|
Поход 1791 года.
Предположения обеих сторон. — Состав русской армии. — Экспедиция к Мачину. — Взятие Гудовичем Анапы. — Экспедиция Кутузова к Бабадагу. Победа Репнина при Мачине. — Ясский мир. — Общие выводы.
Покорение русскими войсками Измаила поразило ужасом турок, но не заставило их согласиться на условия, предложенные нашим правительством. В надежде на то, что отложение Австрии от союза с Россиею обеспечивало турецкие пределы от вторжения наших войск, султан решился продолжать войну. Деятельному Юсуфу, возведенному снова в достоинство верховного визиря, повелено было собрать на нижнем Дунае ополчения, туда спешившие из всех обширных владений Порты.
С нашей стороны, на основании плана действий, составленного князем Потемкиным, предположено [262] было: против европейских владений Турции ограничиваться поисками, а между тем — нанести неожиданный удар неприятелю, покорением Анапы. В то же время севастопольский флот должен был направиться к устью Босфора и пресечь сообщения Царьграда со всеми Черноморскими гаванями, а гребная флотилия — препятствовать переправе турок на левую сторону Дуная и содействовать наступательным покушениям русских войск (Извлечено из предположения князя Потемкина на кампанию 1791 года).
Политические отношения России к соседственным государствам заставляли наше правительство держать довольно значительные силы в западных областях Империи. Войска же, назначенные для действий против турок, разделены были на три корпуса.
Корпус на Дунае, в составе 76-ти батальонов и 19-ти кавалерийских полков, с 160-ю полевыми орудиями и с значительным числом пеших и конных иррегулярных войск, за отбытием князя Потемкина в Петербург, находился в команде генерал-аншефа князя Репнина. — Сборным пунктом всех этих войск назначен был Галац (Состава корпуса на Дунае: гренадерские полки: Екатеринославский, Сибирский, Таврический, Киевский, Малороссийский, Херсонский, Фанагорийский, Прим. Николаевский и Прим. Днепровский; мушкетерские полки: Архангелогородский, Алексопольский, Днепровский, Полоцкий, Троицкий, Ингерманландский, Смоленский, Черниговский, Новгородский, Апшеронский, Витебский и Углицкий; егерские корпуса: Екатеринославский, Бугский, Лифляндский и Белорусский. Кирасирский полк князя Потемкина; карабинерные полки: Стародубский, Черниговский, Нежинский, Киевский, Глуховский, и Северский; конноегерские; Елисаветградский, Переяславский, и Харьковский; легкоконные Александрийский: Сумский и Мариупольский; гусарские: Воронежский и Ольвиопольский; регулярные казачьи полки: Херсонский, Чугуевский, Малороссийский и казачий — булавы Великого Гетмана. — Черноморская пехота; два пеших казач. Екатеринославских полка. Черноморская конница. 13 Донских и 6 Екатеринославских казачьих полков. Волонтеры Гиржева. Арнауты. (Извлеч. из Расписания Главной Армии на 1791-й год.)) [263]
Таврический корпус, в составе 22-х батальонов, 2-х кавалерийских полков и 5-ти казачьих полков с 50-ю полевыми орудиями, оставался по прежнему в команде генерал-аншефа Каховского (Состав Таврического корпуса: мушкетерские полки: Вятский. Севастопольский, Староскольский, Белевский, Брянский и Севский; Таврический егерский корпус; Греческий пехотный полк; мушкетерские полки: Шлиссельбургский (в Кинбурне) и Ряжский (в Херсоне). Кинбурнский драгунский и Таврический конноегерский полки. — 5 донских казачьих полков. Волонтеры. (Извлеч: из Расписания Главной армии на 1791 год)).
Войска на Кавказе и Кубани соединены были в корпус, состоявший из 22-х батальонов, 7-ми кавалерийских и 8-ми казачьих полков, с 48-ю орудиями, под начальством генерал-аншефа Гудовича (Состав Кавказского корпуса: мушкетерские полки: Кавказский, Кабардинский, Казанский, Владимирский, Воронежский, Московский и Тифлисский. Кавказский егерский корпус; драгунские полки, Астраханский и Таганрогский; карабинерные полки: Нарвский, Каргопольский и Ростовский, — 4 донских полка. Астраханское казачье войско. Уральский полк Состав Кубанского корпуса: мушкетерские полки: Нижегородский и Ладожский; драгунские полки: Нижегородский и Владимирский. Два донских полка. (Извлеч: из Расписания Главной Армии на 1791-й год)).
Действия начались в конце марта. Князь Репнин, получив сведение, что турки укрепляли Мачин, с тою целью, чтобы обеспечить сообщение Браилова с правою стороною Дуная, предпринял уничтожить неприятельские укрепления. 24-го марта, генерал-поручик князь Голицын, с 3400 человек, спустился [264] на судах от Галаца к Исакче, переправился, близ сего пункта, на правый берег Дуная, 26-го, и на следующий день присоединил к своим войскам отряд генерала Кутузова, в числе 4300 человек, прибывший от Измаила (Состав отряда Голицына по соединении с Кутузовым: гренадерские полки Херсонский и Приморский Днепровский; мушкетерские полки; Ингерманландский, Углицкий, Витебский, и Полоцкий; Бугский егерский корпус. 800 спешенных и 1,100 конных казаков; 600 Арнаутов. (Атлас Турецкой войны, составленный полковником Тизенгаузеном. — Бутурлин)). Между тем — полковник Рибас, с другою частью флотилии, произвел демонстрацию к устью Серета, для озабочивания Браиловского гарнизона.
По соединении Галацкого и Измаильского отрядов, князь Голицын двинулся к Мачину, опрокинул на пути несколько турецких отрядов, и заняв без сопротивления мачинские укрепления, разорил их, 27-го марта. Два дни спустя, полковник Рибас высадил Днепровский гренадерский полк на полуостров Кунцефан, занял редут, оставленный турками, и перешел на остров, лежащий между Кунцефаном и Браиловым, на котором было сильное неприятельское укрепление, занятое 2-мя тысячами янычар с 20-ю орудиями. Князь Голицын, переправив, в помощь Рибасу, Витебский полк и два полка черноморских казаков, поручил штурм укрепления бригадиру Леццано. 31-го марта, русские войска, поддерживаемые огнем флотилии, атаковали турок, овладели их окопами и всею артиллериею, истребили неприятельский отряд, срыли укрепления и на следующий день возвратились в Галац. [265]
С нашей стороны, в этом деле, убито и ранено 315 человек (Описание Турецкой войны, составленное инженер-генерал-майором Тучковым (рукопись)).
Невыгодное положение русских войск на Дунае, долженствовавших действовать на весьма узком пространстве между морем и устьем Серета, способствовало оборонительным действиям турок, и потому решено было нанести неприятелю решительный удар в Азии. В начале мая, генерал Гудович выступил с главными силами своего корпуса к Кубани, переправился, 29 мая, через сию реку, у Прочного-окопа, и в половине июня, подступил к Анапе, где усилен был частью Таврического корпуса, под командою генерал-майора Шица, прибывшею с Тамани. Генерал Гудович, сосредоточив до 12 тысяч человек с 52 орудиями (Состав войск, Кавказского корпуса, участвовавших в экспедиции: мушкетерские полки: Владимирский, Воронежский, Казанский, Тифлисский, Нижегородский; Кавказского егерского корпуса три батальона. Драгунские полки: Таганрогский, Астраханский, Владимирский и Нижегородский. — Три тысячи казаков. 36 орудий. — Отряд генерала Шица: Брянский мушкетерский полк; Таврический егерский корпус; Таврический конноегерский полк. 400 казаков. 16 орудий. (Извлечено из списка полков участвовавших в походе 1791 года)), обложил с сухого пути Анапу, занятую 15-ю тысячами турок, татар и горцев, открыл огонь по крепости, 19 июня, и предложил неприятелям сдаться на капитуляцию. Гарнизон, ободряемый внушениями лжепророка Ших-Мансура, отвечал выстрелами на это предложение; в то же время — многочисленные толпы горцев обеспокоивали русских с тыла, и получено [266] было известие о предстоявшем прибытии турецкой эскадры в помощь Анапе: все эти обстоятельства побудили генерала Гудовича ускорить развязку дела. Хотя, в это время, Анапа была укреплена слабее, нежели в последнюю турецкую войну; однако же покорение сей крепости штурмом сопряжено было с чрезвычайными затруднениями и опасностями. Высота крепостных стен, многочисленность гарнизона и фанатизм, одушевлявший защитников Анапы, заставляли сомневаться в успехе штурма; но, несмотря на то, войска Кавказского и Таврического корпусов, не участвовавшие в покорении Измаила, соревнуя славе сослуживцев, просились на приступ, а начальник их горел желанием загладить нерешительность своих действий под Измаилом. В ночи с 20-го на 21-е июня, произведена была сильная канонада по крепости, а за полчаса до рассвета, русские пошли на штурм. Войска разделены были на пять колонн, кроме довольно значительного резерва, и особого отряда, оставленного для прикрытия вагенбурга. Четыре колонны, управляемые генералами Булгаковым и Депрерадовичем, двигались на левом крыле и в центре, а пятая колонна Шица, на правом крыле, близ моря. Под громом орудий обеих сторон, русские спустились в ров, приставили лестницы к валу и взошли на стены. Там встретили их отчаянные толпы янычар; дикие вопли мусульман сливались с торжественными кликами: «ура! с нами Бог!» — «Братцы, не выдавайте! Вперед! По — Измаильски!» говорили наши воины, ободряя друг друга. Наконец, после кровопролитного боя, продолжавшегося целые пять часов, войска [267] наши овладели Анапою. Из всего гарнизона спаслось только 150 человек; остальные же все были истреблены, либо захвачены в плен и поселены в Крыму. В числе пленных находились: трехбунчужный паша Мустафа; другой паша, сын баталь-бея и Ших-Мансур. Трофеи победителей состояли из 8-ти орудий и множества знамен. С нашей стороны убито 1200 и ранено 2500 человек. В продолжение штурма, 8 тысяч черкесов спустились с гор и атаковали наш вагенбург, но были отражены с уроном. Вслед за тем — русские заняли крепостцу Сунджук-Кале, которой гарнизон, устрашенный участью защитников Анапы, не выждав нападения, обратился в бегство. В награду за покорение Анапы, генерал Гудович получил Георгиевский крест 2-й степени (Описание войны 1787 — 1791 г; составленное инженер-генерал-майором Тучковым (рукопись). Рапорт генерала Гудовича князю Потемкину, от 22 июня 1791 года).
Князь Потемкин, принимая во внимание, что для занятия Анапы и Сунджук-Кале нужно было не менее 7-ми тысяч человек, приказал срыть обе эти крепости. По мнению его, изложенному в донесении к императрице, полезно было для удержания в повиновении жителей окрестной страны: 1) построить крепость на Тамани и учредить там ярманки; 2) позволить горцам добывать из кубанских озер соль, которую эти народы, до того времени, добывали хищением. Фельдмаршал полагал, что эти меры мог ли послужить к распространению нашего влияния на [268] закубанские племена и к приобретению их преданности.
Между тем — визирь старался собрать свою армию на нижнем Дунае. — Князь Репнин, получив известие о сосредоточении значительного турецкого корпуса у Бабадага, послал против него отряд генерал-поручика Кутузова, в числе около 12-ти тысяч, стоявший у Измаила (Состав отряда: гренадерские полки: Херсонский, Сибирский, Днепровский и Приморский Николаевский; мушкетерские полки: Ингерманландский, Витебский, Углицкий, Полоцкий и Алексопольский; Бугский егерский корпус. Карабинерные полки Глуховский и Киевский; пешие и конные черноморские казаки; три донских казачьих полка. (Извлеч. из Атласа турецкой войны, составл. полковником Тизенгаузеном)). Генерал Кутузов, переправившись, 3-го июня, через Дунай, к Тульче, двинулся против неприятеля, занимавшего в числе 12-ти тысяч, укрепленный лагерь у мест. Бабадага, близ речки того же имени. Турецкая кавалерия, вышедшая на встречу нашему авангарду, была опрокинута, что заставило неприятеля обратиться в бегство; 8 орудий, значительное количество военных припасов и магазины с 30-ю тысячами четвертей хлеба достались в добычу русским войскам, которые, истребив все то, чего не могли увезти с собою, возвратились в Измаил, 5-го июня (Описание турецкой войны 1787 — 1791 г. составленное инженер-генерал-майором Тучковым). В награду этого подвига, Кутузов получил орден Св. Александра Невского.
Дело при Бабадаге было предвестием других — важнейших успехов русского оружия. Несмотря на [269] сожжение Мачина, турки продолжали собираться к этому пункту. Сам визирь, прибыв в Гирсов, усилил войска у Мачина, находившиеся под начальством румелийского сераскира Мустафы-Валеси, до 70-ти тысяч. — Князь Репнин, получив о том сведения, решился переправиться на правую сторону Дуная и атаковать турок прежде, нежели они могли усилиться еще более. С этою целью, главные силы русской армии, находившиеся у Сербешти на р. Серете и у Галаца, собраны были, во второй половине июня, к последнему из сих пунктов; туда же велено прибыть генералу Кутузову с Бугским егерским корпусом и 200 казаков: вообще же число русских войск, сосредоточенных у Галаца, простиралось до 30-ти тысяч человек с 72-мя орудиями (Состав армии, собранной у Галаца: правое крыло под начальством генерал-поручика князя Голицына: Фанагорийский гренадерский полк; мушкетерские полки: Черниговский, Апшеронский; Новгородский и Смоленский: всего 12 батальонов с 24-мя полевыми орудиями, — Карабинерные полки: Черниговский, Стародубский и Киевский; три донских полка. — Центр, под начальством генерал-поручика князя Волхонского: Екатеринославский гренадерский полк; по два батальона гренадерских полков: Свято-Николаевского, Московского и Малороссийского: всего 10 батал. с 1б-ю полевыми орудиями. — Северский карабинерный и Харьковский конноегерский полки; 800 черноморских казаков, под начальством бригадира Чепеги. — Левое крыло, под начальством генерал-поручика Кутузова: Сибирский гренадерский полк, Бугский егерский корпус, по два батальона Киевского гренадерского и Белорусского егерского корпуса; всего 12 баталионов с 2-мя полевыми орудиями. Гусарские полки: Ольвиопольский и Воронежский: карабинерные полки: Нежинский и Глуховский. Пять донских казачьих полков под начальством бригадира Орлова и 1500 Арнаутов. Резерв, под командою генерал-майора Шпета, мушкетерские полки Углицкий и Ингерманландский, всего 4 бат. с 8-ю полевыми орудиями; 200 казаков. (Извлечено из Описания войны 1787 — 1791 г. составленного инженер-генерал-майором Тучковым)). В тоже время — генерал-майор Рибас [270] получил приказание приготовить как можно большее число перевозных судов и устроить мост к острову, лежащему против Галаца и далее на полуостров Кунцефан. Первый из этих мостов, длиною в 234 сажени, устроен был на 54-х понтонах, 26-ти черноморских лодках и 8-ми байдаках, а второй, длиною в 90 сажен, на 28ми понтонах.
26-го июня, войска князя Репнина уже были переведены на полуостров Кунцефан, где и расположились в соседстве моста. Из рекогносцировки, произведенной, того же числа, генерал-квартирмейстером Пистором, оказалось, что неприятельский лагерь расположен был впереди Мачина, примыкая. левым флангом к Дунаю, а правым к высотам, простирающимся до озера Бабы, и что туда вели три пути пролегавшие чрез низменную, поросшую высоким камышом, местность Кунцефана. На основании этих данных, русская армия разделена была на три части, из которых каждая должна была составить особую колонну: правое крыло вверено было князю Голицыну; центр — князю Волхонскому; левое крыло — Кутузову, а резерв, оставленный в тылу, для наблюдения за Браиловым и для отражения неприятельских высадок, находился под начальством генерал-майора Шпета. Каждая из колонн, по переходе в боевой порядок, должна была составить пять каре, построенных в две линии и имевших [271] за собою кавалерию, в 3-й; резерв состоял из двух каре. Правое крыло и центр назначены были для атаки на неприятельскую позицию с фронта, между тем, как Кутузов получил приказание занять высоты и обойти турок с правого их фланга. Гребная наша флотилия, приблизившись к Браилову, стала вне выстрелов крепости.
27-го июня, в 6 часов пополудни, русские войска выступили с места расположения своего, у переправы, и после кратковременного отдыха на пути, подошли к неприятелю, 28-го, в 5 часов утра. Турки, заметив их наступление, вышли из лагеря и стали торопливо строиться на высотах впереди лежащих. Войска князя Голицына, построясь в боевой порядок, открыли канонаду по густым неприятельским толпам, которые, не обращая внимания — ни на картечный — ни на ружейный огонь, кинулись на наши каре. Некоторые из спагов едва — было не ворвались в каре Новгородского полка, но были переколоты штыками. — Между тем — генерал Рибас, видя бездействие турецкой флотилии, которая оставалась под пушками Браилова, принял начальство над конницею центра, ударил на турок, прогнал их в лагерь и способствовал тем построению в боевой порядок колонны князя Волхонского. Но князь Репнин приостановил наступление правого крыла и центра, в ожидании появления Кутузова, который, при движении чрез гористую местность, был встречен и задержан многочисленными неприятельскими войсками. Для содействия ему, князь Волхонский послал генерала Рибаса с Харьковским и Северским полками и протянул влево кареи Свято-Николаевского, [272] Московского и Малороссийского полков, с частью артиллерии; а между тем — генерал-квартирмейстер Пистор, высланный вперед Кутузовым, с одним из каре Бугского егерского корпуса, занял высоту, и способствовал тем построению войск левого крыла русской армии. Турки, завидев их, бросились яростно на одно из каре Екатеринославского гренадерского полка, состоявшее под начальством храброго полковника Булгакова, но были отражены гренадерами; за тем, обратясь против правого крыла русской армии, они также были отбиты с уроном и преследованы до самых окопов.
В продолжение времени этих действий, турецкие канонерские лодки, высланные от Браилова, подошли к тому месту, где оставлен был резерв генерала Шпета; турки, в числе более 2-х тысяч, высаженные на правый берег Дуная, атаковали с тыла наши войска, но когда князь Репнин усилил их тремя каре Апшеронского, Смоленского и Московского полков, и двумя карабинерными полками, Черниговским и Стародубским, под командою бригадира Поливанова, то генерал Шпет, с их помощью, опрокинул неприятелей в реку и потопил, действием своей артиллерии, несколько турецких судов. Здесь в особенности отличились Апшеронский и Смоленский полки.
Обеспечив — таким образом — себя с тыла, русские войска продолжали наступать; турки несколько раз атаковали нашу армию и сражались упорно, до тех пор, пока, после шестичасового боя, передовые войска Кутузова, под начальством генералов Пистора и Тормасова, обошли неприятельскую позицию с правого Фланга; Сераскир покушался остановить их [273] наступление частью войск, расположенною на высотах позади лагеря, но все его усилия были тщетны. Турецкие ополчения, пораженные ужасом, побежали к Гирсову, оставив победителям в добычу 35 орудий, 15 знамен и большую часть обозов. Потеря неприятеля убитыми простиралась до 4-х тысяч человек, не считая погибших на флотилии и настигнутых нашею конницею, во время преследования, произведенного на пространстве 30-ти верст. Русские потеряли 400 человек (Донесение Репнина князю Потемкину, от 29-го июня 1791-го года. — Описание турецкой войны 1787 — 1791 г: составленное инженер-генерал-майором Тучковым). В награду за сию победу, главный виновник ее, князь Репнин, получил орден Св. Георгия 1-й степени; князь Волконский и Кутузов — тот же орден 2-й степени; генералы князь Голицын и Рибас — орден Св. Александра Невского; генералы Шпет, Милашевич, Тормасов и Пистор — Св. Георгия 3-й степени (Список генералитету, кои Всемилостивейше награждены за отличные подвиги в сражении при Мачине).
Сражение при Мачине ведено было с большим искусством. Неприятели имели на своей стороне значительное превосходство в числе войск и выгоды местности; полководец наш должен был преодолеть сии затруднения и в тоже время обеспечить свою армию с тыла от покушений огромных сил, собранных у Браилова. Средствами к достижению успеха послужили ему: 1) удобный к движениям и к бою порядок построения войск и 2) искусное употребление резервов, поспевавших на помощь везде, где в [274] том встречалась надобность. Боевой порядок русских войск, в сражении при Мачине, был сходен с тем, в котором находились союзные войска в сражениях при Фокшанах и Рымнике: пехота князя Репнина построена была в двухбатальонных каре, (за исключением четырех каре, состоявших каждое из трех весьма некомплектных батальонов); за нею стояла кавалерия, оказавшая под командою храбрых и распорядительных начальников, генералов Рибаса и Тормасова, значительное влияние на успех боя; обход Кутузова с левым крылом армии решил участь сражения; наконец — настойчивое преследование нашей конницы довершило расстройство турок; несмотря на то, что наши неприятели, наученные опытом, действовали с бóльшим искусством, нежели прежде, отступление их с поля сражения, сперва производившееся в порядке под прикрытием части сил, наконец превратилось в самое беспорядочное бегство. Державин, желая изобразить подвиг князя Репнина, в Памятнике герою сказал:
Строй, Муза, памятник герою,
Кто мужествен и щедр душою,
Кто больше разумом, чем силой,
Разбил ЮсуФа за Дунаем,
Дал малой тратой много пользы.
Хотя верховный визирь не командовал непосредственно войсками, сражавшимися при Мачине, однако же прибыл, к концу боя, видел поражение турецкой армии, и убедился еще более в том, что только лиш мир мог остановить успехи русского оружия.
После сражения при Мачине, князь Репнин оставался [275] на месте целые три дня, и потом уже, для сближения с своими магазинами, перевел войска обратно через Дунай, 2-го июля. Полководец наш, оставаясь у Мачина, желал показать, что он не избегает вторичной встречи с турками. По переходе русских войск на левую сторону реки, мосты, устроенные на ней, были сняты, а флотилия Рибаса переведена к устью Серета. Визирь, опасаясь покушения нашей армии на Браилов, прибыл, 12-го июля, к Мачину, со всеми своими силами, в числе 120-ти тысяч человек. Казалось — новое — кровопролитное столкновение было неизбежно. Но уже беспрерывные неудачи турок поколебали решительность султана. Юсуф получил повеление возобновить прерванные переговоры: следствием того было заключение, 31-го июля, в Галаце, перемирия на восемь месяцев; турецкие полномочные подписали предварительные пункты мирного договора, на основании которых: 1) подтвержден был Кайнарджиский трактат и все последующие конвенции и постановления, заключенные между обеими Империями; 2) обоюдная граница Империй перенесена на р. Днестр. (Прелиминарные пункты мирного договора за подписанием князя Репнина и верховного визиря Юсуфа-паши) В тот же самый день, произошло морское сражение при Калакрии, близ Каварны, в котором контр-адмирал Ушаков совершенно расстроил вдвое сильнейший турецкий флот и заставил его укрыться в константинопольской гавани. Победа Ушакова произвела сильное нравственное влияние на самого Султана и побудила диван к большей сговорчивости (Донесение князя Потемкина, от 24-го августа 1791-го года). [276]
Для ведения переговоров о мире, положено было съехаться в Яссах. Со стороны России, полномочными назначены были генерал-поручик Самойлов, генерал-майор Рибас и статский советник Лошкарев; а со стороны Порты — рейс-эфенди Эссейд-Абдула-Бири, стамбул-эфенди Эссейд-Ибрагим-Исмет-бей и Руснамеджи-Эвель-Мугамет. Переговоры, начавшиеся 20-го сентября, замедлены были сперва болезнью, а потом смертью Потемкина. Судьба не дозволила ему видеть успешное окончание дела, в котором он имел такое большое участие, не воинскими подвигами, но приготовлением средств к ведению войны. В то самое время, когда он готовился уничтожить Галацский договор, считая его невыгодным для России, уже смерть носилась над ним. Заболев лихорадкою в Яссах, он чувствовал приближение кончины, спешил выехать в Николаев, и отъехав около сорока верст от Ясс, скончался на дороге, 5-го октября.
По заключении перемирия, русская армия, действовавшая против турок, расположена была в Молдавии, Бессарабии и Новороссийском крае.
С прибытием на конгресс полномочного русского посланника, графа Безбородко, переговоры возобновились, под руководством его и верховного визиря, 10-го ноября, и окончились заключением мира, 29-го декабря. Главными условиями этого договора были: 1) утверждение Кайнарджиского трактата и уступки Крыма в пользу Российской Империи; 2) определение обоюдной границы империй по реке Днестру. Сверх того, сепаратным пунктом, Порта обязалась уплатить нашему правительству, в вознаграждение убытков, причиненных [277] войною, 12 миллионов пиастров (около 7 миллионов рублей серебром). Турецкие уполномоченные долго не соглашались на это условие, сперва утверждая, что оно не содержалось в предварительных пунктах, а потом — отговариваясь недостатком средств к уплате столь значительной суммы. Наши уполномоченные настояли на своем требовании. Но как только мирный трактат был подписан, то граф Безбородко, к изумлению и радости турецких дипломатов, объявил им, что российская императрица отказывается от условленной контрибуции (Мирный договор, заключенный в Яссах, 29 декабря 1791 года. — Копия с протоколов совещаний Ясского конгресса).
Граф Безбородко, в награду трудов своих, получил орден св. Андрея Первозванного, масличную ветвь осыпанную бриллиантами, пять тысяч душ и пятьдесят тысяч рублей серебром. Генерал-поручику Самойлову пожалован был также орден св. Андрея.
Ясский мир, распространивший границы России до реки Днестра, был достойным окончанием славной борьбы нашего отечества с Оттоманскою Портою. Но, несмотря на дивные подвиги рымникских и измаильских героев, очевидно, что, в предшествовавшую войну, совершено было более с меньшими средствами. Причинами тому были: изменение в образе действий турок и нерешительность Потемкина. Турки, наученные опытом, большею частью, избегали встречи с русскими в открытом поле и оборонялись в крепостях несравненно упорнее, нежели [278] прежде. Тем не менее однако же — сильнейшие их крепости пали к стопам Екатерины; гораздо важнейшими преградами к достижению цели войны были медленность и нерешительность действий русских и союзников их австрийцев. В первую кампанию (1787 г.) ни одна из сторон не была готова к войне; во вторую (1788 г.) русские войска с огромною потерею овладели Очаковым, а союзники наши, методически раздробившие свою армию, были разбиты в нескольких сражениях. В следующую кампанию — благодаря искусству и решительности действий Суворова — можно было вознаградить потерянное время. Стоило только идти с огромными армиями по следам Румянцева. Но главнокомандующий наш оставался на Днестре, довольствуясь покорением крепостей, из которых некоторые сдавались без выстрела. — Ежели Суворов и принц Кобургский с 25-ю тысячами войск сокрушили турецкую армию, то что могли совершить стотысячные армии Потемкина и Лаудона? Но они не воспользовались этим моментом действий, и случай, представившийся им, исчез безвозвратно. — В следующем году — обстоятельства изменились; образовался грозный союз в пользу Турции; Австрия не только отозвала свои войска, но обеспечила турецкие границы до реки Серета. Русская армия, ослабленная отделением сил на западные границы нашего отечества, стесненная в действиях своих, принуждена была ограничить успехи свои занятием Нижнего Дуная. Самое покорение Измаила — столь славное для русского воинства — не побудило неприятелей к миру. Войска наши должны были нанести [279] еще несколько ударов... Кичливые неприятели смирились.
Тактическое искусство, в эту войну, сделало большие успехи. Боевой порядок, введенный Румянцевым, заменен был другим, более удобным к движению и действию. Суворов, в сражениях при Фокшанах и Рымнике, и Репнин, при Мачине, строили пехоту свою в небольшие — большею частью двухбатальонные каре, располагали их в две линии в шахматном порядке, а кавалерию ставили в третьей линии.
Румянцев, победитель при Кагуле, полководец, перенесший за Дунай русские знамена, был опытный администратор, муж государственный — в полном смысле этого слова. Свидетельством тому служат многие проекты и записки, им составленные (См. приложение под лит. E). Потемкин, уступая ему в искусстве военачальника, не уступал ему в науке военного хозяйства; немногие лишь могут сравниться с ним в заботливости о нуждах и благосостоянии войск (В числе многих распоряжений князя Потемкина, замечателен приказ его, от 27-го генваря 1789 года, помещенный в приложении под лит. F). В особенности же замечательно искусство Потемкина в организации войск и Флота. — Суворов, в продолжении описанных нами войн, имел ограниченный круг деятельности: везде приходилось ему действовать с малыми средствами — с недостаточными силами; но гений вождя заменял тысячи воинов. Фокшаны — Рымник — Измаил никогда не изгладятся из памяти русских. |
