|
[246] Полковник Аксель Севастьянович Гриппенберг получил общее и военное образование в Финляндском кадетском корпусе, по окончании курса в котором в 1852 г. вступил в службу поручиком, с определением в Карабинерный Его Императорского Высочества Великого Князя Александра Александровича полк, в 1853 году переведен в Лейб-Гвардии Павловский полк, с 1858 по 1864 г. находился в прикомандировании к Финляндскому кадетскому корпусу, после чего вернулся в свой полк, где в 1868 г. назначен командиром батальона и в 1871 г. председателем хозяйственного комитета (в 1872 г. переименован в заведывающие хозяйством), а ВЫСОЧАЙШИМ приказом 5 Мая 1873 года назначен командиром 147-го пехотного Самарского полка .1
На первых же порах, новый командир стал часто посещать строевые занятия, объезжал караулы и знакомился с постановкою [247] в полку строевого дела и со службою офицеров. В результате, полковник Гриппенберг пришел к заключению, что для службы в Петербургском округе, где зачастую приходилось представляться на Высочайших смотрах и вообще быть на глазах у высшего начальства, полк недостаточно подготовлен в отношении выправки и строевого образования. От офицеров потребовалась большая щеголеватость в одежде и более точная исполнительность и аккуратность в службе. Дисциплинарные взыскания, налагавшиеся довольно часто, свидетельствовали о твердой решимости нового командира неуклонно придерживаться раз намеченных им требований.
Строгий и взыскательный к упущениям по службе полковник Гриппенберг в то же время любил поощрять наградой всякое старание, замеченное им со стороны нижних чинов. Молодцеватая исполнительность, расторопность, бравый ответ или хорошее приготовление пищи кашеваром, сопровождались выдачей небольших денежных наград или марок на получение из солдатского буфета небольших порций чая и сахара. Раз, обходя казармы, командир полка заметил одного рядового, который занимался, по собственной охоте, с целью самообучения, переписыванием из книги; другой рядовой весьма основательно ответил на вопросы командира полка о сборке и разборке винтовки; похвалив обоих, командир полка выдал им в награду по 50 коп. каждому.2
Лето 1873 года с 10 го Мая по 16-е Августа полк провел в Красносельском лагере, где все виды полевых занятий и стрельба были пройдены им полностью. На ВЫСОЧАЙШЕМ смотру 23-го Июля самарцы удостоились похвалы Его Величества Государя Императора, а на смотру стрелковых рот в ВЫСОЧАЙШЕМ присутствии, эти роты дали результаты на 16% выше отличного.
17 Августа 1873 года полк выступил из Красносельского лагеря в Ораниенбаум, а оттуда был перевезен на казенных судах на вновь назначенные ему квартиры в крепость Кронштадт. Здесь полк заступил место убывшего 96-го пехотного Омского полка и расположился во 2-й северной казарме и в казематах у Кронштадтских ворот.
Передвижение полка из Ревеля на постоянную стоянку в Кронштадт мотивировалось желанием начальства иметь оба полка 2-й бригады собранными вместе, так как для Каспийского полка в Кронштадте уже производилась в то время постройка новых казарм.
Размещение полка в казармах было тесное, а потому не вполне [248] удобное, но в скором времени, с окончанием постройки казарм Каспийскому полку, стрелковые роты нашего полка перешли на его прежнее место в бараки на батарее Швебс. Это в свою очередь представляло неудобство другого рода: бараки далеко отстояли от города и сообщение со штабом полка было затруднительно.
На следующий же день по прибытии в Кронштадт, полк заступил в городской караул. Наряд в караулы, считая конвойных и вестовых был следующий:3
| |
Постов |
Шт.-офиц. |
Об.-офиц. |
Унтер-офиц. |
Ефрейторов |
Музыкантов |
Рядовых |
| Городские караулы |
53 |
1 |
9 |
31 |
15 |
6 |
191 |
14-го Сентября все офицеры Самарского полка, во главе с командиром, представлялись Кронштадтскому военному губернатору и командиру Кронштадтского порта, в его квартире.
Жизнь полка на новых квартирах потекла обычным порядком. Примерное распределение зимних занятий было следующее: от 8½ до 11 час. утра — гимнастика, фехтование, прикладка, маршировка и ружейные приемы; от 2-х до 4-х часов — занятия словесные и грамотность. Несколько раз в неделю и обязательно перед заступлением в караул производился церемониальный марш.
Около того же времени последовало разделение нашей дивизии на две бригады, на основании приказа по военному ведомству от 30 Августа 1873 г., причем 147 Самарский и 148 Каспийский полки составили 2-ю бригаду, в командование которой вступил г.-м. Глиноецкий.4
23-го Ноября 1873 года, в день открытия в Петербурге памятника Императрице Екатерине II, старший караул в Зимнем дворце было предписано занять Самарскому полку, для чего и была назначена 1-я рота, в составе 3-х обер-офицеров, 12 унтер- офицеров, 4 музыкантов и 73 рядовых. Старания, приложенные как начальствующими лицами при подготовке караула, так и нижними чинами во время исполнения ими караульных обязанностей, увенчались полным успехом: — Государь Император изволил [249] лично выразить командиру полка, что нижние чины 1-й роты стояли в карауле в Зимнем дворц «Молодцами» .5
27-го Января 1874 года происходило освящение полковой церкви, устроенной в частном деревянном здании, пожертвованном полку для этой цели купцом города Кронштадта Сорокиным.6
В Марте месяце того же года в практике караульной службы нашего полка имел место следующий случай. 28-го Марти 1874 года, рядовой 6-й линейной роты Каспер Добжинский стоял на часах у порохового погреба Кронштадтского крепостного полка. В это время, некоторые офицеры этого полка упражнялись в стрельбе в цель и были настолько неосторожны, что поставили мишень к валу, находившемуся по направлению к пороховому погребу. Стоявший на часах у погреба рядовой Добжинский попал под выстрелы, пули поминутно летали мимо него, но, помня свою обязанность часового и свято исполняя ее, он оставался на посту. Пришедшая смена нашла его уже окровавленным и без чувств, так как одна из пуль поразила его в левую ключицу. К счастию, рана оказалась не смертельной и, по излечении, Добжинский, признанный неспособным к службе, был отправлен на родину, с правом получать определенное законом содержание. Кроме того, по ходатайству генерала Ченгеры, Государь Император ВЫСОЧАЙШЕ соизволил пожаловать Добжинскому 30 руб. серебром. Случай этот показал, что в рядах молодого еще полка были крепко вложены основы воинской службы, и что чины полка твердо прониклись сознанием своего долга и святости принятой ими присяги.7
Лето 1874 года полк оставался в Кронштадте, за исключением стрелковых рот, которые с 11-го Июня по 13-е Июля находились в Ораниенбауме, разместившись в казармах Учебного пехотного батальона, где был пройден ими курс стрельбы на дальния дистанции. Каспийский полы, тоже ушел из Кронштадта для занятия караулов в Ревеле и Гатчине, и нашему полку, благодаря этим обстоятельствам, пришлось нести усиленный караульный наряд. До сих пор полк заступал в городские караулы через 2 дня в 3-й, теперь же наряд изменился следующим образом: один день полк нес весь караульный наряд по городу, для чего назначались 10 офицеров и 250 нижних чинов, во второй [250] день караульный наряд состоял из 4 офиц. и 140 ниж. чинов и 3-й день был свободным, затем снова полк выполнял весь наряд по городу и т. д., кроме того, ежедневный домашний наряд состоял из 2 офицеров и 55 нижних чинов.
Большое внимание было обращено новым командиром на умственное и нравственное развитие низших чинов. Для отвлечения их от посещения трактиров и других притонов и для развития среди них охоты к полезным развлечениям и чтению, по инициативе командира полка и на пожертвования всех офицеров была открыта солдатская библиотека и при ней читальная комната. Этому делу придавали большое значение, и перед открытием его, по русскому обычаю, было совершено молебствие. В библиотеке имелись книги следующего содержания: духовно-нравственные, исторические, сведения но географии, книги военно-учебные, сведения по гигиене, повести и рассказы и различные руководства. Кроме того, имелись фортификационные модели и аспидные доски, а на стенах были развешены географические карты. В читальной комнате на столе лежали газеты, журналы: «Досуг и Дело», «Мирской вестник» и приказы по полку. Книги разрешалось брать из библиотеки в роты, причем срок для прочтения был положен двухнедельный; ежедневно на вечерней поверке производилось напоминание о сдаче книг. Библиотекой и читальной заведывал офицер, а в помощь ему назначался один из вольноопределяющихся. По субботам офицерами производились беседы с нижними чинами, во время которых показывались туманные картины.8
При учебной команде был устроен солдатский театр, на котором ставились пьесы вроде следующих: «Бобыль», «Дедушка домовой», «Жареный гвоздь», и т. д. В праздничные дни представления давались два раза в день, и роты приводились на них по очереди. Нельзя при этом не упомянуть о деятельности нашего прежнего сослуживца, в то время поручика, Андрианова, бывшего усердным помощником командира полка в деле умственного и нравственного развития нижних чинов. На устройство читальни, солдатских спектаклей и вышеупомянутых субботних бесед с нижними чинами означенным офицером Андриановым было положено много труда.
Заботы командира полка о развитии нижних чинов в умственном и нравственном отношении не замедлили дать свои плоды.
В ночь с 20 на 21-е Октября в Кронштадте случился Из офицеров [251] нашего полка пострадали 16 человек, лишившиеся почти всего своего имущества. большой пожар, истребивший значительную часть города. Они не были оставлены без помощи: в Ноябре месяце из штаба войск гвардии и Петербургского военного округа было получено 3341 р. для раздачи пострадавшим от пожара. Пособия эти раздавались в размере от 85 до 366 руб., смотря по понесенным убыткам; величина большей части пособий была от 200 до 300 руб.9
Такой случай, как большой пожар 21-го Октября, дал возможность показать себя некоторым нашим молодцам нижним чинам.
Крестьянин Иван Федоров со слезами благодарности на глазах показал, что он обязан спасением всего своего имущества и товара из его лавки, на сумму 1000 руб., унтер-офицеру 2-й стрелковой роты Василию Новожилову, который с семью рядовыми, с самоотвержением и опасностью для себя, спас этот товар, ручаясь за честность своих товарищей, что они вполне оправдали. За такой молодецкий поступок унтер-офицер Новожилов заслужил благодарность в приказах по полку, бригаде и дивизии, а командир полка, кроме того, выдал Новожилову и рядовым, участвовавшим в спасении товара, небольшие денежные награды.
На том же пожаре, в той улице, где работала 8-я линейная рота, один из домов был совершенно охвачен пламенем, жители едва успели выскочить из него и второпях не успели вынести двухлетнего ребенка. Никто не решался спасти его; — но вот, вышел вперед унтер-офицер 8-й линейной роты Илья Петров и, перекрестясь, кинулся через окно в горящее здание. Все свидетели самоотверженного поступка ужаснулись, считая его уже погибшим, но прошло несколько секунд, пред ними вновь появился Илья Петров, держа в руках спасенного им ребенка. Такой поступок не остался без похвал и награды ближайшего начальства, а впоследствии Илья Петров был отличен Монаршею милостью: ему была пожалована серебряная медаль на Владимирской ленте с надписью: за «спасение погибавших».10
Еще с 1872 года в нашем полку начало устраиваться офицерское собрание, сперва в виде помещения при дежурной комнате, где офицеры собирались для бесед и тактических занятий. Помещение это находилось в нижнем этаже 2-ой северной казармы. Обстановка была приобретена на небольшие ежемесячные вычеты с [252] офицеров, ас 1873 года для этого стало выдаваться и пособие от казны: приказом по военному ведомству 1873 г. за № 8 полкам предоставлено было право, сумму, отпускавшуюся в пособие офицерам, в размере 1200 руб. ежегодно, обратить на улучшение их быта, причем 50% из этой суммы должны были затрачиваться на офицерское собрание, 25% на офицерскую библиотеку и 25% на усиление офицерского вспомогательного капитала. Во вновь устроенном собрании, как и в наше время, офицеры собирались для тактических занятий, военной игры и слушания лекций; в собрании была устроена столовая, где за небольшую плату можно было получить обед и ужин. В свободное время офицеры развлекались тут же игрой на биллиарде, в шахматы и карты, а для желающих имелись фехтовальные принадлежности.11
В конце 1873 года начальник дивизии, обходя помещения полка, обратил особенное внимание на комнаты для офицерских бесед и библиотеки, которые, по его словам, были устроены «с роскошною, для армейских полков, обстановкою». Офицеры полка принимали самое деятельное участие в украшении отведенных помещений и вообще выказывали горячее стремление к скорейшему устройству своего собрания
Уже начиная с 1874 года, здесь по временам устраивались семейно-танцевальные, а также музыкальные и литературные вечера, на которые собирались офицеры со своими семействами. Особенную заботливость командир полка приложил к устройству в собрании музыкальных и семейно-танцевальных вечеров, которые охотно посещались избранною публикою, по приглашению офицеров.
Программы музыкальных пьес для этих вечеров составлялись командиром полка лично, причем пьесы назначались им со строгим выбором. Вообще на это дело командир полка обращал особенное внимание, так как сам он был большим любителем и знатоком музыки, прекрасно играл на скрипке и состоял директором Кронштадтского музыкального общества. Благодаря попечению Акселя Севастьяновича, у нас был отличный хор музыки. К участию в нем привлекались многие вольнонаемные музыканты из гвардейских полков, из которых двое были удостоены за свою игру Императорского приза. Особенно выдавался своею игрою на корнете солист Федоров, поступивший из Л.-Гв. Кавалергардского полка и получавший, сверх казенного содержания, еще 35 рубл. добавочного жалованья. Тут нельзя не упомянуть о полезной деятельности [253] нашего капельмейстера г. Дроздова, в высшей степени преданного своему делу, которое он притом знал прекрасно. Кроме музыкальных вечеров в собрании, нередко на квартире командира полка устраивался домашний хор, в котором принимали участие и некоторые из наших офицеров.
1874 год закончился инспекторским смотром начальника дивизии, который нашел полк во всех отношениях в хорошем состоянии. По этому поводу, 24-го Декабря, в канун праздника Рождества Христова, было устроено в полку небольшое празднество; во всех ротах были приготовлены елки и поставлены столы для угощения нижних чинов чаем.
Еще в 1868 году срок службы для увольнения в бессрочный отпуск был сокращен с 15 до 13 лет для поступивших на службу раньше 8 Сентября 1859 года и с 12 до 10 лет для поступивших позже,12 а в 1874 году, на основании ВЫСОЧАЙШЕ утвержденного в этом году Устава о воинской повинности произошло коренное изменение в комплектовании полка нижними чинами. По новому уставу, воинская повинность стала священною и почтенною обязанностью каждого гражданина, без различия сословий и состояний. Она стала всеобщею и личною, почему ни денежный выкуп, ни замена охотником с этого времени не имеет места. В полк стали поступать молодые люди, достигающие совершеннолетия, разных сословий, смотря по тому, на кого падал жребий. Нередко поступали в полк новобранцы из купеческого и дворянского сословий, хотя последние, почти всегда на сокращенные сроки службы, пользуясь предоставленными им льготами по образованию; это были так называемые охотники и вольноопределяющиеся. Прошло время отдатчиков, которых ставили сперва помещики, потом крестьянские и мещанские общества, старавшиеся, при отдаче рекрут, как говорили тогда, „забрить лоб“ людям ненадежным и порочным, от которых желали избавиться. Понятно насколько выиграл с этого времени полк в личном составе нижних чинов. Введение всеобщей воинской повинности не только возвысило звание воина, но и привлекло в войска значительное число лиц, получивших образование, [254] а также сделало армию по возрасту более молодою и однородною13.
В том же году произошла некоторая перемена в форме обмундирования. Мундир принят без талии, причем карманные клапаны и красные канты у шаровар отменены. С того же времени цвет погонов в армейских полках стал отличаться по бригадам, и наш полк, принадлежавший к 2 бригаде 37 дивизии, получил вместо белых — синие погоны. Номер дивизии на них стал печататься краской по трафарету, а не вырезаться, как было прежде. Шинель сделана однобортной о 6 пуговицах, причем, в случае, если шинель скатана, ее приказано носить через левое плечо, как это установлено и в настоящее время, — прежний жe способ носки скатанной шинели вокруг ранца отменен.14
Осенью 1874 года, с приходом в Кронштадт Каспийского полка, караульный наряд для нас значительно облегчился. Заступали в караулы через 5 дней в 6-й, чередуясь с Каспийским полком, Кронштадтским крепостным батальоном и флотскими экипажами.
Зимой занятия шли обычным порядком. По-прежнему офицеры собирались в своем собрании для тактических занятий и бесед. Изредка командир 2 й бригады генерал-майор Глиноецкий читал в собрании лекции на военно-научные темы, вроде следующих: «Об условиях современного обучения войск», о «Положении военного дела на Балканском полуострове» и т. д. Кроме того, офицерами посещались лекции, читавшиеся в Морском собрании и затрагивавшие военно-морские и медицинские темы.15
В Феврале 1875 года, с целью увеличения числа унтер офицеров, двухлетний курс учебной команды был сокращен в однолетний, и обучающихся положено иметь в половинном числе против штатного числа унтер-офицеров в полку.
Вскоре после того полк был приведен из кадрового в обыкновенный мирный состав, по 48 рядов в роте, при чем число унтер-офицеров было увеличено 2-мя старшими унтер-офицерами на роту.
31-го Мая 1875 года полк выступил в С.-Петербург, для занятия там караулов, где и оставался до 8-го Августа; стрелковые [255] же роты отправлены были 3-го Августа в Красное Село для участия в больших маневрах.
8-го Августа полк походным порядком перешел в Красное Село для участия во 2-й половине лагерного сбора.
Стоянка в лагере сопровождалась довольно сильными холодами, сырой и дождливой погодой, что ощутительно отозвалось на санитарном состоянии полка и на ходе занятий. Лагерный сбор продолжался до 1-го Сентября.
В этот промежуток времени занимались стрельбою, глазомерным определением расстояний, учениями с применением к местности и учениями совместно с артиллерией, хотя надо сказать, что недостаток времени и неблагоприятная погода сильно влияли на успех занятий, а практический курс стрельбы, по тем же причинам, даже не мог быть пройден до конца.
В конце Августа, по ВЫСОЧАЙШЕМУ повелению, полку был произведен инспектором стрелковых батальонов свиты Его Величества генерал-майором Эрнротом смотр цельной стрельбы. В общем на этом смотру полк дал хорошие результаты.16
2-го Сентября полк выступил на зимнюю стоянку в г. Кронштадт.
Для ознакомления с новыми 4,2 линейными винтовками Бердана, таковые к концу Октября 1875 года были выданы по одной в каждую роту, а в Феврале 1876 года началась сдача старых ружей Крика и прием новых. В течение 1876 г., полк окончательно перевооружился новыми ружьями, и все они, как состоящие в ротах, так и в запасе, были пристрелены. В то же время полку были выданы револьверы системы Смита и Вессона, которыми были вооружены офицеры, фельдфебеля, барабанщики и горнисты17.
С 27-го Мая по 13-е Августа 1876 г., полк участвовал в 1-й очереди Красносельского лагерного сбора, после чего возвратился в Кронштадт, кроме стрелковых рот, которые расположились в г. Ораниенбауме.
В течение лагерного сбора наш полк имел счастие представляться Государю Императору на тревоге 2-го Июня, 22-го Июля на маневре 37-й пехотной дивизии против сводной дивизии и в начале Августа на больших маневрах, в составе южного отряда. Кроме [256] того, в начале лагерного сбора, полк, в составе дивизии, представлялся на смотру Его Императорскому Высочеству Наследнику Цесаревичу Александру Александровичу, командовавшему в том году войсками лагерного сбора. На всех вышеупомянутых смотрах и маневрах полк представлялся в отличном состоянии, за что и получал каждый раз Высочайшую благодарность.
Вообще, можно сказать, что переход полка в Петербургский военный округ значительно повлиял на поднятие строевого образования, которое мало-помалу улучшалось, возвышаясь до того уровня, на котором оно стоит в гвардейских войсках. Этому много способствовало более сосредоточенное расположение полка, более частые лагерные сборы и старание как начальствующих лиц, так и нижних чинов, зачастую бывавших на Высочайших смотрах и поощряемых милостивым вниманием и высокими похвалами Государя Императора.18
Вместе с тем улучшилось и нравственное состояние полка, благодаря принятым мерам, о которых было сказано выше.
К сожалению, нельзя того же сказать относительно санитарного состояния полка, которое, с переходом в Петербургский округ, напротив, ухудшилось. Объясняется это недостаточно просторным размещением полка в казармах, тяжелым караульным нарядом, по временам выпадавшим на долю полка в городе Кронштадте и в особенности во время стоянки в С.-Петербурге, когда вся тяжесть караульного наряда, который обыкновенно несли все полки гвардии, ложилась на четыре полка нашей дивизии, — а главным образом нездоровым климатом г. С.-Петербурга и его окрестностей.19
Осень и зима 1876 — 1877 годов прошли в полном благополучии. Увольнения нижних чинов в запас армии в 1876 году не было, по причине ожидавшейся войны с Турцией.
В начале 1877 г. были сформированы армейские корпуса, и 37-я пехотная дивизия, вместе с 22 и 24-й дивизиями, вошла в состав 1-го армейского корпуса. Командиром 1 корпуса был назначен генерал-адъютант, генерал-лейтенант князь Барклай-де Толли Веймарн, а начальником штаба корпуса наш бывший бригадный командир, генерал-майор Глиноецкий. Вместо убывшего генерал-майора Глиноецкого, командиром 2-й бригады был назначен генерал-майор Дандевиль.20
В виду ожидавшейся в то время войны с Турцией, еще в [257] начале 1877 года прошел слух о том, что наша дивизия будет двинута в Дунайские княжества. Это вызвало большое оживление среди офицеров и нижних чинов, и все стали готовиться к походу, но впоследствии, к сожалению, стало известно, что наш полк, как и все полки 37-й пех. дивизии, не примет участия в начинавшейся тогда войне.
21-го Апреля 1877 г. перед полком, при знаменах, был прочитан ВЫСОЧАЙШИЙ манифест о вступлении русских войск в пределы Турции, после чего было отслужено молебствие о ниспослании успехов русскому оружию, по окончании которого командир полка пропустил роты мимо себя церемониальным маршем. Наш полк, которому не удалось быт в полном своем составе на театре военных действий, мог участвовать в войне 1877 — 1878 гг. только в лице некоторых из своих офицеров. Ниже помещен список офицеров, на которых пал завидный жребий быть представителями полка на поле чести.21
Майор Кобылинский, — В 1877 Г. Состоял при канцелярии завед. гражданск. делами при Главнокоы. Д. Арм., потом — в распоряж. Тырновск.губернат. — 1878 г. назначен нач-ком Осман-Базарск. округа, — 1879 г. вернулся к полку.
Майор Крижановский. — В 1877 г. командирован в 94 Енисейск. п., куда и перевед. впоследствии.
Штабс-капитан Красинский — В 1877 г Зачисл. в болгарск. ополч., к-ром роты 1-й дружины, назначен времен. комендантом г. Тырнова, прикомандир. к Полев. Комендантск. управл., произв. за отл. в капит., — 1878 г. назначен чиновником для поруч. при Пол. Ком. упр., а затем правителем канцел. при том же упр. — 1879 г. вернулся к полку.
Штабс-капитаны Петрини, Григорьев. — Командиров. на азиатск. театр воен. действий.
Поручик Черневский.
Поручик Буров.
Подпоручик Трушталевский. — (На войне был ранен).
Прапорщик Фалютинский .
Прапорщик Грицкой.
Все вышепоименованные офицеры, за исключением майора Крижановского, были отправлены в Главную Квартиру действующей армии, и большинство поступило в состав вновь сформированных дружин болгарского ополчения.
(Кроме того, один из офицеров нашего полка, поручик Демченко, [258] выйдя в 1876 г. из полка принимал участие, как доброволец, в сербско-турецкой войне 1876 года, во время которой был ранен пулею в ногу, с раздроблением кости, последствием чего была ампутация ноги до колена22.
Все боевые подвиги наших войск полк праздновал благодарственными молебствиями, посылая вместе с прочими войсками округа задушевные пожелания Великому Князю Главнокомандующему и Его доблестной действующей армии; по убитым воинам служились в полку панихиды.23
В 1877 — 1878 годах лагерных сборов не было, и на полк было возложено несение усиленного караульного наряда, по причине ухода гвардии и других войск на театр военных действий. Летом 1877 г., 2-й и 3-й батальоны несли усиленную караульную службу в городе Кронштадте, 1-й батальон для той же цели 30-го Мая перешел в Петергоф, а стрелковые роты 1-го Июня — в Царское Село. 21-го Июля 1-й батальон возвратился в Кронштадт, а стрелковые роты перешли в Петергоф, на его место, где и оставались до весны 1878 года.
От батальонов, оставшихся в Кронштадте, со времени объявления войны высылались целыми ротами рабочие команды, для вооружения фортов, за что пиление чины получали по 40 копеек в день. По приказанию Его Сиятельства командира корпуса, с осени 1867 г. начались корпусные полевые поездки, для усовершенствования офицеров в решении тактических задач в поле; такие же поездки производились и в последующие годы.
В Августе 1877 г. генерал-майор Дандевиль назначен был в действующую армию для командования первой бригадой 3-й пехотной дивизии, а на его место командиром 2-й бригады 37-й пехотной дивизии назначен генерал-майор Клодт-фон-Юргенсбург.
17-го Мая 1878 г. новый командир корпуса произвел полку инспекторский смотр в манеже Морского ведомства. В общем полк представился отлично, но в особенности Его Сиятельство отличил обучение новобранцев, производившееся по системе, выработанной нашим офицером, майором Андриановым.
Весь 1878 г. полк оставался в Кронштадте, за исключением стрелковых рот, которые часто меняли свое расположение: так, 9-го Мая они перешли из Петергофа в село Кузьмино, [259] 31-го Августа в Павловскую слободу Красного Села, 5-го Сентября 2-я и 3-я стрелковые роты из Павловской слободы пришли в Новый Петергоф, а 2 5 го Сентября эти же роты возвратились в Павловскую слободу. Наконец 5-го Ноября все три стрелковые роты перешли в Ораниенбаум, где и оставались до конца года.
В виду того, что в последние годы лагерных сборов не было, батальоны, стоявшие в Кронштадте, в дни свободные от караулов и других необходимых занятий, перевозились по очереди на казенных судах на ораниенбаумский берег, для учений с применением к местности. Порядок учений был следующий: по высадке на ораниенбаумский берег, походное движение со всеми мерами предосторожности; затем, для каждых двух рот отдельно, выбор биваков и расположение на них; вечером — расстановка аванпостной цепи; на следующий день двухстороннее тактическое учение и вечером посадка на суда и возвращение в Кронштадт.24
В течение зимы 1877 — 1878 г. в офицерском собрании читались лекции и велись беседы, в которых постоянно затрагивались события происходившей в то время войны с Турцией, tie только офицеры, но и пиление чины с лихорадочным нетерпением ждали известий с театра военных действий.
Общество офицеров переживало эти события, следя за ними шаг за шагом и отмечая движение наших войск на большой карте театра военных действий, вывешенной на стене собрания и подаренной обществу офицеров бывшим командиром 2-й бригады Его Превосходительством генерал майором Дандевилем.
Высочайшим приказом, состоявшимся 21-го Марта 1879 г., начальник дивизии генерал-лейтенант Ченгеры был назначен членом Александровского комитета о раненых, с зачислением по армейской пехоте, расставаясь с дивизией после 13-ти летнего командования ею, генерал Ченгеры обратился в следующих словах ко всем чинам дивизии: «Сослуживцы 37-й пехотной дивизии! 13-ти летнее командование дивизией сроднило меня с вами; в каждом из вас в душе я признавал родного, а потому вы поймете мою глубокую грусть при расставании с вами».
«Сознаю, что, имея в виду пользу службы и исполнение долга, я, как начальник, быть может, был требователен даже в мелочах, строг и взыскателен, но вместе с тем я пред вами сознаюсь и в том, что при всей моей требовательности в душе гордился честью командовать вами и восторженно радовался [260] вашему неизменному усердию, ревности и добросовестности в исполнении служебного долга, — качествам, составляющим истинную доблесть».
«За вашу отличную службу, я, при всех случаях, когда мы имели счастие и честь представляться на Высочайшие Государя Императора смотры и парады, а равно и на смотры пашего начальства, получал выражения Всемилостивейшего благоволения Государя Императора, особенные похвалы о вас и благодарность нашего Августейшего Главнокомандующего, а впоследствии, при поступлении дивизии в состав 1-го армейского корпуса, весьма лестные отзывы корпусного командира».
«Отличные заявления от военного начальства, с управлением которого соприкасались ваши служебные обязанности, как например, при содержании караулов в городах: Царском Селе., Петергофе, Гатчине, Ревеле и Гапсале; лестные отзывы о впечатлении, производимом вами при нечаянных встречах с разными высокопоставленными лицами, когда вы и не подозревали, что обращали внимание на себя постороннего глаза, — все это дает мне право верить, что порядок и знание службы вошли в вашу плоть и кровь».
Свое обращение к чинам дивизии генерал Ченгери заканчивает в следующих выражениях: — «Хотя мне и не суждено было вести вас в бой, но доблесть ваших сослуживцев всех чинов, от генерала до рядового, которым выпала завидная доля участия в военных действиях, в рядах других частей, служит залогом, что и вся 37-я пехотная дивизия, в полном ее составе, если ей доведется, будет достойна товарищей и с честью поддержит славу русской армии».
Неутомимая деятельность и энергия бывшего начальника дивизии генерала Ченгеры поставили ее полки на должную степень совершенства и благоустройства. Грозный и подчас вспыльчивый на смотрах, генерал Ченгеры, по уверению многих, знавших его, был в сущности доброй души человек, а его заботливость о благе своих подчиненных, стояла вне всяких сомнений.25
Новым начальником дивизии был назначен состоявший по гвардейской пехоте и прикомандированный к войскам гвардии и Петербургского военного округа генерал-лейтенант Гельфрейх.
7-го Апреля 1879 года состоялось Высочайшее повеление о переформировании полков из 3-х батальонного в 4-х баталионный [261] состав, причем 1-я, 2-я и 3-я стрелковые роты послужили для сформирования 13-й, 14-й и 15-й рот, а на сформирование 16-й роты было выделено по одному взводу от 4-й, 8-й и 12-й линейных и 3-й стрелковой роты. С этого времени, в виду того, что все нижние чины в полку получили одинаковое вооружение, стрелковые роты были упразднены, и в каждом батальоне положено иметь по четыре роты.26
Вновь сформированному батальону Высочайше пожаловано знамя бывшего восьмого запасного батальона 65-го Московского полка, принадлежавшего к бывшей 17-й пех. дивизии, расформированной в 1856 году.27
С 6-го Июня 1879 года в командование 2-й бригадой вступил генерал-майор Данилов, вместо умершего в Мае генерала- майора Клод-фон Юргенсбурга.
6-го Июля 1879 года, 1-й, 2-й и 3-й батальоны выступили в лагерь в г. Ораниенбаум, 4-й же перешел из Ораниенбаума в Петергоф для занятия там караулов. С 5-го по 9-е Августа полк принял участие в больших Красносельских маневрах, после чего возвратился в ораниенбаумский лагерь, а 23-го Августа выступил на зимнюю стоянку в г. Кронштадт.
Вскоре начались зимние занятия, которые повелись обычным порядком. Как и прежде, на боевые отделы обучения обращалось наибольшее внимание. Полк расположился снова в казармах «на косе», что представляло значительные неудобства, особенно в виду отдаленности казарм от города. Так как по близости к ним не было квартир, то все офицеры жили в городе. Ежедневно в будние дни они собирались в 8 час. утра к квартире батальонного командира, где уже их ожидали казенные полковые сани (известные под названием «башлычных», так как ой были обшиты со всех сторон выслужившим срок башлычным сукном). Сани эти имели совершенный вид лодки с поперечными скамейками, на которых и размещались офицеры. У казарм их встречал дежурный офицер, после чего все расходились по своим ротам, где и находились до конца утренних занятий. Во время следовавшего затем отдыха, свободные офицеры собирались в дежурной комнате побеседовать и слегка закусить, а по окончании всех дневных занятий возвращались тем же способом домой обедать. [262]
Также, как и прежде, полк выполнял значительный наряд в городские караулы, патрули и т. д..
Усиленные караульные наряды, выпадавшие на его долю, в последние годы, выполнялись чинами полка безукоризненно. Так, нельзя не упомянуть о примерном выполнении обязанностей часового рядовым 9-й роты Степаном Смирновым.
27-го Мая 1879 года, фрегат «Адмирал Лазарев» должен был иерейти из Кронштадской военной гавани на рейд, для чего с фрегата был послан офицер с требованием развести бон, загораживавший выход из гавани, но часовой, стоявший у бона, помня свою обязанность, не допустил этого и, несмотря на вторичное требование, выраженное на этот раз старшим офицером, задержал фрегат до прихода разводящего, ефрейтора Даниила Мущинкина, который и дал разрешение развести бон. Часовым этим был рядовой 9-й роты Степан Смирнов, из молодых солдат последнего призыва.
Восхищенные такой исполнительностью, морские офицеры довели об этом поступке до сведения нашего командира полка, который за это выразил Смирнову свое душевное «спасибо» и выдал в награду, как ему, так и ефрейтору Мущинкину и учителю Смирнова, унтер-офицеру Папушину, каждому по рублю серебром, и о происшествии донес по начальству. Рядовой Смирнов удостоился похвалы в приказах по дивизии и по корпусу, а поступок его был поставлен в пример исполнения караульной службы.28
Примечания
1. Послужной список.
2. Приказы по полку.
3. Приказы по полку.
4. Богданович. Воен. управл. 1855 -80 г.— Прик. по полку.
5. Приказ по полку.
6. Здание это, по завещанию купца Сорокина, перешло в собственность Кронштадтского благотворительного общества, с тем, чтобы временно оно было уступлено, для устройства полковой церкви, Самарскому полку, до ухода последнего из Кронштадта.
7. Приказы по 37 п. дивизии и по полку.
8. Приказы по полку.
9. Полковой архив.
10. Полковые приказы.
11. Приказы по полку. — Богданович. Воен. управл. 1855—80 г.
12. В 1870 г. право на бессрочный отпуск за 10л. действительной службы распространено и на поступивших между 1 марта и 8 сентября 1859 г. В действительности сроки эти к тому времени были еще меньше, вследствие введения временного отпуска, в который увольнялись не за определенное число лет службы, а сообразно с образующимися каждый раз при поступлении рекрут сверкомплектом. (Леер. Энциклоп. Воен. и .морск. наук. — Богданович. Военное управление 1855-1880.) – Петров. Русск. Военная сила, т. II.
13. При прежнем порядке рекрутских наборов, полк состоял из людей 20 — 36 л. возраста, — из числа же лиц, поступивших в полк в 1874 г. и позже, почти никто не достигал, в продолжение своей действительной службы в полку, возраста старше 26-летнего.
14. Перемены в обм. и снар. в царств. Императора Александра II.
15. Приказы по полку.
16. Приказы по полку.
17. До 1876 г. офицеры были вооружены револьверами, а те ив нижних чинов, которым в этом году положены револьверы, — пистолетами, 7-ми лин. калибра, образца 1844 года. (Прик. по полку.—Богданович. Воен.управл. 1*55—80 г.
18. Годовой отчет 37-й пехотной дивизии.
19. Годов. отчет 37 п. див.
20. Богданович. Воен. управл. — Приказы по дивизии.
21. Полковой архив. Приказы. Послужные списки.
22. Впоследствии Демченко оставался на службе в полку, некоторое время был бригадным адъютантом и умер в 1883 году, состоя в чине штабс-капитана.
23. Приказы по полку.
24. Приказы по полку.
25. Генерал Ченгеры скончался в 1880 году, после тяжкой болезни.
26. Петров. Русская военная сила, т. II. — Богданович. Военное управление. — Полковые приказы.
27. На скобе военного знамени имелась надпись, указывающая на первоначальное происхождение Московского полка: 1700. Пехотный Иваницкого полк. 1854. Московского пехотного полка 8-го запасного батальона (Полковой архив).
28. Приказы по полку за Июнь 1879 г.—Прик. по дивизии и по корпусу.
|
