|
История прошлого разъясняет нам настоящее и открывает взгляд для понимания и предугадывания будущего. Поэтому обращение к прошлому бывает нередко весьма полезным и поучительным. Особенно это важно в известные жизненные моменты, когда жизнь заставляет быть осторожным и предусмотрительным.
Мы знаем хорошо, что во все моменты войн России с Турцией неприязненные отношения Турции находили себе созвучный отклик у многих наших магометанских подданных на Кавказе. Особенно ярким примером тому служит восстание горцев в Чечне и Дагестане в 1877-78 г.
В настоящий момент борьбы Балканского славянства с турками и грядущее последующее, покрытое довольно прозрачным мраком неизвестности, нам недурно вспомнить об этом восстании и представить себе, что было и что может произойти.
Вот почему я и решаюсь воспроизвести то прошлое, хотя вкратце, пользуясь прекрасными материалами, собранными полковником Томкеевым1 .
Чечня.
Чечня занимает пространство, ограниченное с севера Тереком, с запада р. Сунжей с ее притоками, особенно р. Ассою2 , с востока Качкалыковским хребтом от Кумыкского округа и [8] средним течением р. Сулака от Дагестана, а с юга Скалистым хребтом и главным Кавказским хребтом от Грузии, входя в соседство с Тушетией, Хевсурией и Пшавией. Эту местность по своему положению можно разделить на три части: южную – гористую, среднюю – предгорье и северную – низменную или долинную. На юг, от Дарьяльского ущелья, по направлению на восток, идет передовой Кавказский хребет. От его вершины Тебулис-мта (14781 ф.) и Диклос-мта (9830 ф.) начинается Андийский хребет, стоящий на границе Чечни и Дагестана. От этого хребта идут грандиозные отроги Керкесского и Чаберлоевского хребтов, образуя замечательное Аргунское ущелье. Параллельно передовому хребту, от Джераховского укрепления идет грандиозный скалистый хребет (9900 ф.). Это самая дикая и непроходимая часть Чечни, образующая почти отвесные скалы и бездонные пропасти и ущелья. Скалистые горы отрогами соединяются с Чаберлоевским и Ардийским хребтами. В пространстве верхней трети рр. Аргуни и Аксая Андийские горы образуют горное плато, до 3800 ф., составляющее горную часть Чечни Ичкерию. В центральной части Ичкерии именно находятся замечательные в истории войны с мюридизмом аулы, Ведено и Дарго, резиденции Шамиля. [9]
От вышеуказанных продольно идущих гор с запада на восток отходит множество отрогов, направляющихся на север и образующих между собою, постепенно понижающиеся, долины, пока они не сольются с низменной частью Чечни. Это есть предгорная часть Чечни. Здесь берет начало и стремительно проходит множество рек, которые ниспадают на долинную часть и большинство изливается в Сунжу и Терек. Поэтому долинная часть Чечни в высокой степени плодородна и носит название «житницы Дагестана» и нагорного Кавказа.
Северные склоны основных хребтов, будучи значительно ниже, покрыты густой, девственной, непроходимой и непроницаемой растительностью, почему они имеют темный цвет и называются Черными горами. В отличие от них голые Скалистые горы, нередко покрытые вечными снегами, называются Белыми горами. Ниже этих гор лежат три великих котловины: Владикавказская, Чеченская и Кумыкская. Владикавказская только частью принадлежит Чечне и то занята преимущественно ингушами. Чеченская принадлежит Чечне, а Кумыкская – кумыкам и отделена от Чечни Качкалыковским хребтом.
Из этих гор берет начало множество рек и речонок, весьма обильно орошающих Чечню. Начиная с запада, первой будет р. Сунжа. Она берет начало в Черных горах и впадает в Терек. В себя она принимает реки: Ассу, [10] Фортангу, Валерик, Гехи, Урус-Мартан, Гойту, - уже близко впадения в Терек, она принимает Аргун, Басс-Джалку, Хулхулау, Гудермес, - в восточной части Чечни отчасти ее захватывают Аксай. Ярык-Су и Сулак. Эти особенно горные реки чрезвычайно стремительны и в своем течении прорезали глубочайшие ложа, образовавшие глубокие и трудно сообщающиеся котловины с выходом, преимущественно, на север.
Главное народонаселение Чечни – чеченцы. Это чисто демократический народ. У них нет ни князей, ни дворян, ни крестьян, ни даже отдельного духовного сословия. Все равны. Все невежественны. Все фанатики магометане. Все дети природы. Они делятся на общества. Все долинное пространство от Фортанги и до Аксая обитается сунженскими чеченцами. Р. Гойта делит их на две части: западную – Малая Чечня и восточную – Большая Чечня. К последним относятся области Мичика. Гудермеса и Качкалыковского хребта. На юго-восток от них лежит Ичкерия, между Хулхулау и Аксаем. Здесь-то и находятся Ведено и Дарго. Восточнее от Ичкерии лежат Аух и Салатавия. Между Аухом и Аксаем расположилось общество Зандак, а у верховьев Яман-Су-Беной. На границе между Салатау, Аухом и Ичкерией лежат знаменитые Самсырские леса и хутора. К юго-западу от Ичкерии, в самых диких и непроходимых местах, у верховьев Шаро-Аргун [11] расположилось общество Чаберлой, а еще западнее – Шатой, Шаро, Чанти, Ахо, Пшехо и др. На юг от этих мест расположены Тушины, Кисты, Хевсуры, Пшавы и проч. В виду того, что вся Чечня испещрена отдельными хребтами, лежащие между ними долинки представляют собою отдельные ячейки, мало сообщающиеся между собою и живущие или прозябающие почти независимо друг от друга. Все эти горцы были объединены одним – беззаветной жаждой свободы и независимости и всегдашней готовностью отстаивать ее своей жизнью. Отсюда вытекала беспредельная воинственность и безграничная ненависть к победителям гяурам.
Эти дети природы – фанатики магометане. Каждый народ приемлет и исповедует ту религию, которая в духе его натуры. Чеченец – магометанин по природе. Он живет не умом, а фантазией и воображением. Его мыслительная сторона развита слабо и плохо царит над его духовной жизнью. Чувственность, фантазия и воображение – царь его духовной жизни. Люди такого темперамента склонны к легкому переходу в экстаз, а экстаз – такое состояние, когда человек принимает «невидимое как бы видимое и желаемое, ожидаемое, как бы настоящее».
Такие дикие фантазеры могли быть только яркими и фанатическими магометанами. Этих магометан, при переживаемых ими обстоятельствах, турецкому султану, главе магометанства, [12] и его приближенным ничего не стоило подвигнуть на восстание против русских гяуров.
В 1859 г. чеченцы были побеждены, но не покорены. Они были покорены, но не смирились. Они смирились, но не примирились, пожар потух, но под пепельным покровом таился большой огонь, пробивавшийся значительными искрами и даже огненными языками в течение 17 лет со времени покорения Чечни и до Турецкой войны 1877 г.
Явится глава правоверных или его представители объявить войну гяурам, и чеченцы готовы к восстанию. Мюридизм был памятен и чеченцам и русским, - а зикризм усиленно проповедовался и поддерживался дервишами и шейхами [13] и в семидесятых годах, и позже. Диво ли, что чеченцы легко забыли свои невзгоды и чуть не поголовно восстали против гяуров-урусов. После покорения Чечни русские не сделали ничего, чтобы хоть сколько-нибудь просветить дикарей чеченцев и хоть сколько-нибудь расположить их к культуре, просвещению и образованию. Просеки, прорубленные Ермоловым, Паскевичем, Воронцовым и др., быстро заросли. Дороги, проложенные [14] теми же генералами, уничтожены. Стены крепостей русских осыпались, крепости заглохли. Количество гарнизонов было уменьшено до смешного. Вооружение доведено до ничтожности. Некоторые укрепления не имели даже орудий. Между тем Турция в течение всех 17 лет с завоевания Чечни не переставала посылать туда своих эмиссаров, а также наставлять паломников чеченцев, особенно более влиятельных, в духе ненависти и отмщения России.
Для большего возбуждения чеченцев в начале войны России с Турцией пущен был в Чечне слух, что все местные русские войска отошли к границе. На востоке Кавказа русские бессильны. Они боятся горцев и готовы будут сделать всевозможные уступки, чтобы только они оставались покойными. Вследствие этого в Чечне возникло всеобщее брожение и возбуждение.
Как и следовало ожидать, начало восстания вспыхнуло прежде всего в Ичкерии. Первые шаги были сделаны в Чаберлое и Беное. Зачинщиками явились в Чаберлое Дада Залмаев, в Зандаке Алиьек-Хаджи и в Беное Султан-Мурад. Недоступность местности и прежняя мюридическая слава легко подвинули Введенский округ к восстанию. Кроме того, по соседству находился Аух, где царил зикиризм. Наконец Салатавия много способствовала мятежу в Ведено. Салатавцы хотя и не были чеченцы, а аварцы, тем не менее по мятежному духу они очеченились, [15] а отдаленность Салатавии от русских поседений усилила в них бесстрашие. Кроме того, здесь особенно сильно был развит зикиризм.
В ночь с 12 на 13 апреля в лесах Ведено собралось около 60 человек главных зачинщиков чеченцев. Они избрали своим имамом Алиьека-Хаджи и дали клятву прервать сношения с урусами и добиться независимости. Центром восстания была Ичкерия, - но восстание передавалось и на Чаберлой и отчасти на Хасавь-Юрт. Вся остальная Чечня была в выжидательном положении. Кто победит, на сторону того она и станет. Были между чеченцами немногие и верноподданные.
17 апреля небольшая толпа чеченцев напала на полковой табун, но была отбита. Это было скорее разбойничье нападение. В это время Алибек собрал вокруг себя уже партию около 600 человек. Они шли от аула к аулу и забирали всех годных стать в ряды. Алибек шел по р. Хулхулау, хотел проникнуть в Хулхулауское ущелье, отрезать сообщение с Ведено и затем двинуться на Чаберлой. В Чаберлое уже действовал Дада Залмаев.
Между тем русские укрепления, находящиеся здесь, были в очень неприглядном положении. Все они устарели, пришли в ветхость, осыпались, снабжены оружием и припасами очень слабо. Защитников было очень мало, а главное их количество не соответствовало величине укреплений. Пришлось [16] уменьшать площадь укреплений соответственно величине гарнизонов. Особенно страдал в этом отношении Чаберлой. Да и остальные места были не особенно лучше.
Так как у Алибека собрались уже тысячи добровольцев, а у начальника отряда Авалова было всего 350 нижних чинов, то ему оставалось отступать к Эрсеною, а за тем к укреплению Ведено. Это уклонение русских от боя еще больше ободрило чеченцев и дало им возможность ликовать. Алибек окружил себя свитой. При нем состояли Шейх-Хамзат-Хаджи из Черкея, два наиба и хаджи. Действуя сам, Алибек отправил двух хаджей в Грозненский округ, чтобы и там поднять восстание, особенно в Маиюртуне и Автурах.
К 20-ым числам апреля восстанием была охвачена почти вся Ичкерия. Скверно то, что «для противодействия столь страшной случайности мы имели самые ничтожные средства и были застигнуты восстанием в самую неблагоприятную минуту» (генерал Свистунов, Начальник Терской области, к которой принадлежала и Чечня).
Во главе русских отрядов стояли в Ведено полковник Нурид, в Чаберлое – полковник Лохвицкий и в Хасав-Юрте – полковник флигель-адъютант Батьянов.
Алибек двинулся к Майортуну, желая захватить всю Большую Чечню.
21 апреля Алибек достиг майортуна. Жители [17] оказали ему ничтожное наружное сопротивление, и Алибек был скоро у мечети. Здесь собрался его штаб. Здесь стояли его значки. В ауле затянули «Зикр»: «Аль-алла иль аллах».
Пора была выступать и русским. Раздался залп артиллерии. Мятежники смутились и постепенно начали оставлять селение. Тогда полковник Нурид перешел в наступление. Началась общая свалка: пехота с пехотой, конница с казаками. Особенно отважно действовал есаул Афанасов. «Налетев карьером на толпу мятежников, полусотня бросилась в шашки, и с первого же удара удалось оттеснить мятежников, при чем несколько человек было захвачено в плен, и отбить неприятельский значок» (пол. Томкеев).
Однако мятежники оправились и вновь бросились на русских. Пришлось отстреливаться. Это придало еще более храбрости неприятелю. Тогда наши вновь бросились на Чечню, разметали штыками неприятельские толпы и захватили два значка, много лошадей и оружия. Много содействовала успеху дела артиллерия. Чеченцы были уничтожены и рассеяны по лесам.
Чеченцы из 3 т. потеряли до 300 человек.
На другой день Нурид преследовал мятежников через Курчалой и Гельдиген до Герменчука. Тут пришлось остановиться. Шли дожди, и сообщение становилось невозможным.
«Майортунское дело произвело чрезвычайно [18] сильное нравственное впечатление на участвовавших в нем горцев, несколько замедлило ход восстания и охладило сочувствие, которое питали к нему жители Большой Чечни» (полк. Томкеев).
Между тем и русские войска находились не в завидном положении. «Разбросанные на громадном пространстве между реками Суннжею, Аргунью и Сулаком до Андийского хребта, были прикованы к своим укреплениям, не рискуя удалиться от них, по своей малочисленности, на более или менее значительное расстояние».
Разбитые чеченцы начали собираться. В Хулхулауском ущелье выступил Губахан, а Алибек [19] поселился в Мичике, заняв аулы Центорой и Алерой.
Двигаясь по направлению Качкалыковского хребта, Алибек хотел внезапно занять Уманюрт, но гудермесские жители отбили приступ Алибека. Тогда Алибек бросился к Шали. Этот аул имел очень важно как торговое, так и стратегическое положение. Поэтому Алибеку было выгодно овладеть этим пунктом, тем более что русский отряд был здесь очень малочисленный, у Алибека же было более 2 тысяч чеченцев. Однако, шалинский старшина, прапорщик Борщик, собрад и объединил около себя шалинцев и 28 апреля заставил Алибека убраться от Шали. Бежавшие от Шали чеченцы направились [20] к Качкалыковским аулам, но здесь наткнулись на полковника Нурида между Автуром и Герменчуком. Начался жестокий бой. Дело кончилось резким поражением чеченцев. Тогда шалинцы, автуринцы и гольдингенцы, видя поражение чеченцев, бросились их добивать.
Все эти неудачи очень охладили чеченцев. «Панический ужас, - пишет в своем донесении генерал Свистунов, - овладевший аулами при виде этих потерь, немедленно выразился осязательными результатами, заставив колеблющиеся аулы (Автуры, Гельдиген, Курчалой и др.) перейти на нашу сторону, а отложившиеся – приносить покорность и просить о помиловании».
Не более удачны были и попытки Губахана в Хулхулауском ущелье. Он нападал на малые отряды, портил дороги, отбивал мелкие транспорты, мешал движению войска, но 27 и 29 апреля он потерпел значительное поражение при встрече с Куринцами.
Одновременно с действиями у Шали началось возмущение и у Чабероля. Дада Залмаев прежде всего решил испортить пути сообщения и двинулся на Шато-Аргун, чтобы уничтожить там мост. Здесь, однако, он выдержал сопротивление от своих же. Старшина Хайбула Курбанов собрал своих сожителей, защитил мост и отбросил шайку Дада. В это время явился с отрядом полковник Лохвицкий. Чеченцы были выбиты из ближайших мест и рассеяны. [21] Но это не помешало им на другой день в огромном количестве напасть на отряд Лохвицкого. Однако бойкая штыковая работа таманцев и линейцев и на этот раз хорошо проучила чеченцев.
Появление наших войск в самых глухих дебрях Аргунского округа, сравнительно значительные потери, понесенные мятежниками, наглядно показали силу русского оружия, охладили мятежный пыл чеченцев и заставили их явиться в отряды с просьбой о помиловании. Дада Залмаев бежал в Ичкерию просить поддержки у имама, но Алибек сам был обессилен, тем более что многие аулы изгоняли его приверженцев.
Началось движение и в Хасав-юртском округе, но там был полковник Батьянов. Он быстро сумел сорганизовать дело и удержать жителей в повиновении. Только у Зандака у него была небольшая перестрелка. В виду твердого положения Хасав-юртского округа, Аух и Салатавия также удержались в спокойствии.
* * *
Затишье в Чечне дало возможность русским собраться с силами и двинуться в глубь Ичкерии. дабы уничтожить мятеж в корне. Решено было двинуть военные силы как из Чечни, так и из Дагестана. [22]
Алибек в это время ушел в верховья р. Ярык-су в Самырские леса. Хутор Самсыр по своему положению считался неприступным. И вот полковник Батьянов двинулся туда со своим отрядом.
Жители Ауха и Салатавии, проявлявшие прежде возбужденное состояние, прислали теперь представителей с заявлением покорности и раскаяния и просьбой выступить им для поимки Алибека. Ответ был таков: прежде пускай они представят Алибека и Султана-Мурада, а тогда уже пойдет речь о помиловании. Кроме того, аулы должны выдать всех главных зачинщиков по указанию администрации. В противном случае отряды вынуждены будут приступить к уничтожению непокорных аулов, аресту зачинщиков и выселению жителей на плоскость. Рядом с этим должны были образовываться отряды из чеченцев для подавления восстания.
Однако покорность горцев нужно было понимать в обратном смысле, и действительно полковнику Батьянову скоро пришлось иметь дело и с ауховцами и салатавцами.
Вместо Беноя полковнику Батьянову пришлось идти на Дылым, где он быстро справился с мятежниками и отправился на Турган-калу. Здесь он налетел на отряды чеченцев, среди значков которых были и значки Алибека, и жестоко их разнес.
Узнав о значительных скопищах чеченцев [23] в области действий полковника Батьянова, генерал Свистунов двинулся ему на помощь с даргинским отрядом. Первая встреча мятежников с милиционным отрядом из местных жителей была для них удачна, но как только подошли наши казаки, дело приняло иной оборот, и мятежники скрылись в лесах.
Генерал Свистунов направился к Самсыру, лежавшему на границе Ичкерии, Ауха и Салатавии. Отсюда-то Алибек и действовал как на Ичкерию, так и на Аух и Салатавию. Генерал Свистунов решил овладеть Самсыром и захватить Алибека. В этом он видел конец восстанию. По мере приближения к Самсыру Свистунов услышал пушечную пальбу. То разделывал Батьянов ауховцев и салатавцев. «Самсырские хутора состояли из довольно скученных построек, расположенных на небольшой поляне, ограниченной с юга густыми дремучими лесами, а с трех других сторон чрезвычайно глубокими обрывистыми оврагами, составляющими русла р. Ярык-су». Все говорило за успех предприятия, тем более что Алибек не ожидал нападения Свистунова.
При подступе к Самсыру там царила мертвая тишина. Но как только русские приблизились, чеченцы стали удирать в лес. Скоро Самсыр был взят. Алибек, однако, бежал вместе со своими приверженцами. Самсыр был срыт, а Салатавия изъявила покорность. [24]
Некоторые Салатавские аулы уже давно были известны своим непокорным поведением, поэтому решено было часть жителей выселить из них. Так были выселены жители Алмана и Бурунтая.
Опять наступило затишье в Чечне. Но ичкерцы доселе остались ненаказанными. Поэтому генерал Свистунов решил теперь расплатиться с ними за прежние прегрешения.
Между тем Алибек снова появился и скрывался в Самсырских лесах. Поэтому полковник Батьянов потребовал от чеченцев его поимки и выдачи. Ауховцы, салатавцы, гумбетовцы и беноевцы решили покончить с Алибеком. Они дошли вновь до Самсыра, разорили все, что осталось от первого пожара, уничтожили многих мятежников, - но Алибек ускользнул. Спустя некоторое [25] время он вновь вернулся в Самсыр и поселился в землянках.
Несмотря на поражение мятежников на всех пунктах, несмотря на полные неудачи Алибека. Чечня не была покойна. Турецкие эмиссары и зикристы [26] делали свое дело. Брожение шло в Шали. Брожение шло в Чаберлое. Чаберлойцы сносились с Алибеком, даже тушины готовы были пристать к восстанию, если Алибек одержит победу над русскими.
Генерал Свистунов решил покончить с Алибеком и Самсыром. Для этого прежде всего он вызвал команды охотников из грозненского, хасав-юртского, веденского и аргунского округов. Сверх всякого ожидания салатавский округ выслал около 400 человек, остальные округа поменьше, да и тех ненадежных. Во главе салатавцев стоял Шейх-Магома-Дациев. Команды должны были окружить Самсырские леса и прекратить всякое сношение Алибека с Чечней. Для поисков назначены были Хасав-юртская и Эрсенойская команды, а также сотни, осетинская и ингушская. Во главе дела стоял полковник Батьянов. Алибек увидел, что дело плохо и успел с самого начала удрать из Самсырских лесов, пока они еще не были окружены, и поселился на высотах Кожельген-дука.
Вешина казалась действительно малодоступной, но не для Батьянова. 24 июня Кожельген-дука была взята, многие мятежники перебиты, но Алибек и на этот раз бежал и направился в Самсырские леса. Относительно же поимки Алибека самими жителями, генерал Свистунов говорит; «Что же касается поимки или уничтожения Алибека самими жителями, то после различных попыток [27] тем или другим способом побудить их к такому действию, после двухмесячного тяжелого опыта, я, к сожалению, должен был окончательно убедиться в совершенной неисполнимости этого. Прежде всего, трудно найти в среде благоразумного, преданного своим хозяйственным интересам населения отважных личностей, которые согласились бы с явной опасностью для жизни решительно пойти в неприступные чащи леса против фанатиков, знающих, что в случае поимки их ожидает неизбежная казнь, и потому предпочитающих умереть с оружием в руках.
Жители, может быть, и пойдут, как например, салатавцы, но они, несомненно, ограничатся поисками только в более доступных районах, - в места же более опасные, где скрывается Алибек, проникнуть не отважатся. За сим надо признать за положительный факт, что все без исключения чеченское население если не прямо сочувствует и желает успеха Алибеку, то, по крайней мере, видит в нем несчастного, которому приходится страдать за предпринятое им святое дело религии и которому поэтому, хотя и в тайне, помочь обязан каждый правоверный».
Какой поучительный урок в этих словах для современных ловцов Зелим-хана…
Однако пропуск Алибека не обошелся жителям [28] даром: покосы и кукурузные поля были сожжены. Все это не содействовало мятежу.
А мятеж все-таки шел и нашел себе исход там, где его меньше ожидали. Мятеж появился по р. Басе и по Аргуни. Только Дарго и Белгатой были покойны. Особенно сильно мутили Мехкеты, где старшина Тангай был наибом имама. Хотя он был разбит и арестован, однако дорогой арестованные успели захватить конвойных и бежать. Этот факт имел очень неблагоприятные последствия. Теперь подняли голову даже и смирные. Алибек перебрался в Ичкерию. Чаберлоевцы коноводили. Они рассчитывали на Ичкерию, Малую Чечню, Большую Чечню, Аух и даже на Ингушей и Кабарду. В это время и на западе Кавказа было не покойно. Явилось движение в Абхазии. Явилось движение в Сванетии. Было слышно, что абхазцы и сваны хотят прорваться на Северный Кавказ и поднять здешнее народонаселение.
Приходилось действовать быстро, энергично и решительно. Прежде всего нужно было осадить Алибека. Он был в Таузене. Решено было не пустить его в Чаберлой, и на Таузен послали генерала Вибера. Таузен был взят, но Алибек оказался в Чаберлое. Чаберлоевцы приняли Алибека с великим почетом, как имама, и отказались повиноваться властям.
Являлась необходимость немножко проучить Чаберлой. «Уничтожение аулов, хлебов, скота [29] и всего, что возможно, должно было, по мнению генерала Свистунова, явиться для восставших как справедливое возмездие и, лишая их средств к существованию, тем самым заставить их выйти из лесов и явиться с повинной».
Энергичные действия наших отрядов в Аргунском округе, несмотря ни на горные трущобы, ни на вековые леса, а также пожарища аулов и истребление посевов навели такой страх на чаберлоевцев, что они скоро остыли к Алибеку. Таким образом, наступило затишье в Ичкерии, малой Чечне, Шатое и Чаберлое. Но в это время совершенно неожиданно вспыхнуло возмущение в другом месте – в Дзумсое поднял восстание Ума-Хаджи-Дуев. Быстро полковник Лохвицкий нагрянул на Дзумсой. Мятежники были разбиты, и Ума раненый бежал. Между тем Алибек вновь из Чаберлоя направился на р. Басс и поселился у Таузена.
В это время турецкие глашатаи не жалели ни фантазии, ни горла. Пущен был слух, что сын Шамиля, Кази-Магома, вступает с многочисленной армией горцев-переселенцев в Терскую область. Русские всюду терпят поражения. Все чеченцы, принявшие участие в восстании, навсегда избавляются от всяких налогов и получают землю в собственность, – не принявшие участия в восстании будут обращены в рабство. Между жителями пущены были от имени Кази-Магомы воззвания, напечатанные золотыми [30] буквами. Разумеется, эти воззвания оказывали на детски наивный народ необыкновенное влияние.
Возбуждение во всей Чечне было очень сильно. [31] Нужно было только дать сигнал, и вся Чечня поднимется вновь.
Первый шаг сделал Сулейман из Центороя. Он объявил себя наибом имама, собрал партию, угнал почтовых лошадей и удалился в Ичкерию. Туда же явился и Алибек и быстро окружил себя преданными людьми. Достаточно подготовив [32] дело здесь, он направился мимо Автуры и Майортуны на Гудермес и Басс. К сожалению, он не рассчитал, что здесь-то его и захватит генерал Смекалов. И действительно, он быстро отсюда убрался на Центорой, Дарго и Белгатой в Беной. В Ичкерии Алибек владычествовал.
Для более успешного ведения дела команду над войсками принял генерал Смекалов. Без провожатых он быстро примчался к месту служения и принялся за дело в Ведено. Ведено – историческое место, резиденция Шамиля. Смекалов поместился в укреплении Ведено, Алибек окружил его своими войсками, «войсками имама». Главный его пункт возвышенность Гамердук, на всех остальных высотах поместились огромные скопища мятежников. Смекалов был как бы заперт. С Алибеком были Сулейман, Султан-Мурад, Тангай и др. Никогда Алибек не обладал такими силами. Нужно было предпринять решительный шаг, чтобы не уронить всего дела.
Генерал Смекалов решил штурмовать аул. Дело было серьезное. Крови было пролито много, но аул Дышни Веден, а равно и Гамердук были взяты. Алибек и его присные жестоко пострадали. Как исступленные мятежники бросались в шашки, но все было напрасно. Русские действовали как на параде и победили, несмотря на многократное численное превосходство чеченцев.
Алибек ушел к Центорою. Здесь были при [33] нем Султан-Мурад, Сулейман, Реджеб-Али Тавлинский и др. Опять скопища были слишком велики, и Смекалов вновь окружен был чеченской ордою. Но и здесь мятежники были уничтожены русскими войсками. Алибеку и его присным приходилось уходить. Но его имя стояло еще высоко. Его боялись; хотя все видели, что сила на стороне русских. Кроме того, в руках Смекалова было одно, особенно опасное для чеченцев орудие – выпаливание полей, где проявлялись непокорные. Это был слишком охлаждающий душ. «Благомыслящая часть населения, желавшая избегнуть тех крайних и жестоких мер наказания, к которым по необходимости приходилось прибегать, колебалась, но под влиянием террора, посредством которого действовали мятежники, боялась явиться с повинной. Необходимо было поколебать обаяние Алибека и других предводителей, называвших собранные толпы «войсками имама»».
Между тем и Алибек сообразил, что ему не выгодно выступать с большими силами, которые не выдерживали натиска даже малых дисциплинированных отрядов, и решил действовать малыми отрядами.
Генерал Смекалов искал случая хорошо проучить Алибековы скопища, хотя бы даже часть их. Случай представился. У Белгатоя появился отряд мятежников под начальством имама. Быстро посланы были на них казаки и дагестанская [34] и милиция. Но под этим прикрытием была и пехота и пушка. Увидев только дагестанцев, чеченцы с гиком понеслись на наших. Вот тут-то и угостили их очень усердно. Только часть мятежников спаслась и бросилась на Дарго и Самсыр.
Поражение Алибека было столь велико, что белгатоевцы встретили его расстроенную команду выстрелами, и Алибеку пришлось идти не в Самсыр, а на Гельдынген и Беной, где блуждал Султан-Мурад.
Ичкерия пала духом. Алибек потерял значение. Даргинцы и белгатоевцы сражались против Алибека. Центорой и Курчалой просили пощады. Теперь уже и ингуши энергично работали против Чечни.
Ичкерия смирилась. Волнение передалось на Аух. В Зандаке явилась шайка Алибека. По Аксаю тоже было неладно. Но полковник Батьянов не ждал. Моментально в Зандаке явились русские. Запылали чеченские посевы, и чеченцы смирились. На Аксае было не хуже. Аулы пали. Хлеб и сено пылали, и чеченцы охладели. Встречаться же с отрядами Батьянова у чеченцев не было большой охоты.
Началась расправа и в Ичкерии. В виду того, что Беной дважды проявлял восстание, жители были выселены в долину. Наши войска тоже подняли голову. Опыт им показал, что лес может быть защитой как чеченцу, так и [35] русскому, и лес его не пугал. Кроме того, теперь и Смекалов решил пускать маленькие отряды на чеченцев, «травить мятежников как зайцев». Особенно в этом отношении полезны были казаки.
В виду всего вышеизложенного, генералом Свистуновым издан был приказ: «требовать от жителей безусловной покорности и отнюдь никаких обещаний не давать, внушать им убеждение, что торговаться с нами они не могут, и что в случае малейшего непослушания теперь же уничтожать хлеба и аулы, а зимою выморить голодом в лесах».
Восстанию горцев в Беное и проч. много способствовал слух, что Муса-паша Кундухов3 с черкесами уже около Владикавказа и вот-вот будет в Чечне. Такой успех турецкой армии не мог не вскружить головы легковерной Чечне. Однако наличность значительных русских сил у Ведено и Беноя, сердце Чечни, показала, что русские не проиграли, а выиграли.
Дела Алибека были плохи. Он скрылся в Самсырские леса. Оттуда он послал в Ичкерию заявление:
«Я разорил вас, не надейтесь более на меня. [36] Пособить вам не могу. Делайте теперь, что знаете. Я с Султан-Мурадом ухожу».
Султан-Мурад тоже отпустил своих приверженцев. Сулейман Центоройский бежал. Дада Залмаев, Абдул-Хаджи и Аббас-паша также покинули Алибека. Разбежались мятежники, скрылись в леса и те, кто не принимал прямого участия в мятеже, но ему благоприятствовал. Большинство [38] злостно непокорных переселялось на долины.
Теперь несколько работала еще партия Умы Дуева в Бассовских обществах. Решено было покончить и с нею.
В Бассовских аулах действовали Ума Дуев, Тангай и Аббас-паша. Аббас-паша – Джасбас, дагестанец, офицер турецкой службы, явившийся сюда эмиссаром с поручением Кази-Магомы и турецкого правительства. Дело их велось очень обстоятельно, и скопище было очень велико. Но и русские теперь действовали наверняка. Жестокие были сечи на р. Арджин-Акха, но чеченцы должны были бежать.
Был конец августа. Виден был конец и чеченского мятежа. Но в то время, как Чечня замирала, восстал Дагестан. Об этом после.
Были, однако, и у чеченцев светлые деньки, как например, почти неожиданное нападение у Алистанджи, где особенно пострадала дагестанская милиция. Такие деньки вызывали сильный подъем духа у чеченцев и раздувались едва ли не в славную победу. Тем не менее, русским приходилось долго их сглаживать. Вот и теперь, после Алистанджи, бассовские аулы подняли голову. Они отказались повиноваться и ушли в леса. Тут работали Ума, Ларсан и Тангай.
Пришлось вновь действовать против Алистанджи.
2 сентября, в 6 утра, отряд под личным [39] начальством генерала Смекалова выступил со всеми предосторожностями из Ведено к аулу Алистанджи. В то время, когда авангардная цепь находилась в версте от окраины правого берега алистанджинской балки, послышались выстрелы, а затем закипела горячая перестрелка.
Оказалось, что мятежники рассчитывали встретить войска только с фронта, засели в ауле и в ожидании их прихода распевали «Зикр». Мятежники были захвачены врасплох, были разбиты и бежали в леса и пропасти. Теперь, однако, ни леса, ни пропасти их не спасли. Казаки их выслеживали, устраивали засады и расстреливали. В это же время мятежные аулы были переселены в долины. Чеченцы становились послушными. Во всем они были послушны. В одном – нет: в выдаче предводителей. Вот что отвечали махкетинцы на требование Смекалова.
«Генерал! От народа следует требовать только возможного. Ты знаешь, как нам трудно расставаться с могилами отцов и родиной, но мы беспрекословно покоряемся. Выдать же Уму не можем. Он был нашим гостем».
Положение Умы в махкетинских лесах становилось тяжелым. Поэтому он бежал в Чаберлой. С уходом Умы Бассовские аулы быстро стихли и смирились.
Одновременно с этим волнение усилилось и на Аргуни, особенно в области хутора Букказе; но быстрые и решительные приемы полковника Лохвицкого [40] скоро покончили с этим движением. И тут особенно удачно действовали казаки.
Восстание Чечни затихало и затихло бы совершенно, если бы в это время не так сильно разгорелось восстание в Дагестане, а Дагестан и Чечня были слишком близки друг к другу и жили общей жизнью.
Со вспышкой мятежа в Дагестане оживился мятеж и в Чечне. Закопошился Алибек в области Зандака, Ауха и Салатавии, Султан-Мурад в Ичкерии, Ума Дуев на Аргуни. Однако чеченские вожди сами себе портили. Так Алибек в отместку за неповиновение чеченцев начал палить и разорять аулы. Таким образом, палку жгли с двух концов: аулы палили русские, аулы палили и чеченцы. Приходилось искать защиты у сильнейших, а такими, видимо, были русские.
При обострении восстания в Чечне, естественно, русским пришлось вновь приниматься за подавление. Полковнику Батьянову поручено было укротить Зандак. Беной и проникнуть в Самсырские леса. Но Алибек бежал в Андию, в аул Готатль, для чего приехал его сын Гарча-Али. Но и в Андии Алибека постигла неудача, и он вновь бросился в Самсырские леса.
Здесь ожидал его конец. Правда. время было не вполне благоприятное – начало октября; но тянуть дальше было нельзя. Угроза шла от Дагестана.
Ушедши в Самсырские леса, Алибек не остановился в Самсыре. Этот пункт побывал [41] уже в руках у русских. Нужно было искать другое неприступное место.
Теперь он избрал для себя хутор на Ярык-Су. Местность представляла собою треугольник: основание гора Дарум, боковые стороны – Беноевский и Ауховский Ярык-Су, в верхушке пересекающиеся. Отвесные стороны к реке так были непроходимы, лес так густ и переплетен, сообщения так недоступны, что Алибек допускал возможность проникновения сюда русских не иначе, если они спустятся с неба. Пребывание Алибека в этом месте было указано нашими сыщиками Джималом и Джиналом, причем с ним было до 400 чеченцев, обрекших себя на смерть. Рассчитывая здесь зимовать, Алимбек устроил на хуторе большие запасы. Там была вяленая баранина, мука, соль, масло, чай, сахар, красные товары и проч.
И вот в это-то логовище решено было пробраться. Ни время, ни место тому не благоприятствовали. Шли дожди, и карабкаться на отвесы было почти невозможно. Даже Батьянов выразил сомнение.
Помог случай. К Смекалову явился Бий-Султан и предложил провести русских к самому Алибеку. Бий-Султан – богатый чеченец, но «скомпрометированный». Желая восстановить свое имя и возвратить имущество, он и хотел предательством этого достигнуть. За верность [42] предложений Бий-Султана ручались чеченцы, состоявшие у нас на службе.
Решено было в ночь с 5 на 6 октября двинуться [43] на приступ. Предприятие был рассчитано так, чтобы не только разбить банду, но по мере возможности и захватить всех. Поэтому большое число людей назначено было на засады для ловли бегущих. Алибек так был уверен в недоступность своего положения, что ослабил даже сторожевые посты.
В 4 часа утра наши двинулись. «По ужасным дорогам и тропам, до крайности разгрязнившимся от дождей, среди непроницаемого густого тумана, покрывавшего все отвесные горы и леса, войска дошли до хутора к шести часам вечера». Только теперь неприятели заметили русских и покойно открыли по ним огонь. Алибек думал, что русские идут с одной только стороны, и решил их уничтожить.
Он не допускал мысли, что русские его охватили. Между тем это было так. Когда мятежники увидели настоящее положение, они пришли [44] в панический ужас и бросились, кто куда мог. Вот тут-то и началась травля беглецов. Это была охота. Это было поголовное преследование. Бегущие горцы неожиданно наскакивали на засады и пикеты. Дорого они продавали свою жизнь, но скверно было уже то, что они бежали и потому падали и гибли. Ими руководили не беззаветная решимость и храбрость, а страх и отчаяние.
«Из доставленных 7 октября лазутчиками сведений оказалось, что в течение 5, 6 и 7 октября остатки шайки разбежались в разные аулы Ичкерии, - таулинцы бежали в Дагестан. Сам имам с пятью человеками скрылся в трущобах Цанта-тау, а затем удалился в Андию в Дагестан. Туда же скрылся и Сулейман и Султан-Мурад».
Полковнику Батьянову оставалось ловить отдельных бродяг из числа шайки и приводить в порядок и спокойствие свою область.
Ума Дуев тоже последовал за остальными в Дагестан.
Сначала он хотел руководить мятежом на Аргуни, но чеченцы за ним уже не пошли. Тогда он пробрался в Дагестан, составил банду там и вернулся в Бани, стараясь здесь установиться. Однако и это предприятие не удалось, и он ушел в Дагестан из Чечни окончательно.
Чечня смирилась. Большинство было выслано из гор на дол Чечни, а главные зачинщики и бунтари были высланы в Россию. [45]
С непоколебимым мужеством и неустрашимой предприимчивостью и находчивостью батальоны, роты, сотни и партизанские команды полков 20-й дивизии, а Терские казаки с артиллерией, проникая в дремучие леса и глухие дебри Черных гор, до последних убежищ мятежных горцев, показали себя достойными представителями боевой славы старой Кавказской армии и с истинным пониманием долга, выполняя скромную роль, выпавшую на их долю во время борьбы нашей с Турцией, они, тем не менее, успели сослужить в тишине хорошую службу и для будущего. Пути сообщения, по которым некогда водили по Чечне Кавказские войска Ермолов, князь Воронцов, Грабе, Фрейтаг, князь Барятинский, и когда в горячих схватках с мюридами Шамиля лилась русская кровь, после покорения Кавказа оставались в полном забвении и успели покрыться непроходимыми чащами лесов. И в 1877 году, как и в Кавказскую войну, с винтовкой за плечами, с топором и лопатою в руках войска наши работали при содействии туземного населения, проложено 200 верст горных дорог и лесных просек. В этой мере заключается твердый шаг к будущему окончательному умиротворению края».
Мы рассчитываем, что и в 1913 году генерал Воронцов-Дашков и Берхман окажутся достойными прошлого: первый – своей кавказской молодости, а второй славы своего предка. [46]
|
