|
Глава XVI.
Южное прибрежье Татарского залива по сведениям, полученным от туземцев. – Путешествие Чихачева из залива де-Кастри в Петровское. – Донесение Бошняка о протоке Уй. – Реки: Биджи и Пильду. – Обследование протока и озера Кизи. – Левый берег р. Амур между с. Ухтре и устьем р. Амгунь. – Донесение Березина о пути по Амуру. – Съемка топографа Попова. – Результат исследований гг. Бошняка, Чихачева, Березина, Попова и Воронина. – Прибытие корвета «Оливуца». – Донесение начальника Николаевского поста. – Уведомление Завойко. – Ответ генерал-губернатора.
Вскоре после прибытия Чихачева пришла в залив шлюпка с несколькими туземцами с южного прибрежья. Они сообщили, что в 8 дней пути, при тихой погоде, на лодке можно достигнуть огромного закрытого залива, вроде озера Хаджи, а далее к югу есть много заливов, которые почти всегда бывают открыты. Недостаток в продовольствии не дозволил Н. М. Чихачеву проследовать в залив Хаджи, однако он добился от туземцев подробных сведений о нем, по которым можно заключить, что залив Хаджи представляет обширную и превосходную гавань.
Туземцы брались провожать его в этот залив, когда он захочет, и говорили, что оттуда по рекам Тыми и Хунгари они ездят на реку Амур в селения Кизи и Хунгар.
Окончив осмотр залива де-Кастри, Н. М. Чихачев передал одному из смышленых туземцев объявление на французском языке о принадлежности этих мест России и приказал ему показывать эту бумагу могущим прибыть сюда иностранным судам. Затем на приобретенной лодке отправился вдоль берега к лиману р. Амур.
Следуя с тунгусом и топографом вдоль Татарского берега, он вскоре достиг небольшого низменного разлога [170] между горами. По прорубленной в этом месте туземцами, устланной жердями просеке, имеющей ширину до одной сажени и длину до 2 ½ верст, туземцы перетаскивают свои лодки с реки Тоби, впадающей в озеро Кизи. Миновав эту просеку, он на реке Тоби встретил на лодке двух нейдальцев из Кизи, которые сообщили ему, что по этому озеру и по Тоби, до перевала, могут ходить большие лодки. Широта этого перевала оказалась 51˚ 39’N.
Отсюда Н. М. Чихачев отправился далее, вдоль скалистого берега к N. Вскоре северным ветром начало нагонять льды, которыми прижимало их лодку к берегу, так что после пятидневного между льдами плавания лодку окончательно загнало льдами в бухточку, находящуюся около мыса Сущева; едва-едва они не погибли. Вытащив здесь лодку на берег, они ожидали благоприятных обстоятельств, но засвежевший NO ветер нанес еще более льду в бухту. Запас сухарей весь истощился, несмотря на то, что они употребляли их в малых порциях. Н. М. Чихачев решился бросить здесь лодку и, взяв с собою оставшиеся несколько фунтов сухарей, инструменты и карты, отправился до первого ближайшего селения пешком, чрез леса и горы. Перейдя два огромных хребта, они вышли в бухту, совершенно изнуренные и разбитые и к общей радости увидели, что лед сильным штормом разбило, так что можно было снова продолжать плавание. С большой опасностью, по льду, под скалами около моря они достигли своей шлюпки и, спустив ее на воду, пошли на ней к северу вдоль берега. 16-го мая им посчастливилось войти в амурский лиман. Говорю посчастливилось, потому что провизии у них окончательно не было. В лимане они пристали к первой деревне Чеме, ничего не евши сутки, где, пробыв двое суток, отдыхали и утоляли голод юколой и нерпою. Затем, питаясь две недели подобною же пищей, они достигли мыса Тебах, откуда увидели всю северную часть лимана, затертую льдами. Между этими льдами они начали пробираться в Петровское.
Лейтенант Бошняк о своей командировке донес, что 24-го апреля, прибыв в селение Ухтре и остановившись у мангуна Чильгуна, он там и остался весновать. Туземцы оказывали ему внимание и расположение и на расспросы его о Хинганском хребте и о положении края они сообщили то же самое, что говорили Чихачеву и Березину и просили, чтобы мы у них поселились. [171]
Широта селения Ухтре, по наблюдениям полуденной высоты солнца, оказалась 52˚ 29’N. Река Амур у этого селения начала вскрываться ото льда 7-го мая. Лед шел по реке трое суток, напирал большими массами на мыс, на котором расположено это селение, и часто заходил в устье протоки Уй, соединяющей озеро Ухдыль с рекою Амур. Вода возвышалась при этом до 10 футов, так что покрывала всю низменную часть мыса и берега протоки у ее устья. По этой причине здесь и не представлялось удобства для основания эллинга и селения.
Когда вода спала, 18-го мая, Н. К. Бошняк приступил к описанию и промеру протоки Уй и озера Ухдыль. Первая течет по направлению от SW на NO и имеет длину 27 верст; ширина ее от 20 до 40 сажень, а глубина от селения Ухтре, у устья протоки, до селения Пяхта, лежащего на правом берегу ее, от 22 до 36 футов. От селения Пяхту до истока ее из озера Ухдыль глубина от 22 до 10 футов. Из протоки Уй в реку амур ведут три естественных канала. Первый, самый глубокий, немного выше селения Ухтре, имеет ширину от 8 до 10 сажень, а самую малую глубину – 10 футов. Второй канал против селения Пуль, лежащего на правом берегу реки Амур, имеет глубину до 12 футов, а третий. у селения Коим, имеет глубину до 10 футов. Глубина фарватера реки Амур, около этих мест, 15 сажень. Правый берег протоки Уй более приглубый и возвышенный, нежели левый, южный, и оба берега луговые; только около селения Пяхту на левом, северном берегу растет лес. В расстоянии около 10 верст от этого берега идут горы, покрытые прекрасным строевым лесом.
Берег около селения Пяхту, на пространстве около 10 верст, возвышенный и при прибылой воде никогда не затопляется, остальная же часть, а также весь южный – затопляется водою. Местность около селения Пяхту весьма удобна как для поселения, так равно и для основания эллинга.
Озера Ухдыль имеет общее направление от WSW на ONO и тянется на расстояние около 50 верст. Северный берег озера приглубый. возвышенный и частью скалистый; южный же низменный, отмелый, тундристый и болотистый. На северном возвышенном берегу много строевого леса, как-то: ели, кедры и частью сосны, а на юго-западной его стороне находится большой залив, в который впадают две значительные реки, берущие начало из [172] хребтов Биджи и Пильду. Ширина этого залива по параллели 8 верст, а длина по меридиану около 18 верст; глубина его от 5 до 15 футов. На баре река Пильду имеет глубину 3 фута, а река Биджи до 4-х. В этом заливе лежат два острова: один, низменный, против устья Пильду (в 2-х верстах) – около пяти верст в окружности, а другой – скалистый, поросший лесом и возвышенный – против устья Биджи; последний имеет в окружности около 4-х верст и находится в полутора верстах от устья этой реки.
Река Биджи, по словам туземцев, гораздо более реки Пильду. Обе они при устьях имеют возвышенные гористые берега и впадают в озеро с западной стороны. Расстояние между их устьями около 5 верст. При устье Пильду, впадающей в озеро южнее Биджи, находится селение Курчи. Широта его, а вместе с тем и самая южная часть озера, 52˚ 6’N, а исчислимая долгота около 138˚ 55’О. По словам туземцев, на возвышенных и вообще гористых берегах обеих этих рек находится большое количество прекрасного строевого и корабельного леса. Некоторые деревья, по словам туземцев, от полутора до двух обхватов толщиною. Река Пильду течет от WSW, а река Биджи от W.
От селения Курчи на StW в 35 верстах на северном берегу озера при речке Ухдыль находится селение того же имени. Оно составляет самый северный пункт озера; широта его 52˚ 26’, а исчислимая долгота около 139˚ 5’. На NOtO от него, в расстоянии около 30-ти верст, на южном берегу озера лежит селение Ныни, от которого до селения Тази. лежащего у истока протоки или канала Уй около 35-ти верст по направлению NOtN.
На южном берегу озера, в расстоянии от селения Тази около 4-х верст, находится небольшой мелководный залив (до 2-х футов глубины), шириною до 5 верст и длиною до 7 верст. В этот залив с южной стороны впадают две незначительные речки, Сальги и Гильба, берущие начало из гор. Глубина озера под северным гористым его берегом от 30 до 20 футов, но она постоянно уменьшается к южному низменному берегу его, так что около этого берега всего от 4-х до одного фута. При истоке из озера протоки Уй, оно имеет от 8 до 7 футов глубины, а южная часть его усеяна банками и отмелями; в северной части, напротив, нет ни одной банки и мели.
Окончив таким образом описание и промер озера Ухдыль [173] и протоки Уй, 30-го мая Н. К. Бошняк отправился в селение Кизи для содействия Березину, который там заболел. Прибыв туда 5-го июня, он до 12-го числа сделал промер протоки Кизи и части озера при впадении этой протоки. Глубина там оказалась от 18 до 26 футов. Из протоки в озеро идет извилистый канал, глубина которого от 8 до 12 футов, глубина же озера от 30 до 15 футов.
Из Кизи г. Бошняк спустился по р. Амур к Ухтре, а отсюда, следуя на NtW по главному фарватеру реки Амур и придерживаясь левого берега ее к устью реки Амгунь. Оно, таким образом, миновал селение Тлям и через 55 верст достиг селения Отьку, лежащего при устье мелководной протоки и при таковом же озере (около 10 верст в окружности). От этого селения до устья реки Амгунь около 15 верст. Весь этот берег луговой, низменный и в большую воду затопляющийся. На нем Н. К. Бошняк не заметил ни одного места удобного к заселению. К западу от него, около 20 верст, видны были горы. Глубина фарватера реки Амур, на пространстве от Кизи до устья Амгуни, от 8 до 12 сажень, а местами 15 сажень. Река усеяна низменными, луговыми островами и имеет ширину от 8 до 20 верст. С устья реки Амгунь Н. К. Бошняк отправился прямо в Николаевск, куда и прибыл 18-го июня.
В заключение своего донесения от 14-го июня 1852 г. Николай Константинович пишет, что, судя по всему слышанному им от туземцев и манджуров из Сензина, оказывается: а) чтобы иметь влияние на этот край, необходимо нам поселиться на Амуре, как можно ближе к устью реки Уссури. б) Надобно принять энергические меры для уничтожения распространяемых о нас вредных слухов как беглыми русским, так и появляющимися здесь миссионерами и некоторыми манджурами. в) Нет никакого сомнения в том, что на берегу Татарского залива, к югу от залива де-Кастри, находится несколько закрытых бухт, и что туземцы с рек Амур м Уссури посещают эти бухты, достигая их внутренним путем. г) Точно также нет никакого сомнения и в том, что иностранные суда все чаще и чаще посещают ныне Татарский залив, и наконец – д) что реки Биджи и Пильду заслуживают особенного внимания, ибо берега оных изобилуют огромным количеством леса, который удобно сплавлять в реку Амур.
Приказчик Березин от 26-го июня донес мне, что до селения [174] Тыр он доехал скоро и благополучно, отсюда же едва с помощью туземцев мог дотащиться по льду, или лучше сказать по воде, до селения Аур. От этого селения до Кизи он ехал берегом по грязи и на пути в де-Кастри встретил Н. М. Чихачева, шедшего пешком с котомкою на плечах и совершенно изнуренного. Отсюда он довез Чихачева до оставленной им нарты, отдал ему свою и снабдил его провизией, а сам на нарте Чихачева возвратился в Кизи, где занялся расторжкою с гиляками и мангунами и наблюдением за вскрытием Амура, протоки и озера Кизи.
Главный фарватер реки Амура, идущей под левым берегом, начал вскрываться 2-го мая, протока Кизи очистилась 4-го мая, а озеро Кизи 12-го. Вскрытие это совершилось при подъеме воды на 8 футов весьма тихо, в особенности в протоке Кизи. В озере лед исчез на месте. Весна, или лучше сказать лето, настала здесь как бы мгновенно. 6-го мая все было покрыто зеленью.
Местности у селений Кизи и Котово представляются во всех отношениях удобными для заселения. Против селения Кизи река Амур наполнена целым архипелагом островов, из которых один, лежащий около 1 ½ версты от Кизи, горист, возвышен и покрыт дубовыми и березовыми рощами, прочие же луговые и большей частью низменные. Против Кизи река Амур так широка, что горы противоположного левого берега едва видны. Березин, несмотря на закаленную натуру, захворал в Кизи от изнурительного путешествия по воде и грязи. У него сделалась лихорадка и заболела нога, так что он несколько дней не мог двигаться и производить промеры. Последний сделан был Николаем Константиновичем Бошняком. В селении Кизи Березин стоял в юрте мангуна Ганкина. Этот мангун, а равно и все жители как этого селения, так и соседственного с ним – Котово, лежащего в 2-х верстах от Кизи, во время болезни Березина показали свою доброту и радушие. Они ухаживали за ним, прикладывали к его больной ноге какие-то травы, заговаривали воду и давали Березину пить ее. Кроме того, они потчевали его просом, выучились заваривать чай и варить для него уху из свежей рыбы: окуней, карасей и осетров, которых там было в изобилии. Жители этих селений просили Березина, чтобы русские поселились у них. Чрез них он имел сообщение с [175] Н. М. Чихачевым в заливе де-Кастри и посылал с ними к Чихачеву сухари и просо; они же дали знать о болезни Березина Бошняку, в селение Ухтре. Всего замечательнее в этих людях то, что они не хотели принимать от Березина никакого вознаграждения, объясняя, что когда человек болен, то всякий обязан ему помогать, и кто возьмет за это плату, тот, по их понятиям, должен сейчас же умереть. Поправившись от болезни, Березин в приобретенной им лодке поплыл обратно в Петровское. На пути все инородцы принимали его радушно.
Топограф Попов донес мне, что, следуя вверх по реке Амур с Березиным для соединения с Н. М. Чихачевым, он от селения Тыр1 производил глазомерную съемку правого берега реки Амур до селения Кизи, положение которого таково: от мыса и селения Тыр до селения Тыми, на пространстве 20 верст, правый берег идет по параллели, от селения же Тыми до возвышенного скалистого мыса Аур, на пространстве около 90 верст, этот берег идет по меридиану. От этого селения до мыса Аур по берегу реки расположены следующие селения: Чальмок – в 10 верстах от Тыми, Пат – в 20 верстах от Чальмока, Хоре – в 15 верстах от Пата, Тенча – в 10 верстах от Хоре, Пуль – в 8 верстах от Тенча, Коим – в 5 верстах от Пуля, Манзи – в 5 верстах от Коима, Дире – в 6 верстах от Манзи и Аур в 10-ти. Местность между селениями Пат и Хоре и между Манзи и Дире удобна для земледельческого заселения. Из селения Тенча, через небольшой хребет, гиляки ходят в лиман, в селение Чеме, лежащее в 20 верстах от мыса Лазарева. Этим путем от Тенча до Чеме около 70 верст. От селения и мыса аур правый берег до Кизи, около 40 верст, низменный и направляется от SSO к NNW. Здесь два селения: Каби – по средине пути и Уди – в 5 верстах от Кизи.
Результаты всех упомянутых исследований весьма важны; они обнаружили: 1) что на обладание островом Сахалином сохраняется право за Россией. 2) Что залив де-Кастри представляет ближайший к лиману рейд в Татарском заливе. 3) Что определение вершин рек Амгуни и Гиринь может указать окончательно, что, по смыслу 1-го пункта Нерчинского трактата 1689 г., приамурский и приуссурийский края до моря должны составлять [176] принадлежность России, и наконец 4) что на прибрежье татарского залива находятся закрытые бухты, более или менее связанные с реками Амур и Уссури. Из вышесказанного очевидно, что для дальнейшего исследования края, в видах окончательного разрешения весьма важного морского вопроса, а равно и для уничтожения вредных для нас слухов, необходимо было основать следующие посты: на вершинах рек Гиринь, Амгунь и Амур, в селениях Кизи и Хунгари, на устье Уссури, в протоке Вияхту, на Сахалине и на матером берегу в заливе де-Кастри; кроме того, по крайней мере, в двух бухтах к югу от этого залива, ибо, оставаясь исключительно в Николаевске в виду чаще и чаще появляющихся судов в Татарском заливе, наблюдение за ними невозможно, а без этого описываемый край может быть навсегда потерян для России. В этих видах я и решился действовать к достижению сейчас упомянутых целей и потому отправил мичмана Чихачева на ботике и баркасе в Николаевск с продовольствием и запасами как для обеспечения этого поста, так равно и для снабжения предположенной отправить из Николаевска, вверх по Амуру, экспедиции.
Между тем, 18-го июля, пришел на петровский рейд корвет «Оливуца»; это было первое наше военное судно, посетившее Петровск. На нем находились мичмана Петров и Разградский, назначенные на службу в Петропавловск. Командир корвета, лейтенант Лихачев2, представляя мне бумаги от Завойко, Кашеварова, от главного правления российско-американской компании и от генерал-губернатора Н. Н. Муравьева, донес, что ему строго приказано быть в Петропавловске никак не позже 1-го августа, и что он для экспедиции ничего не привез.
В то же самое время начальник Николаевского поста Н. К. Бошняк донес мне: 1) что в ночь с 15 на 16 июля 5 матросов на вельботе неизвестно куда скрылись из поста; 2) что в команде все более и более стали поговаривать о том, что будто бы манджуры скоро нас всех вырежут, и 3) что принимаемые им меры к отысканию скрывшихся людей остаются тщетными. Некоторые из туземцев говорят, что они проплыли в лиман, а другие, напротив, утверждают, что беглецы ушли вверх по [177] реке. Шлюпки у Чихачева никакой не было, да и посылать из команды было некого, ибо там оставалось всего 15 человек, из которых четверо больных. Команда показала на допросе, что скрывшиеся люди неоднократно бегали и из Охотска.
Камчатский губернатор Завойко писал мне от 2-го июня: «По неимению судов в Петропавловске, корвет должен быть возвращен немедленно, а казенное довольствие в экспедицию будет доставлено осенью на боте «Кадьяк», который прежде этого должен развести это довольствие в Гижигу и Тигиль. Казенных судов в Петровское более не будет».
Главное правление российско-американской компании в ответ на депешу мою, посланную 2 ноября 1851 г., пишет мне от 1 марта 1853 г.: «Распространение круга действия экспедиции за пределы Высочайшего повеление не сходствует намерениям главного правления, тем более что, включая убытки, понесенные уже компанией по случаю затонувшего барка «Шелехов», простирающиеся до 36.000 рублей, вместе с отправленными в 1851 г. товарами достигли уже до 59,000 рублей, т. е. суммы, определенной на экспедицию до 1854 г. Поэтому представление ваше об увеличении средств экспедиции товарами и жизненными запасами правление не признает ныне своевременным, впредь до получения от торговли прибылей, могущих покрыть издержки компании. Но, однако, останавливаясь ныне исполнением ваших требований, главное правление представляет оное на благоусмотрение генерал-губернатора».
Генерал-губернатор Н. Н. муравьев, от 4 марта 1851 г., в ответ на рапорт мой от 3 ноября 1851 года пишет:
«Относительно увеличения средств экспедиции от российско-американской компании, согласно вашим требованиям от 2 ноября 1851 г., паровым баркасом, катером и различного рода запасами и товарами,– я вместе с сим же предлагаю главному правлению компании, не стесняясь определенною на экспедицию суммою, исполнить оное. Что же касается до присылки собственно для экспедиции парового судна из Кронштадта, то я отнесся уже с просьбою к начальнику главного морского штаба и с этою же почтою предлагаю к точному исполнению начальнику аянского порта Кашеварову исполнять ваши требования и отправлять в Петровское зимовье товары, запасы и прочее и на компанейских судах, следующих из Аяна в Ситху». [178]
На рапорт мой от 20 февраля 1852 года генерал-губернатор от 19 апреля 1852 г. пишет:
«О присылке в экспедицию людей из Охотска 50 человек хорошего поведения я сделал распоряжение камчатскому губернатору; прислать же при них 2 офицеров не имею возможности, ибо в них ощущается недостаток в камчатке. Что же касается до испрашиваемого вами от меня разрешения о командировании офицера для поверки слухов о поселившихся около устья Сунгари беглых русских и об исследовании реки Уссури и перехода с этой реки к заливу на татарском берегу, исследования этого берега и, наконец, занятия с. Кизи, то так как все эти места лежат за пределами земли гиляков, то я, в виду Высочайшего повеления, не имею права дать вам от себя подобного разрешения; но, находя доводы, изложенные вами в рапорте от 20 февраля, вполне уважительными, я вхожу ныне же с представлением об этом начальнику главного морского штаба князю Меньшикову для доклада Его Величеству. О последующем немедленно будете уведомлены».
Начальник аянского порта Кашеваров на предписание мое от 14 апреля донес мне 14 июля 1852 г. следующее: «Предписание Ваше от 14 апреля я препроводил генерал-губернатору и в главное правление компании. Впредь до распоряжения правления я, как начальник аянской фактории, не имею права сделать каких-либо распоряжений по этому предписанию и не могу выходить из той нормы по снабжению экспедиции запасами и товарами, какая определена правлением. Ныне же, по неприбытии еще из колоний в Аян судна, ничего не могу Вам отпустить с корветом «Оливуца» и долгом своим считаю предупредить, что в нынешнем году едва ли буду иметь возможность снабдить экспедицию и тем даже количеством запасов и товаров, которое прежде было определено правительством. Запасы и товары эти, вследствие строгого мне предписания главного правления, никак не могут быть отправлены на компанейском судне, а должны быть доставлены Вам на казенном. Что же касается до офицеров, то они следуют в Камчатку на корвете «Оливуца», и вы, следовательно, сами распорядитесь». [179]
Примечания
1. Против устья реки Амгунь.
2. Лейтенант Лихачев заменил достойного командира корвета И. Н. Сущева, утонувшего в Петропавловске.
|
