Н. Зезюлинский

К родословию 34-х пехотных полков Петра I

Нарвский

[57] По именному указу Петра I, от 1 октября 1703 г., в этом же году был набран в Военной Канцелярии на Москве и в городах пехотный полк, который, по его обучении князем Львовым, был отдан в команду генералу Адаму Андреевичу фон-Шенбеку.
В 1704 г. Тихон Никитич Стрешнев с Москвы отправил к фельдмаршалку Огильвию под Нарву генерала фон-Шенбека с его полком.
2 мая 1705 г. в полку Шенбека было урядников и солдат 1.159 человек.
15 июля 1705 г. в бою под Мур-мызой, или Гемауертгофом, полк Шенбека, под командой своего подполковника при 23 офицерах и 692 урядниках и солдатах дрался со Шведами.
По взятии крепостей — городов Митавы и Бауска в Митавском гарнизоне был оставлен батальон Шенбекова полка, а в Баусском гарнизоне была лишь одна рота этого полка.
25 августа 1705 г. Петр I из Митавы писал графу Феодору Алексеевичу Головину: «а Шенбека в конце сего лета отпустить». На решение Петра I расстаться с Шенбеком, вероятно, имел влияние крайне неуживчивый и строптивый характер этого генерала, а также его бесчеловечное обращение с русскими солдатами, удостоверенное Б. П. Шереметевым.
Уже чуть ли не с 28 октября 1705 г. по 1711 г. полковником-Шефом бывшего Шенбекова полка состоял постельничий и кавалер Головкин Гавриил Иванович, а подполковниками за это время были: Чернышев Григорий Петрович и затем чуть ли не с июля 1708 г. Сукин Семен Иванович, бывший в мае 1707 г. майором этого [58] полка. В 1706 г. в полк Головкина «на дело церкви» было отпущено 10.305 руб.
10 марта 1708 г. Шенбеко-Головкина пехотный полк назван Нарвским полком.

Божиею милостию мы, пресветлейший и державнейший великий Государь Царь и великий князь Петр Алексеевич, всея великия и малыя, и белые России Самодержец и многих государств и земель восточных и западных, и северных отчич и дедич, и наследник и государь, и обладатель, объявляем чрез сие:
Понеже мы за блого изобрели чрез нашего тайного советника фон-Паткуля выданный наш плакат о учреждении войска нашего по иностранному основанию во исполнение приводить, но еще к тому нам не малое число офицеров потребно, того ради указали мы подполковника Нашего фон-Шенбека с сею последующею полною мочью послать для найма к тому в службу нашу некоторых офицеров.
1. Итак надлежит ему трудиться, дабы до 20 человек офицеров пехотных от полковников до капитанов в службу нашу принять и притом на то смотреть, дабы таких людей получить, которые бы не токмо тамо добро служили и добрую славу имеют, но, если возможно, сыскать, чтоб хотя отчасти польскому или чешскому языку искуссны были.
2. Обнадеживать ему тех офицеров, что все, еже в выданных плакатах им обещано, то им от нас сдержано будет, и что те, которые в службе нашей особливо перед иными означатся, от нас особливыми знаки милости нашея повышением чинов и маетностями по каждого заслугам и показанному мужеству пожалованы будут.
3. Давать ему каждому из нанятых в службу офицеров по их властности из переводных с ним чрез вексель денег по благоизобретению своему на проезд, однакож так с ними договариваться, чтоб вместо проезжих денег жалованье их с того числа, как с ними договор учинится, начатися имело, однакож с таким уговором, дабы они немедленно к Москве путь свой восприимали.
4. К наилучшей достоверности и дабы каждый ведати мог, что он в годовую себе заплату имети будет, приложено при сем от [59] нас учрежденное их месячное жалованье: полковнику по 50 рублев на месяц, подполковнику по 30 рублев, майору по 25 рублев, капитану по 18 рублев, поручику по 8 рублев, прапорщику по 7 рублев. В утверждение и обнадеживание того, что все, еже по сей нашей полной мочи подполковник фон-Шенбек в нашу службу принятым офицерам обещает, то от нас сдержано будет, дана ему сия полная мочь за нашею Государственною печатью и Адмирала и верховного нашего президента посольских дел подписанием.
Писан на Москве декабря в 13 день 1703 года.
Подписал боярин внизу по сему: Федор Головии.
Запечатана Государевою меньшою новою печатью на красном воске под кустодиею с фигуры, сшив шелком красным, с немецким таким же списком.

Державнейший непобедимый Царь, милостивейший Государь! Понеже на все вымышленные статьи мои по Вашему Царского Величества милостивому указу призванные офицеры довольно допрашиваны и истинно объявилося, что большая часть по 20 лет и больше многим патентатам служили и в многих языках искуссны, и тем ваш милостивый указ исполнен. Сего ради не сумняюся, что ныне кийждо по договору в чин поставлен будет, и яко Вашему Царскому величеству не потребно, что офицеры здесь без службы гуляют, и полки тем не постановлены против неприятеля промысл чинить, тако ныне нужно есть их к полкам послать и на них царское величество может надеяться, что такие искуссные люди (еже могу обещати) на дороге никакую ссору не учинят, оные от полковника Шаумбурка наняты и оные самовольно приехали, которых поступки лутче быти желали, но такие у полков могут смиритися и всякую неспокойность унять. Аше же (против чаяния) таких изволите отпустить, и я униженно доношу, что они все цесарские офицеры и больная часть цесарской земли жители, и они учнут жестоким поступком русских поносить, и тем у многих желание и любовь здесь служить и сюда приезжать минет и иссякнет.
2. Просят все начальные офицеры, чтоб их против иных держать и жалованья от договорного числа им выдать для великого и долгого их похода и протори их (которыми-б они легче могли три похода отслужить) заплатить. Капитаны, поручики и прапорщики бьют челом униженно о прибавке жалованья деньгами или лошадьми, [60] яко у всех патентатов обыкновенно тем притекание чужих и добрых офицеров умножится, и тако непобедимая конница может постановитися и собратися.
3. Аще они смеют доносить, како жестоко русские с ними в деревнях поступали и цену на сено и овес втрое и вчетверо выше накладывали, как по городам продается, и тем многие нестроения и ссоры востали, а такую обиду офицеры не могли понести, нужда бо того просит, сие в христианских местах и устроенных землях не слышано. чтобы мужики солдат ценили наипаче офицеров и по их хотению высокую цену на корм накладывали. Сего ради всепокорно просят, дабы на царских кабаках пиво и всякая потреба запасено было, тем государева казна может умножитися и всякая ссора и несогласие между русских и иноземцев укротитися, итако всякая любовь между ними возрастет.
4. О привезенных слугах тож милости покорно просят, яко здешние имеют деньщиков, такоб их чем-нибудь пожаловать, дабы охота такому милостивому Государю служить умножилась.
5. Как во всех землях обыкновенные малые доходы постояльные, бью челом, хотя б малое утешение было и тем всегда похвала царского величества службы пронесется.
6. Напоследок и аз униженным прошеньем прошу, дабы и мне, яко прочим генералам, свой полк пожалован был, и в том моих привезенных офицеров или иных по вашему изволению отрядити от той поры, как генерал-поручик Шембек свой полк принял, моя бо служба знатно больше явится, неже его и. если В деньгами не оставлен был, еще бы и лучше оказал, что належит работа моя и труд. То все поставляю всем униженьем на высокую вашего царского величества милость, токмо прошу по счету моему, что издержал, мне заплатить укажите, а я отменитую милость и любовь царского величества ко всем иноземцам в цесарских наследичных землях прославил.
Еще припадаю глубокою покорностью со всеми католицкими офицеры к Вашим царского величества ногам о привезенном духовнике, аудиторе и полковом лекаре, дабы кийждому по 12 рублев на месяц пожаловали. Первый бо душ наших, другой учения, третий телеса наши оберегает. Духовные потщатся молитвою и ученьем, другие добродеяньем, и все католики против царского величества [61] неприятелей тако показатися могут; яко вражда в вере нас к тому привлекает, и колико паче нас неприятели веры ради ненавидят, толико паче нам можно верить. Всею покорною надеждою на Вашу царскую милость остаюсь вашего царского величества всеуниженный раб с моими офицеры. Георгий Густав барон фон-Розен». Moskau 30 Decembri Anno 704.

Государь мой и брат, Александр Данилович, здравие твое, моего Милостивого, десница Божия счастливо да соблюдет на веки!
Пожалуй, братец, вразуми меня, как мне обходиться с господином генералом Шанбеком и с командою его всех полков. Как он во Псков приехал, сам ко мне не едет и никого не присылает, и никакого мне указа о себе не объявит, и письма ко мне Государева и твоего о том нет. Пришли солдаты их полков, а многих покинули на дорогах. Паки прошу, вразуми меня, ставить ли мне их на караулы по городу с прочими в равенстве и к себе на караул по очереди ходить ли, и слово у меня им принимать ли и если кто надлежит по артикулу какого суда, судить ли мне их, а докуля, братец, от тебя не получу ведомости, ни по что не вступлю.
Слуга и брат Борис Шереметев. Изо Пскова. октября в 7 день.

Б. П. Шереметев 17 октября 1704 г. из Пскова писал Меншикову:
«Генерал Шенбек офицеров и солдат отпущает к Москве и полковник Повиш едет к Москве, а есть ли ему указ, или нет, я о том не сведом, и берет с собою несколько солдат, у которых есть лошади свои. Также изволишь послать кого от себя для лучшего уверенья, как они шли ко Пскову: которые солдаты заболели, больных оставливали на дороге в пустых местах, помирали от стужи, по дороге лежат мертвые: с 20 тел наехал Иван Ушаков и погреб и живых наезжал покинутых, и обо всем изволишь уведомиться от него, Ивана Ушакова».