|
“Прорыв
Махно” — под таким заглавием были опубликованы в журнале “Перекличка” две
статьи: Г. Саковича и штабс-капитана Мустафина,
свидетелей этого прорыва. Сакович пишет: “...Махно,
обрушившись своими главными силами на Симферопольский Офицерский полк,
опрокинул в речку один из батальонов этого полка и... прорвался”. Мустафин же, симферополец, заканчивает свою статью так: “Патроны
кончились. Оставшихся в живых конница перерубила.
Капитан Гаттенбергер застрелился. Пленных не было ни одного”.
При чтении этих статей у
всех, еще живых, симферопольцев невольно встает в
памяти этот трагический для полка день 14 сентября 1919 года на реке Синюха,
принесший не только тяжелые потери полку, но, как выяснилось позже, и
неблагоприятные последствия для всего Белого движения на Юге России.
Невольно вспомнилась симферопольцам и светлая личность капитана Гаттенбергера, командира 2-го батальона полка, погибшего в
этом бою. Бывшим его подчиненным и соратникам явилась мысль восстановить образ
этого незабвенного героя, офицера и командира, и почтить память не только его,
но и всех доблестных соратников-однополчан, погибших вместе с ним в этом бою.
Борис Петрович Гаттенбергер по окончании в 1911 году Симбирского
кадетского корпуса перешел в Павловское военное училище, которое и окончил старшим
портупей-юнкером 6 августа 1913 года, и был выпущен в 13-й лейб-гренадерский
Эриванский Царя Михаила Феодоровича полк. По отзывам
его товарищей и младших юнкеров, Борис Петрович пользовался в училище большой
популярностью и общим уважением.
В июле 1914 года вспыхнула война, и 15 августа подпоручик Гаттенбергер, младший
офицер 6-й роты, выступил с полком в поход из Манглиса.
Об участии Гаттенбергера в боевых действиях полка я
писать не буду, отсылая читателя к книгам капитана Попова “Воспоминания кавказского
гренадера” и “Лейб-Эриванцы в Великой войне”, где с
присущим ему талантом автор описал боевую работу полка в Великую войну. В этих
книгах мы много раз встречаем имя Б.П. Гаттенбергера
и узнаем из них, что, кроме очередных боевых наград, он был удостоен и Георгиевского оружия. Вот как
сообщал “Русский Инвалид” в № 214 от 1915 года о награждении Гаттенбергера: “Награждается Георгиевским
оружием 13-го лейб-гренадерского Эриванского Царя Михаила Феодоровича
полка Борис Гаттенбергер за то, что в бою 28 ноября
1914 года у д. Пржевиче, увидев, что немцы заходят во
фланг соседней с ним роты, бросился на них с полуротой в штыки, но, потеряв в
этой штыковой атаке почти всех людей, принужден был с другой полуротой
пробиваться через окружившего его численно превосходящими силами
противника, что и выполнил и присоединился с уцелевшими людьми к своему полку”.
После развала фронта, когда в 1918 году Крым был занят германскими войсками,
капитан Гаттенбергер оказался с семьей в городе Ялте.
Здесь осенью 1918 года он начал формировать из офицеров-добровольцев Ялтинскую
роту, которая сразу же поступила в распоряжение генерала барона де Воде,
представителя Добровольческой армии в Крыму. В это же самое время в Симферополе
начал формироваться Симферопольский Офицерский полк, послуживший основой 4-й
пехотной дивизии Добровольческой армии. В половине декабря капитан Гаттенбергер получил приказание с двумя ротами отправиться
в Симферополь и поступить на укомплектование Симферопольского Офицерского
полка. В полку мы уже знали о назначении ялтинских рот к нам и с нетерпением
ожидали прибытия их.
Сейчас, спустя более сорока лет, я ясно вспоминаю мою первую встречу
с капитаном Гаттенбергером, когда он с ротами
представлялся в Симферополе командиру полка. Невольно встает передо мною образ
молодого офицера невысокого роста с капитанскими гренадерскими погонами, с
энергичным лицом, скромного и располагающего к себе. Сам капитан Гаттенбергер и его роты произвели как на командира полка
полковника Морилова, так и на всех остальных офицеров
полка самое лучшее впечатление. Роты пришли уже сколоченные дисциплиной и
хорошим духом. Была видна работа их командира.
Роты капитана Гаттенбергера были зачислены в полк как 5-я и 6-я, и сам он
был назначен командиром 2-го батальона. Пополняясь, отдельные роты несли
гарнизонную службу.
В феврале 1919 года
большевики стали угрожать Крыму, и 2 марта 2-й батальон в составе полка был
двинут на Перекоп. Вскоре красные перешли к активным действиям, и 22 марта
батальон принял деятельное участие в обороне Перекопа. Отступая с полком,
батальон капитана Гаттенбергера принял участие 23
марта в бою под Юшунью и далее, отступая на Ак-Манайские позиции, участвовал в разгроме красных под Н. Цюрихталем 3 апреля. На Ак-Манайских
позициях батальон оборонял левый участок полка. 5 июня при переходе в
наступление с Ак-Манайских позиций левая колонна
капитана Гаттенбергера быстро сбила красных и,
угрожая их флангу, сильно содействовала занятию Владиславовки
другими частями полка. Противник отступал. Надеждино
(6 июня), Коронки (7 июня), Черкез-Тобай (8 — 9
июня), Ички (10 июня), Джурин (13 июня) — имена
деревень, где роты 2-го батальона вновь отличились при преследовании красных к
Перекопу, который был занят полком 16 июня. Простояв в резерве в Армянске до 23
июня, полк перешел в Б. Маячки, причем 1-й батальон занял позиции у Каховки по
Днепру, а 2-й батальон оставлен в резерве в Б. Маячках, где батальон пополнялся
и формировал 7-ю роту (почти исключительно из немцев-колонистов). Роты были
доведены почти до нормального состава.
На 31 июля
было назначено общее наступление за Днепр и батальон капитана Гаттенбергера был назначен в состав колонны генерала
Ангуладзе, командира полка 13-й пехотной дивизии. Еще
с вечера 30 июля 6-я рота была выслана вперед для захвата переправы через реку
Ингулец у деревни Снегиревки. Рота быстрым маршем на
подводах выполнила задачу и после короткого боя к вечеру 31-го заняла
переправу.
31 июля, на рассвете, полк
перешел реку Днепр без сопротивления и, преследуя красных, отходивших за реку
Южный Буг, достиг реки 5 августа, занял там позицию и вел короткие бои с
красными. 18 августа полк перешел в Вознесенск, который красные оставили без
боя. С этого времени вплоть до трагического дня 14 сентября (прорыв Махно и
смерть капитана Гаттенбергера) началась борьба полка
с войсками Махно.
С 22 августа в течение трех
дней полк вел кровопролитный бой у станции Помощная.
Бой с переменным успехом велся со значительно превосходящими силами противника.
Однако, несмотря на превосходство сил, станция Помощная
была взята и удержана, Махно был разбит и отступал на Умань. Полк понес тяжелые
потери: 34 убитых и 184 раненых офицеров и солдат только за эти три дня.
Генерал Слащев благодарил полк и выражал свое восхищение его действиями.
Командир полка за отличие был представлен к производству в генерал-майоры. 30
августа под деревней Новоархангельск вновь махновцы были разбиты, понеся
большие потери.
Махно, однако, не сдавался, и
были сведения, что он хочет прорваться на Екатеринославщину.
Наше командование предприняло меры к ликвидации Махно, предполагая окружить его
в районе города Умани. Первые операции начались 9 сентября боем полка у Крутенькое — Рогово. Полк понес значительные потери.
Положение на фронте оставалось очень напряженным в течение последующих дней, и,
наконец, настал трагический день 14 сентября. Подробности этого боя описаны
штабс-капитаном Мустафиным в “Перекличке”, и я отношу читателя к этой статье.
Здесь же мне хотелось бы остановиться на воспоминаниях симферопольца
2-го батальона штабс-капитана Храмко, касающихся
капитана Гаттенбергера в связи с днем 14 сентября.
Штабс-капитан Храмко, будучи раненным, встретился в декабре 1919 года в
Одессе с подпоручиком Климовым, начальником пулеметной команды 2-го батальона,
раненным 14 сентября на реке Синюха. Подпоручик Климов рассказывал ему историю
своего спасения в тот день. Климов, раненный в ногу с переломом кости и в
правый глаз, лежал на поле боя, ожидая своей участи. Отступавшие чины его
команды, случайно наткнувшись на него, пытались его забрать и вынести из боя. Он,
однако, отклонил их попытки и просил его пристрелить. В это время капитан Гаттенбергер, переправившись верхом через реку Синюха и видя эту картину, подъехал к группе и
предложил Климову своего коня. Климов отказался, прося Гаттенбергера
уезжать, чтобы не попасть в руки врага. Он готов был сам погибнуть, только бы
его любимый командир батальона был спасен. Так был любим и уважаем капитан Гаттенбергер своими подчиненными.
Тот же штабс-капитан Храмко, будучи в Феодосии на излечении от раны, читал там в газете “Таврический Голос” статью под заглавием “Как
умирают добровольцы”, написанную вольноопределяющимся (фамилию он теперь не
помнит) из батальона капитана Гаттенбергера, бывшего
свидетелем последних моментов жизни своего командира. Будучи ранен и учитывая положение,
он притворился убитым. Махновцы его не тронули, и, таким образом, он оказался
одним из немногих, оставшихся чудом в живых, свидетелем гибели капитана Гаттенбергера. Этот вольноопределяющийся так описывал
сцену, свидетелем которой он был. Кавалерия махновцев наседала с трех сторон,
и, наконец, капитан Гаттенбергер и еще уцелевшая
группа бойцов оказались окруженными со всех сторон. На требования махновцев
“сдавайтесь, бело-бандиты”
капитан Гаттенбергер крикнул: “Добровольцы не
сдаются”, слез с коня, двумя выстрелами из револьвера убил коня и третью пулю
пустил себе в лоб.
Так геройски погиб наш
соратник по Симферопольскому Офицерскому полку капитан Борис Гаттенбергер. Не сдавшись злому врагу, он пал, показав таким образом пример высочайшей доблести офицера. Симбирцы, павловцы и эриванцы вместе с симферопольцами
могут гордиться своим однокашником и однополчанином.
Не только высокая доблесть на
поле боя отличала капитана Гаттенбергера, но и его
личный характер и жизнь в повседневной обстановке были исключительными.
Штабс-капитан Храмко так вспоминает его: “Капитан Гаттенбергер был всегда спокойный, выдержанный, корректный
как в мирной, так и в боевой обстановке, в которой он быстро и легко
ориентировался. Никогда не терял самообладания, он умело руководил боевыми
операциями. Он любил и ценил офицера и солдата, с ним можно было говорить прямо
и откровенно, он внимательно выслушивал и всегда шел навстречу подчиненным,
делая все от него зависящее. Чины батальона обожали своего командира и ценили
как незаменимого начальника”.
Мне лично часто приходилось
по службе сталкиваться с капитаном Гаттенбергером, и
исключительную сплоченность 2-го батальона, выказавшего под его командой и
позже высокую доблесть во всех боях полка, объясняю доступным характером Гаттенбергера, его спокойствием, выдержкой и добрым
отношением к своим
подчиненным. Вспоминаю, как всегда благожелательно и с большим доверием к нему
относился сперва полковник Морилов, а позже полковник
Гвоздаков, наши бывшие командиры полка.
Они уважали его авторитетное мнение. Добрый характер капитана Гаттенбергера вне
службы и строгий на службе завоевал доверие и уважение его подчиненных, и он
пользовался у них неограниченным доверием и авторитетом. Не раз об этом со мной
говорил погибший под Каховкой в октябре 1920 года мой брат Георгий,
служивший с марта 1919 года в рядах 6-й роты и принимавший участие во всех боях
роты включительно до 9 сентября 1919 года, когда он был ранен.
Заканчивая это повествование, мне, как одному из Симферопольцев,
очень приятно не только то, что на мою долю пришлось, хотя и спустя много лет,
запечатлеть для будущего память капитана Бориса Гаттенбергера,
одного из наших доблестных соратников-однополчан, но и то, что, вспоминая
память капитана Гаттенбергера, тем самым вспомнят и
отметят память доблестных неизвестных его соратников, погибших с ним за благо
Родины в неравном бою на реке Синюха 14 сентября 1919
года.
|
