|
Глава VI.
Представление Вонлярлярского о переносе Охотска в 1847 г. – Причины посылки торговой экспедиции из Аяна на р. Тургун и южный берег Охотского моря. – сведения, доставленные академиком Мидендорфом. – Действия правительства относительно Китая до 1847 г. – Мнение правительства о приамурском крае, вследствие донесений барона Врангеля и графа Несельроде. – Решение правительства в 1848 г.: снарядить экспедицию Ахте для проведения границы с Китаем. – Окончательное решение правительства, в том же году, об отдаче всего приамурского бассейна Китаю.
Начальник охотского порта капитан Н. Вонлярлярский представил о необходимости перенести охотский порт в усмотренный в 1844 г. Мидендорфом на Секпекинском полуострове залив, названный при его описи капитаном Поклонским заливом «великий князь Константин». Этот залив, по мнению его, представлял все удобства для основания в нем порта гораздо лучшего, чем охотский и аянский. Дело об этом предмете, по ходатайству директора инспекторского департамента М. Н. Лермонтова, в исходе 1847 г., со стороны морского министерства было решено в том смысле, чтобы перенести в этот залив охотский порт, и испрашивалось уже для этого 250,000 руб.; но ожидалось только заключение генерал-губернатора Восточной Сибири о том, что будет стоить провести дорогу из этого залива по южному склону Яблонового хребта в Забайкальскую область, по пути Мидендорфа..
В то же самое время, с другой стороны, председатель главного правления компании Ф. П. Врангель и начальник аянского порта и фактории В. С. Завойко докладывали генерал-губернатору Восточной Сибири об удобствах соединить в Аяне и правительственный порт, как в пункте, который вместе с тем, посредством вьючной дороги от Нелькина до Аяна и далее по рекам: Мае, Алдану и Лене, представляет удобное сообщение [54] с Якутском. Для совершенного обеспечения этого пути, г. Завойко предлагал между Аяном и Нелькиным и по берегам реки Маи образовать селения из крестьян, для чего, говорил он, имеются на этом пространстве хорошие и удобные места.
Точно также в 1845 г. камчатский епископ Иннокентий1 в письме московскому митрополиту Филарету, между прочим, писал2: «Свет Св. Евангелия начинает распространяться с нашей стороны и на пределы китайской империи, впрочем, без всякого с моей стороны участия. Священник во время своих поездок по приходу имеет случай видеться на Бурукане3 с нейдальцами и гиляками, живущими в пределах китайской империи, которые приходят сюда за промыслами и для торговли; при всяком свидании священник беседует с ними о спасении души, и беседы его, при содействии Божием, не остаются бесплодными: 9 человек нейдальцев окрестились, и один из них показал редкое усердие при принятии крещения». В том же 1845 г. академик Мидендорф писал, между прочим, генерал-квартирмейстеру Бергу, что, следуя вместе с топографом Вагановым от тугурской губы с юго-восточного берега Охотского моря в забайкальскую область, по южному склону Станового хребта, тянувшегося к западу, он находил несколько каменных столбов в виде пирамидальных груд, которые поставлены манджурами и китайцами как пограничные знаки. Так как по Нерчинскому трактату 1689 года граница наша с Китаем в этих местах должна идти не по южному склону этих гор, а по вершинам оных, то на этом основании китайцы отдалили границу к югу и уступили добровольно России огромное пространство земли, в которой он нашел несомненные богатства золотых россыпей. Россия этим бы и следовало воспользоваться, т. е. провести границу с Китаем по направлению столбов. Эти сведения генералом Бергом4 были доведены до военного министра графа Чернышева и министра иностранных дел графа Несельроде. Затем [55] тот же академик Мидендорф писал, что полезно было бы с гиляками, обитающими на юго-восточном берегу Охотского моря, вступить в торговые сношения, как с народом, по собранным им сведениям, независимым, и для удобства торговли приобрести от них клочок земли для устройства зимовья5. Вследствие этого обстоятельства, а равно и для уничтожения кулачества якутских торгашей, с разрешения главного правления в 1847 г. В. С. Завойко послал для торговли из Аяна по стойбищам тунгусов, находившихся между Нелькиным и Тугуром, и служившего в компании Д. И. Орлова. В 1848 году г. Орлов встретился в урочище Бурукан с нейдальцами, прибывшими туда с реки Амгуни. Нейдальцы просили Орлова ехать с ними на реку Амгунь, но г. Орлов, зная, что места эти считаются китайскими, не решился с ними ехать6. Здесь Орлов встрелился также и с гиляками, обитавшими на юго-восточном берегу Охотского моря к северу от амурского лимана, и вступил с ними в торговые сношения. Главное правление компании, получив от Завойко донесение о вступлении Орловым на Бурукане в торговые сношения с гиляками юго-восточного берега Охотского моря и имея в виду сведения и мнение академика Мидендорфа, в 1849 г. ходатайствовало чрез графа Несельроде о дозволении продолжать эту расторжку с гиляками и построить у них зимовье. Для этого оно просило командировать из Охотска 10 человек мастеровых и 10 казаков в распоряжение опытного в этом деле прапорщика Орлова, подчинив его начальнику аянской фактории Завойко, а экспедицию эту назвать торговой экспедицией аянской фактории.
Вследствие этого представления, граф Несельроде, от 25-го февраля 1849 г., уведомил главное правление компании, что Государь Император одобрил это представление. В заключение он объяснил, что цель этой торговой экспедиции должна единственно состоять в том, чтобы вступить в расторжку с гиляками, обитающими на юго-восточном берегу Охотского моря, к северу от амурского лимана, но отнюдь не касаться устья реки Амур, а тем более – амурского бассейна. [56]
таково происхождение этой ничтожной по цели, торговой экспедиции. возбужденной российско-американской компанией. Это обстоятельство еще более уясняет то заблуждение, какое царствовало тогда о границе нашей с Китаем. До 1847 г., т. е. до представления Врангелем и графом Несельроде о результатах посылки в амурский лиман Гаврилова, правительство наше постоянно отклоняло предложение китайцев о разграничении земель, лежащих от верховьев реки Уди к востоку до моря и оставленных по Нерчинскому трактату не разграниченными. Правительство не теряло надежды утвердиться в приамурском бассейне, если, по исследованиям, устье р. Амур и ее лиман окажутся доступными для входа судов с моря. Оно ждало только благоприятных обстоятельств, чтобы привести в исполнение мысли Петра Великого и Екатерины II; но, убедившись, по донесению барона Врангеля и графа Несельроде, в недоступности устья реки Амур и ее лимана и имея в виду: а) представление о важном значении Аяна; б) мнение о Петропавловском порте, долженствовавшем быть главным нашим портом на Восточном океане, и наконец в) сведения о пути академика Мидендорфа от тугурской губы по южному склону Станового хребта, а также о найденных им по этому пути каких-то китайских пограничных знаках,– правительство в 1847 году решилось положить окончательно границу с Китаем на отдаленном Востоке и тем прекратить весьма часто повторявшуюся неприятную переписку об этом предмете с Китаем. Вместе с тем рушились и все надежды сибиряков о реке Амур; мы предоставляли как эту реку, так и весь ее бассейн навсегда Китаю, и сознали, что по недоступности ее устья и лимана для судов с моря она бесполезна для России.
Для определения направления границы с Китаем, в 1848 году, положено было воспользоваться упомянутыми сведениями о столбах или пограничных знаках и о пути от тугурской губы, объясненных Мидендорфом генералу Бергу, военному министру графу Чернышеву и министру иностранных дел графу Несельроде. – лицам, весьма сочувствовавшим тогда предложению этого академика, и положить границу по его пути: от тугурской губы к Забайкалью. В том же 1848 г. на ходатайство упомянутых лиц последовало Высочайшее повеление о снаряжении экспедиции под начальством подполковника генерального [57] штаба Ахте, из горных инженеров: Меглицкого и …ванько, астронома Шварца, нескольких топографов и с особою при экспедиции командою для разведок. Губернатору Восточной Сибири Высочайше повелено было содействовать этой экспедиции всеми средствами, в видах скорейшего окончания возложенного на нее поручения, состоявшего в том, чтобы окончательно определить нашу границу с Китаем по направлению столбов, найденных Мидендорфом. Эта экспедиция в июне 1849 года выбыла из Петербурга в Иркутск, где по распоряжению генерал-губернатора Н. Н. Муравьева, оставшимся вместо него иркутским губернатором Владимиром Николаевичем Зориным была оставлена впредь до возвращения Н. Н. Муравьева из Камчатки.
Таковы были события, совершившиеся на отдаленном нашем востоке до 1849 г., приведшие правительство к окончательному и, казалось, бесповоротному решению: «положить границу нашу с Китаем по южному склону Хинганского Станового хребта до Охотского моря, к тугурской губе и отдать таким образом навсегда Китаю весь амурский бассейн, как бесполезный для России по недоступности для мореходных судов устья р. Амура и по неимению на его прибрежье гавани. Все же внимание обратить на Аян, как на самый удобный порт в Охотском море, и на Петропавловск, который должен быть главным и укрепленным портом нашим на Восточном океане7.
Ясно, чтобы отклонить правительство от такого ошибочного решения и дать возможность принять на отдаленном Востоке надлежащее положение, которое готовили ей Петр I и Екатерина II, необходимо было разрешить два важных вопроса: вопрос пограничный и морской. Из них первый вопрос заключался в том, что действительно ли груды камней, найденные академиком Медендорфом и принятые им за пограничные знаки с Китаем, имеют это значение? Действительно ли Хинганский Становой хребет, тянущийся к востоку от вершин рек Горбицы и Уди и имеющий тоже восточной направление около тугурской губы, упирается в Охотское море? И, наконец, какое имеют направление реки, выходящие из Хинганского хребта и вливающиеся [58] в южное и северо-восточное колена реки Амур? Второй вопрос – морской, заключался в том, что действительно ли недоступны для мореходных судов с севера и юга амурский лиман и устье р. Амур? И действительно ли на прибрежьях татарского залива нет гавани? Для разрешения этих вопросов необходима была посылка особой экспедиции; но после сейчас сказанного ясно, что представлять правительству о снаряжении экспедиции с этой целью было уже невозможно. Ибо после его решения, в котором были заинтересованы первые сановники государства, не только нельзя было ожидать на это согласия, но напротив, тех, которые осмелились бы сделать подобное представление, ожидало явное или тайное преследование. Озарить этот край светом истины и через это отклонить высшее правительство от потери его навсегда для России возможно было лишь случайно и при содействии лиц, твердо убежденных в ошибочности взгляда на этот край, – взгляда, унаследованного от авторитетов знаменитых мореплавателей и последующих за ними экспедиций. Тут нужны были люди, которые бы решились действовать при этой случайности вне повелений, люди, вместе с тем одушевленные и гражданским мужеством и отвагою, и готовые на все жертвы для блага своего отчества!
В такое именно положение поставлены были здесь наши морские офицеры с 1849 по 1855 гг. Они-то, как мы ниже увидим, возбудив погребенный, казалось, на веки амурский вопрос, преследовали его, разрешили и, разъяснив правительству все важное значение для России приамурского и приуссурийского бассейнов, сделались виновниками в присоединении этого края и острова Сахалина к России.
Мне необходимо было обозреть все предшествовавшие 1848 году события, совершившиеся на отдаленном нашем Востоке, для того, чтобы дать возможность справедливо оценить всю важность деятельности в этом крае наших морских офицеров с 1849 по 1855 гг., – деятельности, далеко выходящей из ряда обыкновенных. [59]
Примечания
1. Ныне митрополит московский.
2. Это письмо обнародовано в «Трудах Православного Благовестия», 1845 г., стр. 263.
3. Урочище или мыс Бурукан лежит на левом берегу реки Тугура, около 150 верст от ее устья. Из этого видно, что это урочище принималось тогда за границу с Китаем, ибо чрез него проходила упомянутая произвольная пограничная черта, назначенная на картах и в географиях того времени.
4. Бывшим впоследствии графом и фельдмаршалом.
5. Это обстоятельство обнаруживает, что Мидендорф, делая подобные заключения, совершенно не знал гиляков, ибо каким образом от народа, не имеющего никакого понятия о территориальной собственности. а тем более о гражданственности, приобретать землю куплею?
6. Все упомянутые сведения показывают одни только заблуждения о крае и народе, в нем обитающем, а также и о границе нашей с Китаем.
7. Таков смысл решений особого комитета 1848 г., под председательством министра иностранных дел графа Несельроде, с участием военного министра графа Чернышева, генерал-квартирмейстера Берга и проч., как видно из дела по Амуру, находящегося в архиве азиатского департамента министерства иностранных дел.
|
