|
Глава XIX.
Цель дальнейших командировок гг. офицеров. – Инструкция Петрову 5 января 1853 г. – Инструкции Березину и Разградскому 8 января 1853 г. – Инструкция лейтенанту Бошняку 12 февраля. – Донесения А. И. Петрова. – Высочайшее повеление, сообщенное 28 сентября 1852 г. генерал-губернатору Государем Великим Князем Константином Николаевичем. – Мое донесение генерал-губернатору от 25 февраля 1853 г. – Депеша главного правления компании от 15 октября 1852 г. о доставлении в 1853 году парового баркаса для экспедиции. – Занятие залива де-Кастри и основание склада в селении Кизи. – Цель командировки гг. Разградского и Орлова вверх по Амуру 17 марта. – Донесение Разградского от 21 апреля 1853 года и Бошняка от 15 апреля. – Предписание Управляющего Морским Министерством Августейшего Генерал-Адмирала.
Несмотря на все старания доктора Орлова, скорбутная болезнь между командами держались упорно, так что около трети команды была больна ею; но, благодаря Богу, значительной смертности не было. Добывая от манджуров водку, просо и чай, от туземцев свежую рыбу и от тунгусов, в малом количестве, оленину, мы имели возможность довольствовать больных свежей пищей. Это обстоятельство имело благотворное влияние: больные вскоре начали поправляться.
Между тем, в видах пополнения пробела в исследованиях приамгунского края (который представлял немаловажное экономическое значение), с целью обеспечить занятие залива де-Кастри и селения Кизи и для добывания упомянутых, необходимых для больных запасов были отправлены мною в командировку: гг. Петров, Разградский и приказчик Березин. Мичман Петров был послан на двух нартах с тунгусом и казаком, 7 января, в приамгунский край. Ему приказано было ехать по берегу реки Амгунь до селения Кевритин, из которого туземцы ездят на реку Биджи, и следовать их путем на оную. Осмотреть по возможности эту реку и, собрав о ней сведения, [202] обратить главное внимание на леса, произрастающие в ее долине, и на удобства сообщения Биджи с реками Амур и Амгунь. Затем перевалить на правый берег р. Амур в селение Тенже, собрать сведения о пути из него в селение Чеме. лежащее в южной части лимана недалеко от мыса Лазарева и исследовать: не может ли этот путь служить удобным внутренним сообщением реки Амур с южной частью лимана.
9 января, на трех нартах собак, с тремя казаками отправлены вверх по реке амур мичман Разградский и приказчик Березин. Им приказано было: 1) Следовать вверх по реке и производить расторжку с инородцами и могущими встретиться торгующими манджурами, стараться добывать от них просо, чай, водку и необходимые для больных запасы. 2) В селении Пуль, лежащем на середине пути из Николаевска до Кизи, оставить для долженствовавшего следовать в залив де-Кастри г. Бошняка сухарей и корма для собак. 3) Достигнув селения Кизи,. Березину со всеми остальными товарами и запасами остаться в этом селении до прибытия Бошняка и содействовать этому офицеру. 4) В продолжение пребывания своего в Кизи Березин приготовляет, если возможно, чрез туземцев лес около селения Котово (в 2 верстах от Кизи при озере того же имени), имея в виду, что с открытием навигации из этого леса должен был быть основан, подобно как и в де-Кастри, наш пост. 5) Разградскому с добытыми запасами как возможно поспешнее возвратиться в Петровское.
2 февраля 1853 г. Разградский прибыл в Петровское и сообщил, что все запасы для экспедиции в де-Кастри заготовлены и что эта экспедиция совершенно обеспечена. Вследствие этого я 12 февраля отправил лейтенанта Бошняка занять залив де-Кастри и исследовать из этого залива берег к югу. Бошняк отправился на 3-х нартах с 2 казаками: Парфентьевым и Васильевым и тунгусом Иваном. Ему приказано было: 1) с прибытием в де-Кастри, при собрании туземцев, поднять в оном русский флаг в знак занятия залива. 2) С помощью туземцев приступить к постройке помещения для людей и приобрести хорошую лодку, на которой можно было бы с открытием навигации начать исследование берега к югу. 3) При этом исследовании стараться непременно достигнуть залива Хаджи, в чем Березин всеми средствами должен помогать Бошняку из Кизи. 4) Во время пребывания в заливе де-Касти и при исследовании [203] берега к югу наблюдать над действиями иностранных судов в Татарском заливе, а в случае встречи с ними объявлять от имени русского правительства, что вся страна до Кореи и остров Сахалин составляют русские владения и что поэтому всякие произвольные распоряжения с их стороны в этих местах не могут быть допускаемы и влекут за собою ответственность. 5) Собирать всевозможные сведения о путях, ведущих из залива Хаджи на реку Амур, и о состоянии берега к югу, обращая главное внимание на то, не имеется ли на этом берегу закрытых бухт и сообщения с реками Амур и Уссури. 6) Стараться по возможности подробно осмотреть залив Хаджи, в особенности если он окажется таковым, как говорят о нем туземцы. 7) Иметь в виду, что в марте месяце вышлются в Кизи 2 или 3 человека для подкрепления поста во время отсутствия из оного г. Бошняка. И наконец, 8) о всяком особом случае, особливо при появлении иностранных судов, стараться через Кизи давать мне знать, как возможно поспешнее.
6 февраля возвратился в петровское г. петров, а 10 февраля пришла из Аяна почта с тунгусом. Петров сообщил о своей командировке следующее:
К селению Кевратин на р. Амгунь, в 70 верстах от ее устья, от W и WtS, на пространстве около 38 верст идет в реку Амгунь извилистая протока Джагдаха, из озера того же имени. Ширина этой протоки от 20 до 30 саж.. а глубина, по словам туземцев и частью по его измерению, около 6 футов. На этой протоке, не доезжая около 15 верст озера, находится селение нейдальцев – Хаидус. Берега протоки до этого селения низменны, покрыты тальником, тонким березняком и осинником, а от этого селения (равно как и берега озера Джагдаха) увалисты, местами скалисты и покрыты тонкой лиственницей, елью и березою. Озера Джагдаха имеет длину на SW и NO до 3 верст, а ширину до 2 верст. В это озеро впадают две речки: Учань и Поцель. Перевал отсюда на реку Биджи идет по реке Учан, устье которой, по наблюдению Петрова, оказалось в широте 52˚52’N и в долготе 130˚3’O. Проехав до вершины речки Учан около 50 верст на юг, Петров достиг небольшого хребта, из которого берет эта речка свое начало. Следуя отсюда через хребет на SW около 15-ти верст, он прибыл на реку Биджи. Широта [204] этого пункта 52˚ 22’N, а исчислимая долгота 137˚50’O. От этого пункта река Биджи течет на расстоянии 75 верст до озера Ухдыль, в которое впадает. Направление ее OSO, а около озера – О. Далее вверх, по словам туземцев, она имеет направление NW, W и SW, и вершина ее находится близ озера Самагиров, до которого около 150 верст; следовательно, все течение этой реки около 225 верст. По словам туземцев, на пространстве от озера Ухдыль, около 150 верст, река Биджи имеет глубину не менее 4 футов. На этом пути нет ни порогов, ни шиверов, далее же она мелководна и порожиста.
Проехав от этого пункта вниз по реке Биджи на OSO до 10 верст, г. петров встретил 2 большие лодки; туземцы объяснили ему, что это лодки жителей озера Ухдыль. Берега реки Биджи до озера Ухдыль то увалисты и возвышенны, то низменны и тундристы; они покрыты мхом, лиственницей и елью, но последняя не толще 10 вершков. Ближе к устью встречается осина и березняк. Вдоль левого берега реки, в расстоянии от одной до двух верст, тянется хребет гор, который местами подходит утесами к самой реке. По словам туземцев, как на верховьях этой реки, так и по склону хребта произрастают в большой количестве толстые (до 1½ обхвата) леса лиственницы, сосны, кедра и ели. В реке Биджи много различного рода рыбы, а в лесах, которыми она протекает – соболей и лисиц; долина этой реки представляет одно из лучших мест для звериного промысла.
Окончив обследование Биджи, г. Петров отправился в селение Тенже. Здесь он всеми средствами старался нанять проводника, чтобы проехать в селение Чеме, но никто не брался провожать его, потому что из ключей, при перевале через горы, выступила вода и затопила тропинку, по которой туземцы ездят. По сведениям туземцев этим путем до лимана около 75 верст.
С почтою из Аяна я получил от генерал-губернатора от 6 ноября 1852 г. уведомление, в котором объясняется: 1) что Государь Император, вследствие ходатайства генерал-губернатора, повелел соизволить уплатить российско-американской компании из земских сборов Восточной Сибири за убытки, понесенные ею при потоплении барка «Шелехов», – 36,121 руб. 2) Из этих же сборов отчислить 100 тысяч рублей на вознаграждение российско-американской компании за убытки, которые она может понести по установлению правительством сношений [205] с гиляками и на дальнейшие действия правительства в земле гиляков.
Вследствие этого управлявший морским министерством Августейший Генерал-Адмирал Великий Князь Константин Николаевич, от 29 сентября, изволил дать знать генерал-губернатору, что все расходы по крещению инородцев относить на этот капитал и в случае каких-либо особых надобностей для экспедиции делать расходы из того же капитала 100 тысяч, входя по этому с особыми представлениями.
Предписанием от 28 ноября генерал-губернатор уведомил меня, что вследствие представлений моих он повторяет вместе с сим же камчатскому губернатору и начальнику аянского порта: а) чтобы впредь в экспедицию назначать людей здоровых и хорошего поведения; б) чтобы все суда, назначенные к плаванию между Петропавловском и Аяном, совершали не один, а два рейса и заходили бы каждый раз в Петровское, и чтобы при этом оказываемо было экспедиции возможное содействие; г) чтобы командиры судов все требования мои исполняли в точности и без оговорок; д) чтобы все предметы, потребные для экспедиции, были доставляемы по моим требованиям своевременно, и е) чтобы доставка запасов, товаров и проч. была производима на компанейских судах.
Эти бумаги показывали уже, что правительство начало, наконец, обращать на экспедицию больше внимания.
25 февраля отправлена была из Петровского почта в Аян; с нею я послал донесение генерал-губернатору, препровождая при этом данные мною Бошняку, Петрову и Разградскому инструкции. Высказав цель и последствия командировок, положение экспедиции и причины, побудившие меня занять ныне же залив де-Кастри и селение Кизи, я в заключении писал:
«Из этого, Ваше Превосходительство, изволите видеть, что залив де-Кастри и селение Кизи ныне занимаются и что из залива с открытием навигации начнутся обследования берега к югу в видах разрешения морского вопроса, обусловливающего важное значение для России этого края. Вместе с тем примутся меры к возложенному отстранению всяких иностранных покушений на край с моря. Засим, в виду полученного ныне Высочайшего повеления от 28 сентября, мне остается надеяться, что при ходатайстве Вашего Превосходительства высшее правительство утвердить
[206-207] – отсутствуют.
[208] лись. 16 апреля прибыл туда г. Орлов с выменянными им от манджуров на товары просо и чаем и сообщил, что, достигнув селения Пуль, он узнал, что на реке Амур действительно были два миссионера, но туземцы их прибили и прогнали; что же касается до распущенного слуха, что будто бы спустятся манджуры, чтобы уничтожить наши посты, то по всем собранным им сведениям как от туземцев, так равно и от манджуров, этот слух оказался ложным. Манджуры в селении Пуль не только не думали об этом, но, напротив, изъявляли удовольствие, что мы поставили посты в Кизи и де-Кастри, ибо они опасались, чтобы кто-либо другой не занял этот край, так как их правительство оставляет его без всякого наблюдения. Наконец, выразили желание, чтобы мы поселились вверх по Амуру, ближе к Сунгари, дабы удобнее было вступать с ними в торговые сношения.
26 апреля прибыл из Кизи в Николаевск г. Разградский. Бошняк прислал мне с ним донесение из де-Кастри. Г-н Разградский чрез нарочного, посланного Петровым из Николаевска с донесением Бошняка, сообщил мне: «1) что, следуя по реке амур, он убедился, что все туземцы к нам расположены и довольны, что мы поселяемся в Кизи. 2) Что являвшихся сюда с различными злонамеренными о нас слухами 2-х человек они прибили (одного до полусмерти) и прогнали. 3) Что надобно теперь надеяться, что с их помощью сообщение между Николаевском и Кизи более или менее обеспечено, ибо они охотно, за щедрое вознаграждение, которое обыкновенно мы им делаем1, готовы помогать нам. Вообще, писали мне гг. Разградский и Орлов, туземцы, видя наше постоянно доброе с ними обращение, соблюдение полной относительно их, справедливости, уважение к их обычаям и наконец, полное отсутствие желания навязывать им наши обычаи, несоответствующие ни образу жизни, ни положению народа, видимо встали на нашу сторону. Манджуры же, видя, что мы вовсе не вредим их торговле в этом крае и всеми средствами охраняем оной от внешних на него покушений, точно также почувствовали к нам расположение». По прибытии в Кизи, г. Разградский нашел Березина, водворившимся в селении Котово и производившим уже расторжку с инородцами, но к несчастью у него было [209] слишком мало товаров. Сухари и продовольствие он немедленно отправил с туземцем и казаком в де-Кастри к Бошняку.
Н. К. Бошняк от 15 апреля из залива де-Кастри доносил мне следующее:
«К 25 марта лед во внешней части залива, около М. Клостер-Камп, разломало, и с этого времени эта часть залива сделалась доступною для судов с моря. Лед же в самом заливе стоял до 7 апреля и только с этого времени, при крепком NO ветре, начало его ломать. До сих пор залив еще наполнен ломаным льдом. Вчерашний день, 14 апреля, с горы у Клостер-Кампа мы увидели в трубу к югу на горизонте большое 3-х мачтовое судно, за которым начали следить.
12 апреля мы перебрались во вновь выстроенную, покрытую хворостом избушку. Это помещение после бивуачной жизни то в грязных юртах туземцев, то на голом снегу показалось для нас раем. В сделанном нами в этой избушке из глины камине мы поддерживаем огонь, дабы не заводилось сырости. Продовольствия при посте с получением от Березина и затем от Разградского муки, сухарей, сахару и чаю достаточно, я полагаю, на два месяца. Сухари мы бережем для похода, а вместо хлеба и пирожного печем у камина (единственной у нас печи) лепешки на рыбьем жире с рыбою; к обеду варим уху, а иногда и щи; обедаем и пьем чай все вместе. Для подкрепления команды я каждый день даю ей по 2 чарки манджурской водки (очень скверной), доставляемой нам Березиным из Кизи. Мы приобрели от купцов (за 2 конца катанки, якутский топорик и 5 аршин миткаля) лодку в 20 футов длины и 5 футов ширины; теперь готовим ее к походу: смолим, конопатим и возвышаем борта.
Такова наша жизнь и занятия. Всей команды при посте в настоящее время 3 казака и тунгус. Мы все здоровы и, благодаря Бога, бодры.
Имея постоянные сношения с туземцами залива де-Кастри и с возвращающимися чрез этот залив с тюленьего промысла инородцами р. Амур, промышляющими вдоль берега к югу от де-Кастри, я кроме вышеупомянутых сведений получил еще следующие:
По карте Крузенштерна, составленной из описи Лаперуза и Браутона, в широте 49˚N показаны у берега два больших [210] острова; согласно с этим и с вашими указаниями, первая забота моя была разузнать от туземцев сколь возможно подробнее об этих островах. Из всех из объяснений оказалось, что никаких по берегу островов не существует, но что около этой широты должен быть выдающийся в море полуостров с двумя возвышенностями. Лаперуз и Браутон, следовавшие, вероятно, в значительном расстоянии от берега, приняли полуостров за острова. Туземцы сообщили мне, что именно у этого полуострова должен быть закрытый залив, который они называли Хаджи-ту».
15 мая я получил с нарочным из Аяна предписание управлявшего морским министерством Августейшего Генерал-Адмирала Константина Николаевича от 12 февраля 1853 г. Вот его содержание:
«По распоряжению президента Северо-Американских Штатов снаряжены две экспедиции: одна с целью установления политических и торговых связей с Японией, а другая, ученая, для обозрения берегов Тихого океана до Берингова пролива; почему правительство штатов просило дружелюбного внимания и содействия этим экспедициям в случае, ежели бы суда их зашли в пределы наших владений на азиатском и американском берегу. Государь Император Высочайше повелеть соизволил предписать начальствующим лицам в тамошних наших владениях оказывать экспедициям дружественное внимание и приветливость в должных границах благоразумия и осторожности».
Объявляя мне это Высочайшее повеление, Государь Великой Князь генерал-адмирал изволил объяснить, что «по официальным сведениям, обе эти экспедиции в ноябре 1852 г. вышли в море, и, вероятно, в мае или июне все суда соединятся у берегов восточной Индии, а летом того же года могут быть в наших пределах. Экспедиция в Японию вверена командору Пери и состоит: из линейного корабля Vermount, 3-х пароходо-фрегатов – Mississipie, Susquechanna и Pouhotau, одного корвета Macedonian, 3-х военных шлюпов: Vandalia,Plymouth, и Saratoga и одного парохода l’Alledhani. Всего же из 10 военных судов. «Ученая экспедиция, имеющая целью исследовать Китайское море, северную часть Тихого океана и Берингов пролив, по всей вероятности, около половины лета 1853 г. будет находиться в наших пределах. Она находится под начальством капитана Рингольда (Ringgold) и состоит [211] из следующих судов: военный шлюп Vincennes, пароход John Hamock, бриг Porpoise и маленький лоцманский пароход, имя которого нам неизвестно.
Поставляю вас, таким образом, в известность, как о высочайшей воле, так и о целях и составе экспедиций и о времени предположительного их плавания вблизи и около наших владений, насколько эти подробности нам теперь известны, но окончательно верными их считать нельзя; могут последовать и изменения. Мне остается Вам повторить: чтобы во всех ваших сношениях, буде случится с судами, начальниками и экипажами этих экспедиций, вы оказывали им все внимание и приветливость дружественной нации, содействуя при нужде пособиями и наставлениями; словом, вы должны исполнять все, что обыкновенно соблюдается союзными державами, но при этом для предписываемых Вам благоразумия и осторожности иметь постоянно в виду честь русского флага, достоинство нашей Империи, мирно водворяемую нами в краях, где вы находитесь, власть и в виду этого необходимую проницательность».
Таков был смысл Высочайшего повеления и предписания августейшего генерал-адмирала Великого Князя Константина Николаевича.
22 мая я получил из Николаевска с нарочным тунгусом записку от Н. К. Бошняка, отправленную им 6 мая в Николаевск с тунгусом из селения Хой. Записка эта такого содержания: «В заливе Хой я нашел стоявшее на верпе китобойное судно, шкипер которого (родом из Бремена) сообщил мне, что на Сандвичевых островах он слышал, что американцы нынешним летом будут в татарском заливе и хотят занять бухту для пристанища своим китоловным судам; насколько это справедливо – не знаю, но я во всяком случае буду руководствоваться данным мне заявлением о принадлежности этих мест до корейской границы, а равно и острова Сахалина, России, что объявил и этому шкиперу». [212]
Примечания
1. Это вознаграждение обыкновенно состояло в нос, по их выражению, т. е. миткале и китайке и тамчи, т. е. махорки. |
