем две пехотных бригады 19-й пехотной дивизии, 6-й пионерный батальон и два полка казачьих обложат Браилов, а егерская бригада 19-й дивизии, 2-я бригада 3-й драгунской дивизии и два полка казаков быстро идут и занимают Бухарест.
Войска, собранные под Скулянами (18-я пехотная дивизия с её артиллерией, 1-я бригада 3-й драгунской дивизии), идут быстро через Яссы в Фокшаны; 17-я дивизия идет в Измаил, 16-я в Яссы, а Бугская уланская дивизия — в Фальчи.
После занятая Бухареста движение продолжается так, чтобы 7-й корпус занял всю Валахию и обложил Браилов, а если время и обстоятельства позволят, то и Журжу; 6-й корпус занимает Молдавию и Нижний Дунай, стараясь овладеть крепостью Исакчи, «буде к тому будет особенная удобность». В таком расположении проходит зима, в течение которой 3-й корпус, 10-я пехотная и 4-я гусарская дивизии приводятся на военное положение и устраиваются магазины так, чтобы иметь полугодовой запас на Дунае и такой же в гаванях Черного моря.
В числе приготовительных мер Дибич считает необходимым купить для армии всех недостающих лошадей, на что необходимо 404900 р.; но тут же указывает, что «для первого случая можно бы ограничиться» и меньшими расходами, не покупая всех лошадей разом; тогда общая сумма издержек на покупку лошадей будет —186750 р.; остальных лошадей купить тогда, «когда будет надобность переходить границы». Для покупки овса и ячменя для всех лошадей армии на один месяц [185] предполагалось отпустить 120000 р. и запасы сосредоточить в магазинах в Могилеве, Дубоссарах, Скулянах, Измаиле и Рени.
Таков был план действий, которого должен был держаться главнокомандующий 2-й армии в случае, если ему приказано будет перейти границу.
Поразительно в этом плане обилие мелочных распоряжений, исходивших из Петербурга; трудно понять, почему не было предоставлено главнокомандующему право решить, где какой дивизии сосредоточиться и действовать. Еще труднее понять, почему указаны места даже для бригад 3-й драгунской дивизии, причем точно указано, где должно быть 1-й и где 2-й бригаде. Наконец, эта нерешительность в расходовании сумм: признано, что лошадей «необходимо» купить, и тут же решено купить только часть, а остальных тогда, «когда будет надобность переходить границы». Трудно объяснить, почему Дибич, так ясно, по-видимому, понимавший военное дело, во многих случаях занимался такими пустяками, да притом еще так ограничивал самостоятельность главнокомандующего.
Распоряжение это, как и надо было ожидать, затруднительно было исполнить. Так как по распоряжению из Петербурга части войск 6-го корпуса, стоявшие на правом берегу Днестра, должны были перейти на левый, то генерал-адъютант Киселев просил разрешить четырем бригадам 6-го корпуса и 16-й артиллерийской бригаде, находившимся на правом берегу Днестра, не переходя на левый берег, собраться при Атаках и Бендерах, а двум бригадам пехоты и 17-й артиллерийской бригаде, расположенным на левом берегу, остаться у Могилева и Дубоссарах. Благодаря этому можно было избегнуть неоднократных переправ, уменьшить передвижения войск, и полки 6-го корпуса были бы сосредоточены в двух местах, располагаясь при четырех магазинах.
Если бы на это разрешения не последовало, то Киселев просил по крайней мере разрешения оставить на правом берегу Днестра полковые и артиллерийские тяжести, до тех пор, пока не выяснится окончательно, куда именно пойдет 6-й корпус. Третьи батальоны 16-й и 17-й пехотных дивизий Киселев просил оставить в Херсоне и Одессе, что было удобно в видах единства в управлении резервными войсками, расположенными по берегу Черного моря, и необходимо, так как в Бессарабии не хватало [186] войск для содержания караулов и для занятия крепостей (Измаил, Килия, Аккерман, Хотин и Бендеры). В виду этого Киселев считал, что для этой цели следует ввести в Бессарабию 12 батальонов 1-й армии, а третьи батальоны 16-й дивизии направить в Херсон для смены там 3-й бригады 19-й пехотной дивизии, которая без этого выступить из Херсона не могла, так как содержала караулы в Херсоне и в окрестных крепостях.
Но в тот же день Киселев донес Дибичу, что Высочайшее повеление о перемещении войск 2-й армии (переданное в рапортах и письме Дибича от 7-го августа №№ 277, 278, 279 и 280), уже приводится в исполнение и что войска 18-й пехотной дивизии с тремя действующими ротами 18-й артиллерийской бригады и 1-й бригады 3-й драгунской дивизии с конноартиллерийской ротой № 27 выступят в Скуляны 27-го августа и прибудут туда 23-го сентября, а 19-я пехотная дивизия с тремя действующими ротами 19-й артиллерийской бригады и 2-я бригада 3-й драгунской дивизии с конноартиллерийской ротой № 28 выступают тоже 27-го августа и прибудут в Рени к 25-му сентября; 7-й и 6-й пионерные батальоны прибудут к тому же времени, первый в Скуляны, а второй - Измаил.
Войска эти должны были так расположиться, чтобы от сборных пунктов, назначенных в Скулянах и Рени, они были не далее как «на сильный переход». Корпусная квартира 7-го корпуса — в Кишиневе.
6-й корпус должен был начать движение на новые квартиры не раньше как по прибытии на его место 7-го корпуса, а так как это должно было произойти между 23-го и 25-го сентября, то Киселев рассчитывал, что к тому времени может быть получится разрешение расположить этот корпус не по проекту Дибича, а согласно ходатайству главнокомандующего.
При этом движении пехотные полки пошли в 2-х батальонном составе, а полки 3-й драгунской дивизии в 6-ти эскадронном составе по 12 рядов во взводе, с тем расчетом, чтобы переформирование их в четырехэскадронный состав по 20 рядов во взводе могло исполниться без затруднения, как скоро получится решительное приказание о движении за границу. Запасные эскадроны остались в расположении полковых квартир и при них все ненужные вещи и излишние тяжести. Артиллерийские роты [187] выступили в составе двух дивизионов, а третьи дивизионы (т. е. четыре орудия) остались в местах прежнего расположения, и из них предполагалось образовать депо. Парочные роты остались на своих местах. Для облегчения войск в поспешном движении предписано было заручную амуницию, излишние мундиры и разные хозяйственные вещи оставить на прежних квартирах при полковых штабах, а в артиллерии при третьих дивизионах.
Ходатайство о расположении четырех пехотных бригад 6-го пехотного корпуса и 16-й артиллерийской бригады, находившихся на правом берегу Днестра, при Атаках и Бендерах, а также о расположении двух пехотных бригад того же корпуса, находившихся на левом берегу Днестра, и 17-й артиллерийской бригады у Могилева и Дубоссар было Высочайше утверждено.
Относительно третьих батальонов и назначения новых войск для занятия Бессарабии Высочайше повелено было третьи батальоны 16-й пехотной дивизии послать в Каменец-Подольск, третьи батальоны 11-й и 12-й пехотных дивизий — в Крым, а третьи батальоны 10-й пехотной дивизии расположить около Херсона, на смену 3-й бригады 19-й пехотной дивизии, которой присоединиться к своей дивизии. Третьи батальоны 19-й пехотной дивизии должны были выступить из Крыма в Одессу на смену третьих батальонов 17-й пехотной дивизии, которым приказано было отправиться в Дубоссары. Третьи батальоны 18-й пехотной дивизии после смены их войсками 4-го пехотного корпуса должны были выступить из Крыма к Измаилу. Сверх того было повелено 7-й пехотной дивизии расположиться правым флангом у Кременчуга, а левым у Екатеринослава.
Еще несколько ранее, чем последовало это Высочайшее [188] разрешение, Дибич уведомил Киселева, что Государь Император «усмотрел с удовольствием, какие Вами сделаны распоряжения и, одобряя вполне основательные предположения Ваши, в докладных записках изложенные, Высочайше таковые утвердить соизволил». В том же письме Дибич извещал Киселева в ответ на просьбу приехать в Петербург, что Государь Император находит этот приезд «невозможным, ибо присутствие Ваше при армии в теперешних обстоятельствах необходимо нужно».
Таким образом, деятельность начальника штаба 2-й армии заслужила лестную похвалу Государя Императора. По тону письма Дибича видно, что деятельность Киселева высоко ценилась в Петербурге, а потому, казалось бы, что по крайней мере в будущем можно будет обойтись без посылки мелочных распоряжений из Петербурга, стеснявших деятельность начальствующих лиц 2-й армии.
Не прошло нескольких дней, как опять главнокомандующий 2-й армии получил новое распоряжение о размещении вверенных ему войск. 15-го сентября 1827 г. Дибич писал Витгенштейну, что дипломатические переговоры с Портою Оттоманскою при самом поспешном ходе не могут кончиться прежде января 1827 г., а потому Государь Император Высочайше повелеть соизволил, чтобы 7-й пехотный корпус вместо тесных квартир расположился бы просторнее между Прутом и Днестром; эти передвижения следовало начать через восемь или десять дней после прибытия к Измаилу и Скулянам, т. е. после 25-го сентября (следовательно, передвижение на новые места следовало начать между 2 и 4 октября). 6-й корпус тоже должен был занять новое расположение – на левом берегу Днестра, в небольшом от него расстоянии, не превышающем двух переходов от Каменец-Подольска до Тирасполя.
Подробная диспозиция была предоставлена главнокомандующему, но при этом было поставлено условием, чтобы всегда иметь в виду необходимость немедленного занятия княжеств по первому требованию, если переговоры не окончатся по желанию, или какой-либо неожиданный случай заставит нас перейти Прут. [189]
Во исполнение этого повеления 7-й корпус был расположен при Кишиневе, имея правый фланг у Бельцы, а левый у Каушан; корпус этот так был расположен, что войска его могли в три перехода прибыть на Прут. Но 1-я бригада 19-й пехотной дивизии с легкою № 3 ротою 19-й артиллерийской бригады была оставлена в Измаиле для продолжения крепостных работ примерно до 15-го октября.
2-я бригада 3-й драгунской дивизии с конною ротою № 28 по недостатку продовольствия в Бессарабии была переведена на левый берег Днестра к г. Ямполю.
6-му корпусу приказано перейти на левый берег Днестра, кроме Охотского пехотного полка, который был оставлен в Хотине для содержания караулов. 16-я артиллерийская бригада была оставлена на правом берегу до окончательного назначения постоянных квартир. Войска 6-го корпуса должны были расположиться между Каменцом и Тирасполем не далее двух переходов от Днестра. 6-й пионерный батальон - в Рени; 7-й пионерный батальон - в Скулянах. Штаб квартиры: 6-го корпуса - Балта; 7-го корпуса - Кишинев. При исполнении этих движений войска 6-го корпуса должны были оставить свои тяжести в прежних местах расположения.
Таким образом, из Петербурга продолжали сыпаться многочисленные распоряжения, касавшиеся разных мелочей и только стеснявшие самодеятельность главнокомандующего 2-й армией, между тем в то же время упускались из виду более важные распоряжения; так, например, главнокомандующий армией не имел инструкций по весьма важным вопросам, что видно из следующего обращения гр. Витгенштейна к Дибичу от 23-го сентября.
«Получив отношение Вашего Сиятельства от 15-го сентября № 350, я приказал начальнику главного штаба вверенной мне армии, генерал-адъютанту Киселеву приступить по оному к приготовленным распоряжениям, о коих по исполнении буду иметь честь уведомить вас для доклада Его Императорскому Величеству. Между тем, соображая готовность к походу, в которой войска пребывать долженствуют, с имеющимися сведениями об [190] умножении турецких сил на Дунае и в крепостях, я обязываюсь благовременно испросить Высочайшее соизволение, в случае, если турки по примеру 1821 г. вторгнутся в княжества для опустошения оных, должен ли я буду, не ожидая Высочайшего повеления, собрать армии на Прут и даже, смотря по необходимости, перейти через оный, или же, во всяком случае, не приступая ни к какому движению, надлежит мне ожидать разрешения.
Я представляю сие на благоуважение Его Императорского Величества не только по воспоминанию о грабительствах и неистовствах, коим предавались турецкие войска при последнем занятии княжеств; но и потому еще, что турецкое правительство требует уже из Молдавии различных припасов и тем угрожает провинцию сию привести в оскудение, которое при переходе через границу наших войск будет для них весьма ощутительно. Впрочем, все сие предаю на Высочайшее благосоизволение».
На отношение это был получен следующий ответ.
«Государь Император по всеподданнейшему докладу моему отношения Вашего Сиятельства ко мне от 23-го сентября за №501, Высочайше повелеть соизволил, что как скоро получится достоверное известие, что турки сделали вторжение в Княжества, то дабы немедленно войска 2-й армии были собраны у Прута и находились в ежечасной готовности перейти за оный, с тем, чтобы о таковом случае Его Императорскому Величеству было донесено немедленно с нарочным. Для перехода же за Прут ожидать особого Высочайшего повеления. Таковую Высочайшую волю честь имею довести до сведения Вашего сиятельства для зависящего со стороны Вашей распоряжения».
 |
| Толь К.Ф.,
генерал-адъютант |
Примечания
1. Слово «отважное» зачеркнуто красным карандашом рукою Дибича.
2. Характерно следующее замечание: Сухтелен, говоря о действиях 3-го корпуса, который назначался, главным образом, для обеспечения и устройства тыла армии, указывает, что начальник этого корпуса «должен быть воин твердый, бескорыстный, деятельный и даже предпочитающий пользу общую собственной славе своей». Дибич слово «даже» зачеркнул три раза и поставил над ним «да??», а против этого места написал: «всякий воин должен иметь сии чувства».
3. Вместо этого отделения предписано было сформировать новое отделение, но оно могло быть готово только к 1 июля 1827 г.
|
