Захаров С.

Вандея. 1793-1794.
Генерал Клебер.

Материал статьи предоставлен автором.

Решением Комитета общественного спасения от 26 июля, ставшим законом 1 августа, военному министру было поручено направить гарнизон Майнца в Вандею, чтобы усилить республиканские войска в мятежном департаменте. Было также объявлено, что имущество мятежников в Вандее принадлежит республике и должно служить компенсацией гражданам, оставшимся верными родине.
По этому случаю Ронсен писал своему другу Винсенту 1 августа: «Я не могу отправиться в Париж в то время, когда армия так сильно нуждается в реорганизации. Россиньоль принял командование при условии, что я останусь подле него, чтобы руководить всеми операциями штаб-квартиры, главой которой, однако, я не хочу быть, предпочитая действовать как генерал и как помощник военного министра.
У меня будет намного больше возможностей сражаться и раскрывать предателей. Все патриоты на седьмом небе от счастья...»⁵⁵
В своем письме Россиньолю от 2 августа военный министр Бушот писал: «Я знаю, генерал, о ваших чистых намерениях и ваших принципах, и я надеюсь, что вы ответите на доверие республики и на мое. Но чтобы иметь на это право, вы должны мне говорить всю правду...
Храбрый гарнизон Майнца, состоящий из боевых и дисциплинированных воинов, и который был бы еще в этой крепости, если бы все люди исполняли свой долг как он, получил приказ отправляться в Вандею.
Это подкрепление позволит вам возобновить энергичное наступление. Тем временем, реорганизуйте вашу армию, сдержите мятежников, посетите все важные пункты и верьте, что родина будет спасена, когда этот очаг мятежа будет уничтожен...
Я надеюсь, что мы сумеем, наконец, избавиться от недоброжелателей и предателей...
Когда подкрепление армии Майнца прибудет, и используя все средства для исполнения решения Комитета общественного спасения, я надеюсь, что будет видно окончание волнений в Вандее.
Одна из наиболее опасных вещей в революции, - говорил министр, - ... состоит в том, чтобы оставлять оружие в руках плохих патриотов, либо солдат, либо граждан.
Я полагаюсь на ваше благоразумие, мудрость и ваш патриотизм в исполнении разоружения неблагонадежных граждан»⁵⁶.
Как только известие о назначении Россиньоля главнокомандующим стало известно в армии, оно пробудило опасения. Один из представителей народа писал из Ньора своему коллеге Гаспарену, члену Комитета общественного спасения: «Если мы с удивлением узнали о назначении Россиньоля, то дивизия в Ньоре и граждане, которые имели возможность оценить его, были поражены не в меньшей степени. Если достаточно иметь храбрость чтобы быть генералом армии, я не вижу, почему бы храброму гренадеру, не имеющему, впрочем, никакого таланта, не быть достойным занимать этот пост, как Россиньоль.
Я верю, однако, что Россиньоль любит свою родину и не способен изменить ей. Именно это первостепенное качество мы должны видеть в генерале, однако оно не всегда сопровождает таланты». Высказывая свои опасения и претензии, представитель народа далее пишет: «После того, как ему воздали по заслугам относительно двух пунктов, я должен вам сообщить о моих опасениях:
1. Упрек в том, что он не противился грабежу своего отряда жандармерии в Шемийе (в апреле месяце).
2. Грабеж того же отряда в Сент-Пазане, в котором Россиньоль не был чужим...
Итак, уже слышится ропот: офицеры приходят в отчаяние, что смогут удержать солдата во время марша, если тот знает, что главнокомандующий обвинялся в том, что допускал грабеж и разрешал его своим примером, когда был командиром корпуса.
Вы, как и я, знаете, дорогой коллега, что необходимо, чтобы солдат доверял своему командиру, и чтобы этот командир был, по крайней мере, облечен некоторым уважением; без этого нам нельзя надеяться на успех.
Право собственности уже столь часто нарушалось в этой злополучной войне, что я должен вам сказать, что общественное мнение значительно охладело среди наиболее усердных патриотов, которые, уже ограбленные мятежниками, опасаются, что немногое, что осталось у них, будет захвачено теми, кто должен их защищать. Мы пытались их успокоить, однако назначение Россиньоля совершенно не убедило их.
Мы думаем вместе с Конвентом, что необходимо, насколько это возможно, не использовать никого из здешних дворян. Мы также убеждены в том, что республика найдет среди друзей свободы и равенства много людей, которые не принадлежат к этой привилегированной касте и кто также и с большим талантом, чем Россиньоль, будут, по крайней мере, облечены общественным мнением.
Таковы размышления, которые мы считаем полезными для нашей родины; обдумайте их здраво...
Мюскине, близкий друг Россиньоля, был направлен сюда, и мы не знаем в каком звании. Если к нам будут прибывать так много подобного рода людей, нам стоит опасаться дезорганизации нашей дивизии и уничтожения того небольшого общественного мнения, который здесь еще царит»⁵⁷.
Как видно из этого письма, назначение Россиньоля было без особого восторга воспринято в республиканской армии, находящейся в Вандее. Однако в решении Конвента преобладала именно благонадежность; по словам Конвента, Россиньоль был генералом с душой санкюлота.
Давая характеристику Россиньолю, граф Пажоль пишет: «Россиньоль, дивизионный генерал армий Республики, был ювелиром. После взятия Бастилии стал подполковником 3-го полка жандармерии и возвысился до самых высоких степеней, никогда не служа; несмотря на свою некомпетентность, свою жестокость и грабежи, всегда получал поддержку от клуба Кордельеров и фракции террористов; без талантов, без характера, с развращенными манерами, невежественный, лишен даже личного мужества»⁵⁸.
Вообще, если почитать многие письма того периода, то можно увидеть одну закономерность: не только среди солдат, но и среди офицеров и представителей народа присутствовала большая подозрительность и недоверие, ставшие причиной либо измены, либо некомпетенции. В одном из писем Кавеньяка, представителя Конвента в армии Брест, в Комитет общественного спасения и своим коллегам в Тур есть такие строки: «С тех пор как Кюстин меня обманул, я не доверяю больше ни одному генералу. Тем не менее, Канкло еще имеет мое доверие.
Я вижу во главе армии побережья Ла-Рошели только генералов без талантов и без опыта, утром — невидимы, после ужина — несговорчивы...»⁵⁹
Гарнизон Майнца приближался к Орлеану, когда Конвент декретом от 17 августа постановил, чтобы Мерлин де Тионвиль и Ребель отправились туда в качестве представителей народа и управляли майнцами против мятежников Вандеи. В их обязанности входило: создавать трибунал для обуздания военных правонарушений и наказания недоброжелателей, пытающихся развратить дух армии.
В своих инструкциях военное министерство обязывало старших офицеров и штабы 1-го и 16-го числа каждого месяца направлять в министерство следующую информацию:
1. Общее положение и движение частей.
2. Карту расквартирования.
3. План лагерей и местности.
4. Карту открытых маршей.
5. План каждого боя, битвы⁶⁰.
Как было уже сказано выше, генерал Россиньоль, был назначен Конвентом командующим армией Ла-Рошель. Другой армией, имевшей название армия Брест, командовал генерал Канкло, бывший дворянин, и следовательно, в глазах якобинского правительства, являвшийся человеком неблагонадежным, несмотря на то, что он принял новую власть и доблестно служил ей и Франции. Естественно, такие разные по своим взглядам руководители вряд ли могли договориться между собой о совместных действиях против мятежников. Известие о скором прибытии гарнизона Майнца стало новой темой разногласий между ними: каждый прилагал все усилия, чтобы привлечь на свою сторону этих закаленных в боях солдат. Особенно ожесточенные споры шли относительно двух отрядов майнцкого гарнизона, отличавшиеся огромной ценностью и боевым опытом, что было особенно важно для ведения такой специфической войны, как боевые действия в Вандее. Это были части, более известные как Кассельские егеря и Франкский легион.
14 августа представитель народа Кавеньяк направил в Комитет общественного спасения план, составленный генералом Груши, тогда главой штаба армии Брест. В этом проекте шла речь о том, чтобы присоединить именно к этой армии майнцев, дабы прервать любые сообщения мятежников с океаном. Согласно плану, предусматривалось действовать из Нанта на Пор-Сен-Пер, Машкуль, осуществить соединение с дивизией в Сабле, затем проникнуть в сердце мятежного департамента, разоружая сельскую местность. В то же самое время другие армии должны были действовать таким же образом, каждая со своих пунктов. Таким образом, по мысли Груши, эта большая и единая операция закончила бы эту войну. Ньор и Пуатье должны прежде быть приведены в оборонительное состояние.
Армия Брест в то время состояла из 2739 волонтеров, 1900 линейных войск, 250 кавалеристов и 144 артиллеристов; общая численность действующих сил армии составляла 4225 человек⁶¹.
Представитель народа Филиппо, свидетель последних неудач армии Сомюр, отправился в Комитет общественного спасения, чтобы поддержать план генерала Груши. «Армия Майнца, - говорил он, - оказалась бы испорченной и погубленной в топком болоте штаб-квартиры Сомюра. Единственное решение, которое стоит принять — это довести ее до Нанта для объединения с армией Брест. В то время как эта армия будет действовать, армия Тура и Сомюра должна образовать резервный корпус. Она принесет много пользы, не причиняя ущерба. Я ручаюсь головой, что, следуя этому плану, война продлиться не более месяца»⁶².
К моменту прибытия гарнизона Майнца в Сомюр, у Партене произошел бой. Генерал Бурак, прибыв с отрядом к этому городу, столкнулся с мятежниками, которые, завладев скотиной на городском рынке, покидали Партене. Поскольку силы вандейцев намного превышали его отряд, Бурак благоразумно не стал входить в город, дабы не быть окруженным и стал отходить, стойко обороняясь от всех нападений. Генерал Рей, услышав грохот орудий, поспешил на помощь с 60 пехотинцами и 30 кавалеристами. «Пришло время прибыть, - писал он в рапорте генералу Сантеру, - поскольку дерзость и количество вандейцев росли. Я решил атаковать неприятеля, и вскоре победа увенчала мои усилия: враг бежал. Весь скот, украденный на рынке в Партене, был взят обратно и препровожден в Эрво, где я получил удовлетворение, возвратив его владельцам»⁶³.
30 августа генерал Сантер известил военного министра об этом деле, а также сообщил, что гарнизон Майнца в этот момент прибывает в Сомюр. Вместе с тем, он просил военного министра как можно быстрее сменить его на посту командующего, поскольку эта должность являлась выше его сил и способностей; он также информировал министра, что отправил несколько отрядов в Эрво, Туар, Монтрейль, Дуэ и Брисак.
Возвращение Россиньоля с представителями народа успокоило Сантера, который вручил ему общее командование войсками.
Между тем, прибытие закаленного в боях гарнизона Майнца в Тур пробудило амбиции у многих генералов. Каждый хотел иметь под своим начальством эти испытанные войска. В Париже прибытие майнцкого гарнизона в Вандею пробудило надежду на скорое завершение этой жестокой войны. 21 августа военный министр Бушот писал Россиньолю: «Слух о прибытии колонны из Майнца должен заставить дрожать мятежников». В то же время он информировал генерала Обера-Дюбайе, командующего майнцами, что он призвал Россиньоля предоставить несколько дней отдыха этой колонне в Туре⁶⁴.
24-го Обер-Дюбайе сообщал министру, что первый отряд майнцев прибыл накануне в Тур, что вторая и третья колонны следуют в дневном переходе. «Завтра, - добавлял он, - Россиньоль, по приглашению комиссаров Ребеля и Мерлена, отправится сюда, чтобы подготовить план кампании. Россиньоль оставил приказы, чтобы колонны гарнизона Майнца без промедления проследовали друг за другом к месту своего расположения, однако комиссары решили, чтобы они оставались в Туре до новых распоряжений. Прошу вас, гражданин министр, прислать нам гаубицы, без которых мы не сможем воевать в лесистой и изрезанной местности»⁶⁵.
Предвидя, что гарнизон Майнца станет предметом раздоров среди командиров разных армий, сосредоточенных в Вандее, Комитет общественного спасения принял постановление, согласно которому майнцкому гарнизону надлежало отправиться в Нант и ждать там очередных распоряжений.
27 августа Обер-Дюбайе писал военному министру: «Я исполню постановление Комитета общественного спасения, которое я получил вместе с вашей депешей от 24-го, что армия Майнца должна отправиться в Нант, где она поступит в распоряжение главнокомандующего армии Ла-Рошель, чтобы атаковать неприятеля в тыл и прервать их сообщения с внешними врагами. Мой авангард будет 30-го в Сомюре, весь армейский корпус прибудет туда 31-го, а резерв — 1 сентября. Согласно рапорту Филиппо, имеется проект кампании в Вандее, отличный тому, что был принят Комитетом общественного спасения, но я воздержусь от любого размышления по этому поводу»⁶⁶.
Несмотря на происки недоброжелателей, которые в силу разных обстоятельств и амбиций пытались внести тень недоверия к войскам, прибывшим из Майнца, Обер-Дюбайе писал военному министру: «Армия в основной своей части хороша, послушна и, главным образом, патриотична...»⁶⁷
Решение Комитета общественного спасения о движении гарнизона Майнца к Нанту вызвало довольно живую оппозицию со стороны представителя народа Ронсена. Это означало отдать предпочтение плану, который предлагал генерал Бирон, считавший делом самым важным — воспрепятствовать всем сообщениям Вандеи с внешними врагами; это значило принимать проект генерала Груши, посланный Комитету представителем народа Жилем; это, наконец, значило — предоставить генералу Канкло, являвшемуся дворянином, коими являлись Бирон и Груши, значительные силы закаленных в боях войск из Майнца, благодаря которым Россиньоль рассчитывает приобрести военную славу. В итоге, 29 августа он адресовал Комитету общественного спасения план кампании, который предложил еще 25-го в Туре. «Я призываю вас, - писал он Комитету, - отменить постановление, которое предписывает армии Майнца двигаться в Нант, и отдать контрприказ о ее марше. Бурботт должен был вам изложить все опасности, которые явились бы следствием этой меры»⁶⁸.
В своем проекте военных действий против вандеец Ронсен писал: «Мятежники занимают местность примерно двадцать пять лье в длину и восемнадцать — в ширину. То, что они называют своей армией — это здешние крестьяне, эмигранты, священники, контрабандисты, бывшие работники и каторжники, что может дать около 25 тысяч человек, среди которых 700-800 на лошадях, плохо вооруженные, недисциплинированные и небольшое количество артиллеристов.
Эта армия собирается в основных пунктах и когда руководители (восстанием) задумывают атаку, они бьют в набат и объединяют в этих пунктах крестьян с ближайших окрестностей, формируя большое количество людей, частично вооруженных вилами и дубинами. Когда мероприятие осуществлено, эти последние возвращаются по своим домам. Такова позиция мятежников, от которых сильная и хорошо скоординированная атака могла бы освободить территорию свободы за две недели.
План кампании, - продолжает Ронсен, - сводится к тому, чтобы подготовить пять колонн, две из них — армия Майнца, и рассчитать их марш так, чтобы пункты их атак были взаимосвязаны, поддерживая один другого, и, сжимая противника, они могли разделять свои силы или объединять для атаки со всех сторон...
Эти пять колонн составляют в общем 35 тысяч человек; одна часть оставшихся войск должна быть рассредоточена цепью стрелков и разведчиков между и перед каждой колонной, другая часть должна охранять наиболее важные пункты, которые окружают местность, занятую мятежниками. Подписано: генерал Ронсен¹»⁶⁹.
Решение о движении гарнизона Майнца в Нант также вызвало неудовольствие генерала Россиньоля, который во всеуслышание заявлял, что отказ предоставить в его распоряжение майнцев, мешает ему, Россиньолю, быстро завершить эту войну.
Сами же солдаты Майнца и их командиры были вполне удовлетворены, когда узнали, что они должны войти в армию Брест, которой командовал генерал с талантами, и которая зарекомендовала себя с самой лучшей стороны, в то время как о войсках генерала Россиньоля больше говорили как об армии, которая испытывает одно поражение за другим и легко поддается панике и бегству.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что командиры гарнизона Майнца, еще находясь на марше в Вандею, уже стали мишенью для недоброжелательства и непрерывных доносов Россиньоля, Ронсена и других «истинных санкюлотов», которые лучше всего умели обвинять, нежели руководить войсками и побеждать неприятеля.
Клебер прибыл в Тур 22 августа, где соединился со своими солдатами. Эти элитные войска сохранили своих командиров, а также представителей народа — Мерлена и Ребеля, - разделявших вместе с ними все опасности и лишения во время осады Майнца, и которые вместе с ними готовились участвовать в новой кампании. К тому же, их влияние сразу же нейтрализовало тот вред, который мог быть нанесен теми закулисными интригами некоторых «истинный санкюлотов», начавшимися сразу же, как только стало известно о движении майнцев в Вандею.
31 августа представители народа Шудьё и Ришар писали в Комитет общественного спасения: «Мы продолжаем ежедневно получать преимущества, узнаем из всех пунктов, где расквартированы наши армии, самые утешительные известия. Гарнизон Майнца прибыл сюда; авангард уже расквартирован в Сен-Матюрене, на дороге в Анже. Мы не устанем повторять вам, насколько мы удовлетворены присутствуем этих храбрых солдат; они проявляют самое большое желание как можно скорее освободить республику от мятежников Вандеи. Мы не сомневаемся, что они добьются самых больших успехов, как только они получат такую возможность»⁷⁰.
Чтобы прекратить какие-либо претензии относительно гарнизона Майнца, представители народа, собравшись в Туре, приняли решение собрать военный совет, на котором представители и генералы совместно приняли бы окончательный план кампании. Комитет общественного спасения одобрил это решение и предложил собрать военный совет в Сомюре не позже 2 сентября.
2 сентября состоялся военный совет, на котором решался вопрос, каким образом использовать прибывший гарнизон Майнца, поскольку прибытие этих войск вызвало всевозможные претензии и каждый командир соединений, находящихся в Вандее, пытался привлечь на свою сторону эти закаленные в боях части. «Начало протокола совета гласило: «В год 1793, понедельник, 2 сентября, в десять часов утра, граждане Ребель, Мерлен, Ришар, Шудьё, Бурботт, Тюрро, Кавеньяк, Меоль, Филиппо, Рюэль и Файо — все представители народа; а также генералы Россиньоль, Канкло, Мену, Сантер, Обер-Дюбайе, Шальбо, Саломон, Рей, Мешковский и Дембарре во исполнение постановления представителей народа от 27 августа сего года, одобренного решением Комитета общественного спасения, собрались на военном совете»⁷¹.
Открыл заседание генерал Канкло, который зачитал постановление Комитета общественного спасения и письмо военного министра, в которых сообщалось, что армия, сформированная из гарнизона Майнца, должна направиться к Нанту, вследствие чего она оказывается под его, генералом Канкло, командованием.
Несколько членов совета заявили, что последнее постановление Комитета общественного спасения отменяет предыдущее решение, а также письма военного министра. После довольно оживленного обсуждения был поставлен на голосование следующий вопрос: считает ли совет, что последнее постановление Комитета отменяет предыдущее решение, и что генерал Канкло должен быть освобожден от ответственности относительно первого постановления Комитета общественного спасения и приказов, отданных в результате этого военным министром?
Большинством голосов (21 против 1) было принято положительное решение по данному вопросу.
Далее был поставлен вопрос, который беспокоил многих: стоит ли гарнизону Майнца двинуться к Нанту, как решил Комитет, или он должен действовать против мятежников непосредственно на Шоле и Мортань.
После обсуждения, в котором каждый присутствующий высказывался в пользу первого или второго предложения, дискуссия была закрыта и приступили к поименному голосованию:
Из двадцати двух присутствующих только один — Бурботт — заявил, что он не может дать свое мнение ни по одному из поставленных вопросов. Генерал Дамбаррер заявил, что армия Майнца должна действовать сразу на Сомюр и Нант.
Рёбель, Мерлен, Тюрро, Кавеньяк, Меоль, Филиппо, Рюэль, Канкло, Обер-Дюбайе и Мешковский заявили, что майнцы должны идти к Нанту.
Ришар, Шудьё, Файо, Россиньоль, Мену, Дюйу, Сантер, Саломон и Рей считали, что гарнизон Майнца должен двигаться на Сомюр.
Генерал Шальбо заявил, что гарнизону Майнца следует действовать одновременно на Сомюр и Ньор.
Таким образом, большинство не обнаружилось ни по одному вопросу: десять голосов было отдано за Нант, столько же — за Сомюр.
Вновь перешли к обсуждению и, после продолжительных дебатов, совет решил, чтобы генералы договорились между собой в составлении плана предстоящих военных действий, который должен был представлен этим же вечером. Заседание, закончившееся в четыре часа дня, было отложено до восьми часов вечера.
В восемь часов вечера, 2 сентября, военный совет возобновил свою работу выступлением одного из генералов, заявившего, что большинство генералов пришло к мнению о движении армии Майнца к Нанту, что завтра утром они соберутся, чтобы договориться о мерах исполнения этого решения.
Таким образом, своим решением военный совет постановлял, чтобы войска из Майнца двигались к Нанту⁷².
Соображения генерала Верна, начальника штаба армии Брест, сопровождавшего генерала Канкло в Сомюр, во многом повлияли на общее мнение генералов. Вот что он писал главнокомандующему: «Колонна Майнца не имеет пушек; она нуждается в четырех тысячах ружей. Где ваша артиллерия? Где ваш арсенал? К тому же, стоит ли рассчитывать на упавшие духом войска Сомюра, всегда побеждаемые и к тому же дезорганизованные? Осталась ли какая-либо надежда, если колонна Майнца, однажды вступившая в труднодоступную местность Вандеи, была бы предоставлена собственным средствам, и только недостаток помощи вынудил бы возвратиться ее назад?..»⁷³