noxa императора Павла замечательна не только внезапными падениями, но и нечаянными возвышениями. Так что нет ничего удивительного в том, что расформированный Кавалергардский полк вскоре не только "восстал из пепла", но и превратился в самый привилегированный полк славной российской гвардии. Рассказ о возрождении полка мы должны начать с истории мальтийских рыцарей. 

Со второй половины XI века в Иерусалиме существовал странноприимный дом (дом для паломников, госпиталь) и при нем была церковь во имя св. Иоанна. Постепенно это учреждение разрасталось и превратилось сначала в братство иоаннитов (или госпитальеров), а затем - в монашеский орден . Через некоторое время орден был преобразован в духовно-рыцарский... 

Орден иоаннитов как по несомненной своей пользе, так и по покровительству, оказываемому ему папами, быстро возрос в своем значении, и в такой же степени возросло его материальное благосостояние. Многие лица жертвовали ордену не только деньги, но и имения, и вскоре почти во всех странах Западной Европы орден владел землями. Такие участки земли назывались командорствами, и они управлялись заслуженными и увечными рыцарями ордена. Шаг за шагом отступал орден перед напором османлисов, и мы должны сознаться, что никто не сделал более его в отстаивании общехристианских святынь от владычества неверных. В 1291 г. была взята турками Акра, последняя опора христиан в Палестине, и иоанниты перешли на остров Родос. С переходом на Родос еще более изменился характер ордена: из духовно-рыцарского он все более и более становился исключительно рыцарским. Странноприимство отошло на задний план; рыцари завели сильный флот, не раз наносивший жестокие поражения туркам. Султаны ясно увидели, что они до тех пор не могут быть спокойны в своих владениях, пока Родос не будет взят и орден уничтожен. Б 1522 г. султан Солиман II с 400 судами и 140-тысячной армией высадился на Родосе. После продолжительной осады великий магистр ордена Виллье-де-л'Иль-Адан вынужден был покинуть Родос. Орден обосновался на острове Мальта, уступленном ему Карлом V. 

С переходом рыцарей на Мальту они стали именоваться мальтийскими рыцарями; они принимали участие во всех войнах западных держав с турками и вели постоянную борьбу с пиратами, бороздившими Средиземное море. 

Управление Мальтою было чисто в духе феодального права и возбуждало постоянное сопротивление мальтийцев, не раз переходившее в восстание. Но по мере того как принципы, выработанные феодализмом, отживали свой век, менялся и облик ордена. "Героические его времена существовали только в воспоминаниях, а вместе с этим исчезла и строгость дисциплины. Вера и рыцарские идеи, основные двигатели знаменитого учреждения, не оказывали более влияния на потомков госпитальеров. Большинство их считало себя избавленными от строгого соблюдения монашеских обетов... и предалось светским удовольствиям". Упадок ордена, начавшийся еще с половины XVIII века, дошел к концу века до крайности. 

Россия, находившаяся в постоянной борьбе с турками, должна была обратить внимание на Мальту. "Остров Мальта с его разросшимися укреплениями начинает считаться с XVIII века одной из сильнейших крепостей Европы, и это обстоятельство в соединении с его географическим положением привлекает внимание всех держав, стремящихся господствовать в Средиземном море. До сих пор христианские государи вели борьбу между собою из-за приобретения главенства в самом ордене... но с XVIII века каждый государь желает завладеть островом и, не будучи в состоянии этого сделать, старается помешать, чтобы остров не попал в руки соперника". 

Первые сношения России с Мальтою произошли при Петре I, поручившем боярину Борису Петровичу Шереметеву посетить великого магистра ордена. При преемниках его связь с Мальтийским орденом ограничивалась одними официальными и редкими сношениями. Екатерина II оценила стратегическое значение острова Мальта. Она вошла в тайные переговоры с гроссмейстером Пинто и старалась уговорить его принять участие в тогдашней войне русских с турками. Но "правительство Мальты было слишком подчинено двору Людовика XV, влияние французов было слишком велико в совете ордена и на всем острове; великий магистр, рыцари и мальтийцы не могли согласиться на такое предложение". 

В таком же положении оставалось дело и при преемниках Пинто. Ближайший преемник его Хименес хотя в силу заключенного с Россией тайного договора и приказал своему флоту соединиться с эскадрою графа Алексея Орлова, но перед угрозою французского правительства отнять у ордена все имущества, находившиеся во Франции, отказался от союза с Россией, однако передал русским все карты и планы, заготовленные орденом для экспедиции на восток. 

В другой раз сношение ордена с русским правительством возникло как последствие раздела Польши. В начале XVII столетия последний потомок князей Острожских Януш, учредив из обширных владений своих на Волыни майорат, отказал его по духовному завещанию князьям Заславским, с тем чтобы по пресечении этого дома из майората учреждено было в Польше приорство Мальтийского ордена. Род князей Заславских угас в последних годах того же столетия, но вследствие разных притязаний польских вельмож на Острожское имение приорство было учреждено только в 1773 г. по взаимному согласию держав, участвовавших в первом разделе Польши. Установлено было польское приорство с шестью командорствами, имевшее главным своим местопребыванием г. Острог и получавшее на свое содержание ежегодно 120 тыс. флоринов из Острожского имения. 

При последнем разделе Польши Волынь отошла к России, и Екатерина уничтожила польское приорство. 

Еще при Екатерине начал службу в русском флоте мальтийский рыцарь Юлий-Ренато Литта. Оказанные им подвиги в первом Роченсальмском сражении (1789 г.) доставили ему орден св. Георгия и золотую шпагу, но поражение нашей гребной эскадры при том же Роченсальме в 1790 г. было причиною того, что Литта был уволен в Италию в отпуск "впредь до востребования". В начале 1795 г. граф Литта вернулся в Петербург в качестве посланника ордена св. Иоанна Иерусалимского и в декабре того же года зачислен в гребной флот сверх комплекта. При жизни Екатерины Литта не мог добиться возвращения ордену доходов с Острожского имения, но со вступлением на престол Павла I ему удалось достигнуть своей цели. "Зная всю ненависть Павла I к правилам французской революции, искусно пользуясь рыцарским и способным к увлечению характером императора, кавалеры Мальтийского ордена, или лучше Литта, старались внушить ему, что он совершает великое дело для христианства и человечества, поддерживая этот орден, который служит оплотом христианской религии против неверия и защитником монархий против якобизма и начал революционных. Пламенному воображению Павла I умели представить Литта и другие, что в Мальтийском ордене можно соединить все дворянство Европы и образовать в нем такой военный институт в Европе, который был бы средоточием всего благородного и которого главная цель состояла бы в поддержании престолов государей и разрушении зловредных начал французской революции". Особой конвенцией 1797 г. государь увеличил доходы ордена до 300 тыс. флоринов, причем взамен польского приорства учреждено "российское великое приорство", которое должно было состоять из десяти командорств, жалуемых только русским подданным. 

Получив известие о заключении конвенции, великий магистр Роган решил выслать в Петербург орденскую святыню - крест, который носил Ла-Валет (магистр ордена), и вместе с тем предложить императору принять титул "протектора ордена св. Иоанна Иерусалимского". 

"Пламенное воображение Павла I рисовало ему уже при этом самые великолепные картины; его благодушно-рыцарское сердце уже веровало, что вот скоро около него соберется все дворянство Европы, все талантливое, благородное, нравственное и любящее порядок и законность окружит его, и он - новый Готфрид Бульонский - во главе своей верной и преданной армии пойдет крестовым походом против ненавистной революции, восстановит ниспроверженные монархии, водворит нравственность и законность и, увенчанный лаврами и осыпанный благословениями от всех монархов, будет управлять судьбами Европы" (Готфрид Булъонский (1060-1100) - герцог Нижней Лотарингии, один из предводителей первого крестового похода на Восток). 

Из всего этого огромного плана приведена была в исполнение только часть его, а именно: учреждена была Павлом I, по званию великого магистра, особая гвардия, составленная исключительно из дворян. Первое повеление о сформировании этой гвардии под названием Кавалергардского корпуса было объявлено графу Литте 8 января 1799 г., а 11 января состоялся следующий высочайший приказ: "В формирующийся Кавалергардский корпус для составления гвардии особы великого магистра ордена св. Иоанна Иерусалимского назначаются: шефом - поручик великого магистра граф Литта, а лейтенантом - находящийся в свите Его Императорского Величества генерал-майор князь Долгоруков". 

В каком числе формировался корпус, в официальных бумагах того времени называвшийся Кавалергардским Его Императорского Величества корпусом, сведений не сохранилось. Известно только, что император, предоставив себе назначение офицеров и унтер-офицеров, разрешил графу Литте выбирать в кавалергарды по собственному усмотрению унтер-офицеров из всей гвардии, однако не иначе как с согласия полкового начальства. Графу Ростопчину удалось низвергнуть Литту, который впал в немилость и 18 марта был уволен от службы и выслан в поместье жены своей графини Скавронской. На место Литты шефом корпуса назначен был 22 марта князь Владимир Петрович Долгоруков. 

3 апреля император Павел учредил "двор великого магистра державного ордена св. Иоанна Иерусалимского". В числе чинов этого двора был командир гвардии, но уже 17 апреля звание это уничтожено, и в орденских церемониях место его занял шеф кавалергардов со званием капитана гвардии великого магистра. Первоначально Кавалергардскому корпусу был дан штат, включавший 2 генералов (шефа и командира}, 5 штаб- и обер-офицеров, 9 унтер-офицеров, 75 кавалергардов, 1 литаврщика, 4 трубачей и 92 нестроевых разного звания, в том числе денщиков для уборки лошадей 44 и офицерских 38. Все поименованные здесь чины, за исключением музыкантов и нестроевых, должны были быть из дворян. Шеф и командир полагались из командоров, а все штаб-, обер- и унтер-офицеры - из кавалеров Мальтийского ордена, т. е. с назначением в Кавалергардский корпус лица эти жаловались Павлом Петровичем в мальтийские рыцари. 

Для командоров учрежден был знак для ношения на шее (белый финифтяный крест, с золотыми лилиями на углах и с золотой короною наверху), а для кавалеров - такой же, меньших размеров, для ношения в петлице. Кресты носились на черной ленте. Кроме того, у командоров и у кавалеров на левой стороне колета и мундира нашивалось изображение орденского креста из белой материи. Содержание корпуса отнесено на суммы капитула ордена. 

Как и в 1797 г., все строевые чины Кавалергардского корпуса имели обмундирование и вооружение по образцу кирасирских полков, причем в парадных случаях они носили малиновые супервесты с белым почти во всю грудь крестом, а в большие торжества надевали каски с перьями и орденские (малинового цвета), через плечо, шарфы. Корпусу был дан штандарт из малинового штофа с белым прямолинейным крестом. Все принадлежавшие к строевому составу корпуса имели еще особый красный мундир для придворных собраний и балов, и кавалергардские офицеры нередко отправляли службу за камергеров, для чего накануне по корпусу отдавался особый приказ: "Наряжается в выход за Его Императорским Величеством такой-то, которому быть в красном мундире и башмаках". При представлениях театральных пьес в Эрмитажном театре этот офицер стоял обыкновенно за креслом государя. 

К преимуществам кавалергардов (офицеров и нижних чинов) описываемой эпохи принадлежит еще ношение шляп с плюмажем, что тогда в военном ведомстве было присвоено одним генералам. 

В числе обрядов мальтийских рыцарей существовал обряд сожжения костров накануне Иванова дня - орденского праздника. Обычай этот сохранился от времен нахождения ордена в Палестине, когда именно в этот день на кострах сжигали белье, бывшее в употреблении в странноприимных домах. С водворением ордена в Петербурге обряд этот с большой торжественностью был соблюден в первый раз 23 июня 1799 г.; в церемонии этой принял участие сам государь. Еще 16 июня половина Кавалергардского корпуса под командою князя Мих. Петр. Долгорукова, оставившего нам описание этой церемонии, была послана из Павловска в Петербург для привоза мальтийских регалий: гроссмейстерской короны, знамени, кинжала веры и печати. 

"Итак, - пишет Долгоруков, - 20 июня я привожу все эти вещи из Петербурга с великим торжеством; для каждой из них была отдельная карета, а для знамени - коляска; в каждой карете было по три персоны. Корону везли гр. Шереметев, кн. Барятинский и кн. Трубецкой; знамя - гр. Головкин, Олсуфьев и еще множество лиц, назначенных для держанья этих предметов. Мы ехали с большим торжеством до Павловска, где нас приняли. Всем бывшим там кавалерам и командорам (ордена св. Иоанна Иерусалимского) приказано было сделать встречу в парадных одеждах и прибыть во дворец, куда все это было отвезено. Надо сознаться, что я совершил этот путь по чрезмерной жаре, что всем придворным господам было крайне не по нутру. Накануне празднества, в 6 часов вечера, все войска были в параде на площади пред дворцом. Мы же были в самом дворце, равно как эскадрон Конной гвардии, который был размещен по покоям на проходе Е. И. Величества". 

Ровно к 6 часам все находившиеся в Петербурге кавалеры и командоры собрались во дворец. Высочайший выход проследовал в Большую залу, где император и императрица встали у трона. Великий сенекал Нарышкин поднес "на золотом блюде освященную факлу незажженную, каковые приняли от пажей и все восемь членов совета ордена. Из Большой залы выход направился на плац за железными воротами, где были поставлены девять костров. В замке шествия шел гроссмейстер (Павел I), за которым шли с одной стороны его оруженосец гр. Кутайсов, а с другой - кн. Владимир (шеф корпуса) с палашом наголо. Все шествие три раза обошло девять костров, устроенных на плаце, окруженном войсками, потом Е. И. Величество, великий князь Александр Павлович и остальные члены орденского капитула зажгли костры, и когда они загорелись, то все возвратились в том же порядке. Что касается до императрицы, то она со всей императорской фамилией была поблизости в палатке, чтобы видеть эту церемонию. На другой день, в день праздника, утром после парада была обедня, какая бывает обыкновенно в праздничные дни, и ничего не было необыкновенного. Как накануне, мы были расставлены в покоях, чрез которые проходили в церковь".

 Вечером 23 июня в Петербурге, во дворе орденского дома, происходила такая же церемония сожжения костров, причем туда был прислан отряд кавалергардов. 

Формирование корпуса 

О сформировании корпуса сохранились лишь отрывочные сведения, заключающиеся: в исходящем журнале корпуса за 1799 г., в котором к тому же недостает некоторых страниц, и в делах комиссариатского департамента. На основании этих сведений можно прийти к следующим выводам: граф Литта не занимался формированием корпуса, а этим всецело заведовал князь Долгоруков под наблюдением великого князя Александра Павловича. В кавалергарды были взяты: 1) унтер-офицеры гвардейских полков, по большей части из Конной гвардии; 2) "служившие в присутственных местах при письменных делах, имеющие звание губернских регистраторов" (10 человек); 3) недоросли, в том числе из одной малороссийской губернии поступило 15 человек. Откуда взяты были лошади (89 строевых и А подъемных), мы указать не можем, но конную амуницию, "покуда не будет в оном корпусе", государь император приказал получить из Конной гвардии. 

В марте в корпусе было 42 кавалергарда, а к маю состояло 9 унтер-офицеров и 65 кавалергардов. 

Для квартирования корпуса отведен был дом "бывший Хлебникова", но, вероятно, по непригодности его кавалергарды были переведены в дом бывшего при Екатерине II Генерального штаба, носивший так же, как и Литовский замок, название "боурского дома", где позже находились казармы Конной гвардии. 

За неимением данных мы не можем указать на состояние дисциплины в корпусе: не сохранилось ни приказов по корпусу за это время, ни журнала взысканий. До нас дошло только сведение о том, что двое кавалергардов (Колычев и Кикнадзе) были выписаны 2 мая по высочайшему повелению из корпуса фурлейтами (возчиками, обозными рядовыми) в Петербургский крепостной полк, но за что именно - неизвестно. 9 августа 1799 г. князь Долгоруков был отчислен из шефов корпуса по армии с назначением состоять при заграничном корпусе генерала Римского-Корсакова, а на его место назначен "Его Императорского Величества генерал-адъютант Уваров, коему остаться при прежнем звании и должности". 

С назначением Уварова шефом Кавалергардский корпус, которому могла угрожать та же участь, какая постигла полк д'Отишана, не только не был уничтожен, но по высочайшему повелению был доведен до трехэскадронного состава. К сентябрю в корпусе состояло 11 унтер-офицеров и 96 кавалергардов; затем численность состава несколько уменьшилась вследствие производства многих из кавалергардов в офицеры в полки армейской кавалерии, но взамен их из "разных полевых полков" спешно были направлены в Петербург унтер-офицеры из дворян для определения в кавалергарды, и еще 28 августа последовал следующий приказ по корпусу: "Кавалергардский корпус разделяется на три эскадрона: 1-й - шефа генерал-адъютанта Уварова; 2-й - подполковника Кологривова; 3-й - майора князя Долгорукова". 

Насколько торопились с укомплектованием корпуса, а также и насколько было велико значение Уварова, можно видеть из того, что всеподданнейшее донесение графа Палена, что посланный за кавалергардами ротмистр Супонев забирает подводы, приготовленные для других частей войск, не имело ни для Супонева, ни для Уварова неприятных последствий. 

К концу сентября число кавалергардов уже доходило до 166 человек, и мы видим, что Уваров уже не входит при переводах в предварительное сношение с полковыми командирами, а объявляет переводы в кавалергарды высочайшими повелениями. "На формирование вновь прибавленного числа кавалергардов Его Имп. Величество высочайше соизволил приказать отпустить из ведомства кабинета 35 тыс. руб.". Эта сумма была ассигнована в добавление к сметным остаткам по корпусу (около 25 тыс. руб.). 

Кавалергардский корпус в трехэскадронном составе в первый раз представился государю в Гатчине 7 октября. Император Павел остался вполне им доволен, и того же числа в высочайшем приказе было объявлено: "Его Императорское Величество объявляет свое отменное благоволение учившемуся сего числа Кавалергардскому корпусу, а отменную благодарность - генерал-адъютанту Уварову и всем штаб- и обер-офицерам за скорое приведение в должный порядок оного корпуса; также и всем господам кавалергардам за хорошее старание и послушание". На другой день корпусу были пожалованы новые штандарты, по одному на каждый эскадрон, которые и были освящены на плацу перед дворцом. 

Осенью 1799 г. в Гатчине придворные торжества следовали одно за другим по случаю обручения, а затем свадеб великих княжон Елены Павловны с наследным принцем Фридрихом Мекленбургским и Александры Павловны с Палатином Иосифом, причем кавалергарды стояли шпалерами от Тронной залы в нижнем этаже до площадки большого подъезда. Во время выхода в церковь около государя шли генерал Уваров и князь Голицын (командир Конной гвардии) "с обнаженными палашами, держа оные вниз". Они же 12 октября стояли на троне во время высочайшего стола. 22 октября, в день праздника Казанской Божьей Матери, во время молебна "у поставленного пред царскими дверьми налоя с мощами Иоанна Крестителя и Божьей Матерью, писанною евангелистом Лукою, находилось по два у каждой стороны с обнаженными палашами кавалергардских офицера". 

Кавалергарды ежедневно занимали во дворце, в котором имел местопребывание государь, внутренний караул, причем в торжественных случаях надевали латы. Так, внутренний караул был в латах во все дни торжеств по случаю вышеупомянутых бракосочетаний великих княжон, с 12 по 25 октября. В дни спектаклей в Эрмитаже туда наряжался особый караул в составе офицера, музыканта и восьми кавалергардов. 

Дух и дисциплина

До нас дошло крайне мало данных, на основании которых можно было бы составить себе точное представление о духе и дисциплине кавалергардов 1799 г. На основании сохранившихся данных о наложенных взысканиях можно предположить, что дисциплина в корпусе при Уварове была значительно выше, нежели в полку д'Отишана; объяснить себе это можно тем, что при Уварове последний сам выбирал молодых людей в кавалергарды, а следовательно, мог принимать должные меры к тому, чтобы полки не спускали в корпус весь свой нравственный и физический брак. 

С 9 августа, дня назначения Уварова шефом, и по начало 1800 г. наложены были следующие взыскания на офицеров: 1) поручик Авдулин за то, что он вывел во внутренний караул кавалергарда без палаша (!), наряжен на три дежурства; 2) корнет Дмитриев, выехавший в караул грязно одетый и имевший конский убор также не в порядке, назначен "дежурным не в очередь не на короткое время"; 3) корнет Бороздин, стоя в карауле, "не успевал отдавать честь кому следует"; наряжен дежурным на неделю, а на другой день дежурство продолжено "сверх наряженного срока еще без очереди, пока приказано будет оного сменить", ибо при посещении казарм Уваров "не нашел ни дежурного офицера, ни дежурных кавалергардов"; 4) поручик Ушаков арестован на квартире (вероятно, за какую-нибудь неисправность его караула в Эрмитаже). 

Должно отдать справедливость генералу Уварову, что он был вообще умерен в своих взысканиях и, видимо, старался воздействовать на своих подчиненных стыдом, а не страхом. Так, только после неоднократных напоминании кавалергардам, чтобы они перед всяким офицером, "даже прапорщиком", снимали шляпу, и что "много по сие время такого случалось, за что ни малой похвалы не заслуживают", посадил под арест одного кавалергарда, который перед ним самим не снял шляпы. 

Ровно через год по учреждении Кавалергардского корпуса как гвардии великого магистра - 11 января 1800 г. император Павел повелел переформировать корпус в трехэскадронный Кавалергардский полк на одинаковом положении с остальными гвардейскими полками, не присваивая ему прежнего преимущества: состоять из дворян. На другой день после этого повеления последовал высочайший приказ: "Его Императорское Величество объявляет особливое свое благоволение генерал-адъютанту и шефу кавалергардов Уварову за содержание совершенно в должном порядке сформированных из дворян трех эскадронов кавалергардов; также свое благоволение гг. штаб- и обер-офицерам и самим кавалергардам; в уважение чего все господа из дворян унтер-офицеры и кавалергарды выпускаются по их желаниям в кавалерию, инфантерию , к статским делам и в отставку обер-офицерскими чинами". 

С этих пор назначение кавалергардов изменилось против первоначальной их цели, и они поступили в общий состав войск, удержав, однако же, первое место в ряду кавалерийских полков и сохранив Петром Великим дарованное им высокое преимущество - иметь из среды своих офицеров стражу у трона при священном венчании на царство российских монархов.