|
Глава VII. Царствование Петра Великого. (1707–1725)
Бунт Буловина. Буловин скрывается в Запорожской сечи. Разбитие Войскового Атамана. Взятие Черкаска. Буловин Войсковым Атаманом. Поражение трех мятежнических отрядов. Смерть Буловина. Бегство Некрасова с раскольниками на Кубань. Герб войска. Казаки под Лесным и Полтавою. Донское войско в ведении Сената. Поселение Калмыков в Чугуеве. Разбитие Бахты-Гирея Султана. Персидская война.
Бунт Буловина. 1707 год. Карл XII, похваляясь воинскою бешеною храбростью, в особе Государя едва ли не безрассудною, старался превозмочь своего Великого соперника не одним мужеством превосходно обученного и опытного своего войска, но подкупом, обольщениями и изменою. Гетман Малороссийских и Запорожских Казаков Мазепа, прельстившись Королевскими обещаниями, сделаться независимым владетелем Полоцкого и Витебского Княжества, первый изменил России. Он обещал Королю привлечь в союз свой Аюку Хана Калмыцкого, Белгородских Татар и Донских Казаков и при вступлении Шведской армии в Малороссию с несколькими [249] тысячами своих Казаков предался неприятелю. Сей коварный предатель, еще таяся, хотя не успел во всех своих предположениях, но сыскал в войске Донском подобного ему Иуду в лице Кондрата Буловина; сыскал и не ошибся в своем выборе.
Буловин, обольщенный Мазепою, с которым он познакомился в прежних походах Крымских, и будучи заверен в помощи Турок, Крымских Татар и Запорожцев, спешил воспользоваться случившимися тогда обстоятельствами, развернул знамя бунта, – но преждевременно: злодеи обыкновенно запутываются в собственных своих сетях. В звании походного Атамана ему поручено было охранение границ со стороны реки Донца и Бахмута, где Донское войско имело свои варницы для добывания соли. В сие время Полковник Князь Юрий Долгорукий с командою, по Указу Царскому, вместе с Войсковым Старшиною Еф. Петровым, в восьми верховых станичных юртах, схватил и выслал на прежние жилища до 3.000 разного звания беглых из России людей. Но как в некоторых Станицах Казаки дерзнули сопротивляться, то главные зачинщики были наказываемы; и при сем, вероятно, не обошлось без насилия с обеих сторон. Буловин, полагая сей случай весьма благоприятным для возмущения недовольных действием высшего Правительства, успел преклонить к бунту Казаков восьми помянутых [250] верховых станиц. Мазепа притворялся еще верным, но тайно переписывался и пересылался с Буловиным и возмущал Малороссиян пустыми слухами, будто Государь хочет обратить Казаков в войско регулярное, под рукою допустил, что немалое число пришлецов и бродяг из ближних Украинских городов наполнили Бахмут, откуда дерзновенный Буловин с сим набродом немедля выступил. Скорым переходом достигнул он Хопра и близ Урюпинской Станицы внезапно (в Октябре) ночью напал на Князя Долгорукова, не подозревавшего измены, и его, и всех, при нем бывших, около 1.000 солдат с Офицерами перерезал. По совершении сего злодеяния, Буловин послал по всем Станицам возмутительное письмо следующего содержания:
«Всем Старшинам и Казакам, за дом Пресвятой Богородицы и за истинную Христианскую веру, и за все великое войско Донское, также сына за отца, брату за брату и друг за друга стоять и умереть заодно: ибо зло на нас помышляют, жгут и казнят напрасно; а злые Бояре и Немцы вводят нас в Еллинскую веру, а от истинной (раскольничьей) Христианской отвращают. Ведаете вы, Атаманы и молодцы, как наши деды и отцы на сем поле жили, и прежде сего наше старое поле крепко стояло и держалось; а те злые супостаты то старое поле все перевели и ни во что почли. Чтобы нам не [251] потерять его и единодушно всем стать, ему, Атаману Буловину, дайте правое слово и душами своими укрепите; Запорожские же Казаки и Белогородская Орда станут в нами вкупе и заодно; и вам бы, Атаманы-молодцы, о сем ведать. Куда сие наше письмо придет, то половине остаться в куренях, а другой половине быть готовой к походу. А буде кто, или которою Станицею сему нашему Войсковому письму будут ослушны и противны, и тому будет учинена смертная казнь без пощады; а верстаться пополам опричь вольницы, которым всем идти в поход. Сие письмо посылать от городка до городка, наскоро, и днем и ночью, не мешкав, во все станицы и на Усть и вверх Бузулука и Медведицы».
Государь, получив известие о столь неожиданном возмущении на Дону и опасаясь вредных последствий оного, немедленно приказал идти противу Буловина 1.000 Драгунам полка Гулица, из Тамбова всей бригаде Степана Бахметева, Воеводе Князю Мих. Анд. Волконскому, собрав в Ряжске Московских чинов людей, Рязанского разряду и заоцких и Украинских городов помещиков и вотчинников с их дворовыми людьми, идти также на Хопер. Войсковому Атаману с верными Казаками велено: воровских прелестей Буловина не слушать и воевать его как врага. Украинскому Воеводе Князю Дмитр. Мих. Голицыну и Азовскому Губернатору Толстому [252] приказано взять все нужные меры осторожности.
Войсковой Атаман Максимов, при первом слухе о возмущении, послал во все станицы приказ: Буловина не слушать, а остальному наличному войску, за откомандированием большой половины полков противу Шведов, собраться в Черкаск в половинном числе, и с сими немедля выступил к Хопру. Буловин, надеясь вскоре собрать на Хопре многочисленную толпу, намерен был идти в Москву, губить Бояр, мундирных солдат и Немцев. Но надежда его не исполнилась. Передовые его отряды при наступлении Войскового Атамана бежали, и Буловин, еще малосильный, опасаясь неудачи, уклонился от нападения и отступил (в Ноябре 1707 г.) с Хопра к Бахмуту, где удобнее мог получить обещанную помощь от Татар, Запорожцев и от Мазепы. Там приказал он своим главным соумышленникам – Хохлу, Некрасову, Драному, Голому и прочим – перейти Донец и стать за Миусом, где стараться усилить отряды свои беглецами из Малороссии и вольницею с Дона; сам же отправился в Запорожскую сечь.
Буловин скрывается в Запорожской сечи. 1707 год. Буловин, прибыв в сечь в половине Ноября 1707 года, просил на Раде, чтобы ему с 42 Казаками позволено было поселиться на речке Каменке: им позволили жить в Кадаке. Государь, еще не подозревая измены и будучи твердо [253] уверен в преданности Мазепы, поручил ему присмотр за усмиренными бунтовщиками. В продолжение зимы на Дону все было спокойно, но Мазепа с преданным ему Запорожским Атаманом Гордеенком, действовали неослабно. Буловин, тайно ими покровительствуемый, набирал в Запорожье и Малороссии всякий сброд и отсылал его в отряды свои, скрывавшиеся в пустынных степях за Миусом; и даже в пограничные Великороссийские города посылал он обольстительные письма и подговорщиков своих, но без успеха.
1708 г. Мазепа, готовясь к измене, до того притворствовал, что при самом начале и во все продолжение бунта посылал нескольких своих Казаков противу бунтовщиков и от Запорожского Кошевого Атамана Гордеенки, для одного вида, требовал выдачи самого Буловина. За всем тем, опасаясь, чтобы Государь преждевременно не проник в его злоумышления, и дабы выиграть время, он доносил о распоряжениях своих, спустя уже несколько месяцев после. Так, от 15 Марта 1708 года, писал он к Государю, что еще прошедшего года, требовал от Гордеенки выдачи Буловина; но будто Запорожцы его не послушали, на Раде его, Гетмана, бранили и лист его изорвали, а о Буловине сказали, что про него вовсе не ведают. Между тем Кошевой, Писарь, и другие куренные Запорожские Атаманы на сырной неделе заключили с Буловиным [254] тайный союз, «чтобы Донскому к Запорожскому войску быть в соединении, и друг за друга стоять твердо, и радеть единодушно»1. Хитрый Гордеенко в ответ на повеление Государя, требовавшего немедленной выдачи Буловина, также спустя долгое время, доносит от 5 Апреля, что: «Буловин был на Днепре давно минувших лет, с намерением затянуть нас в свои замыслы, однако же мы с бесчестием из Коша его выгнали, и теперь его, Буловина, в нашей сече нет, пошел к Дону, откуда появился. Нам его ловить невозможно, ибо все наше Низовое войско, по обыкновению своему, в разных местах рыбу ловят. Повелите, Ваше Царское Величество, Донскому войску его изловить, яко с одной реки и одного места измену учинили; и как он ныне на Дон ушел, то поймать его Донцам легче и более приличествует, нежели нам. Когда Буловин был у нас, не было еще извещения, какая его была вина, и настоятельного о выдаче его и поимке требования не было. Да он же, Буловин, и Самарским Воеводою Сем. Полуек. Шешпиным свободно был пропущен». Государь, не сомневаясь более в участии Кошевого, указал 21 Апреля 88 Запорожцев, присланных в Москву за годовым жалованьем, держать под караулом до тех пор, пока Гордеенко не сыщет и не выдаст [255] плевосеятеля Буловина. Мазепа, сложив вину на Гордеенко, который уже действовал более открытым образом, счастливо избег грозы, умел скрыть свои замыслы, умел отклонить от себя подозрение; и за столь явное коварство удостоился еще получить Монаршее благоволение.
Деятельный Государь, предвидя опасность, решился значительною массою сил утушить пламя бунта при самом его начале. Для сего в Витебске, 5 Апреля, Собственною рукою написал роспись войска2, начертал план действий и с такою быстротою привел его в исполнение, что, как говорит летопись, того дотоле на Руси не бывало. Со всех сторон двинулись войска: Князю Дмит. Мих. Голицыну поручено собрать в Туле 20.000 корпус регулярных войск, к коим Мазепа присоединил несколько своих кампанейских полков. Вскоре после, корпус сей вместе с Донскими Казаками, оставшимися Царю верными, отдан под команду ближнему Стольнику Гвардии Майору Князю Василию Володимировичу Долгорукому, брату убиенного Полковника, который 12 Апреля на Битюге уже действовал [256] противу мятежников. В данном Князю Долгорукому наставлении сказано: «все казачьи городки, самовольно построенные за чертою прежних Донских земель, уничтожить; которые из мятежников принесут повинную в течение двух месяцев, простить и отпустить с ласкою; всех же прочих, попавшихся с оружием в руках, особенно заводчиков, рубить, вешать, сажать на кол и колесовать; ибо сия сарынь (так сказано в Указе) ничем кроме жестокости унята быть не может». Мятежники наипаче устрашены были разнесшимся слухом, что Сам Царь следует за Долгоруковым с сильною армиею. Слух сей подтвержден был прибытием к армии Князя Долгорукова одного батальона Преображенского полка.
Из Витебска же, и от того же 5 Апреля, Государь приказал Войсковому Атаману Максимову со знатным числом Донского Войска не мешкав идти противу Буловина, стараться поймать его и скорым разбитием не допустить до многого кровопролития. Между тем, по всем городкам объявить, что тем из мятежников, которые принесут повинную немедленно. «Мы, милосердствуя к ним, яко к подданным и чадам Своим, вины их простим. Распопинской станице Казакам воспретить идти своевольно для добычи из Калмыцкие улусы, ибо оные Калмыки посланы Нами на Башкирцов; а в обидах, какие Казаки от них потерпели, повелели Мы всякое удовлетворение сделать». [257]
Во исполнение сего Указа, Войсковой Атаман с готовым войском немедленно выступил из Черкаска; а за отсутствием его Наказной Атаман, Илья Григорьев, писал в Сечь, чтобы Запорожцы не верили Буловину, будто Донское Войско от Государя отложилось; что напротив, оно за Него головы свои положит. «А как известно, что Буловин живет у вас, то просим схватить его и, оковав, прислать за караулом в Черкаск или в Таганрог».
Разбитие Войскового Атамана. 1708 год. Буловин оказал не меньшую деятельность: распоряжения и действия его показывают человека решительного, с духом, быть может, более дерзновенным, нежели силы и способности его то позволяли. Перезимовавши на Днепре, он рано весною 1708 года с 3.000 Запорожцев пришел к Миусу, где сосредоточил все отряды своих споручников и засел во многих скрытных местах, левых потеклей реки Крынки, впадающей в Миус, и правых отвершков сей последней реки. Войсковой Атаман Лукьян Максимов на походе из Черкаска, в первых числах Апреля, на речке Голубой разбил отряд мятежников и вскоре явился пред главными их силами, на речке Крынке собранными. Верный Царю и своему долгу, несмотря на великое превосходство Буловинцев числом воинов, Максимов не хотел отступить без боя; напал, и сражение, как все междоусобные, было упорное и кровопролитное. При равном искусстве и [258] храбрости, многолюдство приобрело бесславную и дорого стоившую победу. Буловин овладел пушками и всем станом Максимовым, который поспешно отступил в Черкаск. Место, где сражались Казаки – брат противу брата и сын противу отца – и доныне известно под именем Буловина колодезя.
По одержании победы, Буловин отправил несколько легких отрядов к Станицам Донецким, Хоперским, Бузулукским и Медведицким, откуда оные распространились даже до Козлова и Тамбова. Запорожцы, составлявшие один из сих отрядов, на походе убили Сумского Полковника с Войсковым Старшиною и обоз у них отняли. Сам Буловин с главными силами, прикрывши левое свое крыло сими отрядами, в некотором расстоянии от Азова и Черкаска, пошел степью прямо к Кобылянской станице, расположенной на правом берегу Дона. На сем марше мятежники встретили сильное сопротивление: жители верных Станиц3, искусством и отчасти природою укрепленных, встретили их как врагов и, будучи ими осаждены, защищались по мере сил своих. По достижении Кобылянской станицы и до самого Черкаска не только не встретил он никакого препятствия, но нашел возможность усилить [259] свое войско. Станицы сии населены большей частью раскольниками, которые, приняв в свое сонмище великое число беглых своих собратий, изгнанных из России за свое суесвятство, превосходством своим принудили верных Царю и Церкви Казаков удалиться при наступлении Буловинцев в разные места. Раскольники, не любя Царя за его нововведения и называя Россиян и всех истинных сынов Церкви Еллинами (что по их невежеству значило то же, что бусурмане), приняли мятежников как приятелей и к ним присоединились. Буловин со многочисленною толпою новобранцев поспешно пошел на судах Доном и сухопутно по левому его берегу, дабы рекою прикрыть свои движения от нечаянного нападения и, в случае сражения, чтобы не иметь в тылу реку. Остановившись на Васильеве, противу Черкаска, Буловин не осмелился взять город приступом и вместо того употребил коварство и измену. Черкаск(8), обнесенный валом и палисадом и защищаемый многочисленным гарнизоном и артиллериею, для Буловинской толпы действительно был непреодолим.
Взятие Черкаска. Жители верхней, Средней и Нижне-Рыковских станиц, ниже города по Дону расположенных, изменив верным, предалися мятежникам. В ночное время, с притворным страхом прибежали они к крепостным воротам и просили спасти их от лютости Буловина, который будто [260] их ограбил и многих мучительски казнил. Как скоро отворили ворота, отважнейшие из бунтовщиков вместе с Рыковцами вошли в Черкаск, изрубили караулы, заняли бастионы, и когда по данному знаку все Буловиново войско, на лодках переплыв Дон, вышло на пристань, сопротивление сделалось невозможным. Мятежники шумною толпою рассеялись по городу, войсковому Атаману Максимову и четырем Старшинам отрубили головы; пятого же, Старшину Ефрема Петрова, славившегося даром слова и с твердостию уличившего изменника в вероломстве, Буловин приказал удушить. Многие верные Царю чиновники и Казаки с камнями на шее были брошены в реку, домы их ограблены, жены и дочери поруганы; спаслись только те, кои заблаговременно переехали в Азов.
Буловин Войсковым Атаманом. 1708 год. Единомышленники Буловина, собранные им в круг, провозгласили его Влйсковым Атаманом. Новый начальник войска, дабы на время ослабить впечатление совершенного им злодеяния и удержать карающую руку, 17 Мая послал в Азов и в Москву отписки. В первой говорил о не учинении им ничего противного правительству; а во второй старался оправдаться и уверял в своей покорности. В Московской отписке, между прочим, сказано: «Князь Долгорукой и помогавшие ему Старшины и Войсковой Атаман, при высылке из городков пришлых из России людей, чинили не против [261] Его Великого Государя Указа и не так, как повелено; а городки наши многие разорили и пожгли, Казаков пытали, кнутом били, носы и губы резали напрасно. За что Долгорукова, Атамана и всех при них бывших побили до смерти, по совету не одного Буловина, а всего войска Донского».
Изменник продолжал обещаниями возмущать народ, лестью преклонял его ко вступлению к нему в службу и немедленно отправил знатную часть войска с Некрасовым, водою, в верховые не сдавшиеся ему станицы; другой, более значительный корпус с Драным послал он противу гвардии Майора Князя Юрия Долгорукова; третий, с Лучко Хохлом, поставил при Куртлаке; сам же остался для охранения Черкаска. Наконец, Татар, Калмыков, Терских и Яикских Казаков приглашал стать заодно, тайно сносился с Мазепою; приятелей же своих, Запорожцев, письмом от 17 Мая уведомил о своих распоряжениях о том, что Государевы полки идут разорить Черкаск и стоят уже на Донце, близ Святогорского Монастыря, и о скорейшем с собою соединении. «Как-то вы нам обещали и души свои позадавали, а мы вам, войско Донское, все помощники, чтобы жить нам заодно и друг за друга стоять в правде, и свое здоровье беречь купно».
По получении известия о разбитии войскового Атамана, Государь (в начале Мая) приказал: [262] Генералу Бахметеву с его бригадою с великим поспешением денно и нощно идти прямо в Черкаск для защиты оного противу мятежников. Войсковому же Атаману подтверждено убеждением и силою приводить бунтовщиков в повиновение. Для тайных сношений и переписки Князю Долгорукову и Азовскому Губернатору Ивану Толстому даны были от Государя цифирь и ключ к оной. В то же время на подкрепление Азова и Таганрога, Мая 9-го, выступили из Киева Смоленский пехотный полк и два Драгунских; а за Казаками, находившимися при армии, велено иметь бдительнейший надзор.
Поражение трех мятежнических отрядов. По принятии начальства, Князь Долгорукий немедленно выступил и шел усиленными переходами, но как бригада Бахметева не успела предупредить Буловина в Черкаске, то он и присоединил ее к своему корпусу. Путь к Черкаску должно было открыть силою оружия, ибо на дороге к нему уже стояли два многолюдных мятежнических корпуса; и рассеянные легкие его партии повсюду сопротивлялись, пересекали сообщения и затрудняли подвозы провианта и фуража. Несмотря на все препятствия, Долгорукой шел не останавливаясь; узнав же о настоящем расположении, силе и направлении трех Буловинских корпусов и надеясь на верность Верховых Донских станиц, куда корпус Некрасова на судах, плывя противу течения, не скоро еще мог достигнуть, разделил свой корпус на две неровные части. С главным [263] и большим отрядом, под начальством Генералов Бахметева, Тевяшова и Полковника Рикмана, к коему присоединены были ополчение с Битюга и несколько верных Донских Казаков, устремился он на речку Куртлак, где 28 Апреля мужественно напал на 15.000 бунтовщиков, предводимых Лучко Хохлом. Казаки рассыпным своим строем не могли ни остановить шествия регулярных полков, ни сразиться с ними в открытом поле; но надеялись удержаться в укрепленном своем стане. Долгоруков первым ударом сбил Хохлача с поля, первым приступом взял стан и обоз, артиллерию, три знамени, несколько мелкого оружия и множество лошадей, верблюдов и разного скота. Мятежники дрались робко, недружно, и нестройные их толпы, уступя первому натиску, бежали стремглав и рассеянно. Князь быстро, по пятам, преследовал их на расстоянии 20 верст: победа была столь решительна и совершенна, что весьма немногие из изменников успели спастись лесами и болотами. Сражение хотя было не продолжительно, но Хохлу стоило много крови: поле и стан покрыты были трупами мятежников; за ожесточением солдат пленных взято мало, всего 143 человека, и то из пришельцев4. Со стороны Царских войск ранено: [264] Полковник Рикман, 1 Стольник, 4 офицера и 4 рядовых; убит один гренадер. В то же почти время, как Хохлач разбит был при Кутлаке, Полковники Кропотов и Гулинц с другим отрядом разбили на голову Драного со всем его набродом. По разбитии двух мятежнических корпусов, Князь Долгорукой не пошел, однако ж, прямо в Черкаск, но для обеспечения тыла и флангов от рассеянных партий Хохлача и Драного, которые могли соединиться и снова в тылу составить значительный отряд, с главным корпусом пошел к Донцу, а Кропотову приказал остатки Корпуса Драного истребить и не допустить его соединиться с Некрасовым,
Письма, посланные Буловиным к Туркам и Татарам, были перехвачены скрывавшимися в буераках верными Донскими Казаками и доставлены Азовскому Губернатору Толстому. Буловин, не успев в первых действиях своих, еще имел силу духа и решимость сопротивляться законной власти. 5-го Июня Хохлач, Казанкин и Гаикин, с 5.000 на судах и берегом из коне перебравшись чрез Дон, расположились станом под Азовом, имея в тылу своем речку, что близ Каланчей протекает. Гарнизон подкреплен был некоторою частью войск, присланных из Таганрога и пришедшими из Киева Смоленским пехотным и двумя Драгунскими полками. Сам Государь, [265] с тремя батальонами своей гвардии, располагался придти на Дон, если возмущение там не скоро прекратится. 6-го Июля, на рассвете, Хохлач с войском своим подошел к городу у делового двора, где хранились лесные материалы. Полковник Васильев с Казачьим Азовским полком и с Донским ополчением, под управлением Старшины Вас. Фролова, напал на Буловинцев, но, будучи принужден уступить превосходной силе, в порядке отошел к Матросской слободе. В сие время четыре роты солдат вышли из крепости, соединились с преследуемыми и бой уравновесили. Когда же Азовцы, по приказанию, еще несколько подались назад и подвели мятежников на пушечный выстрел к крепости, тогда с трех бастионов: Алексеевского, Петровского и Сергиевского с одной стороны, а с кораблей с другой, открыли огонь более, нежели из ста орудий вдруг. Хохлач и Ганька не долго мужествовали и вместе с Казанкиным скоро обратили тыл; и в уторопь, стремглав, не оглядываясь бежали к Каланче, где, близко преследуемые и еще не опомнившись от страха, смятенною толпою бросились в воду и друг друга топили. Мятежники оставили на месте 423 ч. убитых, более 400 потонуло и только 60 попалось в плен; сверх того взято одно знамя, много ружей и панцирей; спасшиеся ушли к Лютику. Со стороны верных убит один Казак и 10 ранено. [266]
Смерть Буловина 7-го Июля 1708 года. Несмотря на то, что Буловин господствовал в Черкаске, из жителей сего города и окрестных станиц сделались его сообщниками только одиннадцать человек, прочие при первой неудаче, как то всегда случается, оставили его. Благонамеренные, узнав о поражении мятежников под Азовом, на другой же день, 7-го Июля, вышед из скрытых мест, под предводительством выбранного ими Старшины Ильи Зершикова, с помощью жителей ворвались в Черкаск и напали на дом Атамана. Буловин из своих рук убил двух Казаков и с малым числом преданных ему защищался мужественно; но когда начали стрелять по дому из пушек и готовились, обложив камышом, зажечь его, Буловин, будучи окружен и почти от всех оставлен, лишась надежды к спасению, не хотел, однако ж, сдаться и в отчаянии умертвил себя пистолетным выстрелом. Так погиб предтеча Мазепин, которого можно было бы назвать Байрактаром, если бы храбрый сей Казак защищал правое дело, – но человек, осмелившийся противиться Петру, долженствовал иметь какие-либо достоинства. Из действий его мы видели, что он благороднее поступил Неаполитанских Карбонариев, которые, с отчаяния не застрелившись, а покравши деньги, заблаговременно бежали. Самоубийство Буловина сокрыло тайну, долженствовавшую изобличить предательство Мазепы и не допустить его до исполнения своих замыслов. Все советники и [267] главные соумышленники Буловина были закованы и под стражею отправлены в Москву; а тело его для удостоверения отвезено в Азов и там, по отсечению голову, повешено за ногу на том самом месте, где разбиты были присланные им изменники.
Известие о погибели Буловина Государь получил в Горках 20-го Июля; Карл XII стоял в Могилеве и мог слышать пальбу, произведенную в Русском лагере в знак благодарности Богу за укрощение бунта; но Король надеялся еще на Мазепу и на Запорожцев и не усомнился следовать путем коварства и измены. Праводушный в сердце и в политике, Великий его соперник, строго наказывая непокорных, щедро награждал верных ему подданных. В награду за службу и храбрость Государь указал тем из офицеров и рядовых Азовского и Таганрогского гарнизонов, кои были в сражении,. выдать жалованье не в зачет за три, а кои не были – за один месяц; Войсковому же Старшине Василию Фролову с Казаками – 1,400 рублей, Солдатам и офицерам корпуса Князя Долгорукова, приказал раздать всю доставленную к нему из Москвы сумму. Высшие чиновники, способствовавшие к прекращению возмущения, щедро награждены прибавкою жалованья, чинами и землями. Станичным Атаманам Извалову и Федосееву, служившим под начальством Кн. Долгорукова, особо выдано по сто рублей. Вместо [268] Буловина по воле Государя избран и утвержден войсковым Атаманом Максим Фролов5. Годовое хлебное жалованье, задержанное весною в Воронеже, по причине маловодия, доставлено не все сполна. По смерти Буловина, Государь смягчил прежнее предписание, данное Князю Долгорукову, приказав казнить смертью только первых и главных зачинщиков.
Бегство Некрасова с раскольниками на Кубань. Азовский Губернатор, сообразуясь с повелением Государя, для совершенного прекращения бунта и успокоения Донских Станиц, по сношению с Князем Долгоруковым и войсковыми Старшинами, отправил вверх по Дону два корабля, две галеры и брандер в сопровождении отряда Казаков, собранных в окрестностях Черкаска. В то же время Кн. Долгоруков, с регулярными полками и Донским ополчением, следовал вниз по Дону к Черкаску. Некрасов, узнавши о разбитии трех мятежнических отрядов, о погибели самого Буловина и о том, что находится между двух корпусов, не находил возможности сопротивляться им, а потому согласил многих раскольников, в отряде его бывших, оставить отечество: бросил на Дону все суда и в числе 7 или 8 тысяч человек обоего пола пошел на Кубань. Там приняты они благосклонно: Султан дал им земли для поселения, [269] освободил от податей и усвоил им многие другие преимущества6.
По удалении раскольников с Некрасовым, партии бунтовщиков были еще столько сильны, [270] и дух неподчиненности столь велик, что Князь Долгоруков для усмирения и казни их принужден был, разделяя армию на отряды, идти в разные городки, где мятежники еще не покорялись законной власти. Спокойствие было не прежде повсюду водворено, как по истреблении и уничтожении всех городков по Донцу, выше Луганского, Старо-Афдарской, Бобровской. Краснянской и Сухоревской до Изюма; по Хопру, выше Михайловского; по Бузулуку, выше Филипповского; по Медведице, между Арчадинского и Етеревского, и выше Березовского; по Айдару к Слобоскому Острогожскому полку; а земли вверх по Хопру, где ныне Хоперск, к Воронежской губернии. Виновнейшие Казаки, числом до 7.000 человек, наказаны смертною казнью, другие сосланы в Сибирь и по дальним городам. Губернатор Толстой, со своей стороны, ввел в Лютик гарнизон из солдат, а бывших там Казаков отпустил по домам; в Бахмуте же вновь учредил добывание соли под охранением регулярных войск.
Хотя возмущение вскоре по разбитии трех мятежнических партий, особенно по смерти главы их, почти было прекращено; но многие небольшие отряды, скрываясь в глубине степей или в [271] селениях, наиболее преданных Буловину, еще долго злодействовали. Так посланный от Кн. Долгорукова в Азов Бильсов пехотный полк в Сентябре месяце принужден был пробиваться туда силою. Полк сей от частых нападений рассеянных мятежнических партий, по прибытии в Азов, потерял до 500 солдат, выбывших из строя. Даже в Октябре Советник Буловина, Никита Голый, плывший Доном из Коротояка в Азов и Таганрог, караван из ста буеров, нагруженных казенным провиантом, денежной казною и артиллерией, разбил и расхитил. Но сие действие было последним вздохом умирающей крамолы: партии истреблены были до последней и исчезли как прах, ветром в воздухе рассеянный; обитатели Дона успокоились, и все пришло в прежний порядок.
Запорожцы, участвовавшие в возмущении, не остались без наказания: те из них, кои взяты были с оружием в руках, казнены смертью, и все войско наказано опалою и гневною грамотою. Для любопытных прилагаем отписку Кошевого Атамана Гордеенки, из которой можно усмотреть, в каком смысле Запорожцы, также как и Донские Казаки, называли себя людьми вольными и по каким убеждениям предавались они буйству и непослушанию, несмотря на то, что за всякий беспорядок были строго наказуемы; и, наконец, непокорством своим, [272] и изменою до того раздражили Государя, что еще прежде Полтавской битвы Сечь их была разорена.
«5 августа 1708 года прислана нам всему Запорожскому войску, чрез Гетмана Мазепу, Вашего Царского Величества опальная грамота за то, будто бы унимать и удерживать Буловина не старалися, и наше товариство волею к нему на помощь ходило, и допустили, что Сумского Полковника с Донским Старшиною бунтовщики убили и обоз у них отняли. На сие рабски ответствуем: чтобы не допустить своих товарищей к бунтовщикам переходить, писали мы к Вам чрез Гетмана Мазепу, чтобы нашему войску указать службу иную, а не на Дону, на что ответа не имели, и по такой нужде некоторые наши Казаки, яко люди вольные, в малом числе ушли к Буловину, взираючи и засмотруючися на городовых Великороссийских и Малороссийских людей, которые в большом числе поуходили к тому же вору. Всему злу они, городовые люди, причастны, и нас своим злым и многолюдным походом в немилость и гнев Вашего Величества приправили. А мы Атаман совсем посполитством были Вам прежде угодны, и как прежде готовы служить, не щадя своего здоровья, желая службою всеусердно от Вашего Царского Величества благопризрительного помилования и прещедрой Монаршей ласки получить». [273]
Казаки под Лесным и Полтавою. При поражении Шведского Генерала Левенгаупта под Лесным (1708 г. Сент. 27) Донские Казаки вместе с Калмыками преследовали бежавшего неприятеля и у Пропойска вместе с регулярною Кавалерией побили 500 человек Шведов и отняли у них остальные 2.000 телег с провиантом. Сия первая победа над Шведами справедливо названа матерью Полтавской битвы, ибо последняя после первой произошла ровно чрез 9 месяцев.
Какое участие Донское войско, бывшее под начальством своего Атамана Максима Фролова, принимало в славном Полтавском сражении (1709 г. Июня 27) и что учинено ими в преследовании до Переволочны, того в реляции не означено. Вероятно, Казаки прибыли к Полтаве вместе с Калмыками на другой день сражения и в деле не были.
Герб войску. 1709 год. В бытность Государя в Черкаске, 1709 года около 20 Апреля7, Казаки, призванные по очереди на службу, пред отправлением в поход гуляли. Царь, по обычаю своему, просто одетый, прогуливался по городу с одним денщиком; и, заметя в толпе народной пьяного Казака, нагого до пояса, подошел к нему и спросил: [274] «Для чего не продал ты ружья, за которое мог бы получить более денег на пропой?» Пьяница, не узнав Царя, смело отвечал: «Как бы ни так, – с ружьем Богу, Государю и Всевеликому Войску Донскому честь и славу заслужу и одежду у врага добуду; а без ружья никому не угодишь». – Войско не имело еще герба. Государь, вникнув в смысл речи пьяницы, представлявшей настоящий нрав и свойства народа, пожаловал Донскому Войску герб с изображением Казака нагого до пояса, сидящего на бочке и над главою держащего ружье. Уже в 1775 году дана войску печать с двуглавым орлом, а герб дан с изображением скачущего оленя с вонзенною в спину стрелою.
В кратковременную войну с турками, кончившуюся Прутским миром, как из грамоты на Дон от 26 Февраля 1711 года видно, Донское войско было отдано под начальство Адмирала, тайного Советника и Генерал-Губернатора Азовского Графа Фед. Мат. Апраксина, коему повелено: тем из Казаков, которые будут в походе, выдавать в продолжение оного особливо назначенное им жалованье. Войсковому Атаману вместе с сим приказано, изготовить к весне лодки и стружки и, собравшись всем войском вместе с Калмыками, выступя сухопутно и водою, открыть военные действия противу неприятеля и исполнять все то, что Адмирал прикажет. Хотя Хан Крымский, Ногаи и раскольники [275] с Игнашкою Некрасовым ходили под Украинские города; хотя Ногаи под Азовым некоторые разорение учинили; и сам Хан с изменником Орликом и Запорожцами были на Самаре под Ново-Богородицким и в Харьковском полку; хотя Калга Крымского Хана с Киевским Воеводою вступил в Браславский полк, но какие действия последовали со стороны Казаков, в последующих грамотах не означено и нигде инде мною не отыскано.
В Молдавском походе, как известно, Петр Великий с 58.000, окружен был 200.000-ой неприятельскою армией и после трехдневной битвы, за недостатком провианта, принужден был заключить невыгодный мир. По сему миру, заключенному при реке Пруте, Азов возвращен Туркам, Таганрогское строение уничтожено и крепость Богородицкая на Самаре срыта. Без сомнения, прискорбна была Великому Государю утрата Азова и Таганрога, и особенно необходимость отказаться от обладания Азовским морем была, конечно, весьма неприятна; но если сию утрату сравнить с выгодами, приобретенными на Севере, то мы с благоговением должны благодарить Всевышний промысел за испытание нас временной неудачею при Пруте. В самом деле, если бы успех оружия дал Петру возможность распространить Свои владения на Юг, то там встретились бы мы с народом могущественным, силою своею еще угрожавшим Европе; [276] там встретили бы мы наибольшее сопротивление и наименьшее просвещение. Напротив Швеция, после одного поражения под Полтавою, не могла уже с выгодою бороться с Россиею; и, в начале будучи наставницею ее в ратном деле, в последствии доставила ей способы к распространению и утверждению торговли на Балтийском море, которое сблизило и уровняло нас с просвещенными народами.
1712 г. По срытии Азовских и Таганрогских укреплений, откуда вся артиллерия и снаряды вывезены, для обороны Донского края в 1712 году из правом берегу Дона, в 25 верстах от Азова и в 55 от Черкаска, при Монастырском урочище был построен ретраншемент, для защиты которого назначена часть Азовского гарнизона; остальная же часть оного, переведена в Черкаск для охранения оного и более, как думать должно, для содержания Казаков в страхе и повиновении. Монастырский же ретраншемент послужил к тому, чтобы не пропускать Казаков в море для поисков, когда то Правительству будет не угодно.
По наущению Шведского Короля Турки снова объявили России войну; послов наших, Шафирова и Мих. Шереметева, посадили в семибашенный, и сам Султан с войском выступил к Адрианополю, но вскоре, получив известие, что Азов сдан, вновь подтвердил мир на 25 лет. Между тем Крымский Хан Нурадин с Крымскими [277] и Кубанскими Татарами и с Азовскими Турками в Малороссийской нашей Украйне великие опустошения учинили, многие села пожгли, до 14.000 человек взяли в полон и всякой скотины и лошадей, более 90.000 штук, с собою угнали.
Донское войско в ведении Сената. 1716 год. Вскоре, после учреждения Правительствующего Сената, Войско Донское из Посольского Приказа переведено в ведение Сената. Первый Указ на Дон, какой мною отыскан, последовал 1716 года 22 Марта; для образца списываю оный от слова до слова.
«Кубанцев и иных Турецких перебежчиков на Дону никогда отнюдь не принимать; ибо по настоящему с Султаном миру, того делать не надлежит, а по сему, приходящих или уже принятых возвратить и выслать. Сие тем паче довлеет, что сии выходцы, высмотрев на Дону, перебегают снова на Кубань и вести подают, и смуты чинят. Калмыка Сергень Мергеня с 21 товарищами, с женами их и детьми, которые в Черкаске объявили желание восприять Христианскую веру, отослать в Чугуев, и тамо их крестить, и с тамошними новообращенными написать в службу, и жалованье им давать противу тех же; для того что с Дону могут они, и крещение приняв, паки к Аюке или на Кубань уйтить. Тех Калмыков 5 кибиток, кои давно от Аюки бежали, позволить жить по прежнему с Донскими Казаками. О посвящении [278] новопостроенной в Черкаском каменной Церкви и о крещении переселенных в Чугуев Калмыков послать в Духовный Приказ память».
Подлинный указ подписали Сенаторы: Князь Яков Федор. Долгорукий, Граф Ив. Алексеев. Мусин-Пушкин, Тих. Ник. Стрешнев, Граф Пет. Мат. Апраксин и Мих. Мих. Самарин.
Многие упрекают Петра Великого в излишнем его пристрастии к иноземцам, но это не справедливо. Правда, что Государь отличал и жаловал достойных и более просвещенных чужеземцев; но ни один из них и высшего чина, кроме Лефорта, не имел главного начальства и не предводительствовал ни флотом, ни армией; во всех же правительственных местах Канцлер, Градоначальники, Губернаторы, сенаторы – все были из Русских Бояр именитого рода.
Разбитие Бахты-Гирея Султана. 1717 год. 1717 года, 19 Августа, Войсковой Атаман Василий Фролов, узнав о приходе к низовым городам Бахты-Гирея Султана с Кубанскими татарами, наскоро собравшись, выступил противу него с 5.000 Казаков и, подсторожа Султана между Доном и Волгой, при урочище на речке Будерле, напал на него нечаянно, первым ударом сбил с поля, 500 Кубанцев положил на месте, многих переранил и 4 взял в плен, в том числе одного Азовского Бешлея. В числе же убитых находился брат Султана. В сей схватке мужеского и женского Русского [279] полону отбито 1.500 человек, которые отпущены с проводниками в прежние их жилища. Войсковой Атаман запретил Казакам, под смертным страхом, оставлять у себя Русских, кроме младенцев бессловесных, коих позволил Казакам принять для воспитания. Получив о сем донесение, Государь похвальною грамотою, писанной того же года от 16 Ноября. Атамана и все Войско милостиво за подвиг похвалил и указал: «Младенцев, за которыми приедут отцы или матери, отдать беспрекословно. А как Султан за разбитие его намеревается вам отмстить, то Мы приказали Бригадиру, Гавриле Кропотову, с 4 драгунскими полками идти за Пензу; а вам, Войску Донскому, послать к нему 500 доброконных и оружейных Казаков, и всему войску с Атаманом для встречи врага быть готовым».
1720 год. Из жалованной Грамоты от 23 Мая 1720 года видно: «По челобитной Войскового Атамана Василья Фролова, поданной в Сенат, в которой написано, что ты, Войсковой Атаман, был в обоих Азовских походах, потом в Польше, в Калишском сражении и в прочих битвах; да во время воровского на Дону возмущения, оставя дом, жену и детей в Черкаске, бежал в Азов, откуда над бунтовщиками чинил поиски; а в 1713 году с 1.000 Казаками был Финляндии и в генеральном бое под Вазою поступал радетельно. В 1717 году, в приход [280] Кубанского Бахты-Гирея Султана, с малым числом превосходную его силу разбил; за каковую службу, по прежнему примеру, тебя бы, Войскового Атамана, и Войско Донское пожаловать знаком милости. И Мы, Великий Государь, Наше Царское Величество, вас, Войскового Атамана и все Войско Донское, за вышепоказанные службы жалуем и милостиво похваляем , и во знак Нашей, Царского Величества, милости, тебе, Войсковому Атаману, послан Наш, Царского Величества, портрет, алмазами украшенный. А как Ся Наша Грамота к вам придет, вы бы, Войсковой Атаман и все Войско Донское, Нам, Великому Государю, служили во всякой неколебимой верности».
Персидская война. 1722–1734 год. Вскоре, по заключении в Нейштате мира с Швециею, Петр Алексеевич помышлял уже о новых предприятиях, долженствовавших доставить Ему средства, обогатить южные пределы Своей Империи торговлею с Востоком. Замешательства в Персии и убиение Русских купцов в Шамахе подали Ему к тому повод. Для обеспечения торговли с Индиею Император решился занять западные и южные берега Каспийского моря.
1722 года 18 Июля, отправилась из Астрахани флотилия из 274 судов с 22.000 пехоты, которая 27 числа вышла па берег при Аграханском мысе, в 4 верстах ниже устья Койсу, где и укрепилась. Вскоре прибыли туда же [281] 9.000 регулярной кавалерии и Донское войско вместе с Калмыками, из коих первое шло морским берегом, а последние прямо степью. Пять тысяч Горцев в одной теснине напали на нашу конницу, но не могли остановить ее, по разорении же деревни их, Эндери, рассеявшись бежали.
5-го Августа армия выступила вдоль берега моря. 19-го Отемишский Султан напал на авангард наш, но был отбит с уроном 600 человек. 23-го армия вступила в Дербент, который еще до прибытия к нему армии сдан был Персидским Комендантом отряду, высаженному со флота. Жители Баку не согласились принять наш гарнизон, почему Государь решился взять крепость силою; но транспорты с провиантом, разбитые бурею, принудили Его, занять Рящ 2 батальонами и, оставя значительный гарнизон в Дербенте, возвратиться с армиею из Аграхани морем в Астрахань. Вместо Терки, по нездоровому его положению на болотистом месте, Государь приказал построить крепость Святого Креста на левом берегу Койсы, куда и переведены тысяча Донских Казачьих семейств.
Занимаясь построением крепости, Петр Алексеевич отправил Атамана Краснощекова, с 1.000 Донских Казаков и 4.000 Калмыков, наказать Султана Отемишского. В пять дней Краснощеков разорил и пожег все селения, Султану принадлежавшие, и, убив 500 Горцев, 30 Сентября [282] с богатою добычею и почти без урона возвратился к армии.
До смерти Петра Великого, военные действия, производимые малыми отрядами, шли медленно, но успешно. В 1723 году Баку и вся Сальянская область заняты были почти без усилия и без сопротивления. Вообще трусливые нападения Персиян с тысячами на сотни Русских не стоят и названия военных действий. Так в 1725 году, 25 Мая, Рящский Визирь, пришедший из Лишамадана с многочисленным Корпусом, позволил разбить себя отряду, состоящему не более как из 400 пехоты и 117 Казаков. Все другие Персидские войска столь же робко нападали и при всякой встрече позволяли бить себя почти без сопротивления.
Дагестанские Горцы имели ее лучший успех: 25 Марта 1725 года 25.000 их армия не могла взять Астраханского редута, защищаемого одною ротою пехоты и сотнею Казаков, и при первой, сделанной сим малочисленным гарнизоном вылазке бежала стремглав, оставив на месте битвы 62 человека. Шамхал Тарханский жестоко был наказан за сие покушение: 26 Сентября Генерал-Майор Кропотов с 11 тысячами, в числе коих было более 7.000 человек иррегулярных войск, выступил из крепости Св. Креста и 13 Октября возвратился с потерею 149 человек, по совершенном разорении Шамхаловых владений.
Примечания
1. Из Малороссийских дел о бунте Буловина.
2. А Росписи, написанной в виде простой записки, значится: «Бахметева со всем Корпусом; с Воронежа 400 Драгун; с Москвы полк Драгунской Фондельдена, да новой пехотной, Шидловского со всею бригадою, также из Ахтырского и Сумского полков по батальону; к тому ж Дворянам и Царедворцам всем и прочим, сколько возможно сыскать в Москве конных». Вскоре после присланы еще два полка: конный Ингерманландский и Бильсов пехотный.
3. Донецкая, Усть-Медведицкая, Казанка, Правоторовская и Бурацкая. От Нижне-Курмонярской все станицы вниз по Дону до Черкаска также пребыли верными.
4. С Хохлачом были: из Ярыжек – Фаддей Локтев; из Высоцкого – Андрей Рубец; с Куманья – Агей Иванов; с Медведицы – Павел Иевлев; Есаулы: Бурацкого – Иван Орел; Михайловского – Конд. Дьяков; с Усть-Бузулука – Тих. Семенов; Тишанского – Ив. Долгой.
5. Сын знаменитого Фрола Миняича. Все дети Миняева, по обычаю предков, приняли фамилию по имени отца своего.
6. Сии раскольники, назвавшись Некрасовцами, водворились на Тамани, в 30 верстах от моря, и построили три городка: Хан-Тюбе, Кара-Игнат (Черный Игнат) и Себелей. По прежней привычке они ходили на Черное море для грабежа; в числе 500 человек служили Крымским Ханам; нередко хищникам бусурманским показывали дорогу к Царицыну, к Черкаску, и посредством прежних своих приятелей заводили на Дону смуты. В Турецкую войну, от 1736 до 1739 года продолжавшуюся, Донские Казаки с Калмыками сожгли Хан-Тюбе и много скота отогнали. Некрасовцы, скрывшись в горах, возвратились на прежнее жительство, по миновании уже войны. В 1777 году, когда Кубань сделалась Российскою границею, Некрасовцы отошли к Анапе, тогда еще не существовавшей, и поселились на землях Абазинского поколения Шегаки, между речки Заны и морем. По присоединении же Крыма к России, они удалились в Анатолию, где близ Синопа, у пригородка Чаршамба, поселились. Из Азии выгнала их чума, и наши раскольники. переплыв море, водворились при Днестре, в 80 верстах выше Овидиополя, в слободе Чобругах. Наконец, не хотя быть Русскими, в 1787 году отошли в Булгарию к речке Дунацу и озеру Розельме. В селении их – Дунавцы – считалось до 1.200 дворов; в другом селении, Сар-Киой, жили те из их собратий, которые при Бироне бежали за границу. Сих последних Донские, принадлежавшие к самой закоснелой секте суесвятов, в совместное с собою жительство не принимали и даже в родство с ними не входили. Некрасовцы, служа Султанам, во время войны выходили в поле в числе 3.000 человек, почитавшихся в Турецкой армии храбрейшими наездниками. Петр Великий и преемники Его неоднократно требовали от Порты выдачи сих заблудших сынов Церкви и отечества, но Султаны, обещая, уклонялись от исполнения. Наконец, чрез 120 лет отчуждения и скитания на чужой стороне, в последнюю с Турками войну, в 1828 году они сами предались в покровительство и присягнули Императору, своему Царю-Белому, Отцу-Государю Николаю Павловичу.
7. Апреля 7 и 8 чисел, в присутствии Государя, в Воронеже спущены 4 корабля: 1 осмидесятый Орел, 2 семидесятых и 1 пятидесятный, названный Ласкою. 22 Апреля государь прибыл на судах в Азов, 26 был в Таганроге, откуда чрез Изюм и Харьков прибыл к Полтаве мая 27. См. Журнал Петра Великого. |
