|
ГЛАВА IV. Планы и подготовка сторон.
Шведские планы по обороне Финляндии. – План Эренсверда. – План Клингспора. – План анонима. – Положение финляндского театра к 1808 году. – Мемориал «тайного военного совета». – Королевская инструкция финляндскому главнокомандующему. – Меры с нашей стороны по обороне шведской границы в Старой Финляндии. – Деятельность Суворова в 1791–92 г.г. – Его операционные планы. – План А. И. Бибикова. – План 1808 года. – Меры по подготовке базы в Старой Финляндии.
[37]
Обращаясь к подготовительным мероприятиям сторон перед войной 1808–09 годов, необходимо остановиться на предварительных соображениях по обороне Финляндии, занимавших шведских военных деятелей; это облегчит оценку того плана, на котором остановились в действительности.
Потеряв по Ништадтскому миру «ключ Финляндии», Выборг, а затем, по Абоскому миру, укрепленные пункты Фридрихсгам, Вильманстранд и Кексгольм, шведы были весьма озабочены состоянием своей восточной границы. Оборонительные планы различного рода обсуждались даже в риксдаге, но исполнение тормозилось, как всегда и везде, недостатком денег.
При существовавшем в XVIII столетии пристрастии к фортификационным сооружениям, большинство планов этих являлись лишь проектами подготовки театра военных действий в инженерном отношении. Одним из составителей подобных планов был адмирал Августин Эренсверд, строитель Свеаборга1. В основание своего плана он полагал соображение (опровергнутое, однако, фактами войны 1808–09 гг., до которой он не дожил), что действия во внутренней части края, а также действия зимою – невозможны. Он ограничивался поэтому прибрежной полосой. Прежде всего он считал необходимым иметь такой флот, который наверняка доставлял бы в руки шведов господство на море, а затем, для обеспечения при помощи флота связи финляндской сухопутной армии с метрополией, он проектировал у Гельсингфорса сильную сухопутно-приморскую крепость2. Кроме того он предлагал укрепить оба фланга оборонительной линии реки Кюмени. Не придавая никакого [38] значения Саволаксу (т. е. внутренней озерной части края), он считал положение Тавастгуса столь безопасным, что намечал его в качестве складочного пункта для пополнения Гельсингфорса. Все активные операции Эренсверд возлагал исключительно на флот, а сухопутные войска, опираясь на укрепленные пункты, должны были только сдерживать на границе натиск противника.
Клингспор (будущий главнокомандующий в 1808–09 гг.) несколько видоизменил планы Эренсверда. Он придавал Саволаксу значение самостоятельного театра действий, но лишь в смысле оборонительном. Здесь, в Варкаусе (на пересечении путей от С.- Михеля и Нейшлота), он намечал место для сооружения укрпленного пункта, склада всего необходимого и средоточия озерной флотилии. Он называл его «Саволакским Свеаборгом».
Что касается Тавастгуса, то, по плану Клинспора, он должен был быть оборудован на случай возможного отступления с южного побережья в северном направлении. Наиболее замечательною стороною плана Клингспора, поучительною даже в настоящее время, был организация подвоза водными путями. Клингспор предвидел затруднения, которые могут возникнуть в случае наступления русских в такое время года, когда сообщение между Швецией и Финляндией морем прервано. Поэтому он считал необходимым настолько усилить войска в Финляндии, чтобы иметь там никак не менее 25.000 человек. Для непрерывного поддержания связи Финляндии со Швецией в период навигации, корабельный шведский флот, по мысли Клингспора, в случае потери господства на Балтийском море, должен бы укрыться в Ботнический залив и здесь прикрывать сообщения между Гефле и Бьернеборгом. При этом Клингспор считал необходимым канализировать реки Кумо и Улео, чтобы производить по ним подвоз до Тавастгуса и до Каяны и далее по Сайменской озерной системе вплоть до самого Варкауса.
В действительности, к улучшению водных сообщений вовсе е было приступлено3, и шведское правительство ограничилось расходами по укреплению Свеаборга, на что в первые четыре года работы затрачено было 4 тонны золота или 600 тысяч рублей4.
В шведской официальной истории войны упоминается еще об одном плане обороны Финляндии, интерес которого заключается в том, что он составляет полное исключение в ряду многочисленных [39] в то время проектов означенного рода. План этот составлен был между 1804 и 1807 годами, когда уже во всем блеске проявилась деятельность Наполеона, и проникнуть всецело духом активности, а для нас представляет особый интерес потому, что обратил на себя внимание наше перед самой войною, и мы добыли с него копию5. Анонимный автор преклоняется перед Наполеоном и требует подражания его энергичным действиям. «Валы и рвы,– пишет он,– помогают редко, но мешают часто; можно смело утверждать, что ловкие маневры и высокое мужество будут всегда наилучшим бруствером». Вместо крепостей он считает достаточным ограничиться обеспечением складочных пунктов от нечаянного нападения укреплениями временной профили, стараясь располагать эти пункты позади облегчающих их оборону теснин. Успех обороны должен, прежде всего, основываться на создании хорошо обученной и подвижной армии. Считая все силы Швеции круглым числом в 50 тысяч человек, составитель плана назначал половину их для активной обороны линии р. Кюмени, при чем, распределяя эти силы на три отдельные группы (средняя сильнее крайних), предлагал нечто вроде Трахтенбергского плана союзников в 1813 году, т. е. чтобы атакованная группа отходила назад, втягивая за собою противника, пользуясь чем, две остальные должны были действовать ему в тыл. В случае неудачи следовало отступать отнюдь не к Гельсингфорсу, а к Тавастгусу, угрожая правому флангу преследующих из Саволакса, а левому – шхерным флотом из Свеаборга. На особый Саволакский отряд возлагалась специально-активная задача – наступать на Кексгольм, в обход русских пограничных крепостей и укрепленных пунктов, а отсюда – заслонившись к стороне Выборга, оперировать прямо к Петербургу. Главным условием успеха ставилась быстрота, надлежало предупредить противника, ударив ему во фланг и тыл раньше, чем он начнет операции на границе. Быстрота мобилизации (сбор поселенных войск) и сосредоточения достигались по этому плану улучшением путей сообщения. Здесь, как и у Клингспора, обращалось особое внимание на передвижение по водным путям.
Эта сторона приводимого плана особенно примечательна. Составитель его предполагал, чтоб шведская казна оказала приходам поддержку, в размере третьей части расходов, обязав их строить свои лодки по известному образцу, пригодному для военных целей6. [40] Таким образом, заранее подготовлялась озерная флотилия для быстрого сосредоточения 10.000 Саволакс-Корельских войск в Иоенсуу, исходном пункте наступления на Кексгольм. Средствами той же озерной флотилии надлежало установить и подвоз всего необходимого. По расчетам составителя, для захвата Кексгольма достаточно было недели. Если бы под угрозою из Кексгольма русские приостановили форсирование оборонительной линии реки Кюмени или отрядили часть своих сил через Выборг наперерез шведской Кексгольмской колонне, то южная группа шведов (25.000 человек) должна была сама энергично перейти в наступление, и таким образом русские войска в теснинах близ Выборга могли оказаться между двух огней.
Этот смелый план требовал, очевидно, широкой подвижности весьма высоких качеств войск, выдающихся начальников и надлежащих подготовительных мер. Действительные свойства шведской армии, несмотря на способность стойко и мужественно сражаться, едва ли тому соответствовали, а главное – условия той местности, куда направлялось наступление7. Затем, успех этого плана всецело зависел от предупреждения противника, что для шведских войск – мобилизация8 и сосредоточение которых не могли совершаться быстро – являлось вообще труднодостижимым.
Все приведенные выше планы в действительности не были осуществлены; ограничились возведением лишь части проектированных фортификационных сооружений, а именно:
В Свеаборге была сооружена морская крепость и порт для галерного («армейского» флота), но Гельсингфорс сухого пути укреплен не был.
В Свартгольме (близ Ловизы) был сооружен небольшой, но сильно укрепленный форт; такие же небольшие опорные пункты имелись в Варкаусе и в Тавастгусе.
Никаких мер по улучшению водных путей сообщения или по подготовке значительных озерных флотилий для передвижений принято не было9; лишь небольшая часть «армейского» флота была сосредоточена в Варкаусе.
При таком положении вещей, т. е. при недовведенной до конца подготовке театра военных действий, причем, как видно, не держались [41] в этом деле какого-либо определенного плана, финляндские крепости и укрепленные пункты, как оказалось на деле, вместо полезного содействия обороне принесли скорее вред. И действительно, первою заботою шведского командования было обеспечение этих крепостей от захвата; приходилось расходовать для этого значительное количество живой силы, что сокращало ее число, оставляемое для действий в поле. При ограниченной численности шведских войск в Финляндии с этим обстоятельством приходилось серьезно считаться.
К новому 1808 году русско-шведские отношения были таковы, что к войне готовились с минуты на минуту. Шведский король в начале января нового стиля образовал «Тайный военный совет», председателем которого был назначен Клингспор. Заключение совета в общих чертах было следующее: оценив политическое положение, в силу которого предстояла опасность войны со стороны Дании и России, совет откровенно заявил, что на значительную помощь Англии рассчитывать не приходится. Она не превзойдет того, что вызывается требованиями защиты торговых интересов этого государства. Поэтому, заключал совет, «осторожнее» рассчитывать только на собственные силы. Совет сознавал совершенно ясно, что если Россия нападет еще зимою, то это будет для шведов всего опаснее. В это время нельзя «извлечь всех выгод, доставляемых пересеченною природою (kuperade natur) страны», и сообщение со Швецией прервано, так что «финская армия» должна довольствоваться исключительно местными финляндскими средствами.
Поэтому ближайшею целью действий в начале кампании в этом случае совет ставил: «спасти ту часть армии, какую только можно», после того как «в крепостях Свеаборг и Свартгольме будет водворено такое количество войск, какое только можно в них поместить». Отступление армии надлежало совершить в сторону Эстроботнии, где «с наступлением первых дней весны и… при помощи поддержки флота надлежит приступить к обратному завоеванию страны».
Основываясь на этом мемориале, король в тот же день отправил в Финляндию генерал-интенданта Шенбома для устройства магазинов и предписал финляндским губернаторам оказывать ему в этом отношении полное содействие10. Вместе с тем 22-го января (3-го февраля) издана была королевская инструкция Финляндскому [42] главнокомандующему11, закрепившая собою вышеприведенный план действий; однако нижеследующая фраза («добавленная неведомо кем» – оговариваются составители шведской официальной истории) вносила весьма существенное видоизменение в основной характер плана, предоставляя при том исполнителю известную свободу действий.
«Хотя мы, как раньше оговорено, ставим спасение армии и сохранение крепостей главною целью военных мероприятий в наступающую зиму, тем не менее мы ожидаем, что вы, насколько то окажется возможным, постараетесь воспрепятствовать вторжению неприятеля и только в крайнем случае предпримите отступление».
Свеаборгский гарнизон предписывалось довести до 6-ти тысяч, а Свартгольский до 500 человек. Остальные войска должны были, с началом наступления отходить к Тавастгусу, кроме Саволакс-Корельской бригады, которая, в случае необходимости отступления, должна была отходить через Куопио-Иденсальми к Улеаборгу.
Вместе с тем указывалось, что лучше сжечь суда армейского флота и их имущество, находившееся в Або, Варкаусе и Кристине, чем отдать их в руки неприятеля; то же указывалось относительно всяких запасов, которые почему-то не могут быть спасены.
По получении затем новых тревожных известий, Густав-Адольф сперва намеревался лично отправиться в Финляндию, но вместо этого ограничился письмом к генералу Клеркеру, в котором вручал ему командование войсками.
Положение генерала Клеркера в Финляндии до прибытия Клингспора и вступления его в командование. было до крайности трудным. «Я не имел,– писал он впоследствии,– ни единой буквы указаний, ни копейки денег, никаких запасов». Войска находились еще в периоде мобилизации (сбор поселенных войск): так, в районе Гельсингфорса было собрано около 3.850 человек, около Тавастгуса – 3.000 человек, около Нюбо-Элимя – 2.000 человек, в районе Борго-Ловиза – 950 человек, близ С.-Михеля и Варкауса – 3.300 человек, у Иоенсуу и на Корельской границе 1.000 человек. Клеркер проявил самую энергичную деятельность по сбору войск12 и обеспечению их всем необходимым. Он рассчитывал в две недели закончить все подготовительные операции, о чем сообщил Стедингку в Петербург.
2-го (14-го) февраля Клеркер получил вышеупомянутую королевскую инструкцию главнокомандующему финляндской армией, но [43] понял ее сообразно своему пылкому темпераменту. Считая, несомненно, намеченное в ней отступление лишь последним исходом (на основании слов: «в крайнем случае»), он намеревался сперва оказать сопротивление еще на самой границе. Но намерение это было предупреждено неожиданных вступлением наших войск в шведские пределы.
Основною идеей плана, вошедшего в инструкцию Густава-Адольфа и составленного тайным военным советом (душою которого был генерал-квартирмейстер Авг. Тиббель), был выигрыш времени до окончания зимы и сбережение возможно больших сил к открытию навигации, когда рассчитывали воспользоваться морскими сообщениями и перебросить морем соответствующие подкрепления. Мысль эта в общем должна быть признана правильной, при тех условиях обстановки (неготовность, недостаточные силы, невозможность оказать им поддержку из Швеции и слабая обороноспособность Финляндии зимою), в которых приходилось шведам принимать борьбу. Но, казалось бы, вполне правильному стремлению сохранить как можно больше полевых войск для будущих наступательных операций, не соответствовало назначение в крепости максимальных (по имеющимся помещениям) гарнизонов.
Чрезмерная величина гарнизонов Свеаборга и Свартголма (как видно будет ниже) была одною из причин их более скорой сдачи, а между тем полевые войска были этим распоряжением значительно ослаблены.
«Спасение армии и сохранение крепостей» – из этих двух целей первая была важнейшей. Ее достижению должны были содействовать и самые крепости, отвлекая на себя возможно большее количество неприятельских войск, но без вовлечения в себя большого, чем нужно, числа защитников13. Сама королевская инструкция предвидела, что крепости, в случае отступления армии, могут и не выдержать осады14; следовательно, крепости сознательно предоставлялись собственной судьбе и, по условиям своего расположения (на островах), они, против атаки с суши, должны были ограничиться пассивной обороной, для которой достаточно было лишь строго необходимого числа войск. А между тем, доведя Свеаборгский гарнизон [44] до численности почти в 2½ раза большей, шведские военачальники (в данном случае – сам король, отдавший это приказание) не только без пользы уменьшали на целую четверть свою живую силу, но рисковали целиком отдать эту силу в руки противника (что и случилось).
Затем, как подробнее будет выяснено ниже, не было необходимости в том, чтобы оттягивать Саволакскую бригаду Кронстедта одновременно с главными силами Клингспора назад к Улеаборгу. Отдельный отряд в Саволаксе играл для шведов весьма важную роль – постоянной угрозы сообщением русских войск, наступающих вослед Клингспору. Внутренняя часть Финляндии даже и в зимнее время дает настолько преимуществ обороне, что Кронстедту, весьма вероятно, удалось бы сдержать натиски направленной против него колонны Тучкова; при том же обороте, который приняли события в действительности, это сделать было совершенно легко. Но и Клингспор, и Кронстед поняли указание королевской инструкции об отступлении в Эстроботнию в смысле очищения без всякого сопротивления всей почти Финляндии; этим они, как увидим ниже, рисковали бы невозможностью повернуть успех на свою сторону, если бы не благоприятный для них образ действий противника.
Отсюда видно, что составителям королевской инструкции важное значение Саволакс-Корелии, как труднодоступного района на фланге операционных путей наступающего – не было ясно; значение это выяснилось для шведов лишь из последующего хода военных событий.
Обращаясь затем к подготовительным мероприятиям с нашей стороны, необходимо указать, что и у нас, особенно после войны 1788–90 гг., озабочивались обеспечением финляндской границы и подготовкою так называемой «Старой Финляндии» в качестве базы для возможных операций против Швеции.
Война с Густавом III убедила Екатерину в необходимости заблаговременно, еще до того, как наступит срок, довершить задачу Великого Преобразователя в отношении прочного обезопасения «Северной Пальмиры» и заняться фортификационным усилением финляндской границы. Это важное дело возложено было Императрицей 25-го апреля 1791 г. на Суворова, который проработал над этим целых полтора года (1791 и 1792). Из результатов трудов Суворова, а также из оставленных им «замечаний об оборонительной и наступательной войне в Финляндии»15 видно, что от его гения [45] не ускользнули особенности финляндского театра военных действий, и что относительное значение отдельных его частей предугадано Суворовым в общем верно.
Для правильной оценки наших будущих операций в войну 1808–09 гг. необходимо предварительно близко ознакомиться с воззрениями Суворова на образ действий в Финляндии и с его трудами по укреплению ее границ.
Для противовеса Свеаборгу и чтобы создать надежную опору галерному флоту, Суворов обратил главное внимание на укрепление Роченсальма16 (близ о. Котки). Здесь укреплен был ряд островов, а на сухом пути заложена крепость Кюмень-город. Обращает на себя внимание, во-первых, выбор самого пункта: Роченсальм – на фланге пограничной оборонительной линии Кюмени прикрывал обширный Коткинский рейд, который по своим естественным свойствам превосходит Гельсингфорский. Затем, Суворов избежал той пагубной оплошности, которую совершили шведы при постройке Свеаборга; он немедленно озаботился обеспечением тыла приморских укреплений (Кюмень-город).
Сооружение Роченсальма имело наступательное значение: он должен был служить опорой для активных предприятий наших шхерных флотилий. Что же касается прочих укреплений, воздвигнутых Суворовым (усиление Фридрихсгама, Вильманстранда, Давинштадта и в особенности Нейшлота, сооружение фортов Ликкола, Уттис и Озерного на путях из Саволакса в русскую Финляндию), то все они имели целью прочно обеспечить северо-западную часть нашей пограничной линии.
Отсюда видна уже до некоторой степени общая мысль Суворова относительно способа действий в Финляндии: удерживаясь на фронте Вильманстранд–Нейшлот, наступать вдоль побережья сухопутными войсками, опираясь на морские силы.
Характерно, что Суворов, не признававший «ничего кроме наступательного», предлагал в своих «замечаниях» вести и оборонительную войну активным путем. Он указывал, между прочим, что участок нашей границы севернее Нейшлота – достаточно обеспечен природою. Если бы «Иммальский отряд наступающих» вторгся в наши пределы, то он «сам казнен, окружен острыми горами, не защитен». Суворов предостерегает от того, чтобы бояться «внедрения» неприятеля где-либо в нашу землю; «это ложный стыд», говорит он; такой неприятель все равно «сам пришел к побиению соединением на него корпусов», да к тому же [46] «отделяет свою субсистенцию». Еще севернее, за Олонцем – «следует пребывать и впредь в благоразумной обороне»: туда «неприятельский набег чрез мшистую Лапландию, без хлеба» - не опасен.
Нейшлот Суворов считал «знатною крепостию»17, и в нем «добрый комендант» должен был обойтись без «сикурса»; но «для поднятия осады» признавал необходимым идти от Керны (Кярнякоски?) на Кристину и С.-Михель «бить Саволакский корпус с осаждателями, коли не уйдут». Если противники «отважатся» идти «меж Нейшлота и кексгольма на Вокшу» (т. е. Вуоксу), то «быстрая сия река вестма обороняема» и «Вильманстрандский корпус (отряд), один или с соединением, их бьет»18.
В то же время «Давыдов депотный пункт» (т. е. Давидстад) и Вильманстранд – «центральный пункт операциев» - являются опорою «офенсивного» движения за Кюмень, причем пограничные крепости (очевилно, Фридрихсгам–Кюмень-город–Роченсальм) обращаются «в плацдармы».
«Кюмень-город прилежит Рончесальму; сия гавань ничем не командуема и едва победима, берет в тыл, купно с Ревелем, противные форты, коих десант, никогда не знатный, всюду бьют и топят сухопутные войска».
Таким образом, оборонительная войска против Швеции, по Суворову, должна вестись путем: а) оставления без внимания и даже без войск участка границы севернее Нейшлота, б) активной обороны участка Вильманстранд-Нейшлот, где даже следует совершить частный наступательный поиск в неприятельские пределы, и в) наступления за Кюмень с поддержкою флота от Роченсальма и Ревеля.
Для таких действий Суворов считает достаточным 28 батальонов пехоты, 6 эскадронов и 4 полка казаков, т. е., по тогдашним штатам, около 20 тысяч19. [47]
Для наступательной же войны, по мнению Суворова к этим силам необходимо добавить еще 3–4 полка пехоты (т. е. 9–12 батальонов) и 10 эскадронов конницы, чтобы составилось всего 40 батальонов, 16 эскадронов и 4 полка казаков, т. е. около 30-ти тысяч. Кроме того, Суворов считал необходимых иметь «внутри границ»20 обсервационный корпус (3 или 4 полка, 3–5 эскадронов и казачий полк, около 10 тысяч).
Для наступательной войны против Швеции Суворов рекомендует три способа: «первое – операция на Свеаборг (оставив Швартгольм в покое) флотами и десантом (т. е. галерною эскадрою), купно с сухопутными войсками на Гельсингфорс. Второе – сухопутная операция прямо на Тавастгус к Або; примечать влево и в тылу Гельсингфорс особым отрядом. Третье – общая (операция) сухопутных войск с морских вооружением, которое с ними соединяться под Або, обходя Свеаборг, или запереть оттуда выход в море частью судов». Вышеупомянутому обсервационному корпусу назначалось: «Позиция при Савитайполе и внимание на Саволакс, с содействием Саймской флотилии», с выделением вправо и влево «легких отрядов».
Таким образом, Суворов предлагает, сдерживая Саволакские силы неприятеля «обсервационным корпусом», остальными войсками (30-ти тысячным корпусом при поддержке, если нужно, галерного и корабельного флотов), предпринять одно из трех: а) оперировать совместно с морскими и сухопутными силами против Свеаборга, б) действовать только сухопутными войсками через Тавастгус на Або, выставив против крепости лишь заслон, и в) соединить предшествующую сухопутную операцию с морскою, в обход Свеаборга, назначением к нему и со стороны моря, так сказать, плавучего заслона.
Оценивая эти соображения Суворова, необходимо помнить, что они не представляют собою какого-либо плана, а лишь набросок мыслей фельдмаршала по данному вопросу, Суворов – враг всяких систематических планов – намечал и здесь только общий характер наиболее соответственного, по его мнению, образа действий. Изучая его мысли в применении к обстановке 1808 г., нельзя не обратить внимания, что вторая комбинация Суворова (только сухопутная операция на Тавастгус-Або) как бы предусматривает случай зимней кампании, а затем, что Суворов даже и в этом случае (не говоря о двух других) ограничивает район сухопутных [48] операций прибрежным театром действий, считая достаточным против Саволакса активную оборону. Суворов не опасался серьезных покушений отсюда нам в тыл и говорил об этом так: «Незнатные набеги презирать; ежели вредны земле – на то репрессалии. Самим таковых иррупциев не чинит, они опасны. Лучше усыплять, нежели тревожить и делать большой удар. Малая война обоюдно равна и не полезна, изнуряет войско». Далее он предостерегает от излишнего дробления отрядов: «как здесь в обыкновенных партизанах нужды нет». Другими словами, следуя советам Суворова (по которым операционная линия наша излишне не растягивалась, а войска сухопутные все время базировались бы на свой флот), мы могли и не опасаться угроз нашим сообщениям из Саволакса.
Обращает на себя внимание, что в первой комбинации Суворов ставит целью не войско неприятеля, а пункт – Свеаборг; в этом случае он сходится с Петром Великим, который начал военные действия 1713 г. с захвата почти неукрепленного тогда Гельсингфорса. Для Суворова, только что взявшего штурмом Измаил, не представило бы затруднений решиться атаковать с моря и суши одновременно даже и такую крепость, как Свеаборг, взятие которой приносило бы огромные выгоды, так как доставляло бы полную свободу действий против живой силы противника и надежную для того опору. Однако Суворов не ограничился одним этим решением; он предложил и другое, игнорирующее крепость, с устремлением главного внимания в том направлении, куда всего вероятнее отступить от границы живая сила неприятеля.
Предложения Суворова были проникнуты тем истинным методизмом, который отличает собою вообще действия великих полководцев, и вместе с тем преисполнены духом «наступательного». Наоборот, шведские планы, о которых говорилось выше, проникнуты духом «подлой обороны», за исключением одного предложения, которое не имело практического значения, как не отвечавшее обстановке. По внешности план Эренсверда несколько сходствует с Суворовским. И там и тут – действия только на побережье, и там и тут – совместная операция сухопутной армии и флотов; и там и тут – создание крепости для обеспечения их связи и как опоры для этих совместных действий. Но это сходство только внешнее. Эренсверд возлагал на сухопутные силы пассивно-оборонительную задачу – удерживать линию Кюмени – и только при помощи флота решался делать диверсии нам в тыл, для успеха которых надо было достичь господства в море. А этого господства шведы [49] так и не достигли21. Замечательно, что Суворов придавал настолько важное значение гребной флотилии, что принялся сам изучать военно-морское дело, брал частные уроки и даже просил сделать себе испытание в морских познаниях, давая наглядный пример того, как гениальные люди на себе испытывают верность поговорки «учиться никогда не поздно» (Петрушевский, т. I, 412). А Суворову в то время было 62 года!
Другой выдающийся русский военный деятель, генерал-аншеф Александр Ильич Бибиков, в своем «мнении о наступательной войне против Швеции со стороны Финляндии» предлагает в общих чертах подобный план: форсировать сухопутными силами Кюмень и действовать против сухопутных войск неприятеля, оперируя главным образом по береговой дороге, дабы можно было, с одной стороны, базироваться на флот, а с другой, «зашед взад войск шведских, высалить людей своих на берег и, захватив переправы через тесные места, поставить его, так сказать, со всех сторон окружена» (стр. 28-я). К стороне же Саволакса предлагалось направить от нашей границы «небольшие партии легких войск» с подкреплениями, которыми «занимать главные места», стараясь «возможною ласкою» привлечь жителей, которые, «будучи отягчены поборами», находятся «в великом неудовольствии и огорчении».
Таким образом Бибиков разделял заблуждение многих своих современников о возможности привлечь финнов мирными путями на свою сторону. Так как записки Бибикова (как уже упомянуто в нашей предшествующей статье) были представлены Императору Александру Павловичу его сыном перед самою войною 1808 года, то весьма возможно, что этот взгляд выдающегося генерала Екатерининской эпохи, согласный с заверениями Спренгпортена и других, укрепил в этом Монархе убеждение в том, что присоединение к России будет принято в Финляндии, по крайне мере низшими классами населения, вполне сочувственно.
Означенное убеждение, казавшееся впоследствии ложным, легло, между тем, в основание плана предстоящих военных действий.
Так как основною целью всей войны было приобретение Финляндии, то ближайшею целью предстоящих операций поставлено было попросту занятие всей территории края вплоть до Ботнического залива. Поэтому намечено было наступление широким фронтом, [50] причем каждая из трех дивизий (центр, правое и левое крылья) разделена была на несколько отдельных колонн.
В первоначальном плане графа Буксгевден («мнение генерал-адъютанта графа Буксгевдена о переходе через границу»)22 определенной частной цели действий не указывалось. «Главное намерение при настоящем действии овладеть всею шведскою Финляндиею до Ботнического залива»,– писал главнокомандующий в этом документе. «Вступая в Финляндию намерены были занять сколько можно более пространства земли»,– пишет Михайловский-Данилевский. Достижение такой цели приводило, конечно, к расширению базы для дальнейших операций. Но при этом как бы игнорировали вовсе войска неприятеля или по крайне мере, действия против них как бы отходили на второй план… Между тем остановка (разбросанное положение неготовых шведских войск) требовала проявления быстроты и энергии в целях недопущения их сосредоточения. Отчасти некоторое сознание в этом направлении заметно в «мнении» Буксгевдена. По крайне мере первой колонне Тучкова I (направленной на С.-Михель) ставилось целью «препятствовать шведским войскам» в Саволаксе «соединиться с войсками, бывшими при Тавастгусе. «Однако допускалась возможность и сосредоточенного положения противника, причем всем колоннам (кроме 1-й) надлежало соединиться и, оставив заслон против Свеаборга, стараться совокупными силами «нанести» противнику «удар». Независимо этого в «мнении» Буксгевдена обращается внимание на необходимость придвинуть из России особы отряд к Сердоболю, что как бы указует на сознание необходимости прикрыть наши сообщения со стороны Саволакс-Корелии.
В одном из дел нашего военно-учетного архива (№ 4418), относящихся в кампании 1808–1809 гг., имеется документ, несомненно писанный рукою генерал-аншефа Бибикова (что доказывается сличением почерков) и бесспорно повлиявший при составлении нашего операционного плана. В этом «начертании» приводится та же основная мысль одновременного вторжения через Кюмень в пределы шведской Финляндии пятью отдельными колоннами, которая осуществлена была на деле Буксгевдена и Сухтеленом. Здесь указывается уже и на особенности действий зимою; на необходимость заранее придвинуть войска к границам, прикрывая свои намерения передвижениями; на опасность диверсии со стороны Саволакса, для предотвращения которой, кроме форсирования Кюмени, предлагается [51] двинуть войска от Вильманстранда и Нейшлота к кирке Пумала (т. е. в том самом направлении, в котором двинута была в 1808 г. колонна Тучкова I). Общая численность наступающего корпуса (кроме гарнизонов и «легких войск, которые здесь гораздо полезнее кирасир и драгун») намечена в 20 тысяч регулярных, не считая «от шести до осьми тысяч» для «приведения в зависимость» Саволакса. такая численно, приближаясь к требованиям Суворова, оказывалась все же большею, чем то количество войск, которое получил в свое распоряжение граф Буксгевден (всего 24.000 первоначально и до 30.000 к концу зимы) и которого оказалось, как видно будет впоследствии, положительно непосильным справиться с одновременным разрешением тех разнородных задач, которые были на него возложены.
В общем, подобный план, нося характер как бы оккупации, причем как будто не предвиделось даже и серьезного сопротивления, очевидно, всецело основан был на расчете встретить в Финляндии сочувствие со стороны населения. «С самого начала похода почитали покорение Финляндии незатруднительным»,– пишет Михайловский-Данилевский. Бибиков в своем «начертании» все-таки рассчитывал соединить в тылу наступающих колонн их резервы в особый «обсервационный» корпус, для удержания страны «в послушании». В плане Буксгевдена и Сухтелена таких резервов уже нет. Вдохновителем в этом случае явился Спренгпортен, настаивавший на разброске прокламаций к населению и, как видно из предоставленного им Государю (21-го февраля из Гельсингфорса) особого доклада, старавшийся убедить в ненужности преследования отступавших шведов, а наоборот, в необходимости занятия прибрежных городов и особенно Або, «чтобы там иметь возможность собрать народных депутатов».
Участие Спренгпортена в составлении первоначальных соображений по ведению войны со Швецией не подлежит сомнению. Из дел военно-исторического отд. гл. упр. ген. штаба23, где сохранились собственноручные записки Спренгпортена, видно, что он привлекался к участию в совещаниях по этому предмету, причем советовал «не спешить». Записка от 30-го января 1808 года заключалась следующей фразой: «Повторяю, что уже сказал при последнем обсуждении: не нужно слишком торопиться действовать, не получив достаточного освещения относительно: 1) сосредоточения финских войск, их силы, расположения и образа мыслей жителей; 2) расположения магазинов и 3) путей. Тут не потеря времени, а [52] выигрыш. Лучше обеспечить себя от непредвиденных препятствий, от успеха первого шага зависит все остальное в особенности в том, что касается настроения жителей».
Из этой записки, в связи с вышеуказанными соображениями нашего высшего командования, видно, между прочим, что положение войск противника нам совершенно не было известно. Предполагали возможным, что они окажутся сосредоточенными и даже у самой границы. Спренгпортен считает последнее наиболее для нас желательным. Словом сказать, мы шли через шведскую границу, можно сказать, почти с завязанными глазами…
К началу февраля 1808 г. стратегическое развертывание русских войск было окончено, и 24.000-й корпус графа Буксгевдена занял свое исходное положение. Кроме того, приняты были меры для обороны Балтийского побережья; укрепления Выборга, Роченсальма и Фридрихсгама поправлены и гарнизоны усилены; вся обороны побережья Старой Финляндии отдана под команду Барклая-де-Толли. На южном (Эстляндском) берегу расположены кавалерийские заставы, поддержанные отрядами из трех родов войск, а также придвинуты сюда 2 дивизии, одна в Эстляндию, другая в Лифляндию и Курляндию. Наконец, в Прибалтийских портах и устье Невы возведены были береговые батареи.
В тоже время на нашей базе в Старой Финляндии сосредоточено было продовольствие (сухари, мясо, вино) и фураж (сено и овес) в десятидневной пропорции на весь корпус к 6-му февраля, и такое же количества вновь доставлено к 12-му числу. Для подвоза всего необходимого образованы транспорты обывательских подвод, согласно сделанного наряда. При помощи их к началу войны было свезено в Финляндию, на первый случай, до 10 тысяч четвертей овса и 85 тысяч пудов сена.
Примечания
1. Шведы придают его деятельности огромное значение, не только в качестве военного инженера, но и создателя так называемого «армейского» (т. е. галерного и мелкого парусного) флота. Гробница Эренсверда до сих пор существует в Свеаборге.
2. По недостатку средств выстроена была только приморская часть, благодаря чему зимою Свеаборг со стороны суши был не обеспечен.
3. Хотя существовало множество других подобных проектов. Предполагали соединить Гельсингфорс каналами с Сатакундской и Пеянской озерными системами, а также связать Саволакс-Корелию с внутренней частью Эстроботании и с морем, прорезав целый ряд перешейков.
4. Всего до 1767 года затраты на Свеаборг достигли 17 миллионов финских марок или около 7¼ миллионов рублей.
5. Обстоятельство это отмечено составителями шведской официальной истории (II, стр. 67). Сама копия эта находится и теперь в Воен. ист. архиве нашего Генерального Штаба (дело 3 15693).
6. Т. е. достаточной подъемной силы для определенного числа солдат, но с осадкою, допускающей прохождение в самых мелководных протоках.
7. Суворов, наоборот, на эти именно изученные им условия и опирался, находя такое движение шведов для нас неопасным (см. ниже).
8. Мобилизация не в современном смысле пополнения мирных кадров, а в отношении сбора поселенных солдат к полковым штабам, что требовало довольно значительного времени.
9. Благодаря чему пользование внутренними водными путями получило у шведов в эту войну, впервые захватившую все пространство края, гораздо меньшее развитие,ы чем то казалось бы для них, как для хозяев страны, возможным.
10. Кроме уже заранее заготовленных базисных пунктов, каковыми был на прибрежном театре Гельсингфорс, Тавастгус, Або, Ваза, Таммерфорс, Улеаборг, а на Саволакском С.-Михель, Варкаус, Куопио, был заложен целый ряд магазинов вдоль заранее намеченного пути отступления шведов к Улеаборгу.
11. См. приложение № 15 к т. II Шведской офиц. истории войны (на стр. 17–20 второй книги русского перевода).
12. Они свозились спешно, на подводах. (М. Д. 18).
13. В Свеаборге имелось помещений всего на 7.600 человек, из них безопасных от навесного огня – на 2.449 человек. По мнению комиссии 1767 года, ведавшей постройкою крепости, Свеаборг в военное время мог быть успешно защищен гарнизоном в 2.500 человек. (Sv. kr. ar. 1808–09г., II, стр. 267, примеч.).
14. «В том случае, если бы неприятель вторгнулся во время наступающей зимы и полевые войска принуждены были бы отступить, то после усиления гарнизонов, таковые обязываются до последней крайности защищать крепость, а в случае невозможности отстоять последнюю, сжечь флот и уничтожить все запасы».
15. Прил. 2-е к т. I Претрушевского: «Генералис. кн. Суворов»,
16. Собственно»Ruotsinsalmi», что значит по-фински «Остров Шведов». Швед по-фински: «Ruotsalainen».
17. Суворов очень гордился сооружениями Роченсальма и Нейшлота (Петрушевский I, 410). Про последний он говаривал: «знатная крепость, помилуй Бог, хороша; рвы глубоки, валы высоки; лягушке не перепрыгнуть, с одним взводом штурмом не взять».
18. В этой части «замечаний» Суворова он, как видно, предвидит возможность наступательной операции шведов из Саволакса нам в тыл, но, близко зная местные условия, не видит оснований ее опасаться. Полная противоположность вышеприведенному плану шведского анонимного поклонника Наполеона, который, преследуя активные цели, недостаточно считался с условиями местности намеченного им наступления. Колонна, наступающая из Саволакса на Сердоболь-Кексгольм, попадала, в сущности, в ряд теснин между озерами Ладожским, Саймой и рекою Вуоксой с ее обширною озерною системою, заполнявшее все пространство между Выборгом, Кексгольмом и Метсяпирти.
19. В другом Суворовском документе, «Ремарках», продиктованных ген. Прево-де-Люмиану в сентябре 1798 г. (см. прилож. VIII к главе XXVI т. II Петрушевского), число это несколько больше «Contre la Suede elle (т. е. Россия) doit avior 24/000 hommes avec les reserves, bien bayonnettes et celeries».
20. Т. е. в Старой Финляндии.
21. В «Ремарках» 1798 г., диктованных генералу Прево, Суворов заявил: Sur elle (la Russie) est beauconp plus forte et ruinera la flotte Suedoise…
Правда, 1808 год не оправдал этого оптимизма, но тогда на помощь шведам пришел союзный английский флот.
22. Дело в.-ист. отд. гл. упр. ген. шт. № 1651. По показаниям шведского посла в Петербурге Стедингка, план этот составлен еще до приезда Буксгевдена в Петербург Сухтеленом, при содействии Пфуля и Оппермана.
23. № 4.418. Записки эти – на французской языке. |
