|
[95] После заключения в 1812 году Бухарестского мирного договора, дружелюбные отношения между Россией и Турцией установились ненадолго. Турки не выполняли договорных условий, оскорбляли наш флаг, нарушали права русских подданных. Император Николай I старался предотвратить войну с Турцией, но турки упорствовали. Все мирные предложения нашего Императора турецким правительством отвергались или принимались с заведомым намерением не исполнять их.
Наконец, стало ясно, что султан Махмуд желает воевать с нами. В 1827 году султан сделал воззвание к своему народу, призывая всех правоверных мусульман к борьбе с гяурами.1
Это заставило нашего Государя двинуть в следующем году свои войска к берегам Прута.
Еще в конце 1827 года Украинский полк (т. е. 1 и 2 его батальоны), расположенный в южной России, получил приказание быть [96] готовым к походу. Им командовал с 1826 года полковник Дровецкий. В строю обоих батальонов перед началом войны находилось на лицо 3 шт.-оф., 30 об.-оф., 125 у.-о., 55 муз. и 1385 рядов. 3-ий батальон полка, находившийся до этого времени в корпусе военных поселений, вошел в состав резервной армии, вместе с прежними поселенными батальонами других пехотных полков и резервными частями кавалерии и артиллерии.2
Действующие батальоны Украинского полка входили в состав 19-й пехотной дивизии, которою командовал г.-м. Иванов. Дивизия эта принадлежала к 7-му пехотному корпусу ген. от кавал. Воинова и cостояла из полков: Азовского, Днепровского, Украинского и Одесского пехотных и 37-го и 38-го егерских. В 7 пехотном корпусе, кроме 19-ой пехотной дивизии, находились еще: 18-я пехотная дивизия, Бугская уланская дивизия, 7? рот артиллерии, 2 батальона пионер и батальон сапер. Всего в корпусе было: пехоты 19,791 ч., кавалерии 4,351 чел. и 1,302 казака.3
В ожидании начала военных действий, войска 2-й армии, т. е. 6-й и 7-й корпус, были стянуты около турецких границ. Для усиления их, к ним была еще присоединена часть войск 1-й армии.
Главнокомандующим всеми войсками, которым предстояло действовать в Европейской Турции, был назначен генерал-фельдмаршал Витгенштейн, знаменитый своими подвигами во время достопамятной войны 1812 года и заграничных походов 1813 и 1814 гг.
В начале апреля 1828 года, 7-й пехотный корпус получил приказание двинуться, вслед за 6-м корпусом, из окрестностей Кишинева, где он был расположен, к городу Рени на Пруте. По прибытии в Рени, оба корпуса должны были немедленно перейти на другой берег Прута, но необыкновенное разлитие его задержало переправу до исхода Апреля.
В течение Апреля украинцы перешли из Рени в м. Вадалуй-Исакчи (ниже Рени, бл. Фальчи). Здесь 25-го Апреля перед войсками корпуса было отслужено торжественное молебствие, а затем прочитан Манифест Государя Императора, которым объявлялась война с Турцией. В тот же день украинцы перешли Прут и на следующий день направились, в составе своего корпуса, к турецкой крепости Браилову. Украинцы прибыли туда вместе с передовыми частями 29-го Апреля, а затем, через несколько дней, подошли и остальные войска корпуса, после чего Украинский и другие [97] полки блокадных войск обложили крепость и приступили к земляным работам.4
Тут же, при войсках у Браилова, находился и главнокома- дующий 2-й армии, ген.-фельдм. Витгенштейн. 5-го Мая к Браилову прибыл генерал-фельдцейхмейстер и генерал-инспектор по инженерной части Великий Князь Михаил Павлович и принял начальство над осадным корпусом.
Великий Князь имел пребывание в дер. Казасу, вблизи которой были расположены украинцы, входившие в состав резерва осаждающих войск5.
В первых числах мая месяца войска нашей первой линии заняли развалины сожженного турками Браиловского предместья, чтобы несколько скрыть от неприятеля наши осадные работы.
В ожидании прибытия осадного парка, украинцы были заняты, кроме земляных работ, плетением туров и вязкой фашин. По недостатку в этой местности хвороста, его с успехом заменяли камышом.
7-го мая к Браилову прибыл поздно вечером Государь Император и, встреченный Великим Князем Михаилом Павловичем и главнокомандующим, остановился в небольшом загородном доме, принадлежавшем браиловскому паше.
Только что прибыв из России, Император Николай I впервые, в течение этой войны, явился здесь среди своих воинов, чтобы разделить с ними труды и опасности. На следующий день украинцы восторженно приветствовали своего Государя, когда Он объезжал войска.
В тот же день Государь обозрел Браилов с высокого кургана, получившего с тех пор название Императорского, и, объехав передовые посты, назначил пункты для атаки.6
Неприятели не верили присутствию в нашем войске « Русского Падишаха». Они убедились в том, когда несколько пленных, осыпанных благодеяниями нашего Монарха, были возвращены браиловскому гарнизону.7
Государь оставался у Браилова до 13-го Мая и руководил до этого дня осадными работами, одушевляя своим присутствием воинов 7-го корпуса. Затем Государь отбыл в Болград, где был [98] расположен 3-й пехотный корпус, готовившийся к переправе через Дунай. Перед отъездом Государь наградил из своих рук особенно отличившихся нижних чинов знаками отличия Военного Ордена, посетил раненых и обрадовал их отеческим участием. Пребывание Царя оставило незабвенные воспоминания в сердцах украинцев8.
Между тем, осадные работы продолжались под беспрерывным огнем неприятельских орудий. Чтобы помешать им, турки делали частые вылазки, но каждый раз были с уроном отражаемы нашими войсками.
Еще 9-го мая прибыл осадный парк из 100 орудий, и против крепости началось действие осадных батарей. В конце Мая к крепости приблизилась Дунайская флотилия и, неожиданно напав на турецкие суда в Мачинском рукаве, уничтожила их и прервала тем сообщение гарнизонов Браилова и Мачина
Упорство, с которым турки продолжали держаться в крепости, заставило думать о штурме этого сильнейшего на всем нижнем течении Дуная укрепленного пункта, обороняемого при том многочисленным гарнизоном.
2-ого Июня Великий Князь Михаил Павлович сделал в последний раз браиловскому паше предложение о сдаче крепости.
Так как паша не присылал ответа, то в тот же день была отдана диспозиция для штурма. В 12 час. ночи на 3-е Июня все войска должны были выступить из своих лагерей и занять назначенные им места. Для предварительного ознакомления с этими местами от каждого батальона Украинского полка и от батальонов других полков были высланы к 6 час. пополудни но два унтер- офицера, а от каждой бригады с тою же целью было назначено по одному офицеру9.
Штурм предполагалось произвести перед рассветом, после взрыва мин, заложенных нами под контр-эскарпом. Войска должны были идти на штурм тремя очередями, одна за другой, через две бреши, образованные взрывами.
Украинский и Днепровский полки, составлявшие 3-ю линию, должны были, построившись в батальонные полувзводные колонны, выйти из третьей параллели, вслед за войсками 1-й и 2-й линии, направиться к брешам, — Украинский полк — к правой, а Днепровский — к левой, и, войдя в крепость, тотчас спуститься с вал-ганга [99] внутрь ее, где составить резерв двух первых линий и ожидать дальнейших приказаний Великого Князя.10
Остальные войска должны были оставаться в траншеях при легких орудиях, выставленных против крепости. Дунайская флотилия также назначалась содействовать успеху штурма огнем с судов.
Вследствие того, что мины не могли быть приготовлены к рассвету, штурм пришлось отложить до 9 час. утра.
Когда наступило время для штурма, один из горнов был по ошибке взорван слишком рано. Выброшенною при взрыве землей засыпало офицера, которому было поручено воспламенить соседние горны, вследствие чего последние не были взорваны. Остальные же горны, при взрыве их, произвели бреши в главной ограде крепости, но ширина их оказалась недостаточной для прохода войск.
Пороховой дым и поднятая на воздух земля совершенно скрыли эскарп от взоров атакующего, когда правая и левая штурмовые колонны, имея во главе охотников от всех частей, бросились по образовавшимся спускам в ров, под предводительством генералов и офицеров. Эскарп впереди правой штурмующей колонны оказался совершенно нетронутым при взрыве. Несмотря на то, охотники не отказались от приступа и старались подняться на бруствер, под градом пуль и картечи. Все эти смельчаки, за исключением одного, нашли на валу славную смерть. После этого, правая колонна присоединилась к левой и обе они столпились у левой бреши, где были задержаны затруднительным для движения рыхлым грунтом обвала.
Внимание турок было возбуждено преждевременным взрывом горна и движением войск, готовившихся к приступу. Войска наши встретили поэтому у бреши упорное сопротивление. Скопление людей перед обвалом увеличивалось, и так как турки в это время поставили по сторонам обвала, кроме прежних орудий, еще несколько новых и продолжали действовать по рву сильным ружейным огнем и бросать каменья, ручные гранаты и обрубки дерев, то вскоре обнаружилось, что штурм не может увенчаться успехом.11
Украинский полк, остановленный у выхода из траншеи, был свидетелем потерь, которые причиняли нашим войскам турецкий гарнизон и жители города, усеявшие весь вал. Наши войска не могли двинуться вперед и не хотели отступать, заслуживая полнейшей [100] похвалы за обнаруженную ими храбрость. Генералы и офицеры отличились не менее солдат, а командир 7-го корпуса, генерал Воинов, хотел сам броситься в схватку и его едва удалось удержать.
Чтобы избегнуть излишних потерь, Великий Князь приказал отступить. Тогда настала очередь действовать свежим войскам. В числе их, украинцы несколько раз отражали вылазки неприятеля, который обрушивался на отступающие части. В 12? час. дня прекратился бой, вследствие непредвиденных обстоятельств закончившийся неудачей, несмотря на чудеса храбрости, выказанные нашими войсками, потерявшими в этот день 897 чел. убитыми и 1,853 ч. ранеными.
На следующее утро, 4-го июля, были взорваны горны, которых не удалось взорвать накануне, после чего необходимая для прохода войск брешь была почти готова. 5-го Июля, опасаясь нового приступа, паша Сулейман выслал к Великому Князю парламентеров, а в ночь с 6-го на 7-е июля был заключен договор о сдаче крепости. При этом Великий Князь Михаил Павлович отправил трех медиков для пользования турецких больных, а паша отпустил 11 человек русских пленных. Затем Сулейман-паша, приехав из крепости к нашему Великому Князю, вручил ему ключи от крепостных ворот.
Чтобы выиграть время, необходимое для дальнейших действий, турецкому гарнизону было дано право свободного выхода в Силистрию. Неприятельские орудия, порох, продовольствие и флотилия перешли в наше распоряжение.
За сдачу Браилова, Сулейман паша заплатил по турецкому обычаю головою. «Сулейман сделал хорошо», — сказал о нем верховный визирь, — «но не должен был пережить падения Браилова».
7-го Июля наши войска, с распущенными знаменами, с музыкой и барабанным боем вступили в Браилов. Тотчас же туда были ввезены наши орудия, а неприятельские пушки обращены против крепости.
Турки с большим любопытством смотрели на наши войска. Несмотря на громадное стечение народа, всюду была сохранена тишина и порядок, и браиловские жители выказывали полное доверие к нам. Вокруг наших войск вскоре собралось такое множество торговцев, что для них пришлось устроить особый базар за стенами крепости.12 [101]
Так закончилась осада Браилова. Успешный результат ее был подготовлен трудами Великого Князя Михаила Павловича и мужеством войск, ободряемых его присутствием. Украинцы видели его ежедневно, когда он объезжал войска, беспрерывно посещая траншеи и сапы, под огнем турок, и принимая попечение о раненых.
В это время Государь Император был в Карасу, среди войск 3-го пехотного корпуса. «Благодарение Богу! Браилов наш!» были первые слова Государя, когда он перед своею палаткою получил известие о падении Браилова. Войдя в палатку фельдмаршала, Император Николай Павлович передал ему радостную весть и приказал отслужить благодарственный молебен. После молебствия Государь сказал, обратясь к войскам 3-го корпуса: «Ребята, я уверен, что и вы, при случае отличитесь также, как отличились ваши товарищи под Браиловым». Громкое «ура» было ответом на слова Государя. За взятие Браилова Великому Князю Михаилу Павловичу был пожалован орден Св. Георгия 2-й степени.13
После сдачи Браилова, 7-й корпус получил приказание идти на соединение с 3-м корпусом, который был ослаблен оставлением гарнизонов в покоренных крепостях Добруджи. В это время к 3-му корпусу присоединилась часть 4-го резервного кавалерийского корпуса, а из России велено прибыть, с тою же целью, 2-му пехотному корпусу.14 В конце Июня украинцы, в составе своего корпуса, прибыли из Браилова в Базарджпк, куда перед этим перешли из Карасу главные силы нашей армии.
Во время похода украинцев к Базарджику, жары становились сильнее, зной и жажда удваивали усталость солдат. При этом был ощутителен недостаток воды, и солдаты, изнуренные усиленными переходами по раскаленным степям, вместо необходимого отдыха, проводили целую ночь в добывании воды из колодцев, которых было слишком мало для всего отряда. Чрезвычайная глубина их также очень затрудняла удовлетворение жажды, воду приходилось доставать манерками и кашеварными котлами, привязывая их к веревкам, связанным концами; причем веревки эти часто обрывались или развязывались на дне колодца.15
По прибытии в Базарджик, украинцы, вместе с прочими частями корпуса, представились на смотр Государю Императору. Государь нашел их в отличном состоянии, за что объявил свое благоволение [102] всем начальникам, а нижним чипам — царское «спасибо». Кроме того, всем участвовавшим в штурме 3-го Июня, было пожаловано по 2 руб. на человека.16
Из Базарджика войска направились к Шумле и Варне, двум важнейшим крепостям, лежавшим на пути движения русской армии.
Варна имела значение для турок, как опорный пункт у моря. Овладение ею дало бы нам возможность воспользоваться нашим флотом для доставки продовольствия. В виду этого, решено было, для отвлечения внимания противника, сперва двинуться к Шумле, а затем приступить к осаде Варны.
Под личным предводительством Государя Императора, украинцы, вместе со всеми войсками бывшими у Базарджика, выступили 4-го Июля к Шумле; только небольшой отряд ген.-ад. гр. Сухтелена был отделен от главных сил армии и направлен к Варне.17
На пути к Шумле войска имели несколько упорных стычек с неприятелем. Государь был впереди своих войск и делал верхом все переходы, не смотря ни на какую погоду. Глядя на Царя, украинцы забывали свои нужды, свою усталость и шли вперед весело и бодро.18
8-го Июля произошло сражение у Буланлыка, в котором Государь лично предводительствовал войсками.
Турки расположили свои главные силы, до 30,000 чел., на правом берегу реки Буланлык, под начальством сераскира Гуссейна аги, а панаш берег выслали конницу. Вт. 12 час. дня завязалась перестрелка. 7-й наш корпус находился на левом фланге, 3-й корпус на правом. Начальник главного штаба Государя, ген.-ад. гр. Дибич, стал во главе 7-го корпуса, в составе которого находились украинцы, и повел его в обход правого фланга противника, чем заставил неприятельскую конницу отступить за реку. В то же время были наведены два моста, по которым вся наша пехота перешла на противоположный берег, кавалерия же переправилась вплавь. Неприятель необыкновенно отважно бросился на войска, выходившие на берег, стремясь сбросить их в реку; однако, это не остановило русских войск, и вся линия их, оба корпуса, двинулись с криком ура на неприятельскую позицию. В то же время оставленные на левом берегу орудия открыли убийственную канонаду, нанося громадный вред противнику. Турки были отбиты и подались назад повсюду. [103] 7-й наш корпус продолжал свое обходное движение и вскоре появился против правого неприятельского фланга. Это окончательно расстроило турецкие войска, которые с паническим страхом обратились в бегство. Предводитель их, храбрый Гуссейн-ага, был взбешен. Напрасно звал он беглецов, напрасно грозил. В отчаянии он прибег к последнему средству, чтобы остановить свои войска, воткнув в землю несколько знамен и бунчуков. Обыкновенно турки упорно защищают эти святыни свои, но в данном случае на защиту их вернулись немногие. Турки обратили лишь несколько орудий против наших войск, но огонь русской артиллерии заставил их присоединиться к общему бегству. Преследуемые нашею кавалериею, турки отступили к стенам Шумлы.19
К вечеру украинцы, вместе с частью войск 7-го корпуса, расположились на левом фланге нашей армии впереди д. Касаплы, а главные силы остановились у д. Буланлыка; наши аванпосты заняли оставленные турками высоты перед Шумлой. Палатки наших войск раскинулись до самых турецких передовых постов.
С высот, на которые вступили наши войска, украинцам представилась грозная позиция, занятая крепостью, в которую еще ни разу не вступала неприятельская армия. В равнине перед ними, на протяжении почти шести верст непрерывною линией тянулись по гребням холмов знаменитые укрепления Шумлы, за которыми, в двух отдельных лагерях были расположены турецкие войска. Фланги этой линии примыкали к неприступным, почти отвесным скалам. Самый город, находившийся в версте за линиею укреплений, был скрыт от взоров, так как он был расположен в котловине, образованной холмами, которые отлого подымались к укреплениям со стороны впереди лежащей равнины, но непосредственно за ними круто обрывались вниз. Издали видны были только башни минаретов и вершины дерев, подымающиеся над городскими зданиями. Впереди главной крепостной ограды находилось несколько отдельных укреплений, а по сторонам ее, по склонам гор были разбросаны виноградники и фруктовые сады.
Таков был вид крепости, открывавшийся перед фронтом наших войск. С других сторон Шумла была недоступна для осады и могла быть блокируема только издали, так как густые, непочатые леса, покрывавшие плоскую возвышенность, окружающую крепость с этих сторон, не позволяли даже отдельным всадникам двигаться иначе, как по узким дорогам, и даже для стрелков было затруднительно через них пробираться. Такая местность давала возможность [104] турецкому гарнизону беспрепятственно получать с этих сторон продовольствие и подкрепления; кроме того, пользуясь пересеченною местностью, турецкие отряды могли скрытно подходить и неожиданно нападать на наши войска.20
По окончании сражения, Государь Император приказал разбить свои палатки у дер. Буланлык и объехал ряды войск, которые расположились на назначенных местах. На правом фланге находился 3-й корпус, а влево от него, с выдвинутым вперед левым флангом, — седьмой. Государь благодарил солдат за дело этого дня, велел раздать им табаку и водки и объявил, что проведет ночь с ними на бивуаке.
Государь, распоряжавшийся войсками во время сражения и внимательно следивший за действиями их, остался весьма доволен результатом этого дня и сказал, что все добросовестно исполнили свой долг «Потому, что Ваше Величество сами подаете пример всем нам», отвечал ген.-адъют. Бенкендорф.21
Большую часть ночи Государь провел с фельдмаршалом Витгенштейном, гр. Дибичем и другими генералами в обсуждениях плана дальнейших наших действий под Шумлой.
Несоразмерность наших сил в сравнении с силами неприятеля (30,000 против 40,000 турецкого гарнизона), занимавшего притом грозную позицию, заставила отказаться от атаки крепости открытой силой. Было решено приступить к тесному ее обложению.22
В ту же ночь наши войска начали строить редуты на занимаемой ими позиции. В этих работах, продолжавшихся и в последующие ночи, вместе с другими принимали деятельное участие и украинцы. Заметив быстрое возникновение наших редутов, турки с своей стороны начали также возводить против них новые укрепления. По временам украинцы имели стычки с турецкими войсками, которые производили смелые вылазки из крепости. После таких стычек, турки были принуждены бросать свои работы и скрываться в крепость.
Неприятель нередко возобновлял свои вылазки. Такой энергии содействовала уверенность крепостного гарнизона в неприступности Шумлы, уверенность, разделявшаяся также окрестными жителями, которые из отдаленных мест перебрались под защиту крепостных [105] стен и теперь, считая себя в безопасности, спокойно оставались в домах и не вывозили оттуда своего имущества.
Войска 7-го корпуса, в том числе и украинцы, продолжали постройкою новых редутов удлинять левый фланг нашей позиции. К концу Июля число редутов увеличилось до 27-ми, и линия их облегала Шумлу с востока и отчасти с юга.23
В продолжение этого времени наши войска имели счастье ежедневно два раза видеть Императора Николая Павловича, когда он объезжал войска. С прибытием к Шумле, Царственный Вождь русских войск, приняв на себя обязанности главнокомандующего, выполнял все связанные с этим труды и наравне со всеми подвергался опасностям. Во время пребывания своего в блокадном лагере под Ш?млой, Император роздал большое число наград не только генералам и офицерам, но и нижним чипам. В обычные утренние и вечерние объезды лагеря, Государь подзывал к себе по имени унтер-офицера или рядового и прикреплял к груди его крест или медаль, поощряя награжденного и впредь быть честным и храбрым служивым.
Кто знает дух, одушевляющий русского солдата, тот поймет действие на войска наград, получаемых непосредственно из рук самого Царя. Награжденный проливал слезы радости, а все товарищи его, бывшие свидетелями высокого отличия, которого он удостоился, были готовы на новые подвиги самоотвержения и безграничной удали.24
После того, как Государь устроил блокаду Шумлы и совершенно обеспечил с этой стороны предполагаемую осаду Варны, в армии распространилось радостное известие, что флот наш с десантными войсками покорил Анапу и прибыл только что в Варну. На следующий день после его прибытия, 21-го Июля Государь Император отправился в Варну, оставив главнокомандующему предводительство войсками под Шумлой.
Тогда же украинцы представлялись своему новому корпусному командиру принцу Евгению Виртембергскому, которого Государь назначил на эту должность перед своим отбытием к Варне. Герцог Евгений Виртембергский приходился родным племянником вдовствующей Императрице Марии Феодоровне и был одним из замечательных сподвияшиков Императора Александра I, при котором начал свое боевое поприще в 1806 году в пултусском сражении.25 [106]
Блокада Шумлы, между тем, продолжалась, вынуждая армию на долгое бездействие. Это было тяжело при недостатке продовольствия, который ощущался в той местности. Войска питались только сухарями и мясом весьма дурного качества, так как доставляемые войскам волы исхудали от недостатка корма и были больны. По той же причине отсутствия фуража, лошади падали в громадном количестве. На кавалерию нельзя было рассчитывать не только в сражении, но даже и для аванпостной службы, которая легла всею своею тяжестью на пехоту, принудив ее усилить бдительность, в ущерб покою. Плохая пища, дурная известковая вода, усилия, сопряженные с работами по возведению укреплений и с караульной службой, наконец, палящий зной, который доходил в полдень до 45 градусов, и ночная прохлада вызвали множество заболеваний. Ряды украинцев поредели, немало больных пришлось отправить в госпитали. В особенности распространилась цинга и чесотка, ибо воды не хватало для мытья и едва хватало для питья.26
25-го Июля главнокомандующий выслал отряд, под командой генерала Ридигера, для усиленной рекогносцировки на нашем левом фланге, в покрытом лесом горном ?щельи, к югу от крепости. Это было необходимо, чтобы не дать заметить неприятелю нашего бездействия, вызванного малочисленностью наших войск у Шумлы, и не допустить высылки из крепости подкреплений к Варнскому гарнизону. Кроме того, надо было пресечь путь турецкому отряду, двигавшемуся с юга к Шумле27.
Отряд г. Ридигера был составлен из полков: Украинского пехотного, 35-го егерского, двух полков гусарских и артиллерии28.
25-го Июля украинцы, под командой начальника отряда, выступили из лагеря под Шумлой и двинулись по направлению кт. Эски-Стамбулу.
Когда отряд ген. Ридигера перешел р. Камчик, сделалось известным, что 2,000 чел. неприятельских войск, подходивших с юга к Эски-Стамбулу, уже перешли дорогу, по которой двигался наш отряд. Войсками ген. Ридигера тотчас была занята высота при Эски-Стамбуле, с которой молено было действовать огнем по неприятелю, и турки были принуждены остановиться; завязался бой прерванный наступлением ночной темноты.
На рассвете следующего утра, 26-го Июля, оставив часть отряда на этой позиции, украинцы, в числе прочих войск ген. [107] Ридигера, направились к Киотешу, для обозрения неприятельских сил, охранявших сообщения Шумлского гарнизона с другими турецкими городами.
Подходя к дер. Киотешу, передовые части нашего отряда увидели толпу турок, направлявшихся с подводами к 'Киотешу, с намерением пройти затем в Шумлу.
Войска наши хотели отрезать им дорогу к Киотешу, но турки, заметив их намерение, бросились к броду на р. Камчик и поспешно перешли на левый его берег. Авангард отряда г. Ридигера, перейдя Камчик, быстро преследовал их, но, когда подошли главные силы наши, турки успели уже занять позицию на высоте у Киотеша. Украинцы, находившиеся в главных силах, были посланы в обход фланга противника. Угрожаемый обходом обоих флангов, неприятель обратился в бегство, после чего отряд ген. Ридигера, пройдя Киотеш, занял позицию, на которой был вскоре атакован неприятелем, так как турки, заметив нашу малочисленность, вернулись и устремились на наш отряд. Нападения их были отбиты дружными усилиями украинцев и прочих частей, которые построились в каре и таким образом встретили турок.
Неприятель отступил и, преследуемый нашим авангардом, продолжал свое бегство.
Однако, несоразмерность сил ген. Ридигера, в сравнении с силами неприятеля, была слишком велика. Преследовавшим частям было приказано вернуться, после чего ген. Ридигер перешел со своими войсками на правый берег Камчика и направился к Чифлику, где соединились все части отряда. На рассвете 27-го Июля украинцы, в составе отряда ген. Ридигера, вернулись обратно в лагерь.
Рекогносцировка, в которой только что участвовали украинцы, показала, что высоты в тылу крепости могли быть заняты нами, но для этого главнокомандующий не имел достаточного числа войск под Шумлой.29
В ночь на 31-е Июля, г.-л. Ридигер снова выступил к Эски-Стамбулу с Азовским, Днепровским и Украинским полками, гусарскою бригадой и соответственным количеством артиллерии. На рассвете 31-го числа войска эти прибыли в Чифлик, где в то время находился отряд под командой г.-л. Иванова (начальника 19-й дивизии). Украинцы присоединились здесь к отряду ген. [108] Иванова вместо егерской бригады 19-й дивизии, которая последовала с отрядом ген. Ридигера.
Войдя в состав отряда ген. Иванова, украинцы заняли д. Трушу, с целью охранять переправу через р. Камчик и, вместе со всем отрядом, составили резерв войск геи. Ридигера, который, по прибытии к Эски-Стамбулу, обратился оттуда к Киотешу. Во время этого движения, ген. Ридигер очистил от неприятеля все ущелье р. Камчика в тылу крепости.
Геи. Ридигер выбил из Киотеша неприятельские войска и заставил их отступить. Дальнейшее преследование противника было невозможно, по слабости сил отряда, и ген. Ридигер, считая цель своего движения достигнутою, отступил к Эски-Стамбулу. На пути отряду его пришлось пробивать себе дорогу через неприятельские войска, которые со всех сторон окружили его в ущелий среди леса. В то же время и украинцы, высланные перед тем, в составе отряда ген. Иванова, на подкрепление к ген. Ридигеру, должны были под натиском неприятеля отойти к Чифлику. Турки стремились отрезать отряду путь отступления, но стойкость войск, предводимых генералом Ивановым, воином опытным, находчивым и испытанной храбрости, спасла отряд. При чрезвычайно трудном отступлении среди леса, хладнокровно отбиваясь от наседавшего противника, ген. Иванов вывел свой отряд в полном порядке из леса в поле. К сожалению, в это время он был сражен нулей, на глазах украинцев, и через несколько дней умер от полученной рапы. В нем украинцы потеряли своего отечески любимого начальника дивизии.30
Дело это происходило 3-го Августа. С этого дня украинцы оставались у Чифлика, входя в состав отряда ген. Дурново. Генерал Ридигер находился в Эски-Стамбуле. Для связи этих войск с войсками, расположенными в лагере с восточной стороны крепости, из лагеря был выслан еще особый отряд в Марат, под начальством корпусного командира принца Евгения Виртембергского. Таким образом, были заняты пункты, с которых молено было действовать на пути сообщения неприятеля в тылу крепости.
Занятие этих пунктов было прямым результатом отважных рекогносцировок ген. Ридигера, который был награжден за эти дела золотою саблей, осыпанной бриллиантами, с надписью «за храбрость».
Вскоре к Эски-Стамбулу начали прибывать большие неприятельские силы, под предводительством паши Омера-Врионе, шедшие [109] в Шумлу. Ридигер принужден был отступить за р. Буюк- Камчик и, получив здесь приказание главнокомандующего, приблизиться к левому флангу нашей укрепленной позиции против восточной стороны крепости, соединился с отрядом ген. Дурново, в составе которого находились украинцы, и вместе с ним отошел к д. Касаплы. 31
Гарнизон Шумлы вошел между тем в связь с войсками Омера-Врионе. Турки становились с каждым днем отважнее и беспокоили пас своими нападениями. Хотя нападения эти были всякий раз отражаемы, но часто в упорных, ожесточенных боях обе стороны несли большие потери.
Так, на рассвете 28-го Августа, турки устремились с фронта на наши редуты, одновременно выслав сильный отряд для обхода наших войск с тыла. Турки предполагали произвести неожиданное нападение, по намерение их было открыто главнокомандующему одним пленным болгарином. В то время, когда они с отчаянною храбростью обрушились на наши редуты, украинцы, находившиеся в составе отряда ген. Ридигера у д. Касаплы, были готовы встретить их в тылу нашего расположения. Здесь были заранее установлены орудия. Действительно, вскоре показались неприятельские части и были встречены орудийным огнем, которого не ожидали. Когда же украинцы и другие войска ген. Ридигера сами перешли в атаку, неприятель был отбит на всех пунктах и предприятие его окончилось полною неудачей32.
Не ограничиваясь пассивною обороной внутри крепостных стен, турки стали выказывать с этого времени большую предприимчивость, так как убедились в малочисленности наших войск. Считая опасным дальнейшее пребывание под Шумлой, главнокомандующий намеревался уже отступить к Янибазару, но хорошие известия, полученные из Варны, удержали его.
К Варне были стянуты в то время все свободные войска, туда же только что прибыл из России гвардейский корпус. Обложенная со всех сторон нашими войсками запертая нашим флотом с моря, Варна была уже недалеко от падения.
В Сентябре к ней начали подходить войска паши Омера-Врионе, высланные из Шумлы в подкрепление Варнскому гарнизону.
13-го Сентября многочисленный отряд паши, состоявший преимущественно из арнаутов, храброго и воинственного племени, [110] приблизился к высоте Куртепе, в трех верстах к югу от Варны. Здесь войска отряда расположились и устроили себе укрепленный лагерь. Вслед за ними из-под Шумлы были отправлены один за другим полки 19-й дивизии.33
Украинский полк был назначен конвоировать графа Дибича, во время следования его из Шумлы в Варну, и 13-го Сентября, находясь в пути к этой крепости, получил приказание направиться через Девно и следовать на соединение с отрядом г.-ад. Сухозанета, расположенным у Гебеджи.34 Отряд Сухозанета был назначен для действий на сообщения Омера-Врионе с Камчиком и Шумлой, откуда к последнему прибывали подкрепления. Ген. Сухозанет намеревался стать на пути сообщения Омера-паши с Константинополем и, в ожидании прибытия назначенных в его отряд Украинского полка и других частей из Шумлы, подошел 15-го Сентября, в 7 час. утра, с бывшими у него тогда войсками к с. Гаджи-гассан-лар. Здесь ему пришлось отражать атаки турок, занявших селение, пока в 9 час. утра к нему не подошли украинцы, в составе отряда ген. Деллингсгаузена. Усиленные таким образом войска Сухозанета перешли в наступление и опрокинули турок. Украинский полк отбил в этом деле неприятельское знамя.
По окончании дела, украинцы и прочие войска отряда заняли Гассан-лар, где к ним на следующий день присоединился 20-й егерский полк, следовавший из Привод и задержанный в пути неприятелем.35
Хотя принц Евгений Виртембергский, выступивший с 1-ю бригадою 19 дивизии из Шумлы для соединения с отрядом Сухозанета, еще не прибыл, но его непременно ожидали в тот же день, 16-го Сентября, и потому Император Николай Павлович приказал ген. Бистрому иерейти в наступление против Омера-паши со стороны Варны и Галаты, чтобы поддержать движение соединенных сил принца Евгения и ген. Сухозанета со стороны Гассан-лара.36
Во время подготовки к выполнению этого приказания, большие толпы турок вышли из своего укрепленного лагеря и атаковали войска ген. Бистрома. Произошел упорный бой, по окончании которого в 2 часа дня турки возвратились в свой лагерь. [111]
Уведомление Бистрома о полученном им приказании атаковать Омера-пашу дошло к Сухозанету только по окончании самого дела. Сухозанет, отделенный лесом от войск Бистрома, не мог видеть, что там происходит и поэтому, считая своим долгом поддержать атаку Бистрома, перешел в наступление, не смотря на то, что войска принца Евгения Виртембергского не успели еще подойти к нему. Лишь тогда, когда украинцы, в числе других войск Сухозанета, вышли из леса в поле, где перед ними открылась неприятельская позиция, было, наконец, получено известие о приближении принца Евгения. С малыми силами, бывшими в этот день в распоряжении ген. Сухозанета, он не мог войти в связь с ген. Бистромом и ограничился обозрением турецкого укрепленного лагеря на горе Куртепэ. Остаток дня был занят канонадой, а к вечеру Сухозанет вернулся со всем отрядом в Гассан-лар.37
В Гассан-ларе отряд Сухозанета был усилен прибывшими войсками принца Евгения Виртембергского. Принц Евгений, принявший главное начальство над соединенными вь Гассан-ларе войсками, получил в тот же вечер из Варны, из Главного Штаба Государя, приказание атаковать неприятеля на Куртепэ.
Из рекогносцировки, которую принц произвел на следующий день, оказалось, что местность впереди неприятельской позиции была крайне невыгодна для атаки. Она была покрыта лесом и оврагами и только узкое дефиле оставалось для движения войск.38
По окончании рекогносцировки, отряд вернулся в Гассан-лар, где принц изложил результаты рекогносцировки в донесении Начальнику Главного Штаба, гр. Дибичу. «Едва докончил я свой рапорт, — пишет принц в своих записках, — как до меня донеслись чудные звуки знакомой песни с аккомнанимеитом духовых инструментов. «Откуда вы это взяли?» закричал я со слезами на глазах музыкантам Украинского полка. Это была пародия на тему Schime Minkа, которую я в 1810 году посвятил Куринскому полку. Песня эта, немецкий текст которой носит название «Надежда», была исполнена здесь несколько иначе, нежели 18 лет тому назад, но она вызвала во мне тогдашнее настроение духа и воскресила в моем уме не одно дорогое воспоминание.
«Все это навеяло на меня некоторую грусть. Вообще этот вечер был из числа тех, которые, по своим странным явлениям, наводят поэтов на неясные предсказания о грядущих [112] несчастиях, Сидя под чудными сводами величественных дубов, на сочной, еще свежей траве, мы не наслаждались осеннею прохладою, но следили за багровыми оттенками заходящего солнца, а трогательные звуки певцов Украинского полка переносили нас в область мечтаний, за черту всего земного; — но вдруг глухие, отдаленные раскаты отбоя, долетевшие из турецкого лагеря, возвратили нас к действительности».39
Несмотря на недостаток в силах и на невыгоды местности, принцу Евгению было приказано атаковать 18-го Сентября неприятельский лагерь, так как нельзя было медлить, чтобы не дать неприятелю еще более усилиться подходившими к нему подкреплениями.
У турок в их укрепленном лагере было 30,000 челов. при 16 орудиях, против которых в отряде принца Виртембергского находилось всего 8? тыс. челов. и 40 орудий. Принцу должен был содействовать частью своих сил ген. Бистром со стороны Галаты, для чего было назначено 2? тыс. челов. и 10 орудий. Отряд Бистрома не мог оказать более значительной помощи принцу Виртембергскому, так как войска этого отряда, растянутые на большом протяжении, должны были в то же время поддерживать часть блокадной линии вокруг Варны.40
В 11 час. утра 18 Сентября войска принца выступили из Гассан-лара. По недостатку путей, весь отряд был принужден идти по одной дороге в двух колоннах.
В первой колонне, под командой ген.-ад. Сухозанета, шли полки: Украинский, Одесский и 20 егерский, с частью артиллерии.
Во второй колонне, под командой ген. Дурново, — полки: Азовский и Днепровский и другая часть артиллерии.
В арриергарде следовали кавалерия, казаки, пионеры и 2 орудия.
Местность не позволяла употребить в дело большую часть кавалерии, и только небольшой кавалерийский отряд с 2-мя орудиями был выслан, для отвлечения внимания неприятеля, на высоту впереди нашего правого фланга.
Когда прошли лес, ген. Сухозанет занял опушку его пехотою и открыл по неприятелю огонь из 4-х орудий. Кавалерия из арриергарда выстроилась влево от пехоты.
Турки атаковали левый фланг ген. Сухозанета, но стоявшие [113] здесь полки Украинский и Одесской отразили их нападение и продолжали наступать.
Оба полка вышли на небольшую поляну, которая открывалась среди леса, господствуя над окружающею местностью. Для защиты поляны, турки выстроили на ней редут. Украинцы бросились против него с фронта, между тем, как 20 егерский полк направился в обход. Совместная атака этих двух полков заставила неприятеля оставить редут без выстрела. Турки очистили поляну и отступили к своему укрепленному лагерю, поляна же была тотчас занята войсками принца Виртембергского, которые построились в две линии, причем Украинский полк стал в первой линии, а кавалерия расположилась на левом фланге обеих.
Только десять орудий могло быть выставлено по сторонам редута, из которых и был открыт огонь по турецкому лагерю. Остальные орудия пришлось оставить в резерве. Хотя ядра попадали в неприятельский лагерь, отстоявший на 1,500 шагов от наших войск, но действие их было весьма слабое. Между тем, вокруг не имелось другой позиции для артиллерии, так как все пространство до турецкого лагеря было покрыто густым лесом и, как только войска спускались с возвышенной поляны, турецкий лагерь совершенно скрывался от их взоров.41
Принц Евгений Виртембергский, получивший, между тем, легкую рану в плечо, желал найти лучшую позицию для артиллерии и, с этою целью, приказал ген. Дурново с Азовским полком занять высоту, которая виднелась впереди поляны. В действительности, эта была только группа более высоких деревьев, ген. Дурново не нашел ее в лесу и, встретившись с неприятелем, стал наступать, быстро тесня перед собой турецких стрелков.42
Государь Император, находившийся в Варне, получил, между тем, известие о начавшемся наступлении гассап-ларского отряда и послал принцу собственноручно написанную Им каран- дашем записку следующего содержания:
«Браво, любезный Евгений! ЬИаконец-то ты на настоящем месте! Да хранит тебя Бог! Исполни свой долг. Ты ведешь храбрецов, которые также исполнят его! Бистром поддержит тебя в том случае, если неприятель нападет в большом количестве; если же это ему не удастся, то мы сделаем с своей стороны все, чтобы облегчить тебе твой труд. Скажи всем от Моего Имени, что я поручаю храбрецам геройский подвиг и что с нами будет Бог!».43 [114]
Лестные выражения этой записки были сообщены войскам и встречены всеобщим восторгом. Слова Государя произвели среди них такое одушевление, что украинцы и другие части отряда, остававшиеся на поляне, рвались вперед и потребовались усилия, чтобы удержать их.
Принц ожидал донесения от ген. Дурново, чтобы двинуть вперед артиллерию и атаковать неприятеля пехотою. Как пи казалось рискованным подобное предприятие, однако теперь более чем когда либо, невозможно было медлить, потому что полагали, что ген. Бистром уже начал дело; притом надо было не дать остыть восторженному настроению войск.
Вдруг на опушке леса, непосредственно впереди неприятельского лагеря, показалась огненная линия ружейной перестрелки. Турки бежали по направлению к своим укреплениям, а беспорядочные толпы солдат Азовского полка следовали за ними. Этот полк один, без поддержки, атаковал турецкий лагерь. Генерал Дурново, находясь среди густого леса, не был в состоянии удержать увлечения солдат и вдруг очутился с ними перед турецкой позицией. Встреченный здесь сильным огнем, ген Дурново пал, сраженный пулею, в передних рядах своего полка.
Чтобы прикрыть отступление азовцев, принц тотчас двинул к ним на помощь по одному батальону Украинского и Днепровского полков.
Потеряв всякую надежду найти удобную позицию для артиллерии и не встречая возможности действовать кавалериею, принц решил вслед за этими батальонами выслать вперед почти всю пехоту.
Между тем, И-й батальон Украинского полка, войдя в лес, вступил в рукопашную схватку с неприятелем и, обратив его в бегство, погнался за убегавшими турками. Не взирая на опасность, украинский батальон устремился по дороге в лагерь и проник в него, не смотря на град посыпавшейся оттуда картечи. Вследствие громадного превосходства в силах на стороне неприятеля, батальон был отброшен, подобно Азовскому полку, но затем, подкрепленный остатками Азовского и И-м батальоном Днепровского полка, снова бросился в бой. На атакующих обрушились массы турецкой конницы, но не поколебали их. Украинский батальон построился в каре и отразил все нападения неприятеля.44
На поддержку сражающихся приближались вторые батальоны [115] Днепровского и Украинского полков, которые присоединились к своим 1-м батальонам в то время, когда они в 3-й раз проникли в турецкий лагерь.
20-й егерский полк был оставлен на левом фланге на поляне против оврага, занятого сильными турецкими толпами, и только два батальона Одесского полка находились в резерве при орудиях.
Украинцы, днепровцы и азовцы продолжали жарко сражаться среди неприятельских укреплений. Бой этот следующим образом описан принцем Евгением Виртембергским: «Турецкие укрепления не представляли значительных препятствий; наши войска сражались перед ними и на них, — среди турецких хижин, крытых соломой, — сражались без малейшей надежды на успех против бесчисленных неприятелей, окружавших нас со всех сторон и осыпавших нас картечью из небольших редутов, которые возвышались всего в 200 шагах впереди места сражения. Один из этих редутов был даже взят нами, но мы не могли удержать его за собою. Ужасен был бой, продолжавшийся на этом пункте целый час, и много тут с нашей стороны было пролито крови, так как все преимущества были на стороне турок; но русские войска добросовестно исполнили приказание своего Государя и были в неприятельском лагере, не смотря на все трудности, сопряженные с этим предприятием. Дело оставалось только за исполнением данного нам обещания, т. е. в прибытии подкрепления со стороны ген. Бистрома».45
Батальоны Украинского полка ворвались в турецкие укрепления; одному из них даже удалось захватить неприятельское орудие, но подкрепить их было некому, а удерживаться долее на неприятельской позиции, в виду превосходства сил турок, оказалось невозможным даже при беззаветном мужестве войск. Пришедшие в замешательство турки вскоре заметили нашу малочисленность. Сильная вылазка их ударила в тыл слабому русскому отряду и вынудила его присоединиться к прочим батальонам, которые между тем обратили в бегство атаковавшую их турецкую конницу.
Находясь затем более часа впереди турецких укреплений, наши войска подвергались самому губительному картечному огню неприятеля и понесли огромные потери.46
Небольшие резервы и решительная атака со стороны Галаты увенчали бы, может быть, успехом отчаянное предприятие, направленное [116] против Омера-Врионе, но генерал Бистром, принужденный поддерживать слабыми силами растянутую позицию в блокадной линии вокруг Варны, не мог подать значительной помощи отряду принца. Еще ранее, чем завязался ожесточенный бой Украинского полка, генерал Бистром двинул два батальона с противоположной стороны, против северной части лагеря. Батальоны эти, после тщетных попыток, были отбиты с потерею 500 человек, чем и кончилось участие отряда ген. Бистрома в деле этого дня.47
Приyц не располагал более никакими резервами, а потому оставалось только прекратить бой, во избежание окончательной гибели войск. Осуществить на деле это решение было весьма затруднительно, так как русские совершенно вцепились в неприятеля. Тем не менее, отступление совершено было в порядке, насколько позволяла пересеченная местность, и весь отряд снова сосредоточился на открытой поляне близ занятого редута. Турки, находившиеся в большом беспокойстве и потерпевшие значительный урон, не смели выходить из своих укреплений, пока не убедились в совершенном прекращении русской атаки. Появившиеся затем отдельные неприятельские всадники, были тотчас отброшены.
В семь часов вечера, наконец, прекратился бой, покрывший славой наши войска. Семь часов сряду они сражались с неприятелем, в пять раз превосходившим их своею численностью и занимавшим крайне выгодную позицию. Потеря отряда принца Евгения Виртембергского в этом деле простиралась до 1,400 челов., из которых половина приходилась на долю убитых.48
«Когда сражение окончилось, — пишет принц — мы пересчитали наши уменьшившиеся батальоны, и мимо нас потянулись сотни тяжелораненых, испуская стоны от боли».49
По причине совершенного недостатка воды на позиции, запятой на поляне в лесу в виду неприятеля, она не могла служить местом расположения войск, и потому войска отступили ночью в Гассан-лар.
Отсюда начальник отряда послал донесение Государю о сражении минувшего дня, в котором отозвался с одушевлением о храбрости и преданности войск отряда.50
На следующий день принц сердечно благодарил войска за их поведение во время боя. Приказ этот был прочитан перед фронтом [117] Украинского полка. В нем говорилось, что днем 18-го Сентября войска доказали, «что русскому солдату нет ничего невозможного, хотя успех и не соответствовал их храбрости. Но и в этом случае неприятель еще более удостоверился, что несоразмерность его сил ничтожна против храбрости войска, на всяком шагу ищущего случая доказать Всемилостивейшему нашему Государю, что оно достойно внимания и благоволения, коим Отец отечества его удостаивает».51
Весь следующий за сражением день, отряд принца Виртембергского находился в Гассан-ларе. Принц пишет следующее об этом дне в своих записках:
«Турки не предпринимали никаких враждебных действий, но вокруг меня целый день раздавались стопы, и в течение суток умерло более ста человек тяжелораненых.
Вечером я снова потребовал музыкантов Украинского полка; они играли, но не пели. Комаровский (адъютант принца) весьма обязательно ходил несколько раз взад и вперед, в качестве посланного; — наконец он не мог долее сдержать своих слез. «Две трети из них покоятся в турецком лагере», — сказал он. «Итак, подумал я, — моя песенка была их лебединою песнью!».52
Атака на Куртепэ является одним из самых блестящих дел похода 1828 года.53 Государь высоко оценил ее, сказав принцу, при личном свидании: «Твои солдаты сражались, как львы, и ты, с своей стороны, сделал все, что при подобных обстоятельствах может сделать честный и храбрый солдат. Поверь мне, я никогда но забуду этого!»54
Через несколько дней после дела у Куртепэ, пр. Евгений Виртембергский был принужден ослабить свой отряд, послав часть войск в Пейнерджи, для связи с ген. Бистромом, а сам с Украинским и Одесским полками перешел из Гассан-лара на более выгодную позицию у Османджи.55
Храбрость русских войск произвела столь сильное впечатление на турок, что последствия боя 18-го Сентября существенным образом повлияли на исход кампании. Омер-паша бездействовал в своем лагере. Несмотря на то, что силы его еще более увеличились прибывшими к нему подкреплениями, паша боялся потерпеть неудачу в решительном открытом бою с русскими. [118]
Вскоре затем наступил давно ожидаемый день: 29-го Сентября пала Варна. После занятия ее, Государь объехал войска, бывшие в окрестностях Варны, благодарил их и лично наградил многих. 27-го Октября Государь отбыл на корабле «Императрица Мария» в Одессу, а оттуда в Петербург, куда прибыл 14-го Октября после шестимесячного отсутствия.
Перед отъездом Государь приказал, в случае отступления войск Омера-Врионе из лагеря на горе Куртепэ, преследовать его лишь настолько, чтобы принудить отступить за Камчик, но дальше этой реки не переходить.
Действительно, тотчас после сдачи Варны, Омер-Врионе, который не подал вовремя помощи Варнскому гарнизону, решил теперь уйти за р. Камчик. Вслед за армией Омера-Врионе двинулся Украинский полк, в составе отряда пр. Евгения Виртембергского, но поспешность, с которою отступали турки, не позволила их настигнуть, турки бросали на пути орудия и обоз свой и, перейдя Камчик, заняли укрепление, бывшее на правом его берегу.
Украинцы, в составе отряда пр. Евгения, усиленного войсками, высланными генералом Бистромом, заняли позицию у д. Петрикиой.56
3-го Октября они участвовали в упорном бою с неприятелем, перешедшим внов на левый берег Камчика для защиты своего подъемного моста. Турки были вторично отброшены с значительным уроном за реку и затем отступили в Айдос.
Наступили холода и метели, и утомленные войска, нуждавшиеся в отдыхе, были в Октябре месяце расположены на зимних квартирах. Украинцы заняли окрестности Варны. Вместе с прочими войсками 7-го и 6-го корпусов, оставшимися на правом берегу Дуная, они были подчинены главному начальнику этих войск, ген. от инф. Роту, квартира которого находилась в Варне. Корпусная квартира ген. Ридигера, который принял 7-ой корпус от пр. Евгения Виртембергского, была расположена в Базарджике.57
Во время стоянки в Варне, к полку прибыли 200 рекрут, высланных из 3-го батальона для укомплектования недостающих рядов в полку. 3-й батальон находился в то время в Исакче, вместе с 3-ми батальонами других полков 19-й дивизии, и, пополняясь сам прибывавшими рекрутами, отправлял по временам [119] маршевые команды для укомплектования действующих батальонов.58
Под Варной украинцы простояли до 25-го Февраля 1829 года, а затем, вместе с Днепровским полком и 50 чел. казаков, были посажены на суда и направились в Сизополь.59
1-го Марта фрегат «Рафаил» с Украинским полком прибыл к Сизополю. Эта крепость еще недавно перед тем, 15-го Февраля, сдалась нашему десанту под командой адмирала Кумани. Оба прибывших полка, усилив расположенные здесь десантные войска Кумани, составили гарнизон Сизополя.60
После их прибытия спокойствие в Сизополе не нарушалось до 27-го Марта, когда турки сделали попытку вернуть себе крепость. Собравшись под начальством Гуссейна-паши в Бургасе, они ожесточенно устремились на рассвете этого дня на нагорный редут, построенный впереди Сизополя.
Этот редут мужественно защищался занимавшим его 2-м батальоном Азовского полка. Вскоре на подкрепление к азовцам подошли с чрезвычайною поспешностью вызванные по тревоге вторые батальоны Украинского и Камчатского полков.
Несмотря на сильнейший ружейный огонь неприятеля, украинцы и камчатцы приблизились с барабанным боем к редуту, в то самое время, когда турки уже готовы были в него ворваться, и бросились в штыки на неприятеля. Для поддержки их из Сизополя были высланы 1-й батальон Камчатского полка и весь Днепровский полк. Дружными усилиями всех этих частей атака турок была отбита, и они принуждены были искать спасения в бегстве. Украинцы преследовали их, пока они не скрылись в лесу. После того турки вернулись в Бургас и не решались более возобновлять своих нападений.61
Во время дальнейшей стоянки украинцев в Сизополе, к ним доходили радостные вести о подвигах, совершаемых нашими войсками. В мае месяце они услыхали о геройском сопротивлении ген. Куприянова, который с гарнизоном из 3,000 чел., в течение 10 дней держался против 40,000 турок, предводимых великим визирем. Много торжества вызвала среди украинцев полученная затем другая весть о полном поражении армии визиря у Кулевчи соединенными [120] силами наших 2-го и 6-го корпусов, под начальством самого главнокомандующего, гр. Дибича. (Новый главнокомандующий был назначен еще в Феврале месяце, когда болезнь принудила фельдмаршала Витгенштейна оставить предводительство войсками.62
Такие известия поддерживали бодрость сизопольского гарнизона и помогали ему забывать о собственных невзгодах.
Лихорадки, поносы и другие болезни свирепствовали в то время среди войск гарнизона. Численность Украинского полка с начала войны уменьшилась почти наполовину.63
В начале Июня к этим болезням присоединилась еще чума, которая в течение этой войны вырвала вообще много жертв среди наших войск. Болезнь эта была привезена в Сизополь подпоручиком Украинского полка Фофановым, умершим от нее 9-го Июня. Дом, в котором он жил с товарищем своим, подпоручиком Колесницким, был оцеплен, а подпоручик Колесницкий и денщики отправлены в карантин. Вообще, против распространения ужасной болезни своевременно были приняты решительные меры, вследствие чего она не развилась до такой степени, как в других местах. Однако, заболевания чумой не переводились в полку до выступления в конце Июля из Сизополя, и в течение двух месяцев от нее умерло в полку до 10 нижних чинов. В августе месяце в Сизополь был командирован, для ознакомления со степенью развития этой болезни, Свиты Его Величества ген.-м. кн. Лобанов-Ростовский, который нашел, что распространение болезни увеличивается, и распорядился об улучшении положения больных чипов Украинского и других полков, размещенных в лазаретах вне города, поручив их попечению назначенных для сего офицеров и нижних чинов.64
Несмотря на болезни, уносившие много жертв и этим ослабившие русскую армию, паши главные силы одерживали победу за победой, которые открыли им путь за Балканы. 19-го Июля пала Силистрия и освободились осаждавшие ее войска 3-го пехотного корпуса, которые получили новое назначение, наблюдать за Шумлой, куда отступили войска визиря после Кулевчинского сражения. Тогда же гр. Дибич направил остальные, бывшие в его распоряжении, войска 2-го, 6-го и 7-го корпусов к Балканам и, в половине Июля, победоносно [121] отразив попытки турок, преградивших ему дорогу, перешел через эти горы между м. Эркеч и берегом Черного моря. Государь пожаловал гр. Дибичу за этот подвиг титул «Забалканского».
Из Эркеча правая колонна гр. Дибича направилась через Айдос к Карнабату, а левая, заняв некоторые приморские пункты, вошла в сношение с Черноморским флотом, который снабжал нашу армию всеми необходимыми припасами.65
Ранее, чем продолжать движение к Адрианополю, гр. Дибич притянул к себе возможно большее число войск из окрестных мест. В это время в Сизополь прибыла 1-я бригада 12-й пехотной дивизии и сменила собой Украинский, Азовский и Днепровский полки, которые выступили из Сизополя и прибыли 27-го Июля в Айдос.66 Здесь к ним присоединились маршевые команды, прибывшие для их укомплектования из резервной армии. В числе их, к Украинскому полку прибыло до 700 чел. подготовленных рекрут, высланных из 3-го батальона полка, стоявшего в окрестностях Измаила.67
Укомплектовавши свои батальоны, украинцы перешли 29-го Июля из Айдоса в Карнабат, а затем в Драгоданово.
В этом местечке украинцы оставались и 31-го Июля, в то время, когда главные силы гр. Дибича, выступив из Драгоданова, двинулись к г. Сливпо, и после непродолжительного сражения у этого города, отбросили занимавших его турок в горы.
Это сражение было последним на пути наших главных сил, которые отсюда уже беспрепятственно двинулись к Адрианополю, второй столице Турецкой Империи. 8-го Августа, после усиленных переходов по страшной жаре, они достигли Адрианополя и заняли его без выстрела.68
Украинский полк перешел к этому времени из Драгоданова в Ямболь, куда в начале Сентября к нему пришло известие о заключении мира с Турцией, устрашенной приближением русских войск к Константинополю. В Ямболе украинцы оставались до 12-го Октября, а затем были передвинуты в Сливно.69
22-го Сентября состоялось новое распределение дивизий по корпусам, [122] причем 19-я дивизия вошла в состав 5-го пехотного корпуса.
28-го Октября украинцы получили приказание стать на зимние квартиры в д. Каваклы, в окрестностях гор. Сливно, — возле того же города разместились и другие полки 19-й дивизии, кроме Одесского полка, остававшегося по-прежнему в Гебеджи.70
В конце Октября и в начале Ноября наши главные силы выступили из Адрианополя и, оставив часть войск в Сливно, Бургасе и друг. пунктах, вернулись в Россию.
В числе войск, оставленных в Турции, находились и украинцы, занимавшие окрестности Сливно до весны следующего года. 15-го Апреля 1830 года они выступили оттуда и, иерейдя Балканские горы, прибыли 3-го Мая в Варну, куда собрались все полки 19-й дивизии.71 Украинцы оставались в Варне до 18-го Сентября того же года, в составе войск, занимавших Болгарию под начальством ген. от инф. Рота, а затем, вместе с другими полками 19-й дивизии, двинулись в обратный поход в Россию. Переправившись 5-го Октября через Дунай у кр. Исакчи, где к ним присоединился 3 й батальон, украинцы вступили вслед затем в пределы отечества.72
«За подвиги и отличное мужество, оказанные в продолжение войны против Оттоманской Порты», Украинскому пехотному полку был Всемилостивейше пожалован 30-го Августа 1830 года Гренадерский бой.
Примечания
1. Петров. Рус. воен. сила, т. II.
2. Лукьянович. Опис. турец. войны 1828-29 гг.
3. Там же.
4. В. уч. арх., отд. II, № 2724, Журчал 7-го пех. Корпуса 1828 г.
5. Лукьянович. Война 1828—29 гг.
6. Мольтке. Русско-турецкая война 1828—29 гг., перевед. и дополи. Н. Шильдером.
7. Лукьянович. Война 1828—29 гг.
8. Лукьянович. Война 1828—29 гг.
9. Лукьянович. Война 1828—29 гг.
10. Там же.
11. Мольтке. Рус.-тур. война 1828—29 гг., перев. и дополн. Н. Шильдером.
12. Лукьянович. Опис. войны 1828—29 гг.
13. Мольтке. Рус.-тур. война 1828 — 29 гг., перев. и дополн. Н. Шильдером.
14. Петров Рус. воен сила, т. II.
15. Лукьянович. Опис. войны 1828-29 гг.
16. Лукьянович. Опис. войны 1828-29 гг.
17. Петров Рус. воен сила, т. II.
18. Лукьянович. Опис. войны 1828-29 гг.
19. Лукьянович. Опис. войны 1828-29 гг.
20. Мольтке. Рус.-тур. война 1828—29 г., перевед. и дополн. Н. Шильдером.
21. Там же.
22. Там же.
23. Мольтке. Рус-тур. война 1828—29 гг.
24. Мольтке. Рус.-тур. война 1828—29., перевед. и дополн. Н. Шильдером.
25. Леер. Энциклоп. воен. и морск. наук.
26. Мольтке. Рус.-тур. война 1828—29 гг.
27. Лукьянович. Опис. войны 1828—29 гг.
28. Там же.
29. Лукьянович. Опис. войны 1828-29 гг.
30. Лукьянович. Опис. войны 1828-29 гг.
31. Мольтке. Рус.-тур. война 1828-29 гг.
32. Лукьянович. Опис. войны 1828—29 гг.
33. Лукьянович. Опис. войны 1828—29 гг.
34. Мольтке. Рус.—тур. война 1828—29 гг.—В. ученый арх., отд. II, №2724.
35. Лукьянович. Опис. войны 1828—29 гг.
36. Мольтке. Рус.—тур. война 1828—29 гг.
37. Там же.
38. Мольтке. Рус.—тур. война 1828—29 гг.
39. Записки принца Евгения Виртембергского (Русск. Старина за 1880 г.).
40. Мольтке. Рус.-тур. война 1828 — 29 гг.
41. Мольтке. Рус.-тур. война 1828-29.
42. Там же.
43. Записки пp. Евгения Виртемберг.
44. Мольтке. Рус.-тур. война 1828—29 гг. — Записки пр. Евгения Виртемберг.
45. Записки пр. Евгения Виртемберг.
46. Мольтке. Рус.-тур. война 1828—29 гг.
47. Мольтке. Рус.-тур. война 1828—29 гг.
48. Там же.
49. Записки пр. Евгения Виртемберг.
50. Записки пр. Евгения Виртемберг.
51. Лукьянович. Опис. войны 1828—29 гг.
52. Записки пр. Евгения Виртемберг.
53. Мольтке. Рус.-тур. война 1828—29 гг.
54. Записки принца Евгения Вирт.
55. Мольтке.
56. Мольтке. Рус.-тур. война 1828—29 гг.
57. Лукьянович. Опис. войны 1828—29 гг.
58. Там же.
59. Военно-ученый архив, отд. II, №2773. Квартирные росписания 1829 г.
60. В.-уч. арх., отд. II, № 2871. Журнал воен. действий войск, в Болгарии расположенных.
61. Лукьянович: Опис. войны 1828—29 гг. — Военно-учен. архив, отд. II, №2871.
62. Петров. Рус. воен. сила, т. II.
63. В.-уч. арх., отд. II, № 2773.
64. В.-учен. архив, отд. II, №2846. Дело о свирепствующих в армии заразительных болезнях, 1829 г.
65. Лукьянович. Опис. войны 1828—29 гг. — Веригин. Историч. обозрение похода 1829 г.
66. В.-учен. арх., отд. II, №2860. Журнал воен. действий 2-й армии 1829 г.— «Русск. Инвалид» 1829 года, № 204.
67. В.-учен. архив, отд. II, № 2860.
68. Веригин. Историч. обозрение турецкого похода 1829 г.
69. В.-учен. архив, отд. II, №2860.
70. В.-учен. арх., отд. II, дела №2860 (Журнал воен. действ. 2-й армии, .№2864 (Журнал в. д. 7-го пехотн. корп.) и 2774 (Расквартирование войск по окончании войны).
71. В.-уч арх., №2774 и Послужные списки офицеров.
72. В.-уч арх., отд. III, №770. Дело об укомплектовании войск, возвращающихся из Турции, 1830 г. |
